Да и долгая привычка ко всякого рода опасностям успела притупить его чувства. Как видно, старика не очень огорчало, что Зверобой попал в плен. Ибо, хотя он отлично понимал, какую помощь оказал бы ему молодой охотник, если бы пришлось обороняться от индейцев, различие во взглядах не могло вызвать между обоими мужчинами особенной симпатии. Он бы очень обрадовался, узнав раньше о местонахождении лагеря, но теперь гуронов встревожил побег Уа-та-Уа и высадка на берег была связана со слишком большим риском. Волей-неволей пришлось Тому Хаттеру отказаться на эту ночь от жестоких замыслов, внушенных пребыванием в плену и корыстолюбием. В таком настроении он уселся на носу баржи. Вскоре к нему подошел Непоседа, предоставив всю корму в полное распоряжение Змея и Уа-та-Уа.— Зверобой поступил как мальчишка, отправившись к дикарям в такой час и угодив к ним в лапы, точно лань, провалившаяся в яму, — проворчал старик, который, как водится, замечал соринку в глазу ближнего, тогда как у себя в глазу не видел даже бревна. — Если за эту глупость ему придется расплатиться собственной шкурой, пусть пеняет на себя.— Так уж повелось на свете, старый Том, — откликнулся Непоседа. — Каждый должен выплачивать долги и отвечать за свои грехи. Удивительно только, как такой хитрый и ловкий парень мог попасть в ловушку. Неужели у него не нашлось лучшего занятия, чем бродить в полночь вокруг индейского лагеря, не имея других путей к отступлению, кроме озера? Или он вообразил себя оленем, который, прыгнув в воду, может сбить со следа и спокойно уплыть от опасности? Признаюсь, я был лучшего мнения о сметливости этого малого. Что ж, придется простить маленькую ошибку новичку. Скажи лучше, мастер Хаттер, не знаешь ли ты случайно, куда девались девчонки? Ни Джудит, ни Хетти не подают признаков жизни, хотя я только что обошел ковчег и заглянул во все щели.Хаттер, сославшись на делавара, коротко рассказал, как его дочери уплыли в пироге, как вернулась Джудит, высадив сестру на берегу, и как в скором времени отправилась за ней обратно.— Вот что значит хорошо подвешенный язык. Плавучий Том! — воскликнул Непоседа, скрежеща зубами от досады. — Вот что значит хорошо подвешенный язык, и вот до чего доходят глупые девичьи причуды! Мы с тобой тоже были в плену (теперь Непоседа соблаговолил вспомнить об этом), мы тоже были в плену, и, однако, Джудит и пальцем не шевельнула, чтобы помочь нам. Этот заморыш Зверобой просто околдовал ее. Теперь и он, и она, и ты, и все вы должны держать ухо востро. Я не такой человек, чтобы снести обиду, и заранее говорю тебе: держи ухо востро!.. Распускай парус, старик, — подплывем немножко ближе к косе и посмотрим, что там делается.Хаттер не возражал и, стараясь не шуметь, снялся с якоря. Ветер дул к северу, и скоро во мраке начали смутно вырисовываться очертания деревьев, покрывавших мыс. Плавучий Том, стоя у руля, подвел судно настолько близко к берегу, насколько это позволяли глубина воды и свисающие над ней деревья. В тени, падавшей от берега, трудно было что-нибудь различить. Но молодой ирокез, стоявший на часах, успел заметить верхние части паруса и каюты. Пораженный этим, он невольно издал тихое восклицание. С той дикой необузданностью, которая являлась самой сущностью его характера, Непоседа поднял ружье и выстрелил.Слепая случайность направила пулю прямо в девушку. Затем произошла только что описанная сцена с факелами…В ту минуту, когда Непоседа совершил этот акт безрассудной жестокости, пирога Джудит находилась в какой-нибудь сотне футов от места, откуда только что отплыл ковчег. Мы уже описали ее дальнейшее странствие и теперь должны последовать за ее отцом и его спутниками. Крик — оповестил их о том, что шальная пуля Гарри Марча попала в цель и что жертвой ее оказалась женщина. Сам Непоседа был озадачен столь непредвиденными последствиями, и какое-то время противоречивые чувства боролись в его груди. Сперва он расхохотался весело и неудержимо. Затем совесть — этот сторож, поставленный в душе каждого провидением, — больно ударила его по сердцу. На мгновение душа этого человека, в котором сочетались цивилизованность и варварство, превратилась в настоящий хаос, и он сам не знал, что думать о том, что случилось. Потом гордость и упрямство снова приобрели над ним обычную власть. Он вызывающе стукнул прикладом ружья по палубе баржи и с напускным равнодушием стал насвистывать песенку. Ковчег тем временем продолжал плыть и уже достиг горла залива возле оконечности мыса.