Где пить, будем?
— Может, ко мне, у меня праздник сегодня, новоселье, а я вот один. Увидел вас в окна, решил пригласить. Странно, правда? Не знакомятся так парень с девушкой.
— Ну, вы, предположим, не парень, вышли из этого возраста. А познакомиться пора — меня Света зовут, Светлана Михайловна.
— А меня — Алексей Михайлович. А почему по имени-отчеству?
— А я учительница, училка, значит, а училок всегда по имени-отчеству зовут. И мы же знакомимся не как парень с девушкой, чтобы дружить потом вплоть до рождения ребенка, а чтобы выпить. Выпить и разойтись. Так ведь?
— Так точно.
Она оглядела пустую комнату.
— Я только что переехал, — объяснил Кастет, — ничем еще не обзавелся, стол вот, стулья да раскладушка.
Упоминание о раскладушке показалось ему неприличным, хотя более неудобного предмета для сексуальных кувырканий и придумать, наверно, нельзя. Девушка Света кивнула, повесила плащ на спинку стула, сама села на другой и вопросительно посмотрела на Кастета.
— Вроде водку пить собирались, или ты меня все-таки с другими целями заманил? А хлеб тогда зачем?
— Сейчас!
Кастет нашарил в сумке упаковку пластиковых стаканчиков, вскрыл, поставил один перед собой, Светлане подвинул свой — стеклянный, из которого пил весь вечер. Выпили, закусили, отломив по куску хлеба от буханки — нож был неизвестно где.
— Так что у тебя случилось?
— Ничего. У меня случилась жизнь, вот и все.
Кастет налил еще по одной. Так же молча выпили. Кастету стало покойно так, уютно, словно вернулся он из дальнего рейса домой и встретила его жена, Светлана Михайловна, сидят они за столом и пьют не водку, а чай, на полезных травах настоянный, сейчас она расскажет, как дети, как дома, кто приходил или звонил, пока он катался по стране…
— О чем задумался? — Светлана смотрела на него с улыбкой. — У тебя лицо было такое…
— Какое?
— Не знаю. На меня никто так не смотрел. Странный ты…
Она нагнулась через стол, провела рукой по его волосам, Леха невольно заглянул в вырез блузки, увидел маленькие острые груди, и в нем опять проснулся самец.
Девушка почувствовала это, но не отстранилась, а взяла его голову обеими руками и поцеловала в лоб. Леха неловко, через стол, обнял ее, встал, притянул к себе и жадно впился в губы.
Она не отвечала на поцелуи, только слегка приоткрыла рот и, прикрыв глаза, запрокинула голову, отдаваясь его ласкам.
Кастет скользнул ладонями вниз, по спине, крепко сжал маленькие упругие ягодицы. Девушка застонала, не от боли, от удовольствия, и еще крепче прижалась к нему всем телом. Он жадно, сильно мял ее, понимая, что такая боль возбуждает девушку, дает наслаждение. Потом она внезапно отстранилась от него, села опять за стол, тяжело дыша и глядя на него странным, помутневшим взглядом.
— Не надо, ладно, — сказала, наконец, она, — не хочется так вот…
— Как? — спросил Леха, хотя и сам все понял. Стало стыдно домашнего бардака, своего неуместного нахальства и почему-то своей неприкаянности.
— Извини, Света, — сказал он, — прости, дурак я, давай выпьем.
— Давай, — согласилась она и подставила стакан.
Молча, не глядя друг на друга, выпили, разом потянулись к хлебу, встретились руками, отдернули, опять встретились. Кто-то из них, непонятно кто, задержал ладонь другого в своей руке, совсем коротко задержал, только чтобы почувствовать тепло другого человека, и снова разомкнулись ладони, медленно повисая в воздухе.
— Бери, — сказала Светлана, — ты первый бери, а то мы так от голода помрем…
Он протянул руку к буханке, накрыл ее ладонь и почувствовал, как по телу пробежали мурашки, которые бывают только от нежности к другому человеку, а не от животной страсти или похоти. Кожа была нежной и гладкой, как кожа маленького морского животного, на мгновение выплеснутого волной на теплый береговой песок, чтобы сразу быть унесенным в привычную морскую глубь.
