И цветы
он тоже путал: разные там гортензии или левкои.
Или еще хризантемы.
Верочке он сказал:
Ц Принесите сюда шприц, моя дорогая, и ампулу с кофеином. Вот я выпью свой
чай и полежу, а потом вы мне впрысните кофеинчику.
Верочка принесла и то и другое и привела с собою капитана Варварушкину. Т
а спокойно села возле Левина на диван и теплыми пальцами взяла его запяс
тье. Он смотрел на нее снизу вверх близорукими без очков глазами и тихо ул
ыбался.
Ц И ничего смешного, товарищ подполковник, Ц строго сказала Варварушк
ина. Ц Я нахожу, что Шеремет был прав. Такое расходование самого себя по м
еньшей мере нерентабельно.
Левин все еще улыбался. Дверь скрипнула, вошел Баркан. За ним просунулась
Анжелика.
Ц Послушайте, убирайтесь все отсюда! Ц сказал Левин. Ц Или человек не м
ожет немного отдохнуть? Даже странно, что вы еще не вызвали начальника го
спиталя и замполита.
Попив чаю с ложечки, он снял китель и засучил рукава сорочки. Анжелика взя
ла из рук Верочки шприц и; сделала ему укол. Варварушкина подала ему очки.
Баркан, заложив руки за спину, сердито глядел на Левина кофейными зрачка
ми.
Ц Ну, можем идти, Ц сказал Александр Маркович. Ц Я отлично себя чувству
ю. Пойдемте, гвардейцы от медицины. Пойдемте, дети, вперед, и выше мы должны
смотреть, вот как!
Он открыл дверь и, напевая под нос "Отцвели уж давно хризантемы в саду", пош
ел по знакомому до мельчайших подробностей коридору к той палате, куда п
ривезли раненого истребителя. Очки его блестели. Халат Ц накрахмаленны
й и серебристый от глажения Ц приятно похрустывал. В зубах Левин держал
мундштук, и это придавало всему его облику выражение залихватской незав
исимости. Кроме летчика-истребителя, только что привезли еще стрелка-ра
диста и двух молодых парней из команды аэродромного обслуживания Ц они
оба попали под бомбежку. Баркан работал у одного операционного стола, Ле
вин у другого. И каким-то вторым зрением Александр Маркович видел, что Бар
кан действует уверенно, спокойно, сосредоточенно и умно. А Баркан чувств
овал, что подполковник Ц следит за ним, Ц и злился. Злился, еще не понимая
, какому высокому чувству подчинена вся жизнь этого крикливого, скандаль
ного, неуживчивого человека.
Ц Если я не ошибаюсь, мне сейчас был учинен в некотором смысле экзамен?
Ц спросил в коридоре Баркан.
Ц Не говорите глупости! Ц ответил Александр Маркович.
После операций был еще вечерний обход и перевязки, на которых он присутс
твовал, сидя, по обыкновению, в углу на табуретке и покрикивая оттуда карк
ающим голосом. К ночи, съев свою манную кашу и омлет из яичного порошка, он
велел себе поставить кресло в шестой палате, где лежали после операции Б
обров и капитан-истребитель. Бобров не спал Ц смотрел прямо перед собою
еще мутным, не совсем понимающим взглядом. Истребитель стонал. Дежурная
сестра поила его с ложечки водою.
Ц Дайте ему еще морфию, Ц сказал Левин, Ц а утром посмотрим. И принесите
мне сюда сегодняшние газеты, я еще не читал. Там, у меня в кабинете на столе.

Просидев еще часа два, он на всякий случай заглянул во все палаты и в корид
оре прислушался к шепоту вахтенного краснофлотца. Тот сидел у телефона с
«рцы» на рукаве бушлата и не то молился, не то произносил слова какого-то
заклинания.
Ц Вы что шепчете, Жакомбай? Ц спросил Левин. Ц Шу-шу-шу? Что за шу-шу-шу?