Спутники Непоседы отнеслись к его поступку далеко не так снисходительно, как он, видимо, рассчитывал. Хаттер начал сердито ворчать, потому что этот бесполезный выстрел должен был сообщить борьбе еще большую непримиримость. Старик, впрочем, сдержался, потому что без Зверобоя помощь Непоседы стала вдвое ценнее. Чингачгук вскочил на ноги, забыв на минуту о старинной вражде своего племени к гуронам. Однако он вовремя опомнился. Но не так было с Уа-та-Уа. Выбежав из каюты, девушка очутилась возле Непоседы почти в то самое мгновение, когда его ружье опустилось на палубу. С великодушной горячностью женщины, с бесстрашием, делавшим честь ее сердцу, делаварка осыпала великана упреками.— Зачем ты стрелял? — говорила она. — Что сделала тебе гуронская девушка? Зачем ты убил ее? Как ты думаешь, что скажет Маниту? Что скажут ирокезы? Ты не приобрел славы, не овладел лагерем, не взял пленных, не выиграл битвы, не добыл скальпы! Ты ровно ничего не добился. Кровь вызывает кровь. Что бы ты чувствовал, если бы убили твою жену? Кто пожалеет тебя, когда ты станешь, плакать о матери или сестре? Ты большой, как сосна, гуронская девушка — маленькая, тонкая березка. Для чего ты обрушился на нее всей тяжестью и сломил ее? Ты думаешь, гуроны забудут это? Нет! Нет! Краснокожие никогда не забывают. Никогда не забывают друга, никогда не забывают врага. Почему ты так жесток, бледнолицый?За всю свою жизнь Непоседа впервые был так ошарашен; он никак не ожидал такого стремительного и пылкого нападения делаварской девушки. Правда, у нее был союзник — его собственная совесть. Девушка говорила очень серьезно, с таким глубоким чувством, что он не мог рассердиться. Мягкость ее голоса, в котором звучала и правдивость и душевная чистота, усугубляла тяжесть упреков. Подобно большинству людей с грубой душой, Непоседа до сих пор смотрел на индейцев лишь с самой невыгодной для них стороны. Ему никогда не приходило в голову, что искренняя сердечность является достоянием всего человечества, что самые высокие принципы — правда, видоизмененные обычаями и предрассудками, но по-своему не менее возвышенные — могут руководить поведением людей, которые ведут дикий образ жизни, что воин, свирепый на поле брани, способен поддаваться самым мягким и нежным влияниям в минуты мирного отдыха. Словом, он привык смотреть на индейцев, как на существа, стоящие лишь одной ступенькой выше диких лесных зверей, и готов был соответственным образом поступать с ними каждый раз, когда соображения выгоды или внезапный каприз подсказывали ему это. Впрочем, красивый варвар хотя и был пристыжен упреками, которые он выслушал, но ничем не обнаружил своего раскаяния. Вместо того чтобы ответить на простой и естественный порыв Уа-та-Уа, он отошел в сторону, как человек считающий ниже своего достоинства спорить с женщиной.Между тем ковчег подвигался вперед, и, в то время как под деревьями разыгрывалась печальная сцена с факелами, он уже вышел на открытый плес. Плавучий Том продолжал вести судно прочь от берега, боясь неминуемого возмездия. Целый час прошел в мрачном молчании. Уа-та-Уа вернулась к своему тюфяку, а Чингачгук лег спать в передней части баржи. Только Хаттер и Непоседа бодрствовали. Первый стоял у руля, а второй размышлял о случившемся со злобным упрямством человека, не привыкшего каяться. Но неугомонный червь точил его сердце. В это время Джудит и Хетти достигли уже середины озера и расположились на ночлег в дрейфующей пироге.Ночь была тихая, хотя облака затянули небо. Сезон бурь еще не наступил. Внезапные шквалы, налетающие в июне на североамериканские озера, бывают порой довольно сильны, но бушуют недолго. В эту ночь над вершинами деревьев и над зеркальной поверхностью озера чувствовалось лишь движение сырого, насыщенного мглистым туманом воздуха.Эти воздушные течения зависели от формы прибрежных холмов, что делало неустойчивыми даже свежие бризы и низводило легкие порывы ночного воздуха до степени капризных и переменчивых вздохов леса.