Орки, йотуны, одноноги, лешие, упыри… Какая разница. Твой приятель Святогор просто был не лесной, вот он и не пытался убить тебя. Горному йотуну нечего делить с человеком. Наоборот, человек ему забавен. Как что-то похожее.
Илья едва заметно кивнул.
Добрыня оглянулся на охрану, та послушно отъехала подальше.
- Я знаешь, чего опасаюсь? - Добрыня чуть наклонился с коня, Илья шагнул ближе. - Этот случай у Девятидубья только начало. Русь все глубже заходит в леса. Мне докладывают - люди натыкаются на волотов тут и там. Где-то лешие и берегини отпугивают вальщиков и корчевщиков, а где-то пытаются нападать. Убитых пока нет, но поломанные уже есть. И одну бабу летом украли, а нескольких просто так… Покрыли и отпустили. Догадываешься, что сделали с несчастными бабами их родичи.
Лицо Ильи заметно вытянулось.
- Сам понимаешь, если йотуны будут убивать смердов, рано или поздно они попробуют человечину, как этот соловый разбойник у Девятидубья. И обучат своих детей. И тогда начнется… Думаю, мы должны упредить их. Обязаны.
- Упредить - как? - только и спросил Илья.
- Как волков. Ряды загонщиков. Побольше шума. И вперед. Если не вывести под корень, то хотя бы загнать в самую глушь. А иначе - еще пара таких же суровых зим, и нас ждет куда более страшная бойня, чем сто лет назад в другом краю.
Илья стоял, потупившись, широко расставив ноги и заложив руки за пояс. Он в такой позе обычно размышлял.
- А еще хуже другое, - сказал Добрыня. - Мы держим важные торговые пути. Значит, на Руси должно быть надежно и безопасно. Мы признали Христа, чтобы стать как все. Чтобы нас понимали и уважали. Чтобы опасались нашей воинской доблести, а не нас самих, нехристей страшных. Теперь на Русь рекой течет золото. Киев уже сейчас хорош, а станет краше, чем Константинополь. Василевсы будут завидовать нам. Скоро через Русь пойдут такие богатые обозы, каких мы не можем и вообразить. Теперь угадай, сильно ли нас зауважают, услыхав, что вокруг Киева йотуны хозяйничают как у себя в лесу? Что нечисть может насесть на дорогу и остановить торговый путь? Да мы тогда полными ничтожествами предстанем. Сам подумай.
Илья подумал и сказал:
- Подумал.
- Страны Датского Языка до сих пор не могут принять христианство. Мы и в этом их обогнали. Мы вообще обгоняем всех. У нас много леса, земли, люда, и мы самые лучшие. И тут - йотуны. Тьфу.
- Да, - сказал Илья. - Я понимаю.
- Это не просто мои мысли, Ульф. Считай, это тебе говорит князь. Отруби разбойнику голову и привези в Киев. Положи начало большому делу во имя будущей Руси.
Илья поразмыслил немного и сообщил:
- Я возьму солового живьем, Торбьёрн. Так будет хорошо. Тогда никто больше не станет их бояться.
- Незачем, - отмахнулся Добрыня. - Слишком трудно.
Илья пожал плечами. Выходило это у него жутковато: не плечи шли вверх, а голова ныряла вниз.
- Если хочется поймать кого-то, прикажи Петровичам. Они на берегине научились, ха-ха… А ты мне нужен живой и здоровый! - заявил Добрыня строго. - Тебе еще найдется, чем заняться. Ты не Дрочило, хвала богам! Прости, Господи.
- Дрочило сильный, - вспомнил Илья.
На Илью посмотрели так, что он поспешно опустил глаза.
- Желаю тебе удачи, - сказал Добрыня. - К слову, я только сейчас понял… Никак не идут из головы эти йотуны. Ты ведь не рассказывал, что стало с женщиной Святогора.
Илья чуть склонил голову набок.
- Тебе это надо знать?
- Не надо. Ну, прощай, если что.
