- горячо зашептал Друцкий. - А понизу заросли ивовые, тоже
все растаяло давно. Где сейчас еще косым обитать, как не прутья ивовые
грызть? Поехали, все едино корабелы, коих батюшка вам дает, токмо
через день сюда доберутся.
- Корабелы? - Зверев повернулся к Василию Ярославовичу. - Вы никак
сговорились уже, батюшка?
- Был за обедом разговор, - хмуро ответил боярин и опрокинул в
себя кубок. - Посмотрим.
- Морской, морской ушкуй вам покупать надобно! - встрял в разговор
хозяин дома. - Токмо морской! По Ладоге на обычном никак плавать
нельзя. Шторма там - на море Северном таких не бывает. Обычный ушкуй
враз разобьет, первой же волной. Сгинете, и слова за вас пред Богом
никто замолвить не успеет.
- Морской? - Причина хмурости отца стала понятна. Обычный ушкуй -
это просто большая плоскодонка. Морской же - настоящий корабль с
носовыми и кормовыми надстройками, со съемной мачтой, с косыми и
прямыми парусами. И стоит он соответственно. На подобные расходы
Василий Ярославович, видимо, не рассчитывал.
- Так едем, друже? - опять пихнул Андрея в бок княжич. - Завтра с
рассветом на охоту?
- Едем, - кивнул Зверев.
- Ура, бояре! - рубанул рукой воздух младший Друцкий. - На охоту
завтра отправляемся! Повеселимся по последнему снегу!
- Повеселимся! На охоту, на охоту! - поддержали Федора несколько
голосов.
Прямо не боярские дети, а пацаны малые. А то без Андрея их никто
на охоту не пускает! Хотя, с другой стороны, - тяжело трезвому среди
пьяных. Зверев с тоской заглянул в кубок, сделал пару глотков зелья,
от которого сам же надежно защитился древним колдовством, и уныло
вздохнул: - На охоту так на охоту.
На рассвете Андрей проснулся сам. Привык уже в этом, не
избалованном развлечениями, мире посвящать утренние часы тренировке с
оружием. Полина пристроилась рядом и тонко, как мышка, сопела, положив
голову ему на плечо. От нее припахивало чем-то кислым. Видать, не
удержалась-таки вчера, приложилась к вину на шумном пире. То-то глаз
теперь не разомкнуть: супруг поднялся, а она и не заметила, подушку
вместо него обняла.
Андрей пригладил ежик на макушке - ох, побриться надо было перед
отъездом. Да только с Василием Ярославовичем разве угадаешь, когда в
дорогу сорвешься? Князь Сакульский надел тафью, после чего натянул
полотняные порты, татарские мягкие войлочные шаровары, влез головой в
ворот пронзительно-сиреневой атласной косоворотки с алой вышивкой
вдоль ворота и по подолу, опоясался непривычно легким без сабли
ремнем. Не в поход ведь собирались, в гости к соседу и родственнику.
Все-таки кистень Зверев в рукав уронил - как же совсем без оружия,
всего с двумя ножами? Затем он намотал портянки и обулся в
темно-синие, из мягкой козьей кожи, сапоги, кинул на плечи суконную,
подбитую нежным колонком, ферязь с длинными рукавами[8 - Ферязь обычно
шилась вовсе без рукавов и надевалась под шубу. На парадном приеме
ферязь - еще одно удобное место для размещения золотого шитья,
самоцветов, золотых бляшек, драгоценных пуговиц и прочей демонстрации
богатства.].
Ради холодной погоды поверх тюбетейки Зверев натянул простенький
рысий треух с длинным рысьим же хвостом у левого уха и продолговатой
золотой пластиной с сапфиром в центре, на лбу. Осталось просунуть руку
в петлю хлыста - и русский князь мог показаться на люди.
Разумеется, родовитому боярину не мешало бы еще иметь и три-четыре
толстые золотые цепи на шее, и по массивному перстню на каждом пальце,
но тут Андрей как-то во вкус своего звания пока не вошел и носил
только одну «гайку»: подаренное государем Иоанном Васильевичем кольцо
с кроваво-красным рубином.