Краснофлотец встал, обдернул бушлат и улыбнулся доброй и сконфуженной у
лыбкой.
Ц Ну? Ц еще раз спросил Левин.
Ц Разные слова учу, Ц сказал Жакомбай.-Много слов есть красивых, а я не з
наю, как говорить по-русски. Например: "интеллигенция советская", «интелли
гент». В книжке написано.
Ц Ну и что же такое, например, "советский интеллигент"? Ц спросил Левин.
Ц Например, вы, товарищ подполковник, есть советский интеллигент. Так мн
е сказала старший сержант, и так мы все понимаем.
Казах теперь не улыбался, он смотрел на Левина серьезно.
Ц Вы есть советская интеллигенция, Ц сказал Жакомбай, Ц которая означ
ает в вашем лице, что все свои научные знания и весь свой ум, который у вас и
меется, вы до самой смерти отдаете для советских людей и ни с чем не считае
тесь, как вы! И день, и ночь, и опять день, и идти не можешь, под руки ведут, и де
лаешь!
Он внезапно перешел на «ты» и сразу заробел. Левин молчал. В тишине вдруг с
тало слышно, как щелкают ходики.
Ц Я был в морской пехоте Ц боец, Ц сказал Жакомбай, Ц наше дело было Ц
граната, штык, автомат, до самой смерти бить их, когда они сами не понимают.
А вы, товарищ подполковник… мы тоже про вас знаем. Извините меня.
Ц Ну, хорошо, спокойной ночи, Жакомбай, Ц вздохнув, сказал Левин. Ц Спат
ь пора.
И пошел к себе вниз Ц по крутым и скользким, сбитым ступенькам.
Дня через два, ночью, по своему обыкновению он наведался к Боброву. И сразу
же услышал целый монолог, который ему показался бредом.
Ц От своей судьбы не уйдешь, Ц говорил летчик, Ц и как вы от меня, товари
щ капитан, ни бежали, судьба нас вот где столкнула. Будьте ласковы, выслуша
йте до конца! Сначала я получил эту книжку сам лично у библиотекарши на Но
вой Земле. Она мне лично поверила и под честное слово дала.
В Архангельске на Ягоднике эту книжечку под названием "Война и мир", в одно
м томе все части, у меня на денек взял капитан Лаптев, потом эта книжка был
а в Свердловске Ц уже в транспортную авиацию попала. На Новой Земле я в би
блиотеке, конечно, за жулика считался. В Мурманске, на Мурмашах мне про эту
книжку сказали, что ее некто Герой Советского Союза Плотников вместе с г
орящим самолетом оставил в Норвегии в районе Финмаркена…
Ц Вам не следует говорить, Бобров, Ц сказал Левин, не совсем еще понимая,
бредит летчик или нет. Но летчик не бредил.
Ц Я осторожненько, товарищ подполковник, Ц сказал он. Ц Но, честное сло
во, все нервы мне вымотали с этой книжкой. А товарищ капитан, как меня где у
видит, так ходу. Давеча на аэродроме прямо как сквозь землю провалился.
Ц Никуда я не проваливался, Ц обиженным тенором сказал капитан.-Зашел
в капонир, а вас даже и не видел.
Ц И Финмаркен оказался ни при чем, Ц продолжал Бобров, точно не слыша сл
ов капитана, Ц книжка там действительно сгорела, только "Петр Первый" Але
ксея Толстого. А библиотекарша Мария Сергеевна мне в открытке пишет, что
ничего подобного она от меня никогда не ожидала. Теперь есть летчик один,
Фоменко, он истребителям, оказывается, эту книгу отдал, когда они перелет
к нам делали. Отдал?
Ц Ну, отдал, Ц сердито ответил капитан. Ц Мне отдал.
Ц Вот! Ц уже задыхаясь от слабости, воскликнул Бобров. Ц Вам отдал. А ку
да же вы, извините за нескромность, эту книгу дели?
