Они уже не раз опрокидывали препятствия, которые мы им ставили.— Но ведь ты сумел расколоть их товарищество? — спросил Хозяин Тумана.— Нет, это был не я.— Тогда Черный Меч?— И не он, — поморщился король. — Кстати, не забывай, что где-то бродит по свету это грозное оружие. Сейчас им владеет человек, хорошо умеющий ненавидеть. И этот человек не друг тебе.— Человек, — презрительно рассек правой рукой воздух Эвигезайс.— Но именно с его помощью Радужники уничтожили Десятикрылого и армию самого Фрозена. Не нужно забывать о силе Золотого Факела.— Зо-ло-то-го, — раздельно произнес Хозяин Тумана.— Золотого, — сладко улыбнувшись, подтвердил Морской Король, поправив на пальце перстень с золотым пауком. — Это ты правильно заметил. Но не Черный Меч расколол их. У королей Тан-Хореза от века нет и не будет друзей. Они всегда блюдут только свои интересы. Жаль, что я не сумел тогда повернуть Меч Ненависти против мальчишек.— Я все равно не верю, что они так опасны, — скептически сказал Эвигезайс. — Они, конечно, могли победить Фрозена, но будут бессильны передо мной. Ледяное серебро невозможно нагреть, я не страшусь солнца. Повели — и я швырну их связанными к подножию твоего трона.— Нет, — снова возразил Хозяин Тумана. — Ты мне нужен здесь, в шахте. Пробились вы, наконец, к голубому льду?— Пока не можем. Люди не выдерживают холода, мрут.— Какое мне до этого дело! Они должны во что бы то ни стало достичь голубого льда, только там рождается ледяное серебро. Пусть для этого придется погубить в шахте всех жителей страны. Возьми отряд солдат и надсмотрщиков и налови новых рабов. Равнины Торедда и горы Лаксредда еще не совсем обезлюдели, — он угрюмо усмехнулся.— Слушаю, повелитель, — поклонился Эвигезайс.— А нашими врагами мы займемся несколько позже. — Хозяин Тумана гулко, как из пустой бочки, расхохотался. — Они еще далеко, пусть переправятся хотя бы через Холодное море. И вообще, сколько испуга! Можно подумать, что на нас движется неисчислимая армия! — Он снова затрясся в припадке хохота. — Чепуха! Всего три ребенка!— Повторяю: нельзя их недооценивать, — мрачно сказал Морской Король.— Мальчишки, конечно, не опасны, с ними не будет никаких хлопот. Но с каменной девчонкой придется считаться, хочешь того или нет.— Почему?Морской Король помрачнел еще больше.— Мерзкие Радужники… Они ловко обманули меня, спрятавшись за чужую спину…— Молодцы! — буркнул Эвигезайс. Морской Король оскалился и продолжил:— Я думал, что воюю с самозваными Повелителями Огня, а на самом деле оказалось — с Радужниками. Проклятье! — с бессильной злобой застонал Морской Король. — Если бы я только знал…— Но ты не знал, — заметил Эвигезайс. — Обмани противника — и ты победишь его еще до сражения.Хозяин Тумана беспокойно заерзал на троне.— Радужники… Конечно, это несколько иное дело. Но почему ты сразу не предупредил меня? Почему ты молчал раньше? — обрушился он на Морского Короля.— Ты меня не желал слушать.— Ладно, забудем об этом. Что ты предлагаешь?— Ты уверен, что сможешь убить девчонку?— А что, если нет? — вопросом на вопрос ответил Хозяин Тумана.— Тогда лучше сразу спасайся. Беги.— Куда?Морской Король опасливо оглянулся, точно боялся, что их могут подслушать, и еле слышно, шевеля одними губами, прошептал:— Двухголовый.Словно тьма разлилась в тронном зале. Хозяин Тумана в один миг съежился, приняв обычные размеры.— Это… нет… Рано… — так же тихо ответил он. — Он не похож на меня. Туда нельзя явиться побежденным. Это я тебе спустил по доброте неисчерпаемой… А он… отдаст нас обоих Ночникам… — Морской Король смертельно побледнел при этих словах. В зале повисло тяжелое молчание.Эвигезайс кашлянул. Все вздрогнули.— Позволь мне идти, — обратился он к Хозяину Тумана. — Дело не терпит промедления.— Иди, — вяло согласился тот. — И ты ступай, — махнул он рукой совершенно поблекшему Сноу Девилу. — Идите и возвращайтесь только с радостной вестью. — Дождавшись, пока они покинут тронный зал, Хозяин Тумана обратился к Морскому Королю: — А мы посмотрим, что творится в мире.— Настоящего?— Нет, прошлого, — резко ответил Хозяин Тумана.