К удивлению Зверева, боярские дети не лежали пластом после
вчерашнего праздника. Точнее, лежали не все: минимум полтора десятка
гостей уже толклись во дворе, в охабнях, овчинных тулупах и долгополых
опашнях из волчьих шкур. Фыркали лошади, суетились холопы, поднося
потники и пристраивая на широкие конские спины деревянные седла с
низкими луками и двумя-тремя подпругами. Местные оделись куда более
практично, нежели приехавший в гости князь Сакульский. Овчинный тулуп
порвется - невелика потеря, а уж шубу из волчьих шкур и потерять не
жалко. Барон Тюрго даже простенький свой пурпуан поменял на стеганый
ватный поддоспешник и подбитый лисицей плащ, вместо мягких суконных
туфель с высоко загнутыми носками надел толстые юфтовые сапоги. Андрей
даже засомневался - а не попросить ли и ему какую-нибудь крепкую
кожаную куртку. Но тут на крыльце появился Федор Друцкий - в красных
сапогах, алых шароварах и зеленом каракулевом зипуне, каждый шовчик
которого был отделан красным шелковым шнуром, вместо пуговиц служили
прозрачные янтарные палочки.
- Как вы изящны, княжич, - подобострастно склонил голову барон.
- А мы с князем из седла вылетать не собираемся! Правда, друже? -
Сын хозяина подошел к Андрею, порывисто его обнял. - По коням, бояре,
по коням.
Друцкому подвели скакуна - но он выждал, пока Звияга подбежит с
гнедым жеребцом к Звереву, и поднялся в седло одновременно с гостем.
Следом начали вставать в стремя и все остальные. Лошади затоптались,
задвигались, во дворе неожиданно стало тесно. Тут открылись двери в
подклети, и появились подворники в чистых рубахах, с подносами в
руках. Боярские дети наклонялись, подхватывали по кубку, опрокидывали
в рот, ставили обратно. Андрею при виде нового угощения стало нехорошо
- но это оказался всего лишь вареный хмельной мед. С утра - как раз
то, что нужно.
Ворота усадьбы наконец распахнулись, и кавалькада охотников
вынеслась наружу.
- Тут рядом, - держась стремя в стремя со Зверевым, крикнул
Друцкий. - До Золотого холма всего верст пять. Враз домчимся.
- А отчего Золотой? Прииск там, что ли?
- Нет. Просто в ясный день, когда хлеба колосятся, с озера такой
вид на него - ну ровно купол церковный. Посему иногда его и Святым
прозывают, а иногда Лысым. Деревья на нем отчего-то никогда не росли.
По дороге охотники миновали низину за усадьбой, поднялись на
взгорок. Здесь стараниями зимних ветров снега было меньше, чем по
колено, и всадники развернулись в широкую цепь, легко мчась на рысях.
Барон Ральф начал вырываться вперед, кто-то из боярских детей
возмутился такой наглости и перешел в галоп. Датский гость тоже
отпустил поводья, опять оторвался. В скачку стали втягиваться и другие
бояре. Даже Зверев не удержался и дал гнедому шпоры - но княжич
хлопнул его по колену, кивнул в сторону, и они отвернули от прочей
группы к крутой горе, на которой из-под снега тут и там выпирали седые
от изморози валуны. В общем, лучшее место, чтобы переломать ноги
лошадям. Однако Друцкий, пустив скакуна шагом, решительно двинулся
вверх по склону, и Андрей волей-неволей отправился следом.
Минут за десять они в сопровождении трех бояр поднялись на вершину
- и впереди открылся обширный, версты на три, пологий спуск,
переходящий в испещренное проталинами поле, которое вполне могло
оказаться замерзшим озером. Где-то посередине между вершиной и полем
начинались ивовые заросли высотой примерно в полтора человеческих
роста - аккурат со всадника. Заросли спускались почти на версту и
расходились версты на три в стороны, плавно переходя с одного края в
березняк, а с другого - в густую дубраву. От копыт скакунов до
кустарника земля уже успела оттаять и лежала голая, покрытая жухлой
листвой.
- Глянь, друже, - натянул поводья Федор Друцкий. - Тут уже весна.
- Это верно, - согласился Зверев. - Боюсь только, если кто в нее
поверит, первой же ночью вымерзнет. Ну, и где тут хваленые жирные
зайцы?
- В лесах снег еще высокий, а в кустах уже сошел. Опять же - кора.
Где еще, как не внизу?
Охотники пустили коней шагом, приглядываясь к ивняку. Когда до
зарослей оставалось саженей десять, у одного из косых не выдержали
нервы - белый комок метнулся с края поля в низкую поросль,
стремительно заскакал меж голых прутьев. Зимний мех, спасавший зверька
зимой, теперь, на темных проталинах, стал его предателем.
- Ату!