Ковчег несколько раз сбивался с курса, поворачивая то на восток, то даже на юг. Но в конце концов судно поплыло на север. Хаттер не обращал внимания на неожиданные перемены ветра. Чтобы расстроить коварные замыслы врага, это большого значения не имело. Хаттеру важно было лишь, чтобы судно все время находилось в движении, не останавливаясь ни на минуту. Старик с беспокойством думал о своих дочерях и, быть может, еще больше о пироге. Но, в общем, неизвестность не очень страшила его, ибо, как мы уже говорили, он твердо рассчитывал на благоразумие Джудит.То было время самых коротких ночей, и вскоре глубокая тьма начала уступать место первым проблескам рассвета. Если бы созерцание красоты природы могло смирять человеческие страсти и укрощать человеческую свирепость, то для этой цели как нельзя лучше подходил пейзаж, который начал вырисовываться перед глазами Хаттера и Непоседы, по мере того как ночь сменялась утром. Как всегда, на небе, с которого уже исчез угрюмый мрак, появились нежные краски. Однако оно еще не успело озариться ослепительным блистанием солнца, и все предметы казались призрачными. Прелесть и упоительное спокойствие вечерних сумерек прославлены тысячами поэтов. И все же наступающий вечер не пробуждает в душе таких кротких и возвышенных мыслей, как минуты, предшествующие восходу летнего солнца. Вечерняя панорама постепенно исчезает из виду, тогда как на утренней заре показываются сначала тусклые, расплывчатые очертания предметов, которые становятся все более и более отчетливыми, по мере того как светлеет. Мы видим их в волшебном блеске усиливающегося, а не убывающего света. Птицы перестают петь свои гимны, отлетая в гнезда на ночлег, но еще задолго до восхода солнца они начинают звонкоголосо приветствовать наступление дня, «пробуждая радость жизни средь долин и вод».Однако Хаттер и Непоседа глядели на это зрелище, не испытывая того умиления, которое доступно лишь людям, чьи намерения благородны, а мысли безгрешны. А ведь они не просто встречали рассвет, они встречали его в условиях, которые, казалось, должны были сообщить десятикратную силу его чарам. Только один предмет, созданный человеческими руками, которые так часто портят самые прекрасные ландшафты, высился перед ними, и это был «замок». Все остальное сохраняло тот облик, который дала ему природа. И даже своеобразное жилище Хаттера, выступая из мрака, казалось причудливым, изящным и живописным. Но зрители этого не замечали. Им были недоступны поэтические волнения, и в своем закоренелом эгоизме они давно потеряли всякую способность умиляться, так что даже на природу смотрели лишь с точки зрения своих наиболее низменных желаний.Когда рассвело настолько, что можно было совершенно ясно видеть все, происходившее на озере и на берегах, Хаттер направил нос ковчега прямо к «замку», намереваясь обосноваться в нем на целый день. Там он скорее всего мог встретиться со своими дочерьми, и, кроме того, в «замке» легче было обороняться от индейцев.Чингачгук уже проснулся, и слышно было, как Уа-та-Уа гремит на кухне посудой. До «замка» оставалось не более мили, а ветер дул попутный, так что они могли достигнуть цели, пользуясь только парусом. В эту минуту в широкой части озера показалась пирога Джудит, обогнавшая в темноте баржу. Хаттер взял подзорную трубу и с тревогой глядел в нее, желая убедиться, что обе его дочери находятся на легком суденышке. Тихое восклицание радости вырвалось у него, когда он заметил над бортом пироги клочок платья Джудит. Через несколько секунд девушка поднялась во весь рост и стала оглядываться по сторонам, видимо желая разобраться в обстановке. Немного спустя показалась и Хетти.