— Прости меня, — повторил Леха, — живу я как… — он силился подобрать слова, будто говорил на незнакомом себе языке, — одним днем живу, словно помереть завтра собираюсь. Если есть водка на столе, ее сегодня выпить надо, всю выпить, другого случая не будет, есть рядом девушка, значит, немедля в койку ее, только бы не упустить, когда еще случай представится, чтобы с девушкой переспать. Я ж не старый еще, жениться могу, квартира теперь есть, жить будет где, и ребеночка хочу, очень, сына…
— А у меня сын есть, — сказала вдруг Светлана и, прочитав в глазах Лехин вопрос, добавила: — Он в деревне живет, у бабушки, недоношенный родился, семь месяцев, ему воздух свежий нужен, молоко парное, а где тут, в городе, парное молоко возьмешь. А я, видишь, осталась, на хлеб себе и ему зарабатываю…
Помолчали, не расцепляя рук, ее ладонь нагрелась под его ладонью, словно стала частью его руки, и сама она — словно его продолжение с одинаково бьющимся сердцем, таким же ровным, спокойным дыханием. Леху снова окатила волна нежности, и он осторожно убрал свою руку, потому что знал, что сейчас будет, страшился и не хотел этой близкой радости, боясь, что она все испортит и сделает только хуже, потому что лучше быть уже-не может…
* * *
Проснулись они уже днем.
Солнце светило вовсю, на набережной полно людей и машин, в общем — день. Часы у Кастета остановились, у Светланы их просто не было, но точное время их не интересовало — день, значит, день…
Бутылка на столе была пуста, но Кастет — мужик хозяйственный — достал все из той же сумки непочатую поллитровку.
— Будешь? — спросил он у разом проснувшейся Светланы.
— Не-а, — она лежала на раскладушке, неловко опершись локтем о металлический каркас.
Кастет провел ночь на полу, постелив что-то, наугад вытащенное из коробки с разными постельными тряпками. Тело неприятно ныло от неудобного сна, и было немного стыдно смотреть на Светлану.
— Ты в школу не опоздаешь? — спросил он, просто чтобы не молчать.
— В школу? — удивилась она. — Я тыщу лет назад школу кончила.
— Так долго не живут, — машинально отметил он, — ты же училка вроде как.
— А! У меня диплом училки, а работаю я в другом месте.
— Где?
— Давай я тебе потом расскажу, не хочу сейчас об этом, потом как-нибудь…
Светлана тоже, видно, стыдилась вчерашней неловкой близости, внезапной откровенности со случайным человеком и того, что промелькнуло между ними, вызывая холодный огонь в животе и горячие волны крови, бьющиеся в висках. Того, что она уже несколько лет решительно не пускала в себя, предпочитая оставаться сторонним наблюдателем в играх плоти и чувств.
— Ванная у тебя где? — спросила она, желая скорее уйти от этого странного человека, разбудившего в ней то, что она боялась называть своим именем.
— Там, — неопределенно махнул рукой Леха, — полотенце возьми. Светлана вернулась уже одетая и сказала:
— Пойду я, проводи…
— Дай мне телефон, — неожиданно попросил Леха.
— Зачем? — спросила она, но тут же испугалась, что может не дать, и они больше никогда не увидятся. — Карандаш есть? Пиши.
И она продиктовала номер телефона и адрес.
Кастет проводил ее до дверей, на прощанье она чмокнула его в щеку, помахала рукой и ушла в полумрак лестницы. Скорее всего, навсегда.
* * *
Днем Кастет прибрался в квартире, допил между делом водку, вздремнул немного на все еще пахнущей Светланой раскладушке, потом притащил из магазина, в котором ночью покупал хлеб, всякой еды и две литрухи водки, потратив на это почти все деньги. По пути позвонил из автомата друзьям, напомнил о вечернем торжестве.
Вечер и правда получился знатным.
Серега-доктор заехал по пути за Чистяковым, и они загрузили в багажник его старенького, но исправного «мерина» свертки, банки, узелки и даже салатники со вкусной, домашнего приготовления, едой, которую сердобольные супруги совместными усилиями приготовили для «Лешенькиного новоселья», как сказала Марина — жена Петьки Чистякова. Стол получился обильным, вкусным и располагающим к неторопливому сидению, дружеским беседам, воспоминаниям и планам на будущее.
Внезапно обнаружилось, что закуски еще полно, у мужиков — ни в одном глазу — а водка непостижимым образом кончилась. Петька быстренько снарядился в магазин.