Все пятеро всадников повернули следом, но Андрей оказался самым
быстрым. Он промчался через молодой ивовый куст, пригнувшись,
проскочил под суком высокого дерева, перемахнул какой-то сугроб, еще
один. Заяц, как ни старался, а умчаться от резвого жеребца не мог. Вот
до него осталось пять саженей. Три…
Зверев наклонился вперед, занося руку для удара, и… Конь вдруг
ухнулся куда-то вниз, резко остановился. Андрей полетел из седла и
только чудом удержался - не благодаря ловкости, а запутавшись в
стременах. Гнедой, возмущенно фыркая, резкими скачками начал
выбираться из низины, полной снега почти ему по брюхо, - наст,
выдержавший зайца, под тяжестью всадника, естественно, провалился.
- Ты цел, княже?! - Федор Друцкий осадил скакуна саженях в сорока.
- И заяц тоже! - возмущенно ответил Андрей. - Кто клялся, что снег
на горе сошел, японская сила?!
- Почти везде сошел, княже, - со смехом ответил Федор Юрьевич. -
Ладно, повезло косому. Тут еще найдется. Больно резво ты пошел. Я бы
упредил, что ямина тут старая.
- Заяц! - Двое бояр отвернули влево, кони их, срываясь с места в
карьер, сделали несколько прыжков.
- Скорее, княже! - заторопил Друцкий. - Нагоним!
Но к тому времени, когда гнедой, фыркая, выбрался наконец в ивовую
поросль, охотники, грустные, уже возвращались.
- Ушел, бестия! Как сквозь землю провалился! И тут у них прямо
из-под копыт порскнул в сторону белый комок.
- Стой! - Бояре помчались следом.
Андрей рванулся наперехват. Ушастый зверек нырнул под корни
довольно высокого кустарника. Зверев пустил коня левее и по ту сторону
едва не столкнулся лоб в лоб с детьми боярскими, насилу разминулись.
Однако заяц исчез, только его и видели. Один из бояр не поленился
спешиться, пошарил под кустами:
- Нету! И куда только делся, нечистая сила.
- Не, с соколами проще, - подъехал Друцкий. - Сокол сам дичь
достанет, только спусти. А тут я и коня поворотить не успеваю, как вы
уже умчались. За ловчими, что ли, послать?
Они начали выбираться из растущего выше стремени кустарника в
поле, как вдруг краем глаза Андрей заметил внизу какое-то движение.
Едва не разодрав губы коня, он рванул правый повод, повернул за косым,
дал шпоры. Тот успел оторваться всего на десяток саженей и уйти далеко
не мог, никак не мог - не будь он князь Сакульский!
- Ату, ату его, ушастого! - разворачивались позади него в погоню
боярские дети.
- Давай, давай, родимый, - взмолился, уговаривая гнедого, Андрей.
- Не дай сухим вернуться.
Скакун, тяжело дыша, мчался во весь опор, стаптывая молодые ветки
и раздвигая грудью кусты.
- Давай, чуть-чуть осталось.
Косой, словно услышав предупреждение, резко повернул к старому
высокому кусту, метнулся под корни.
- Шайтан! - Зверев, никуда не сворачивая, отпустил поводья и дал
шпоры коню. Гнедой взметнулся, как стартующий «Миг», с шелестом
проломился сквозь ветви, ударился передними копытами в снег - но под
тонким настом оказалась земля, и скакун тут же прыгнул снова, уже
через лежащее поперек пути деревце, помчался по низким кустам, меж
которыми мелькала белая спина.
Позади послышался треск, ржание, крик - но охвативший князя азарт
не позволил ему оглянуться. Гнедой скакнул, перелетая еще один куст, и
приземлился аккурат рядом с прижавшим уши, мчащимся во весь опор
зверьком. Косой метнулся было вправо, но не успел: едва не выпав из
седла, Зверев наклонился вниз, взмахнул рукой, и вылетевший из рукава
грузик кистеня опустился бедолаге точно между глаз. Беляк
закувыркался, но Андрей успел поймать его за шкурку, подбросил вверх и
перехватил левой рукой. Он потянул на себя поводья, предупреждая
скакуна, что можно больше не торопиться, вернул кистень на место, взял
обмякшую добычу за уши и поворотил назад.
К склону Золотого холма, оказывается, уже успели добраться
остальные охотники, ехавшие кружным путем.
- Тут зайцев, как комаров летом! - гордо показал им добытую дичь
Зверев, и под одобрительные выкрики кинул в чересседельную сумку.
Бояре, то и дело вставая в стременах, чтобы дальше оглядеться,
начали разъезжаться по кустарнику, и вскоре у левого края поля уже
разгорелась погоня.