Зеленые тени помчались по стенам тронного зала, едва Зерцало Мира закружилось вокруг грани прошлого. Молча они смотрели на разворачивающиеся перед ними картины. Когда бушующая красно-белая река пламени хлынула, сметая белую радугу, Хозяин Тумана мощным ударом отшвырнул Зерцало прочь.— Это то, чего я всегда боялся, — слабо произнес Морской Король. — Пламя Золотого Факела — легкий дождичек по сравнению с этим штормовым валом.— Но ты заметил, она не всесильна.— Да. Но почему?Хозяин Тумана усмехнулся.— Она боится повредить землю.— И этим надо воспользоваться.— Если сумеем.— Должны суметь. Это вопрос нашей жизни и нашей смерти. Но это будет потом. Пока что они идут по Бурым равнинам. Их ждет там немало приключений. И не из тех, после которых остается кто-то, чтобы рассказать, что случилось.— Но мерзкий соболь обещал им помогать! — Хозяин Тумана потряс кулаком. — Я это запомню!— Однако не все звери подчиняются Соболю, — оскалился Морской Король.— Я с удовольствием посмотрю, как она будет выворачиваться!Хозяин Тумана непонимающе уставился на Морского Короля, потом что-то вспомнил и с сомнением спросил:— Неужели еще кто-то уцелел?— Ты должен лучше знать, что происходит на твоей земле.Хозяин Тумана нахмурился.— Уволь… Никто не заходит в ущелья Гор Страха, после того как остатки Великой Армии бежали на север. Даже во времена наибольшего могущества Анталанандура Счастливого люди не рисковали появляться там…— А я рискнул, — торжествующе сказал Морской Король.— Но если девчонка все-таки справится?— Не должна.— Ладно, — усмехнулся Хозяин Тумана. — Для нее лично у меня кое-что припасено. Велика сила гор, но две тысячи лет не прошли для меня даром. Я тоже кое-чему научился, создал свое. И сейчас я брошу им вызов! — с хвастливой угрозой закончил Хозяин Тумана. 13. ЧЕРЕЗ БУРЫЕ РАВНИНЫ Как только они миновали цепь странных черных камней, порождавших белые радуги, зима, к величайшему удивлению Хани, пропала. Граница снегов была прочерчена так резко, словно ее вели по линейке. Минуту назад путники брели едва не по пояс в сугробах, и вдруг под ногами жалобно заскрипел крупный серо-желтый песок. Нельзя сказать, что стало намного теплее, но когда остался за спиной жуткий ветер, созданный белыми радугами, когда перестала бить в лицо секущая ледяная крупа, Хани почувствовал себя много лучше. И в очередной раз решил, что вот сейчас-то они отдохнут… Потом вспомнил, как менялись за время пути его представления об отдыхе, и засмеялся. Брат посмотрел на него, как на ненормального, но промолчал.Правда, завеса туч стала еще ниже и плотнее, небо превратилось в настоящий потолок, выкрашенный тусклой серой краской, по которому так и тянуло постучать кулаком. Из-под краски еле просачивался грязно-желтый свет. Нечто похожее они видели на Большом Болоте, но теперь все было мрачнее, беспросветнее. В воздухе разлился странный горьковатый привкус, от которого першило в горле и слезились глаза.Хани с любопытством смотрел вокруг. Это надо было обязательно запомнить. Про Сумеречный Край рассказывали столько небылиц, что хотелось, вернувшись домой, как-нибудь небрежно сказать: «А вот когда я там был…» Но тут ему вспомнился Грифон, и он снова рассмеялся.Все казалось обычным, но в то же время местность неуловимо менялась, незаметно, капля по капле, переливаясь в нечто совершенно незнакомое. Подсохшую ломкую желтоватую траву и жалкие метелки ковыля постепенно сменили невысокие, всего в два человеческих роста, странные деревца. Их ветки росли кольцами вокруг ствола и вместо листьев были покрыты коричневыми мягкими иголочками. Деревца были очень хрупкими, при малейшем толчке они с тихим хрустом ломались, падая на землю, верхушка рассыпалась на кусочки. Их древесина больше всего напоминала крупноячеистую губку, до отказа пропитанную водой. Она загоралась с большим трудом, и каждый раз, пытаясь развести костер, путники тратили очень много времени. Горел же такой костер нежарким синеватым пламенем, с массой прозрачного зеленого, очень ядовитого дыма, но зато почти не давая тепла. Поэтому приготовление горячего чая стало настоящей проблемой.