— За бутылкой! — объяснил он уже из прихожей. И Кастет с Доктором остались вдвоем.
— Пошли дурака за бутылкой, так он одну и принесет!
— Ну, Петька — не дурак, считай весь вечер еще впереди, да ночь, да два выходных! — доктор мечтательно улыбнулся. — А там, глядишь, девочек по вызову организуем…
Доктор Ладыгин, в отличие от своих друзей, был «ходоком», любителем молодого мясца, чему удивляться особо не следовало — на работе за ним вереницей ходили студентки-практикантки сестринского училища и стажерки-терапевты Первого Медицинского. Они были, правда, немного постарше сестричек, но еще не вышли из того благословенного возраста, который французы именуют «бетэ дьябль» — красота тех девичьих лет, когда все они молоды, свежи, уже лишились подростковых прыщей, но еще не стали по-бабски стервозны, кто из-за отсутствия мужика, а кто, наоборот, из-за его постоянного присутствия.
Практикантки с восторгом слушали молодого респектабельного доктора, восхищенно открывая рот не только в палатах и аудиториях, но и в его приватном кабинете, снабженном, ради удобства посетительниц, не казенной смотровой кушеткой, а добротным, иностранного производства, диванчиком, накрытым, для создания непринужденной обстановки, настоящим восточным ковром, вывезенным капитаном Ладыгиным из непокоренного Афганистана.
Кастет понял, что разговор о телефонных красавицах был затеян не ради красного словца, в штанах у него что-то закопошилось, но Доктор внезапно сменил пластинку.
— Мы с тобой после Афгана так толком и не поговорили…
— Сам знаешь, то у тебя времени нет, то у меня. Потом все эти заморочки с Алесей, с разменом, знаешь — я ж почти год в гараже жил, пока эта сука размен подходящий искала…
Кастета прервал дверной звонок.
— Слесарь Чистяков по вашему приказанию явился!
Петька в армии не служил, вовремя отремонтировав военкомовскую «Волгу» и достав дефицитные в ту пору запчасти зятю какой-то шишки из штаба округа, но любил ввернуть в разговор военные словечки, а в гараже щегольнуть своей дружбой с героями-афганцами.
В одной руке слесаря Чистякова была подозрительно тяжелая, звенящая наполненным стеклом сумка, а за другую руку держалась молоденькая, слегка навеселе, девчонка, совсем не блядского, а слегка изумленного вида.
— Вот, это — водка, а это — Наташа! Ее подлые друзья ушли на футбол, для тех, кто не знает — сегодня «Зенит» на «Петровском» играет, они, понимаешь, фанаты, им, понимаешь, футбол важнее этой прелестницы! Мы, может, тоже фанаты, но совсем другого спорта.
И он сначала потряс сумкой, чтобы все насладились звуками фасованной в стеклотару водки, а потом подергал за руку Наташу, чтобы наслаждались видом прелестницы. Наташа потупилась, улыбнулась и едва не упала от Серегиного рывка к столу.
Быстро расселись, быстро выпили по первой, потом еще быстрее — по второй. Водка растворила начальную неловкость, мужики заговорили громко, наперебой, петушино красуясь перед единственной дамой. Наташа уже неприкрыто разглядывала собутыльников, потом пересела поближе к Кастету, то ли найдя его самым сексуально привлекательным, то ли, наоборот, посчитав импотентом, не способным покуситься на девичью честь, сорвать, так сказать, цветок невинности.
Друзья восприняли девичьи маневры совершенно спокойно, справедливо решив, что рожденный пить на бабу не полезет, а впереди были целая сумка водки, ночь и два полных выходных.
* * *
Сутки прошли в пьяном угаре. Кастет слабо помнил, как мужики выходили по очереди курить на кухню, наспех выпивали, не закусывая, по стакану водки и снова возвращались в комнату, где их ждала Наташка, все еще не терявшая жадную надежду, что вот сейчас ее будут трахать сразу трое. Ночь оглашалась горячими разговорами на тему взаимного уважения и мужественными хоровыми песнями, в которые вплетался сиплый девичий голосок. Утром Наташку отправили домой, а трое друзей сели за стол душевненько поговорить.
Разговоры все велись под допитие водки, открывание очередной бутылки коньяка, неспешное его смакование и обмен вкусовыми впечатлениями.