- С почином, Андрей Васильевич, - поздравил Федор Друцкий. - Токмо
где ты бояр моих потерял? Ужель из-за косого повздорили?
Князь Сакульский непонимающе вскинул брови, потом развернул
гнедого, поскакал к месту удачной охоты. Навстречу уже выезжали
боярские дети… Двое выезжали, один, хромая, шел следом.
- Что там, служивые?! - бодро поинтересовался княжич.
- Мерина прирезать пришлось, - сообщил один из всадников. - Ноги
передние переломал среди корней. Через голову упал, да еще на боярина
Семеновского. Хорошо, не сломал ничего.
- Вот проклятье! - вздохнул Зверев. - И конь вроде красивый был.
Туркестанец?
- Все одно засекался[9 - Засекался - ранил во время скачки самого
себя копытами. Обычно - задевая одной ногой другую.] мерин, - махнул
рукой Друцкий. - Оттого и оскопили туркестанца.
Андрей понял, что скакун был из княжеской конюшни. Похоже, косой
смог вывести из строя одного из хозяйских телохранителей.
- Берегись!
Слева от них, высоко выбрасывая из-под копыт комья грязи, неслась
конная лава. Всего семь всадников - но затоптать с ходу враз способны.
Возглавлял «атаку» среднего размера беляк, решивший, что уйти от
преследователей в поле будет проще, нежели в кустах. К счастью, увидев
впереди новых врагов, он изменил свое мнение и повернул к ивам.
Княжеские телохранители, не утерпев, понеслись следом. Андрей,
поколебавшись всего секунду, тоже пустил гнедого во весь опор.
Косой - видимо, у них тут был практикум по избавлению от охотников
- по знакомой дорожке лепетнул к старому кусту. Пока прочие бояре
помчались вокруг, Андрей отпустил поводья, дал шпоры, знакомо
взметнулся сквозь крону, тут же скакнул еще раз через поваленное
дерево, прицелился взглядом в близкий комок - и тут услышал позади
треск и громкие вопли.
На этот раз он оглянулся: обходившие куст с двух сторон бояре
сошлись на тесном пространстве лоб в лоб. Одна из лошадей теперь
билась на земле, пара охотников вылетели из седел. Когда же Зверев
снова глянул вперед - заяц уже исчез, словно в воздухе растворился.
- Вы там на длинноухих охотитесь или с горными троллями деретесь?
- охнул Друцкий, услышав о новых пострадавших. - Это всегда так, князь
Андрей, али мы не так что-то делаем? Вы с отцом сколько холопов за
сезон теряете?
- Это у вас, видать, зайцы особо матерые, Федор Юрьевич, - развел
руками Зверев. - Опять же дома я обычно один в поле езжу.
- Смотрите, заяц!
Возле пострадавших остались только барон, Андрей Друцкий и двое
телохранителей - прочая толпа, забыв обо всем на свете, сорвалась в
новую погоню.
- Нет, - решительно покачал головой сын хозяина именья, - есть в
увлечении твоем некая лихость, княже, спорить не стану. Но соколиная
охота изящнее будет. Птица дичь и выследит, и свалит, а тебе токмо
подобрать ее останется да зрелищем бойцовым насладиться. Боярин
Савелий, сделай милость, скачи в усадьбу, вели лекаря нашего прислать,
трое саней и сокольничьего моего с Чулагой. Чулага, помню, зайцев для
меня брал. И пусть Расстегу и Крошу захватит, Чулага с ними работал.
- Сделаю, княже, - поклонился один из телохранителей и поскакал
вверх по склону.
- Заезжие купцы рассказывали, - сообщил барон, - что ловчие птицы
герцога Анжуйского брали даже волков, причем самых матерых.
- Видать, мелковаты матерые волки у вас во Франции, - хмыкнул
Зверев.
- Это не у нас, князь Андрей, - спокойно парировал чужеземец. - В
датских землях на волков не всякий охотник в одиночку рискнет выйти.
Пусть даже на то и соизволение господина имеется.
- Есть, есть почин! - выбрались из кустарника разгоряченные
погоней охотники. Один из них нес на вытянутой руке мелко
вздрагивающую тушку зверька. - Под ели на опушке уйти хотел, да прыти
не хватило!
- Потери есть? - деловито поинтересовался Друцкий.
- Да чего там, легко взяли. Только погоняй!