Четыре дня пролетели, как один. Что еще удивляло Хани — снова полное отсутствие зверей и птиц. Если на Болоте это можно было понять и объяснить, то что мешало им жить здесь? Конечно, не слишком хорошо, но Хани уже видел места и похуже. В то же время по ночам в зарослях они постоянно слышали шуршание, возню, сопение, попискивание, потрескивание. Однако едва день загорался тусклым светом, как все моментально стихало, только на песке появлялись неясные ряды мелких ямочек — все, что оставалось от следов. Лишь однажды, отправившись за топливом для костра, Хани натолкнулся на четкий отпечаток. Постоял, остолбенев, посмотрел на него, подумал и вернулся назад, не сказав об увиденном никому.Чем дальше они продвигались к северу, тем больше в песке становилось камней, равнина начала бугриться белыми меловыми холмами, которые поросли теми же непонятными деревьями. Когда Хани спросил у Рюби, что это такое, она хмуро ответила:— Эти… деревья… росли здесь много тысяч лет назад. Почему они снова вернулись в эти края, я не знаю. Даже нам, Радужникам, не известно все, что творится в Сумеречном Краю. Их не должно, понимаешь, не должно быть здесь. — Потом она тяжело вздохнула и добавила: — Когда-то эти места были житницей Анталанандура Счастливого. Насколько хватало глаз вокруг колыхались золотые волны хлебов. Я догадываюсь, кто превратил их в серую пустыню, но не представляю — как. У него для этого было слишком мало сил.— Хозяин Тумана? — спросил Чани, но так уверенно спросил, что скорее это было утверждение, а не вопрос.— Он, — подтвердила Рюби.Чани прикрыл глаза и тихо сказал:— Он ответит за все. И если он надеется на быструю смерть… — Чани внезапно замолчал, словно прикусив язык. Такая жуткая ненависть прозвучала в его голосе, что Хани испугался за него. Снова старший брат стал похож на каменную статую на развалинах затопленной Большим Болотом Джайнангалы, и такое превращение не радовало.
Она появилась перед путниками совершенно неожиданно. Просто сероватый полусвет-полумрак, витавший в воздухе, слегка уплотнился, превратившись в огромный расплывчатый, такой же серый силуэт, выросший на гребне песчаного холма. Раздалось дробное костяное щелканье.Хани, мгновенно почуяв опасность, повернулся, схватил Рюби за руку и помчался в сторону видневшегося справа невысокого белого обрыва, зиявшего большими округлыми черными пятнами провалов. Он догадался, что там пещеры, в которых можно укрыться от неожиданно появившегося врага. А в том, что это враг, Хани не усомнился ни на миг.Они мчались так, что песок горстями летел из-под каблуков. Тяжелые плащи метались за плечами, цепляясь за ноги, мешали, останавливали… Песок тоже стал вдруг предательски мелким, стараясь засосать ногу поглубже, не спешил ее отпускать. В голове глухо бухали кузнечные молоты, перед глазами мелькали радужные пятна, постепенно окрашивающиеся красным. Прохладный воздух начал жечь горло.Почти без чувств они влетели в узкую расселину, вымытую дождями в мягкой породе. Хани сильно ободрал себе локоть, ударившись о камень. Бежавшему последним Чани едва не пришлось плохо — преследователь попытался схватить его, но не успел на одно мгновение. Чани отделался разодранным плащом.Чуть отдышавшись, Хани решил посмотреть, от кого же они спасались. Он собрался было выглянуть наружу, однако необходимость в этом сразу отпала — в пещеру сначала просунулась кошмарная голова, а потом преследователь попытался пролезть целиком. Но, к счастью, узкий вход не позволил ему это сделать.Громко щелкая клювом, в пещеру рвалась огромная — более восьми локтей ростом — птица. Ее тело было покрыто длинными волосовидными сине-зелеными перьями с металлическим отливом. Противная зеленоватая морщинистая кожа, напоминавшая змеиную шкуру, покрывала короткую толстую шею. На несуразно большой голове торчал клюв, похожий на топор. Вокруг красных сверкающих глаз росли венчики желтых перьев, и от этого блеск глаз казался еще ярче. Массивные желтые лапы имели по четыре пальца с длинными кривыми когтями.Заметив, что на нее смотрят, птица злобно защелкала клювом, встопорщила куцые крылышки, которые явно не могли поднять ее в воздух. Потом еще пару раз попыталась протиснуться в пещеру. Снова ей это не удалось, что привело птицу в неописуемую ярость. Злобно клекоча, она стала рыть песок и молотить клювом по камню. Хани с тревогой увидел, что хрупкий известняк крошится под ударами. Но при всей дикой силе птице было очень далеко до Каменного Дятла, и Хани успокоился.