Карл Маркс, Шилов и Санёк за ними молча наблюдают.
Едва не столкнувшись лбами, супруги поднимают глаза друг на друга.
О л ь г а. Алёша...
А л е к с е й. Оля? (Делает движение, чтобы обнять её, но тут же отступает на шаг.) Где ты была?!
О л ь г а. Я?.. (Опускает голову.) Я была у Белугина. Его избили... Я должна была отвезти его домой.
А л е к с е й (злорадно). Сильно избили?
О л ь г а. Да... То есть, нет... Но было очень много крови... Я всё время звонила, но тебя не было... Откуда ты?
А л е к с е й. Я?.. Я был... Впрочем, сейчас это не важно. Оля, я не понимаю, ты что, была с Белугиным всю ночь? Наедине? В его квартире?..
О л ь г а. Да, я была. Он обещал деньги. Он сказал, что деньги приготовлены и лежат у него в квартире.
А л е к с е й. Значит, он так сказал... И ты поехала к нему и осталась у него на ночь. Сколько же мы теперь ему должны?
О л ь г а. Нисколько... Потому, что...
А л е к с е й. Потому что ты отработала эти деньги?
Ольга бьёт Алексея по физиономии, отворачивается.
О л ь г а. Потому что он ничего не дал.
А л е к с е й. А это ещё ничего не значит! Да-да! Ровным счётом ничего не значит! Всем известно, что из него копейки не вытянуть. Понятное дело! Такой мерзавец мог наобещать с три короба, а после не заплатить.
О л ь г а. После чего?
А л е к с е й. После... После чего угодно! Вы занимались любовью!..
О л ь г а. А так же верой и надеждой. Говори по-русски!
А л е к с е й. По-русски? Как же это по-русски... (Сообразив, пугается.) О господи!..
Ольга бьёт его во второй раз.
А л е к с е й. Ага! Тебе нечего ответить!
О л ь г а. Где ты был? Я звонила всю ночь!
А л е к с е й. Я?.. Почему ты спрашиваешь?.. Ну, допустим, что умер человек. Да-да, умер. Между прочим, не совсем посторонний тебе человек, муж твоей подруги... Люды... Милы...
О л ь г а. Истоминой?!
А л е к с е й. Да-да! Его убили! Застрелили - бах! бах! Тогда... когда они ушли от нас! От нас, понимаешь?..
О л ь г а. О господи...
А л е к с е й. Я был там, у неё, вместо тебя. Траур, слёзы, валерьянка... Я утешал.
О л ь г а. Слёзы? Валерьянка? Это на неё не похоже. Как же ты её утешал?
А л е к с е й. Нет, не то, я не правильно сказал... Я был у неё, потому что она тебе позвонила, но тебя уже не было... Ты была...
О л ь г а. Ты её утешал, а она пожалела дать тебе денег в долг?
А л е к с е й. Она предлагала... но я не взял.
О л ь г а. Почему же ты не взял, если она предлагала?
Запутавшийся Алексей разводит руками.
О л ь г а. Гусары денег не берут?..
А л е к с е й (не убедительно). Оля, как тебе не стыдно.
О л ь г а. Мне стыдно! Стыдно за свою бывшую подругу. Стыдно за своего бывшего мужа. Стыдно за себя... (Плачет.)
А л е к с е й. Ага! Тебе стыдно за себя! Всё-таки призналась!
Ольга разворачивается, чтобы уйти.
Алексей хватает её за плечи, разворачивает обратно.
Ольга пытается ударить его третий раз, но промахивается.
Алексей хватает её за рук, начинается борьба.
Подбегают Санёк и Шилов, разнимают супругов.
С а н ё к. С ума сошли? Сейчас обоих - в отделение!
Ш и л о в. Миритесь или хуже будет.
А л е к с е й. Я согласен. Только пусть она руки не распускает.
О л ь г а. Ещё поговорим.
А л е к с е й. Оля, действительно не время.
О л ь г а. Временное перемирие.
С а н ё к. Ну а вообще?.. Почему такие кислые?