Боярские дети наперебой хвастались своей добычей, и Зверев,
пользуясь моментом, отъехал в сторону, двинулся по границе поля и
кустарника.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ' Золото мертвых'
1 2 3 4 5 6
все растаяло давно. Где сейчас еще косым обитать, как не прутья ивовые
грызть? Поехали, все едино корабелы, коих батюшка вам дает, токмо
через день сюда доберутся.
- Корабелы? - Зверев повернулся к Василию Ярославовичу. - Вы никак
сговорились уже, батюшка?
- Был за обедом разговор, - хмуро ответил боярин и опрокинул в
себя кубок. - Посмотрим.
- Морской, морской ушкуй вам покупать надобно! - встрял в разговор
хозяин дома. - Токмо морской! По Ладоге на обычном никак плавать
нельзя. Шторма там - на море Северном таких не бывает. Обычный ушкуй
враз разобьет, первой же волной. Сгинете, и слова за вас пред Богом
никто замолвить не успеет.
- Морской? - Причина хмурости отца стала понятна. Обычный ушкуй -
это просто большая плоскодонка. Морской же - настоящий корабль с
носовыми и кормовыми надстройками, со съемной мачтой, с косыми и
прямыми парусами. И стоит он соответственно. На подобные расходы
Василий Ярославович, видимо, не рассчитывал.
- Так едем, друже? - опять пихнул Андрея в бок княжич. - Завтра с
рассветом на охоту?
- Едем, - кивнул Зверев.
- Ура, бояре! - рубанул рукой воздух младший Друцкий. - На охоту
завтра отправляемся! Повеселимся по последнему снегу!
- Повеселимся! На охоту, на охоту! - поддержали Федора несколько
голосов.
Прямо не боярские дети, а пацаны малые. А то без Андрея их никто
на охоту не пускает! Хотя, с другой стороны, - тяжело трезвому среди
пьяных. Зверев с тоской заглянул в кубок, сделал пару глотков зелья,
от которого сам же надежно защитился древним колдовством, и уныло
вздохнул: - На охоту так на охоту.
На рассвете Андрей проснулся сам. Привык уже в этом, не
избалованном развлечениями, мире посвящать утренние часы тренировке с
оружием. Полина пристроилась рядом и тонко, как мышка, сопела, положив
голову ему на плечо. От нее припахивало чем-то кислым. Видать, не
удержалась-таки вчера, приложилась к вину на шумном пире. То-то глаз
теперь не разомкнуть: супруг поднялся, а она и не заметила, подушку
вместо него обняла.
Андрей пригладил ежик на макушке - ох, побриться надо было перед
отъездом. Да только с Василием Ярославовичем разве угадаешь, когда в
дорогу сорвешься? Князь Сакульский надел тафью, после чего натянул
полотняные порты, татарские мягкие войлочные шаровары, влез головой в
ворот пронзительно-сиреневой атласной косоворотки с алой вышивкой
вдоль ворота и по подолу, опоясался непривычно легким без сабли
ремнем. Не в поход ведь собирались, в гости к соседу и родственнику.
Все-таки кистень Зверев в рукав уронил - как же совсем без оружия,
всего с двумя ножами? Затем он намотал портянки и обулся в
темно-синие, из мягкой козьей кожи, сапоги, кинул на плечи суконную,
подбитую нежным колонком, ферязь с длинными рукавами[8 - Ферязь обычно
шилась вовсе без рукавов и надевалась под шубу. На парадном приеме
ферязь - еще одно удобное место для размещения золотого шитья,
самоцветов, золотых бляшек, драгоценных пуговиц и прочей демонстрации
богатства.].
Ради холодной погоды поверх тюбетейки Зверев натянул простенький
рысий треух с длинным рысьим же хвостом у левого уха и продолговатой
золотой пластиной с сапфиром в центре, на лбу. Осталось просунуть руку
в петлю хлыста - и русский князь мог показаться на люди.
Разумеется, родовитому боярину не мешало бы еще иметь и три-четыре
толстые золотые цепи на шее, и по массивному перстню на каждом пальце,
но тут Андрей как-то во вкус своего звания пока не вошел и носил
только одну «гайку»: подаренное государем Иоанном Васильевичем кольцо
с кроваво-красным рубином.