Хаттер отложил в сторону трубу, все еще наведенную на фокус. Тогда Змей поднес ее к своему глазу и тоже направил на пирогу. Он впервые держал в руках такой инструмент, и по восклицаниям «У-у-ух!», по выражению лица и по всей повадке делавара Уа-та-Уа поняла, что эта диковинка привела его в восхищение. Известно, что североамериканские индейцы, в особенности те из них, которые одарены от природы гордым нравом или занимают у себя в племени высокое положение, отличаются поразительной выдержкой и притворяются равнодушными при виде потока чудес, обступающих их каждый раз, когда они посещают селения белых. Чингачгук был достаточно хорошо вышколен, чтобы не обнаружить своих чувств каким-нибудь неподобающим образом. Но для Уа-та-Уа этот закон не имел обязательной силы. Когда жених объяснил ей, что надо навести трубу на одну линию с пирогой и приложить глаз к тому концу, который уже, девушка отшатнулась в испуге. Потом она захлопала в ладоши, и из груди ее вырвался смех, обычный спутник бесхитростного восторга. Через несколько минут она уже научилась обращаться с инструментом и стала направлять его поочередно на каждый предмет, привлекавший ее внимание. Устроившись у одного из окон, Уа-та-Уа и делавар сперва рассмотрели все озеро, потом берега и холмы и, наконец, «замок». Вглядевшись в него внимательнее, девушка опустила трубу и тихим, но чрезвычайно серьезным голосом сказала что-то своему возлюбленному. Чингачгук немедленно поднес трубу к глазам и смотрел в нее еще дольше и пристальнее. Они снова начали о чем-то таинственно перешептываться, видимо, делясь своими впечатлениями. Затем молодой воин отложил трубу в сторону, вышел из каюты и направился к Хаттеру и Непоседе. Ковчег медленно, но безостановочно подвигался вперед, и до «замка» оставалось не больше полумили, когда Чингачгук приблизился к двум бледнолицым, которые стояли на корме. Движения его были спокойны, но люди, хорошо знавшие привычки индейцев, не могли не заметить, что он хочет сообщить нечто важное. Непоседа был скор на язык и заговорил первый.— В чем дело, краснокожий? — закричал он со своей обычной грубоватой развязностью. — Ты заметил белку на дереве или форель под кормой нашей баржи? Теперь, Змей, ты знаешь, какие глаза у бледнолицых, и больше не станешь удивляться, что они издалека высматривают землицу краснокожих.— Не надо плыть к замку, — выразительно сказал Чингачгук, лишь только собеседник дал ему возможность вставить слово. — Там гуроны.— Ах ты, черт! Если это правда, Плавучий Том, то мы чуть было не сунули головы в хорошую западню… Там гуроны? Что ж, это возможно. Но я во все глаза гляжу на старую хижину и не вижу ничего, кроме бревен, воды, древесной коры да еще двух или трех окон и двери в придачу.Хаттер попросил, чтобы ему дали трубу, и внимательно осмотрел «замок», прежде чем решился высказать свое мнение. Затем он довольно небрежно объявил, что не согласен с индейцем.— Должно быть, ты глядел в трубу не с того конца, делавар, — подхватил Непоседа, — потому что мы со стариком не замечаем на озере ничего подозрительного.— На воде не остается следов! — бойко возразила Уа-та-Уа. — Остановите лодку, туда нельзя, там гуроны.— Ага, сговорились повторять одну и ту же сказку и думают, что люди поверят им. Надеюсь, Змей, что и после свадьбы ты и твоя девчонка будете петь в один голос, так же как и теперь. Там гуроны, говоришь ты? Что об этом говорит: запоры, цепи или бревна? Во всей Колонии нет ни одной кутузки с такими надежными замками, а у меня по тюремной части есть некоторый опыт.— Разве не видишь мокасина? — нетерпеливо спросила Уа-та-Уа. — Посмотри и увидишь…— Дай-ка сюда трубу, Гарри, — перебил ее Хаттер, — и спусти парус. Индейская женщина редко вмешивается в мужские дела, и уж коли вмешается, то не зря. Так и есть: возле одной из свай плавает мокасин. Может быть, действительно без нас в замке побывали гости. Впрочем, мокасины здесь не в новинку — я сам ношу их, Зверобой носит, и ты, Марч, носишь. Даже Хетти часто надевает их вместо ботинок. Вот только на Джудит я никогда не видел мокасинов.Непоседа спустил парус. Ковчег находился в это время ярдах в двухстах от «замка» и продолжал по инерции двигаться вперед, но так медленно, что это не могло возбудить никаких опасений. Теперь все поочередно брались за подзорную трубу, тщательно осматривая «замок» и все вокруг него. Мокасин, тихонько качавшийся на воде, еще сохранял свою первоначальную форму и, должно быть, почти не промок внутри. Он зацепился за кусок коры, отставшей от одной из свай у края подводного палисада, и это помешало ему уплыть дальше по течению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59