А л е к с е й. Квартиру купили, а заплатить не можем.
К а р л М а р к с. При коммунизме не будет собственников. Каждый сможет занять любую квартиру и выбрать себе любую женщину. Всё будет общее.
Ш и л о в. Двести лет прожил, а ума не набрался.
А л е к с е й. Не понял.
Ш и л о в. Продайте своего Челлини. Сидите на нём... как на бочке с порохом.
О л ь г а. Я тоже не понимаю.
А л е к с е й. Шилов, что продать?..
Ш и л о в. Да ладно, не прикидывайтесь. Что вы всё время прибедняетесь? Ольга, ты при мне эту шкатулку показывала своему дяде, ювелиру. Я же в комнате был, рядом!
О л ь г а. Ах, это... Так я ему уже всё продала. Брошки, колечки...
Ш и л о в. Ему?! За сколько?..
О л ь г а. Всё сразу - за тысячу.
С а н ё к (уважительно). Долларов?
О л ь г а. Да. Но нам нужно ещё тысячу. Мы всего четыре должны. А теперь валюты ни под какие проценты не взять. Нас из квартиры выселяют...
А л е к с е й. Погоди, не плач, ещё не выселяют.
Ш и л о в. Я не понял: ты ему что именно продала - колечки или шкатулку?
О л ь г а. Теперь я вспоминаю. Шкатулку я не продавала. Он сказал: "сложите обратно в коробочку", я и сложила.
Ш и л о в. В коробочку.
О л ь г а. А ты думаешь, шкатулка тоже денег стоит?
Ш и л о в. Не могу понять: вы это всё серьёзно говорите?..
К а р л М а р к с. Бенвенуто Челлини, тысяча пятисотый - тысяча пятьсот семьдесят первый. Итальянский скульптор и ювелир эпохи Возраждения, представитель буржуазного маньеризма.
О л ь г а. А почему ты спрашиваешь?
Ш и л о в. Интересный у вас дядя.
А л е к с е й. Мой дядя на земле трудится.
Ш и л о в. Если вы не шутите, то ваш... родственник проворачивает сейчас самую наигнуснейшую аферу. Эта шкатулка, если очень навскидку, тянет тысяч на сто пятьдесят.
С а н ё к (уважительно). Долларов?
Ш и л о в. Фунтов стерлингов.
О л ь г а (запинаясь). Сколько же это... если долларов...
А л е к с е й (запинаясь). Порядка двухсот... тысяч.
О л ь г а. А как же... зачем же он...
Ш и л о в. Куплю-продажу оформляли? Расписывалась ты где-нибудь?
О л ь г а (мотает головой). Н-нет...
Ш и л о в. Это уже лучше. Если шкатулка ещё при нём, возьмём легко. Санёк! У тебя в кобуре - что?
С а н ё к (похлопывает по кобуре). Табельный, Макарова.
Ш и л о в. Бежим бегом к дяде этих сумасшедших. Чёрт побери этого дядю!
О л ь г а. Трамвай идёт!..
Алексей, Ольга, Шилов и Санёк убегают.
Карл Маркс продолжает спокойно пить пиво.
Свет гаснет. Грохот и звонки удаляющегося трамвая.
ТРЕТЬЯ СЦЕНА
Антикварная лавка Цукермана.
Хозяин смахивает пыль с расставленных на полках товаров.
Р о з а М о и с е е в н а. Додик, ты пришёл сегодня раньше обычного.
Ц у к е р м а н. Розочка, ты ведь знаешь, у меня есть дело с этим государственным человеком. Скоро он придёт, и я отдам ему эту злосчастную вещь. Потом он сядет на самолёт и улетит в Лондон.
Р о з а М о и с е е в н а. Додик, я не позволю тебе обворовывать этих несчастных идиотов. Сейчас придёт милиционер, и он тебя арестует.
Ц у к е р м а н (роняет предмет, ловит на лету). Ах!.. Разве можно такое говорить!
Р о з а М о и с е е в н а. А разве можно грабить заплаканную женщину, которая пришла к тебе за помощью? Ты слопал её как серый волк! Додик, ты отправишься в ад, но я с тобой туда не поеду!