— Чувствую я, мужики, новая жизнь у меня начинается, совсем другая! — сказал Кастет. — Квартира своя теперь есть, с Алеськой на развод мы подали, через пару месяцев «КамАЗ» свой выкуплю, я ж q каждой поездки деньги за него вношу, немного уже осталось, и будет у меня своя машина — «КамАЗ» — не «мерин» какой-нибудь старый!
Кастет хитро посмотрел на Доктора. Тот ухмыльнулся, но промолчал.
— А с машиной, — продолжал воодушевившийся Кастет, — может быть, в «Суперавто» останусь, а то — на вольные хлеба, не решил еще, в общем, по-другому все теперь будет! А у меня к вам, мужики, просьба будет. Завтра мы по докторской программе оттянемся, а в понедельник я с утра — в гараж, пару дней оттуда вылезать не буду, тачку готовить, тормоза там, то се. Во вторник, в ночь, выехать хочу, недалеко, под Москву, и попутный груз будет, диспетчерша сказала, так что за неделю максимум обернусь, а вам я ключи оставлю от квартиры. Первое, чтобы ключи у вас были, мало ли что, от жены, например, заныкаться, а второе, задумка у меня есть, хочу в эту вот стену швеллер вмазать, а на него — телик поставить, я у пацана одного видел, когда в «Скипетре» служил. У него сексодром устроен, а из стены железяка торчит, и на ней телик — кайф! Железяка у него, правда, фирменная какая-то, хромированная, с причиндалами всякими, но мы — люди не гордые, и швеллером обойдемся, главное — надежно. Швеллер я притащил, на кухне лежит, стенку проверил — капитальная, несущая, толщины не знаю, но кирпича два точно будет. Оттого, слесарь Чистяков, будет у меня к тебе просьба — время будет, сделай для меня эту штуку со швеллером. У тебя, наверняка, инструмент нужный есть — перфоратор, болгарка, чего там еще понадобиться может…
— Это — будь спок! — кивнул Петька. — Инструментом укомплектован — выше головы! Сделаем, и доктора припашу, чтобы мне не скучать тут. За полдня легко управимся, правда, Док?
— Точно. Сделаем, Кастет, пока ты катаешься. Вернешься — готовь литруху надежным и верным товарищам.
— Да я для товарищей и пять литрух приготовить могу, — надулся Кастет, — что я — жаба, что ли?
И они принялись обсуждать кто, кому и когда позвонит, какой инструмент понадобится, на какой высоте лучше поместить швеллер и другие детали, слушать которые Кастету было совсем не нужно.
Поэтому он потихоньку оделся и пошел в магазин за очередной бутылкой…
Глава 3
МЕНТОВСКИЕ СОКРОВИЩА
Свободный день у обоих друзей выдался аккурат посреди недели, в среду.
Кастет, как и обещал, ушел в рейс во вторник вечером, квартира была свободна, и Петька Чистяков приехал с самого утра, предупредив жену, что будет работать у Кастета. Адреса, однако, он предусмотрительно не оставил, держа в уме возможность пользоваться при необходимости этой хатой.
А чего — думал Чистяков, раскладывая инструмент, водку и закусь, — работы — раз плюнуть. Штробу пробить, швеллер вмазать да телевизор подвесить, и все — весь день свободен, а там, глядишь, и до утра остаться можно…
Петька сел за стол, достал бутылку пива, открыл ее и принялся медленно, с наслаждением, пить, похрустывая чипсами. Хороший впереди день, спокойный, без всей этой ненужной для дела суеты, что царила обычно в автомастерской.
Богатые клиенты, приезжавшие на иномарках, требовали быстрого и немедленного обслуживания, в технике ничего не понимали, и объяснить такому кадру, что за десять минут заменить прокладку головки блока нельзя, было практически невозможно. Еще тяжелее было с пенсионерами, которые в машинах разбирались даже, по Петькиному мнению, слишком хорошо, лезли с советами, сравнивали цены на ремонт и запчасти с советскими временами, устраивая скандал из-за каждого рубля, хотя, по приказу шефа, пенсионерам и инвалидам делались значительные скидки, при дорогостоящем ремонте они иногда даже не оплачивали работу, только запчасти. Все равно после ухода очередного старичка-ветерана чувствовал себя оплеванным и непонятно в чем виноватым.