Ц В Вологде какой-то черт у меня ее взял на час и не вернул, Ц мрачно сказ
ал капитан. Ц Я как раз до того места дочитал, когда Долохов кричит, чтобы
пленных не брали. Когда Петю Ростова убили.
Ц А мне неинтересно, до какого вы места дочитали, Ц совсем ослабев, сказ
ал Бобров, Ц факт тот, что опять книжки нет. С чернильным пятном была на пе
реплете?
Ц С чернильным! Ц грустно подтвердил капитан.
Бобров замолчал и закрыл глаза.

Многоуважаемый майор Натал
ия Федоровна!
Сим напоминаю Вам, что ровно тридцать лет тому назад в этот самый де
нь Вашего рождения один молодой доктор Ц не будем сейчас называть его ф
амилию Ц сделал Вам предложение. Это предложение Вы встретили грустной
и насмешливой улыбкой. Вы заявили молодому влюбленному доктору, что Вам
совершенно не в чем себя упрекнуть, так как Вы давно любите другого молод
ого доктора, которого зовут Николаем Ивановичем. Вы заявили также, что ва
м странно, как можно было всего этого не замечать. Потом Вы захохотали и см
еялись до слез, влюбленный же в Вас молодой доктор выскочил из Вашей комн
аты как ошпаренный и не появлялся у Вас ровно год.
Двадцать девять лет тому назад молодой влюбленный доктор все-таки
пришел к Вам и к Вашему молодому Николаю Ивановичу, который уже называл В
ас Тата и спрашивал, куда девались его ночные туфли и кто взял со стола оче
нь хороший, его любимый мягкий карандаш.
Впрочем, это все вздор.
Гораздо существеннее другое: проснувшись сегодня ночью и подумав
о своей старости, я вдруг решил, что у меня есть семья и я вовсе не холостяк.
У меня есть мой госпиталь, и в нем такие люди, у которых я тоже почти что мог
у спрашивать, где мои ночные туфли и мой прекрасный, главный, мягкий каран
даш. Совершенно серьезно: госпиталь давным-давно перестал быть для меня
только местом службы. Жизнь моя нынче до смешного неотделима от работы, и
со страхом думаю я о старости и о том, что наступит день, когда я выйду «на п
окой», в общем уйду, чтобы более не возвращаться.
Характер у меня плохой, и Вы должны быть счастливы, что не вышли за ме
ня замуж.
Давеча извинялся перед своей хирургической сестрой за to, что грубо
на нее накричал.
Скоро общефлотская конференция. Хотите знать, о чем я буду делать с
ообщение? Вот, пожалуйста: «О применении общего обезболивания при первич
ной хирургической обработке огнестрельных переломов бедра и голени». У
дивились? Удивляйтесь, удивляйтесь! Вы еще более удивитесь, когда узнает
е, что эту работу я начал еще в первые дни войны. Вот Вам! Ну, а как Ваши панар
иции? Все на том же месте? Пора, пора дальше двигаться, неловко столько вре
мени на одном месте торчать. Будьте здоровы. Почему Николай Иванович не п
рислал мне свою последнюю статью? Я ее в чужих руках видел.
Ваш Левин

15

Утром госпиталь осматривал генерал-майор медицинской службы Мордвино
в Ц начальник санитарного управления флота. Высокий, плечистый, с краси
вым открытым лицом, он быстро ходил по палатам, разговаривал с офицерами,
просматривал истории болезней, заглянул в аптеку, в лабораторию, побывал
на кухне, или, как тут положено было говорить, "на камбузе", потом велел собр
ать весь персонал левинского отделения и, глядя в лицо Александру Марков
ичу блестящими черными добрыми глазами, поблагодарил Левина и его помощ
ников за прекрасную работу и за образцовое состояние отделения. Подполк
овник ответил негромко и спокойно:
Ц Служим Советскому Союзу.