Ц у к е р м а н (испугавшись). Хорошо, хорошо. Я не волк, я не буду её лопать. Я поступлю с ней как честный человек. Она получит свою долю, и это будут очень, очень хорошие деньги. Они как будто совершенно неожиданно свалятся на неё с неба. В конце концов, всю работу делаю я и этот государственный человек. Но её доля будет очень хорошая доля.
Р о з а М о и с е е в н а. Я хочу, чтобы ты вернул ей эту вещь. Запомни: у тебя от неё будут только одни неприятности.
Ц у к е р м а н. Но почему, почему!..
Р о з а М о и с е е в н а. Решай, у тебя есть ещё минута.
Цукерман нервно прохаживается, трёт виски, что-то бормочет.
Начинают бить часы.
Ц у к е р м а н. Хорошо. Я верну. Пропади всё пропадом...
За последним ударом часов следует звон дверного колокольчика.
ЧЕТВЁРТАЯ СЦЕНА
В лавку заходит милиционер Санёк.
Подходит к прилавку, отдаёт честь.
С а н ё к. Гражданин Цукерман Давид Семёнович?
Ц у к е р м а н. Так точно...
Милиционер долго и пристально смотрит ему в глаза.
Р о з а М о и с е е в н а. Предупреждала...
Треск мотоцикла, грохот музыки. Пританцовывая, в лавку заходит Карл Маркс.
У него в руке магнитофон. Убирает громкость, делает приветственный жест "козу" - в сторону подсобки.
Р о з а М о и с е е в н а. Не хватало здесь ещё этого хулигана от исторического материализма! Убирайся!..
Делает энергичный жест.
Цукерман недоуменно оборачивается:
он слышит жену, но не понимает, с кем она разговаривает.
Карл Маркс выключает звук, ставит магнитофон,
начинает неспешно разглядывать и ощупывать товары на полках.
С а н ё к. Гражданка Пчёлкина Ольга Петровна - кем вам приходится?
Ц у к е р м а н. Кажется... родственница. Когда-то мы были близки с её тётушкой, однако не настолько, чтобы...
Р о з а М о и с е е в н а. Додик, не болтай лишнего.
С а н ё к. Когда вы видели её в последний раз?
Ц у к е р м а н. Даже не помню...
Р о з а М о и с е е в н а. Говори!
Ц у к е р м а н. Позавчера.
С а н ё к. С какой целью она к вам приходила?
Направляет свет лампы на лицо хозяина.
Ц у к е р м а н. Кажется... показать кое-что.
С а н ё к (приближает лицо, говорит страшным голосом). Что именно?
Ц у к е р м а н (выдохнув и обмякнув). Да-да. Я всё понял. Сию минуту. (Сползает под прилавок.)
Сняв фуражку, Санёк перегибается через прилавок,
чтобы не терять хозяина из виду.
Цукерман ставит шкатулку на прилавок. У него вид провинившегося школьника. Санёк надевает фуражку, выравнивает кокарду по ребру ладони.
Прокашливается, берёт шкатулку, прячет в карман.
С а н ё к. Ну, что же, гражданин Цукерман... Учитывая ваше добровольное признание и помощь следствию... обойдёмся на первый раз без протокола. Честь имею.
Козырнув, Санёк уходит.
Карл Маркс остаётся. Он в восхищении разглядывает
свой собственный бронзовый бюст.
Роза делает ему энергичный жест - чтобы убирался.
Ц у к е р м а н (раздвинув занавески, смотрит на улицу). Роза, смотри, там, на улице!.. Этот милиционер подошёл к Ольге и к её мужу. Они смотрят на меня, они смеются, они машут мне руками!.. (Машинально поднимает руку и опускает.) Но ведь я уже согласился вернуть ей шкатулку, правда?.. Я уже сказал, что верну, - ещё до того, как пришёл этот молодой человек, этот милиционер...
Р о з а М о и с е е в н а. Ты сказал, Додик. И тебе это зачтётся.