— Ну и тварь, — с отвращением сказал Чани, закончив осматривать плащ, распоротый ударом когтя, как бритвой.— Еще одна загадка, — сказала Рюби. — Эта птица — ровесница странных деревьев на равнине. Откуда она? Вообще мне начинает казаться, что вдруг вся эта страна незаметно провалилась в прошлое. Не могли все они дожить до наших дней сами по себе, здесь кроется черный умысел. — Она усмехнулась и обратилась к птице: — Откуда ты взялось, порождение черных годов?Птица даже захлебнулась злобой, разевая клюв в напрасной надежде схватить кого-нибудь. Красные глаза позеленели, зато шея, наливаясь кровью, начала краснеть. Однако, несмотря на все старания, прорваться внутрь ей не удалось. Птичья голова пропала, в пещеру просунулась лапа, наскребшая кучу песка и пыли, потом исчезла и она.— Ушла? — предположил Хани спустя какое-то время.— Как бы не так, — насмешливо ответил Чани. — Здесь где-нибудь притаилась. Сидит поблизости, подкарауливает.Точно подтверждая его слова, снаружи донеслись злобный клекот и костяное щелканье.— Ну и что? — легкомысленно присвистнул Хани. — Мы снова пустим в ход огонь и испепелим ее.— Ты полагаешь, что можно жечь все подряд, что попадется тебе в дороге? — неприязненно спросила Рюби.— Но ведь это враг, — недоумевал Хани, которого отчуждение Рюби резануло очень больно.— Нельзя обращать данную тебе силу против природы. Я не замедлю сжечь творение черных рук, но никогда не причиню вреда живому существу, даже если его вынудили выступить против меня.Хани только махнул рукой, выслушав отповедь, а когда Рюби попыталась улыбнуться ему, немедленно отвернулся изображая оскорбленную невинность.Осада была не слишком долгой. Вскоре снаружи послышалась шумная возня, топот, раздались скрипучие вопли птицы. Похоже, она кого-то заметила. Но кого? Врага или добычу? Судя по торжествующей нотке в криках, птица решила, что добычу.Чани осторожно подполз к выходу и выглянул наружу.Птица стояла недалеко от пещеры, но совершенно про нее забыла. Она злобно топала ногами, поднимая клубы пыли, пригибала голову к самой земле и немелодично орала. Ее вопли ничуть не напоминали птичье пение, скорее это была смесь криков дюжины дерущихся котов с барабанной дробью. А к ней, не спеша, легкой изящной походкой, словно пританцовывая, подходил диковинный зверь. Сначала Чани принял его за леопарда, но, приглядевшись, понял, что ошибается — лапы зверя были длинными и стройными, как у собаки. Подойдя к птице на расстояние полусотни локтей, зверь остановился и склонил голову набок, с любопытством разглядывая пернатого хищника. Его желтая шкура слегка подергивалась, черные пятнышки так и играли, зверь еле заметно переминался с ноги на ногу, словно ему было трудно стоять неподвижно.Птица буквально зашлась от злости, кипя и плюясь, даже кричать больше не могла — горло перехватило. С каким-то сиплым мычанием она бросилась на зверя. Тот, сверкнув изумрудными глазами, сделал великолепный скачок вбок, и птица, гулко топоча, с шумом и завываниями пронеслась мимо. Остановившись, она недоуменно завертела головой, свирепо щелкая огромным клювом, способным одним ударом разрубить надвое и гораздо более крупное животное.Но зверь ничуть не испугался. Напротив, он смотрел на птицу совершенно бестрепетно, даже позевывал, ему явно было интересно и ни капельки не страшно.Птица превратилась в настоящий вулкан и снова бросилась на зверя. Он повернулся и не спеша затрусил прочь, время от времени поглядывая через плечо на несущегося пернатого убийцу.— Сейчас догонит, — с горьким сожалением прошептал Чани. Зверь ему очень понравился.— Догонит? Как бы не так, — хмыкнула подошедшая Рюби. — Кажется, нам предстоит любопытный спектакль.Клокоча, как кипящий котел, птица мчалась на зверя. Чани не уловил момента, когда его ленивая развалистая трусца перешла в упругий пружинистый бег. Зверь словно плыл над землей, далеко вперед выбрасывая сильные лапы. На морде у него было написано презрение, он по-прежнему с игривым любопытством поглядывал на гнавшуюся за ним птицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23