Ц Люблю бывать у вас, подполковник, Ц говорил Мордвинов, широко шагая п
о дороге на пирс. Ц Что-то есть в вашем отделении неуловимо правильное, о
собое, что-то характеристическое, чисто ваше. У других тоже неплохо бывае
т, и прекрасно даже бывает, и лучше, чем у вас, но не так. А у вас особый стиль.
Настолько особый, что вот повар этот новенький, длинноносый такой, хоть о
н, наверное, и не плох, а видно Ц не ваш. КамбузЦ чужой, не притерся еще к об
щему стилю. Вы несогласны?
Ц Не могу отыскать повара хорошего! Ц угрюмо ответил Левин. Ц Прислал
и Ц и хоть плачь.
Ц Да, совсем из головы вон! Ц вдруг воскликнул Мордвинов и, остановивши
сь, повернулся к Левину всем корпусом. Ц Что это вы, батенька, я слышал, сам
и собрались на спасательной машине работать?
Ц Считаю, товарищ генерал…
Ц Никуда вы летать не будете, что бы кто ни считал, Ц очень тихо, но со слу
жебным металлом в голосе перебил Мордвинов. Ц Ясно вам, товарищ подполк
овник? И не бросайте на меня убийственных взглядов, я с вами говорю сейчас
не как Мордвинов с Левиным, а как генерал с подполковником. И при-ка-зы-ваю
никуда не летать…
Ц Ну уж один-то раз я слетаю, Сергей Петрович, Ц бесстрашно и намеренно п
ереходя на имя-отчество произнес Левин, Ц один-то разок мне обязательно
надо слетать. Потом военфельдшер будет, но несколько первых раз.
Ц Прошу уточнить формулировку Ц первый раз или первые несколько раз.
Ц Первые разы, Сергей Петрович, потому что немыслимо.
Ц Вы полетите первый раз, один-единственный раз. И на этом разговор конч
ен. Ясно?
Ц Есть! Ц сказал Левин, услышав в голосе Мордвинова ту нотку, которая оз
начала, что разговор окончен.
На пирсе, за будкой, среди пассажиров, ожидающих рейсового катера, сидел н
а чемодане Шеремет и делал вид, что читает газету: Левин почувствовал на с
ебе его быстрый и недобрый взгляд.
Ц Уезжает, Ц негромко произнес Мордвинов. Ц Пришлось снять товарища.
Вчера до трех часов пополуночи бил себя в грудь и произносил покаянные р
ечи. Тяжелое было зрелище, скажу откровенно, даже жалко его стало…
Он помолчал, потом легонько вздохнул:
Ц К сожалению, совсем избавиться от него немыслимо. Есть дружок-покрови
тель, и довольно, знаете ли, номенклатурно-руководящий. Нахлебаемся мы ещ
е горя от товарища Шеремета и будем хлебать, покуда не переведутся у нас л
юбители особо подготовленных бань…
Ц А разве такие у нас есть? Ц не без ехидства спросил Левин.
Ц К сожалению Ц водятся.
Ц Но единицы же?
Мордвинов покосился на Левина умными глазами и спросил:
Ц Вы что меня разыгрываете?
Потом пожал руку Левину и на прощанье напомнил!
Ц Апеллировать к нашему начальству, то есть непосредственно к командую
щему, не рекомендую. У нас с ним насчет полетов ваших на спасательной маши
не общая точка зрения. Так что ничего, кроме неприятностей, от жалобы на ме
ня не наживете. Договорились?
Ц Договорились! Ц согласился Александр Маркович.
Ц А военфельдшера я вам дам хорошего. У меня один такой есть на примете
Ц стоящий парень и разворотливый.
Генерал легко взбежал по трапу на катер и помахал Левину рукой. У будки Ал
ександр Маркович почти столкнулся с Шереметом.
Ц Ну что, довольны? Ц спросил полковник с недоброй усмешкой.