Чистяков глянул на часы, скоро и Доктор подъедет, надо хоть что-то до него сделать.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Кастет - 1. Кастет. Первый удар'
1 2 3 4 5
— Может, ко мне, у меня праздник сегодня, новоселье, а я вот один. Увидел вас в окна, решил пригласить. Странно, правда? Не знакомятся так парень с девушкой.
— Ну, вы, предположим, не парень, вышли из этого возраста. А познакомиться пора — меня Света зовут, Светлана Михайловна.
— А меня — Алексей Михайлович. А почему по имени-отчеству?
— А я учительница, училка, значит, а училок всегда по имени-отчеству зовут. И мы же знакомимся не как парень с девушкой, чтобы дружить потом вплоть до рождения ребенка, а чтобы выпить. Выпить и разойтись. Так ведь?
— Так точно.
Она оглядела пустую комнату.
— Я только что переехал, — объяснил Кастет, — ничем еще не обзавелся, стол вот, стулья да раскладушка.
Упоминание о раскладушке показалось ему неприличным, хотя более неудобного предмета для сексуальных кувырканий и придумать, наверно, нельзя. Девушка Света кивнула, повесила плащ на спинку стула, сама села на другой и вопросительно посмотрела на Кастета.
— Вроде водку пить собирались, или ты меня все-таки с другими целями заманил? А хлеб тогда зачем?
— Сейчас!
Кастет нашарил в сумке упаковку пластиковых стаканчиков, вскрыл, поставил один перед собой, Светлане подвинул свой — стеклянный, из которого пил весь вечер. Выпили, закусили, отломив по куску хлеба от буханки — нож был неизвестно где.
— Так что у тебя случилось?
— Ничего. У меня случилась жизнь, вот и все.
Кастет налил еще по одной. Так же молча выпили. Кастету стало покойно так, уютно, словно вернулся он из дальнего рейса домой и встретила его жена, Светлана Михайловна, сидят они за столом и пьют не водку, а чай, на полезных травах настоянный, сейчас она расскажет, как дети, как дома, кто приходил или звонил, пока он катался по стране…
— О чем задумался? — Светлана смотрела на него с улыбкой. — У тебя лицо было такое…
— Какое?
— Не знаю. На меня никто так не смотрел. Странный ты…
Она нагнулась через стол, провела рукой по его волосам, Леха невольно заглянул в вырез блузки, увидел маленькие острые груди, и в нем опять проснулся самец.
Девушка почувствовала это, но не отстранилась, а взяла его голову обеими руками и поцеловала в лоб. Леха неловко, через стол, обнял ее, встал, притянул к себе и жадно впился в губы.
Она не отвечала на поцелуи, только слегка приоткрыла рот и, прикрыв глаза, запрокинула голову, отдаваясь его ласкам.
Кастет скользнул ладонями вниз, по спине, крепко сжал маленькие упругие ягодицы. Девушка застонала, не от боли, от удовольствия, и еще крепче прижалась к нему всем телом. Он жадно, сильно мял ее, понимая, что такая боль возбуждает девушку, дает наслаждение. Потом она внезапно отстранилась от него, села опять за стол, тяжело дыша и глядя на него странным, помутневшим взглядом.
— Не надо, ладно, — сказала, наконец, она, — не хочется так вот…
— Как? — спросил Леха, хотя и сам все понял. Стало стыдно домашнего бардака, своего неуместного нахальства и почему-то своей неприкаянности.
— Извини, Света, — сказал он, — прости, дурак я, давай выпьем.
— Давай, — согласилась она и подставила стакан.
Молча, не глядя друг на друга, выпили, разом потянулись к хлебу, встретились руками, отдернули, опять встретились. Кто-то из них, непонятно кто, задержал ладонь другого в своей руке, совсем коротко задержал, только чтобы почувствовать тепло другого человека, и снова разомкнулись ладони, медленно повисая в воздухе.
— Бери, — сказала Светлана, — ты первый бери, а то мы так от голода помрем…
Он протянул руку к буханке, накрыл ее ладонь и почувствовал, как по телу пробежали мурашки, которые бывают только от нежности к другому человеку, а не от животной страсти или похоти. Кожа была нежной и гладкой, как кожа маленького морского животного, на мгновение выплеснутого волной на теплый береговой песок, чтобы сразу быть унесенным в привычную морскую глубь.