К удивлению Зверева, боярские дети не лежали пластом после
вчерашнего праздника. Точнее, лежали не все: минимум полтора десятка
гостей уже толклись во дворе, в охабнях, овчинных тулупах и долгополых
опашнях из волчьих шкур. Фыркали лошади, суетились холопы, поднося
потники и пристраивая на широкие конские спины деревянные седла с
низкими луками и двумя-тремя подпругами. Местные оделись куда более
практично, нежели приехавший в гости князь Сакульский. Овчинный тулуп
порвется - невелика потеря, а уж шубу из волчьих шкур и потерять не
жалко. Барон Тюрго даже простенький свой пурпуан поменял на стеганый
ватный поддоспешник и подбитый лисицей плащ, вместо мягких суконных
туфель с высоко загнутыми носками надел толстые юфтовые сапоги. Андрей
даже засомневался - а не попросить ли и ему какую-нибудь крепкую
кожаную куртку. Но тут на крыльце появился Федор Друцкий - в красных
сапогах, алых шароварах и зеленом каракулевом зипуне, каждый шовчик
которого был отделан красным шелковым шнуром, вместо пуговиц служили
прозрачные янтарные палочки.
- Как вы изящны, княжич, - подобострастно склонил голову барон.
- А мы с князем из седла вылетать не собираемся! Правда, друже? -
Сын хозяина подошел к Андрею, порывисто его обнял. - По коням, бояре,
по коням.
Друцкому подвели скакуна - но он выждал, пока Звияга подбежит с
гнедым жеребцом к Звереву, и поднялся в седло одновременно с гостем.
Следом начали вставать в стремя и все остальные. Лошади затоптались,
задвигались, во дворе неожиданно стало тесно. Тут открылись двери в
подклети, и появились подворники в чистых рубахах, с подносами в
руках. Боярские дети наклонялись, подхватывали по кубку, опрокидывали
в рот, ставили обратно. Андрею при виде нового угощения стало нехорошо
- но это оказался всего лишь вареный хмельной мед. С утра - как раз
то, что нужно.
Ворота усадьбы наконец распахнулись, и кавалькада охотников
вынеслась наружу.
- Тут рядом, - держась стремя в стремя со Зверевым, крикнул
Друцкий. - До Золотого холма всего верст пять. Враз домчимся.
- А отчего Золотой? Прииск там, что ли?
- Нет. Просто в ясный день, когда хлеба колосятся, с озера такой
вид на него - ну ровно купол церковный. Посему иногда его и Святым
прозывают, а иногда Лысым. Деревья на нем отчего-то никогда не росли.
По дороге охотники миновали низину за усадьбой, поднялись на
взгорок. Здесь стараниями зимних ветров снега было меньше, чем по
колено, и всадники развернулись в широкую цепь, легко мчась на рысях.
Барон Ральф начал вырываться вперед, кто-то из боярских детей
возмутился такой наглости и перешел в галоп. Датский гость тоже
отпустил поводья, опять оторвался. В скачку стали втягиваться и другие
бояре. Даже Зверев не удержался и дал гнедому шпоры - но княжич
хлопнул его по колену, кивнул в сторону, и они отвернули от прочей
группы к крутой горе, на которой из-под снега тут и там выпирали седые
от изморози валуны. В общем, лучшее место, чтобы переломать ноги
лошадям. Однако Друцкий, пустив скакуна шагом, решительно двинулся
вверх по склону, и Андрей волей-неволей отправился следом.
Минут за десять они в сопровождении трех бояр поднялись на вершину
- и впереди открылся обширный, версты на три, пологий спуск,
переходящий в испещренное проталинами поле, которое вполне могло
оказаться замерзшим озером. Где-то посередине между вершиной и полем
начинались ивовые заросли высотой примерно в полтора человеческих
роста - аккурат со всадника. Заросли спускались почти на версту и
расходились версты на три в стороны, плавно переходя с одного края в
березняк, а с другого - в густую дубраву. От копыт скакунов до
кустарника земля уже успела оттаять и лежала голая, покрытая жухлой
листвой.
- Глянь, друже, - натянул поводья Федор Друцкий. - Тут уже весна.
- Это верно, - согласился Зверев. - Боюсь только, если кто в нее
поверит, первой же ночью вымерзнет. Ну, и где тут хваленые жирные
зайцы?
- В лесах снег еще высокий, а в кустах уже сошел. Опять же - кора.
Где еще, как не внизу?
Охотники пустили коней шагом, приглядываясь к ивняку. Когда до
зарослей оставалось саженей десять, у одного из косых не выдержали
нервы - белый комок метнулся с края поля в низкую поросль,
стремительно заскакал меж голых прутьев. Зимний мех, спасавший зверька
зимой, теперь, на темных проталинах, стал его предателем.
- Ату!