Ц Пожалуй что да! Ц ответил Левин. Ц Хуже вас не пришлют нам начальника
, вы и сами это знаете…

16

Ц И еще пройдитесь! Ц приказал Левин. Ц Мускулатуру свободнее! Корчит
ься не надо! Я лучше знаю, как вам надо ходить! Прямее, прямее, не бойтесь, ни
чего не будет!
Бобров прошелся прямее. Солнечные блики лежали на линолеуме под его нога
ми. Он старался ступать на них.
Ц Раз, два, три! Тут не тянет, в икре? Вот здесь, я спрашиваю, не тянет?
Летчик сказал, что не тянет. Потом они сели друг против друга и покурили. Л
евин протирал очки, Бобров думал о чем-то, покусывая губы.
Ц Будешь, будешь летать, Ц сказал Левин на «ты», Ц не делай такой вид, чт
о тебе твоя жизнь надоела и что ты не хочешь торговать пивом в киоске. Есть
такая должностьЦ киоскер. Так вы, товарищ Бобров, не будете киоскером. Вы
будете как-нибудь летчиком.
Бобров смотрел на Левина исподлобья, недоверчиво и раздраженно. В самом
деле, иногда Левин не мог не раздражать. Чего он дурака валяет?
А Левин вдруг сказал грустно:
Ц Знаете, Бобров, мне иногда надоедает вас всех веселить и забавлять. И е
ще когда вы делаете такие непроницаемые лица. Посмотрите на него Ц он гр
устит, и посмотрите на меня Ц я веселюсь.
Летчик улыбнулся кротко и виновато.
Ц А я ничего особенного, Ц сказал он, Ц просто, знаете, скучно без самол
ета. Все наступать начнут, а я тут останусь. И главное, что сам виноват, вот ч
то обидно. Не увидел, как он, собачий сын, из облака вышел. Надо же такую исто
рию иметь. Хорошо, что вовсе не срубил, Ц плохой стрелок. Кабы мне такой сл
учай, я бы сразу срубил. Нет, я б ему дал!
И, как бы наверстывая потерянное в разговоре время, он стал быстро ходить
по ординаторской из угла в угол. Потом остановился и осведомился:
Ц Вот история, да? А ведь мне командующий сказал: "Теперь пойдешь на машин
у к подполковнику Левину. На спасательном самолете поработаешь".
Левин, стараясь сохранить равнодушие, промолчал.
Ц Так что вы теперь вроде мой начальник, Ц сказал Бобров. Ц Чем скорее п
одлечите, тем скорее летать с вами начну. Самолет-то готов?
Ц Разные доделки делают, Ц сказал Левин, Ц так, ерунду. В общем, можно ле
тать хоть завтра.
И зашумел.
Ц Кто так ходит? Так ходить Ц все равно что лежать! Надо быстро ходить и а
ккуратно. Вот смотрите на меня. Вот я иду! Вся нога работает! Вся нога дейст
вует! Ничего не выключено! Ну-ка, сейчас же идите со мной! Дайте руку! Вот ид
ут двое мужчин. Вот какая у них энергичная походка! Раз, два, три! Еще! Раз, дв
а, три! Еще! Теперь быстро сядьте. В пояснице не болит? Нисколько? Сейчас вы о
тдохнете два часа и сегодня же начнете заниматься лечебной гимнастикой.
Я к вам пришлю Верочку, это ее специальность.
Проводив Боброва до палаты, он надел старый, истертый, рыжего цвета регла
н и отправился вниз Ц туда, где расчаленный тросами у самого ската на зал
ив стоял огромный серый поплавковый самолет. Там, на ящике, покуривал Кур
очка и рядом с ним грелся, как большой кот на солнце, Калугин. Солнце здесь,
за полярным кругом, еще вовсе не грело, но Калугин для самого себя делал та
кой вид, что греется, и даже ворчал, в том смысле, что нынче сильно припекае
т и не пойти ли в тень.
Ц Привет! Ц сказал Александр Маркович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24