— Прости меня, — повторил Леха, — живу я как… — он силился подобрать слова, будто говорил на незнакомом себе языке, — одним днем живу, словно помереть завтра собираюсь. Если есть водка на столе, ее сегодня выпить надо, всю выпить, другого случая не будет, есть рядом девушка, значит, немедля в койку ее, только бы не упустить, когда еще случай представится, чтобы с девушкой переспать. Я ж не старый еще, жениться могу, квартира теперь есть, жить будет где, и ребеночка хочу, очень, сына…
— А у меня сын есть, — сказала вдруг Светлана и, прочитав в глазах Лехин вопрос, добавила: — Он в деревне живет, у бабушки, недоношенный родился, семь месяцев, ему воздух свежий нужен, молоко парное, а где тут, в городе, парное молоко возьмешь. А я, видишь, осталась, на хлеб себе и ему зарабатываю…
Помолчали, не расцепляя рук, ее ладонь нагрелась под его ладонью, словно стала частью его руки, и сама она — словно его продолжение с одинаково бьющимся сердцем, таким же ровным, спокойным дыханием. Леху снова окатила волна нежности, и он осторожно убрал свою руку, потому что знал, что сейчас будет, страшился и не хотел этой близкой радости, боясь, что она все испортит и сделает только хуже, потому что лучше быть уже-не может…
* * *
Проснулись они уже днем.
Солнце светило вовсю, на набережной полно людей и машин, в общем — день. Часы у Кастета остановились, у Светланы их просто не было, но точное время их не интересовало — день, значит, день…
Бутылка на столе была пуста, но Кастет — мужик хозяйственный — достал все из той же сумки непочатую поллитровку.
— Будешь? — спросил он у разом проснувшейся Светланы.
— Не-а, — она лежала на раскладушке, неловко опершись локтем о металлический каркас.
Кастет провел ночь на полу, постелив что-то, наугад вытащенное из коробки с разными постельными тряпками. Тело неприятно ныло от неудобного сна, и было немного стыдно смотреть на Светлану.
— Ты в школу не опоздаешь? — спросил он, просто чтобы не молчать.
— В школу? — удивилась она. — Я тыщу лет назад школу кончила.
— Так долго не живут, — машинально отметил он, — ты же училка вроде как.
— А! У меня диплом училки, а работаю я в другом месте.
— Где?
— Давай я тебе потом расскажу, не хочу сейчас об этом, потом как-нибудь…
Светлана тоже, видно, стыдилась вчерашней неловкой близости, внезапной откровенности со случайным человеком и того, что промелькнуло между ними, вызывая холодный огонь в животе и горячие волны крови, бьющиеся в висках. Того, что она уже несколько лет решительно не пускала в себя, предпочитая оставаться сторонним наблюдателем в играх плоти и чувств.
— Ванная у тебя где? — спросила она, желая скорее уйти от этого странного человека, разбудившего в ней то, что она боялась называть своим именем.
— Там, — неопределенно махнул рукой Леха, — полотенце возьми. Светлана вернулась уже одетая и сказала:
— Пойду я, проводи…
— Дай мне телефон, — неожиданно попросил Леха.
— Зачем? — спросила она, но тут же испугалась, что может не дать, и они больше никогда не увидятся. — Карандаш есть? Пиши.
И она продиктовала номер телефона и адрес.
Кастет проводил ее до дверей, на прощанье она чмокнула его в щеку, помахала рукой и ушла в полумрак лестницы. Скорее всего, навсегда.
* * *
Днем Кастет прибрался в квартире, допил между делом водку, вздремнул немного на все еще пахнущей Светланой раскладушке, потом притащил из магазина, в котором ночью покупал хлеб, всякой еды и две литрухи водки, потратив на это почти все деньги. По пути позвонил из автомата друзьям, напомнил о вечернем торжестве.
Вечер и правда получился знатным.
Серега-доктор заехал по пути за Чистяковым, и они загрузили в багажник его старенького, но исправного «мерина» свертки, банки, узелки и даже салатники со вкусной, домашнего приготовления, едой, которую сердобольные супруги совместными усилиями приготовили для «Лешенькиного новоселья», как сказала Марина — жена Петьки Чистякова. Стол получился обильным, вкусным и располагающим к неторопливому сидению, дружеским беседам, воспоминаниям и планам на будущее.
Внезапно обнаружилось, что закуски еще полно, у мужиков — ни в одном глазу — а водка непостижимым образом кончилась. Петька быстренько снарядился в магазин.
— За бутылкой! — объяснил он уже из прихожей. И Кастет с Доктором остались вдвоем.