Все пятеро всадников повернули следом, но Андрей оказался самым
быстрым. Он промчался через молодой ивовый куст, пригнувшись,
проскочил под суком высокого дерева, перемахнул какой-то сугроб, еще
один. Заяц, как ни старался, а умчаться от резвого жеребца не мог. Вот
до него осталось пять саженей. Три…
Зверев наклонился вперед, занося руку для удара, и… Конь вдруг
ухнулся куда-то вниз, резко остановился. Андрей полетел из седла и
только чудом удержался - не благодаря ловкости, а запутавшись в
стременах. Гнедой, возмущенно фыркая, резкими скачками начал
выбираться из низины, полной снега почти ему по брюхо, - наст,
выдержавший зайца, под тяжестью всадника, естественно, провалился.
- Ты цел, княже?! - Федор Друцкий осадил скакуна саженях в сорока.
- И заяц тоже! - возмущенно ответил Андрей. - Кто клялся, что снег
на горе сошел, японская сила?!
- Почти везде сошел, княже, - со смехом ответил Федор Юрьевич. -
Ладно, повезло косому. Тут еще найдется. Больно резво ты пошел. Я бы
упредил, что ямина тут старая.
- Заяц! - Двое бояр отвернули влево, кони их, срываясь с места в
карьер, сделали несколько прыжков.
- Скорее, княже! - заторопил Друцкий. - Нагоним!
Но к тому времени, когда гнедой, фыркая, выбрался наконец в ивовую
поросль, охотники, грустные, уже возвращались.
- Ушел, бестия! Как сквозь землю провалился! И тут у них прямо
из-под копыт порскнул в сторону белый комок.
- Стой! - Бояре помчались следом.
Андрей рванулся наперехват. Ушастый зверек нырнул под корни
довольно высокого кустарника. Зверев пустил коня левее и по ту сторону
едва не столкнулся лоб в лоб с детьми боярскими, насилу разминулись.
Однако заяц исчез, только его и видели. Один из бояр не поленился
спешиться, пошарил под кустами:
- Нету! И куда только делся, нечистая сила.
- Не, с соколами проще, - подъехал Друцкий. - Сокол сам дичь
достанет, только спусти. А тут я и коня поворотить не успеваю, как вы
уже умчались. За ловчими, что ли, послать?
Они начали выбираться из растущего выше стремени кустарника в
поле, как вдруг краем глаза Андрей заметил внизу какое-то движение.
Едва не разодрав губы коня, он рванул правый повод, повернул за косым,
дал шпоры. Тот успел оторваться всего на десяток саженей и уйти далеко
не мог, никак не мог - не будь он князь Сакульский!
- Ату, ату его, ушастого! - разворачивались позади него в погоню
боярские дети.
- Давай, давай, родимый, - взмолился, уговаривая гнедого, Андрей.
- Не дай сухим вернуться.
Скакун, тяжело дыша, мчался во весь опор, стаптывая молодые ветки
и раздвигая грудью кусты.
- Давай, чуть-чуть осталось.
Косой, словно услышав предупреждение, резко повернул к старому
высокому кусту, метнулся под корни.
- Шайтан! - Зверев, никуда не сворачивая, отпустил поводья и дал
шпоры коню. Гнедой взметнулся, как стартующий «Миг», с шелестом
проломился сквозь ветви, ударился передними копытами в снег - но под
тонким настом оказалась земля, и скакун тут же прыгнул снова, уже
через лежащее поперек пути деревце, помчался по низким кустам, меж
которыми мелькала белая спина.
Позади послышался треск, ржание, крик - но охвативший князя азарт
не позволил ему оглянуться. Гнедой скакнул, перелетая еще один куст, и
приземлился аккурат рядом с прижавшим уши, мчащимся во весь опор
зверьком. Косой метнулся было вправо, но не успел: едва не выпав из
седла, Зверев наклонился вниз, взмахнул рукой, и вылетевший из рукава
грузик кистеня опустился бедолаге точно между глаз. Беляк
закувыркался, но Андрей успел поймать его за шкурку, подбросил вверх и
перехватил левой рукой. Он потянул на себя поводья, предупреждая
скакуна, что можно больше не торопиться, вернул кистень на место, взял
обмякшую добычу за уши и поворотил назад.
К склону Золотого холма, оказывается, уже успели добраться
остальные охотники, ехавшие кружным путем.
- Тут зайцев, как комаров летом! - гордо показал им добытую дичь
Зверев, и под одобрительные выкрики кинул в чересседельную сумку.
Бояре, то и дело вставая в стременах, чтобы дальше оглядеться,
начали разъезжаться по кустарнику, и вскоре у левого края поля уже
разгорелась погоня.