Ц у к е р м а н (резко поворачивается). Но что я теперь скажу господину Белугину?! Сейчас, сейчас он придёт сюда, этот государственный человек, и мне будет нечего ему сказать!..
Слышен звук подъехавшего автомобиля.
Р о з а М о и с е е в н а (небрежно). Дай ему ту, другую.
ПЯТАЯ СЦЕНА
Звенит дверной колокольчик, влетает Белугин.
Из носа у него торчит вата, лицо потное, говорит в нос.
В левой руке держит кейс, правой на ходу разворачивает бумагу.
Б е л у г и н (шлёпает бумагу на прилавок). Вот, последние формальности. Давайте, давайте, меня ждёт машина.
Ц у к е р м а н. Куда же я её дел...
Б е л у г и н (хватает Цукермана через прилавок за грудки, дышит ему в лицо). Вы сошли с ума?
Ц у к е р м а н (вырывается). Ладно... погодите... сейчас. Разве можно пить коньяк с утра, перед таким делом?.. Погодите. Такую вещь нельзя бросать где попало. Я спрятал так, чтобы ни одна сволочь... Присядьте, присядьте, вы что-то неважно выглядите. Наверное, скушали что-нибудь за завтраком?..
Б е л у г и н. Да... я присяду... Но только на минуту!
Садится под стеллажами, кладёт кейс на колени, утирает лицо платком.
У него над головой - бронзовый бюст Карла Маркса.
Сам основоположник тоже стоит рядом.
Ц у к е р м а н (выносит и подаёт шкатулку). Вот, держите.
Белугин, бегло осмотрев шкатулку, запирает её в кейс.
Б е л у г и н. Знаете что, Давид Семёнович... Я много думал и пришёл к выводу... Что нам необходимо пересмотреть условия нашего контракта. Согласитесь, мой риск и моя работа неизмеримо больше. Вы, всего-навсего, обворовали свою родственницу, а это - не работа. Да-да, мне всё известно. Вы совершили уголовно наказуемое деяние, и скажите спасибо, что я не требую от вас денег за моё молчание.
Ц у к е р м а н. Что вы говорите!
Б е л у г и н. К тому же, по тем документам, которые вы же сами помогли мне состряпать, шкатулка не представляет никакой художественной ценности.
Ц у к е р м а н. Как это некстати!
Б е л у г и н. Хорошо, так и быть. Если дело выгорит, может рассчитывать на полтора-два процента. Это бизнес, дорогой мой Давид Семёнович, а в бизнесе выживает сильный.
Р о з а М о и с е е в н а. Слушай, основоположник, хотя ты и дурак, но ты всё-таки еврей. Тресни чем-нибудь по голове этого государственного бандита.
Карл Маркс наклоняет бронзовый бюст, и тот опрокидывается,
звучно ударяя по темечку начинавшего подниматься Белугина.
Белугин садится и обвисает, словно тряпочная кукла.
Цукерман хватает бюст, ставит на место, шлёпает Белугина по щекам.
Ц у к е р м а н. Эй, слушайте... как же это... Роза! я ничего не понимаю! Как он упал?.. Эй! Очнитесь!..
Белугин открывает глаза, смотрит по сторонам.
Б е л у г и н. Что это... Мне стало плохо?..
Прижимает к груди дипломат.
С улицы сигналит автомобиль.
Дайте руку... Помогите мне дойти до машины.
Цукерман выводит Белугина из лавки.
Карл Маркс, врубив свою оглушительную музыку,
делает в сторону Розы Моисеевны прощальную рокерскую "козу" и тоже выходит. Роза, в подражание, делает ему вслед такой же жест.
Слышно как трогается автомобиль, с треском уезжает мотоцикл.
Возвращается Цукерман.
Р о з а М о и с е е в н а. Он уехал?
Ц у к е р м а н. Он вернётся.
Р о з а М о и с е е в н а. Там у него будут большие неприятности.
Ц у к е р м а н. Но потом, когда он приедет, неприятности будут у меня, здесь.
Р о з а М о и с е е в н а. Он ничего тебе не сделает.