— Пошли дурака за бутылкой, так он одну и принесет!
— Ну, Петька — не дурак, считай весь вечер еще впереди, да ночь, да два выходных! — доктор мечтательно улыбнулся. — А там, глядишь, девочек по вызову организуем…
Доктор Ладыгин, в отличие от своих друзей, был «ходоком», любителем молодого мясца, чему удивляться особо не следовало — на работе за ним вереницей ходили студентки-практикантки сестринского училища и стажерки-терапевты Первого Медицинского. Они были, правда, немного постарше сестричек, но еще не вышли из того благословенного возраста, который французы именуют «бетэ дьябль» — красота тех девичьих лет, когда все они молоды, свежи, уже лишились подростковых прыщей, но еще не стали по-бабски стервозны, кто из-за отсутствия мужика, а кто, наоборот, из-за его постоянного присутствия.
Практикантки с восторгом слушали молодого респектабельного доктора, восхищенно открывая рот не только в палатах и аудиториях, но и в его приватном кабинете, снабженном, ради удобства посетительниц, не казенной смотровой кушеткой, а добротным, иностранного производства, диванчиком, накрытым, для создания непринужденной обстановки, настоящим восточным ковром, вывезенным капитаном Ладыгиным из непокоренного Афганистана.
Кастет понял, что разговор о телефонных красавицах был затеян не ради красного словца, в штанах у него что-то закопошилось, но Доктор внезапно сменил пластинку.
— Мы с тобой после Афгана так толком и не поговорили…
— Сам знаешь, то у тебя времени нет, то у меня. Потом все эти заморочки с Алесей, с разменом, знаешь — я ж почти год в гараже жил, пока эта сука размен подходящий искала…
Кастета прервал дверной звонок.
— Слесарь Чистяков по вашему приказанию явился!
Петька в армии не служил, вовремя отремонтировав военкомовскую «Волгу» и достав дефицитные в ту пору запчасти зятю какой-то шишки из штаба округа, но любил ввернуть в разговор военные словечки, а в гараже щегольнуть своей дружбой с героями-афганцами.
В одной руке слесаря Чистякова была подозрительно тяжелая, звенящая наполненным стеклом сумка, а за другую руку держалась молоденькая, слегка навеселе, девчонка, совсем не блядского, а слегка изумленного вида.
— Вот, это — водка, а это — Наташа! Ее подлые друзья ушли на футбол, для тех, кто не знает — сегодня «Зенит» на «Петровском» играет, они, понимаешь, фанаты, им, понимаешь, футбол важнее этой прелестницы! Мы, может, тоже фанаты, но совсем другого спорта.
И он сначала потряс сумкой, чтобы все насладились звуками фасованной в стеклотару водки, а потом подергал за руку Наташу, чтобы наслаждались видом прелестницы. Наташа потупилась, улыбнулась и едва не упала от Серегиного рывка к столу.
Быстро расселись, быстро выпили по первой, потом еще быстрее — по второй. Водка растворила начальную неловкость, мужики заговорили громко, наперебой, петушино красуясь перед единственной дамой. Наташа уже неприкрыто разглядывала собутыльников, потом пересела поближе к Кастету, то ли найдя его самым сексуально привлекательным, то ли, наоборот, посчитав импотентом, не способным покуситься на девичью честь, сорвать, так сказать, цветок невинности.
Друзья восприняли девичьи маневры совершенно спокойно, справедливо решив, что рожденный пить на бабу не полезет, а впереди были целая сумка водки, ночь и два полных выходных.
* * *
Сутки прошли в пьяном угаре. Кастет слабо помнил, как мужики выходили по очереди курить на кухню, наспех выпивали, не закусывая, по стакану водки и снова возвращались в комнату, где их ждала Наташка, все еще не терявшая жадную надежду, что вот сейчас ее будут трахать сразу трое. Ночь оглашалась горячими разговорами на тему взаимного уважения и мужественными хоровыми песнями, в которые вплетался сиплый девичий голосок. Утром Наташку отправили домой, а трое друзей сели за стол душевненько поговорить.
Разговоры все велись под допитие водки, открывание очередной бутылки коньяка, неспешное его смакование и обмен вкусовыми впечатлениями.