- С почином, Андрей Васильевич, - поздравил Федор Друцкий. - Токмо
где ты бояр моих потерял? Ужель из-за косого повздорили?
Князь Сакульский непонимающе вскинул брови, потом развернул
гнедого, поскакал к месту удачной охоты. Навстречу уже выезжали
боярские дети… Двое выезжали, один, хромая, шел следом.
- Что там, служивые?! - бодро поинтересовался княжич.
- Мерина прирезать пришлось, - сообщил один из всадников. - Ноги
передние переломал среди корней. Через голову упал, да еще на боярина
Семеновского. Хорошо, не сломал ничего.
- Вот проклятье! - вздохнул Зверев. - И конь вроде красивый был.
Туркестанец?
- Все одно засекался[9 - Засекался - ранил во время скачки самого
себя копытами. Обычно - задевая одной ногой другую.] мерин, - махнул
рукой Друцкий. - Оттого и оскопили туркестанца.
Андрей понял, что скакун был из княжеской конюшни. Похоже, косой
смог вывести из строя одного из хозяйских телохранителей.
- Берегись!
Слева от них, высоко выбрасывая из-под копыт комья грязи, неслась
конная лава. Всего семь всадников - но затоптать с ходу враз способны.
Возглавлял «атаку» среднего размера беляк, решивший, что уйти от
преследователей в поле будет проще, нежели в кустах. К счастью, увидев
впереди новых врагов, он изменил свое мнение и повернул к ивам.
Княжеские телохранители, не утерпев, понеслись следом. Андрей,
поколебавшись всего секунду, тоже пустил гнедого во весь опор.
Косой - видимо, у них тут был практикум по избавлению от охотников
- по знакомой дорожке лепетнул к старому кусту. Пока прочие бояре
помчались вокруг, Андрей отпустил поводья, дал шпоры, знакомо
взметнулся сквозь крону, тут же скакнул еще раз через поваленное
дерево, прицелился взглядом в близкий комок - и тут услышал позади
треск и громкие вопли.
На этот раз он оглянулся: обходившие куст с двух сторон бояре
сошлись на тесном пространстве лоб в лоб. Одна из лошадей теперь
билась на земле, пара охотников вылетели из седел. Когда же Зверев
снова глянул вперед - заяц уже исчез, словно в воздухе растворился.
- Вы там на длинноухих охотитесь или с горными троллями деретесь?
- охнул Друцкий, услышав о новых пострадавших. - Это всегда так, князь
Андрей, али мы не так что-то делаем? Вы с отцом сколько холопов за
сезон теряете?
- Это у вас, видать, зайцы особо матерые, Федор Юрьевич, - развел
руками Зверев. - Опять же дома я обычно один в поле езжу.
- Смотрите, заяц!
Возле пострадавших остались только барон, Андрей Друцкий и двое
телохранителей - прочая толпа, забыв обо всем на свете, сорвалась в
новую погоню.
- Нет, - решительно покачал головой сын хозяина именья, - есть в
увлечении твоем некая лихость, княже, спорить не стану. Но соколиная
охота изящнее будет. Птица дичь и выследит, и свалит, а тебе токмо
подобрать ее останется да зрелищем бойцовым насладиться. Боярин
Савелий, сделай милость, скачи в усадьбу, вели лекаря нашего прислать,
трое саней и сокольничьего моего с Чулагой. Чулага, помню, зайцев для
меня брал. И пусть Расстегу и Крошу захватит, Чулага с ними работал.
- Сделаю, княже, - поклонился один из телохранителей и поскакал
вверх по склону.
- Заезжие купцы рассказывали, - сообщил барон, - что ловчие птицы
герцога Анжуйского брали даже волков, причем самых матерых.
- Видать, мелковаты матерые волки у вас во Франции, - хмыкнул
Зверев.
- Это не у нас, князь Андрей, - спокойно парировал чужеземец. - В
датских землях на волков не всякий охотник в одиночку рискнет выйти.
Пусть даже на то и соизволение господина имеется.
- Есть, есть почин! - выбрались из кустарника разгоряченные
погоней охотники. Один из них нес на вытянутой руке мелко
вздрагивающую тушку зверька. - Под ели на опушке уйти хотел, да прыти
не хватило!
- Потери есть? - деловито поинтересовался Друцкий.
- Да чего там, легко взяли. Только погоняй!
Боярские дети наперебой хвастались своей добычей, и Зверев,
пользуясь моментом, отъехал в сторону, двинулся по границе поля и
кустарника.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги ' Золото мертвых'
1 2 3 4 5 6