Ц у к е р м а н. Господи, от кого я это слышу!.. Кто это ещё вчера запугал меня чуть-чуть не до разрыва сердца?
Р о з а М о и с е е в н а. Всё-таки этот мерзавец на государственной службе. Его самого так тряхнут и так запугают, что он всю жизнь будет делать вид, что незнаком с тобой.
Ц у к е р м а н. Правда?.. Розочка, ты меня успокоила. Но эти молодые люди, которых я хотел обмануть, они ведь ненавидят меня!
Р о з а М о и с е е в н а. Они всё простили.
Пауза.
Ц у к е р м а н. Знаешь, Розочка, я так устал сегодня... Можно я закрою лавку?
Р о з а М о и с е е в н а. Правильно, Додик. Тебе необходимо успокоить нервы и подкрепиться. Поезжай сначала на кладбище, посиди на лавочке возле могилы и послушай голоса птиц. А потом пообедай с вином в хорошем ресторане.
Цукерман достаёт связку ключей, затворяет дверь в подсобку.
Теперь из зала виден портрет его супруги в траурной рамке.
Ц у к е р м а н (обращаясь к портрету). Розочка, я именно так и сделаю.
Целует портрет, медленно выходит, гасит за собой свет.
ШЕСТАЯ СЦЕНА (ЭПИЛОГ)
Один за другим выходят на сцену, произносят свои монологи
и остаются в затемнении действующие лица.
Первые четверо выходят из правой кулисы, остальные - из левой.
А л е к с е й. Не волнуйтесь, это уже эпилог. У нас всё сложилось хорошо. Как говорят в сказках, мы жили долго и счастливо. А шкатулка... она оказалась не настоящей. Поразительно ловко сработанная когда-то в Германии копия. В своё время там были великие мастера морочить головы...
О л ь г а. Правда, у нас всё замечательно. Наш кредитор... (Смотрит на Алексея.)
А л е к с е й. "Монолит-Гарант".
О л ь г а. Он лопнул. Тогда же, на третий день, когда наступил последний срок.
А л е к с е й. Как мыльный пузырь.
О л ь г а. Сбежал с деньгами. Он теперь в розыске, а нам не пришлось возвращать последнюю часть кредита. Зато, при участии Давида Семёновича, моего дяди, мы купили новую мебель.
С а н ё к. Через год я получил повышение.
Ш и л о в (выглядит респектабельно). Я вовремя завязал. Теперь многие из вас меня знают. У меня есть имя и персональные выставки. Был момент, когда я отточил своё мастерство до полного совершенства. Но теперь, когда всё есть... потерялось что-то главное... Со временем думаю перебраться в Штаты. Американцы глупы, им легче задурить головы.
Б е л у г и н (у него мятый портфель и мятое лицо). С этой шкатулкой у меня были крупные неприятности. Меня спасли связи и депутатская неприкосновенность. Но я выкрутился, а через некоторое время даже восстановился на государственной службе. Я отвечаю за состояние ваших дворов и подъездов. Полагаю, вы всем довольны.
М и л а И с т о м и н а (белое лицо, в трауре). Я хотела мужа бедного, но честного. По любви. Но опять вышла замуж за богатого и нечестного. По расчёту. И его тоже убили. И так четыре раза. Или уже пять... Я пристрастилась к кокаину.
Под руку выходят Цукерман и Роза Моисеевна.
Ц у к е р м а н. Когда прошло ещё лет пятнадцать или двадцать, я наконец воссоединился со своей любимой женой Розочкой. Мы очень, очень хорошо устроились. Так хорошо, что лучше и не бывает. Поверьте, это такое место...
Р о з а М о и с е е в н а. Додик, не болтай лишнего.
Ц у к е р м а н. Хорошо.
Освещаются все действующие лица.
Запоздало раздаётся треск мотоцикла и музыка "Роммштайн".
Треск мотоцикла стихает. Карл Маркс, двигаясь под музыку,
встаёт рядом с Розой Моисеевной.
К о н е ц

1 2 3 4 5 6