— Чувствую я, мужики, новая жизнь у меня начинается, совсем другая! — сказал Кастет. — Квартира своя теперь есть, с Алеськой на развод мы подали, через пару месяцев «КамАЗ» свой выкуплю, я ж q каждой поездки деньги за него вношу, немного уже осталось, и будет у меня своя машина — «КамАЗ» — не «мерин» какой-нибудь старый!
Кастет хитро посмотрел на Доктора. Тот ухмыльнулся, но промолчал.
— А с машиной, — продолжал воодушевившийся Кастет, — может быть, в «Суперавто» останусь, а то — на вольные хлеба, не решил еще, в общем, по-другому все теперь будет! А у меня к вам, мужики, просьба будет. Завтра мы по докторской программе оттянемся, а в понедельник я с утра — в гараж, пару дней оттуда вылезать не буду, тачку готовить, тормоза там, то се. Во вторник, в ночь, выехать хочу, недалеко, под Москву, и попутный груз будет, диспетчерша сказала, так что за неделю максимум обернусь, а вам я ключи оставлю от квартиры. Первое, чтобы ключи у вас были, мало ли что, от жены, например, заныкаться, а второе, задумка у меня есть, хочу в эту вот стену швеллер вмазать, а на него — телик поставить, я у пацана одного видел, когда в «Скипетре» служил. У него сексодром устроен, а из стены железяка торчит, и на ней телик — кайф! Железяка у него, правда, фирменная какая-то, хромированная, с причиндалами всякими, но мы — люди не гордые, и швеллером обойдемся, главное — надежно. Швеллер я притащил, на кухне лежит, стенку проверил — капитальная, несущая, толщины не знаю, но кирпича два точно будет. Оттого, слесарь Чистяков, будет у меня к тебе просьба — время будет, сделай для меня эту штуку со швеллером. У тебя, наверняка, инструмент нужный есть — перфоратор, болгарка, чего там еще понадобиться может…
— Это — будь спок! — кивнул Петька. — Инструментом укомплектован — выше головы! Сделаем, и доктора припашу, чтобы мне не скучать тут. За полдня легко управимся, правда, Док?
— Точно. Сделаем, Кастет, пока ты катаешься. Вернешься — готовь литруху надежным и верным товарищам.
— Да я для товарищей и пять литрух приготовить могу, — надулся Кастет, — что я — жаба, что ли?
И они принялись обсуждать кто, кому и когда позвонит, какой инструмент понадобится, на какой высоте лучше поместить швеллер и другие детали, слушать которые Кастету было совсем не нужно.
Поэтому он потихоньку оделся и пошел в магазин за очередной бутылкой…
Глава 3
МЕНТОВСКИЕ СОКРОВИЩА
Свободный день у обоих друзей выдался аккурат посреди недели, в среду.
Кастет, как и обещал, ушел в рейс во вторник вечером, квартира была свободна, и Петька Чистяков приехал с самого утра, предупредив жену, что будет работать у Кастета. Адреса, однако, он предусмотрительно не оставил, держа в уме возможность пользоваться при необходимости этой хатой.
А чего — думал Чистяков, раскладывая инструмент, водку и закусь, — работы — раз плюнуть. Штробу пробить, швеллер вмазать да телевизор подвесить, и все — весь день свободен, а там, глядишь, и до утра остаться можно…
Петька сел за стол, достал бутылку пива, открыл ее и принялся медленно, с наслаждением, пить, похрустывая чипсами. Хороший впереди день, спокойный, без всей этой ненужной для дела суеты, что царила обычно в автомастерской.
Богатые клиенты, приезжавшие на иномарках, требовали быстрого и немедленного обслуживания, в технике ничего не понимали, и объяснить такому кадру, что за десять минут заменить прокладку головки блока нельзя, было практически невозможно. Еще тяжелее было с пенсионерами, которые в машинах разбирались даже, по Петькиному мнению, слишком хорошо, лезли с советами, сравнивали цены на ремонт и запчасти с советскими временами, устраивая скандал из-за каждого рубля, хотя, по приказу шефа, пенсионерам и инвалидам делались значительные скидки, при дорогостоящем ремонте они иногда даже не оплачивали работу, только запчасти. Все равно после ухода очередного старичка-ветерана чувствовал себя оплеванным и непонятно в чем виноватым.
Чистяков глянул на часы, скоро и Доктор подъедет, надо хоть что-то до него сделать.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Кастет - 1. Кастет. Первый удар'
1 2 3 4 5