Добрыня развернул коня.
- Мне пришлось убить ее, - сказал Илья тихонько. - А девку я не тронул. Она, может, по сию пору живет в горах одна.
- Я так и знал, - отозвался Добрыня, не оглядываясь.
* * *
Дорога была широко раскатана, и Илья пустил Бурку рядом с санями. Огромная кобыла мерно топала, опустив голову, будто спала на ходу. Илья уверял, что Бурка именно спит на ходу, а он от ее убаюкивающей поступи тоже задремывает иногда. И поэтому они вдвоем, бывает, проламывают заборы, цепляют углы и сносят ворота - а вовсе не потому, что у них склонность все ломать.
Сейчас Илья вовсе не дремал. Напротив, он то и дело крутил в воздухе топором, зачем-то доставал из-за пояса любимую плетку-семихвостку, разматывал ее, сматывал и втыкал обратно. Пару раз он даже соскочил наземь и пробежал небольшое расстояние, а потом запрыгнул в седло. Бурка при этом продолжала ход, словно ей было совершенно все равно, где ее всадник. Может и правда спала.
Позади в седлах мерзли, кутаясь в длинные шубы, братья Петровичи.
- Ишь выделывается, - буркнул Лука, глядя в спину Урманина, который опять вертел топором над головой. - Старый, а как молодой.
- Молодой и есть, - сказал Василий. - Чисто дитя. Все, что нажил, в одних санях помещается.
- Дитя-то дитя, а ты его меч видел? Который в тех санях? Князю впору меч.
- М-да, - согласился Василий. - Только он с мечом управляется еле-еле. Я намного лучше.
- А зачем ему? Он тебя и без меча уделает. Дерево сломает и треснет по репе.
- Ты чего такой злой сегодня? - удивился Василий.
- Вчера торговался плохо, - объяснил Лука.
- А-а…
Илья, который весь разговор прекрасно слышал, растянул губы в медвежьей ухмылке.
- Дядя, а дядя, - подал из саней голос Микола.
Он всегда так просто называл своего храбра, чем заметно смущал окружающих.
- Ну?
- Я вот думаю… А отчего у нас варяги правят? Как это вышло?
Позади захохотали Петровичи.
Илья оглянулся и вопросительно двинул бородой.
- Мы просто так, - объяснил Лука.
- Вы просто так замерзнете, братья, - сказал Илья. - Заиндевели уже. Вы бы пошевелились для согреву. Вот как я.
- Успеем еще… Пошевелиться.
- Ну-ну.
Илья сел прямо и надолго задумался.
- А почему варяги правят? - спросил он наконец.
Петровичи расхохотались опять. Хорошо, от души.
- У великого князя нашего и благодетеля дедушка был кто? Варяг, - сказал Микола. - Я знать хочу, с чего все началось.
- А-а… - понял Илья. - Ну, это просто. Ну, ты представь…
И опять надолго задумался.
Микола ждал. Шумно дышали кони, под копытами и полозьями скрипел утоптанный снег. Позади негромко перекрикивалась челядь Петровичей. Там целый обоз шел, саней пять.
- Вот, - сказал Илья. - Представь. Ты одет в холстину, оружие твое - простая дубина. И вдруг приходят какие-то в кольчугах и с топорами. Ты смотришь и думаешь - ого! Хорошие кольчуги. Хорошие топоры. А эти спрашивают: кому платишь дань? Ты отвечаешь: ну, хазарам. Эти говорят: ничего подобного. Хазарам больше не даешь, нам даешь. Ты спрашиваешь: а что скажут хазары? Эти говорят: ничего не скажут. И всё. И они садятся у тебя дома. И берут с тебя дань. А хазары за данью не идут почему-то. Будто и не было их никогда, хазар. Вот… А эти, в кольчугах и с топорами, сидят. И ты видишь, что они уже говорят по-твоему все до единого, и богов твоих уважают. И один дочку твою в жены просит, сам муж видный, богатый… А хазар нет и нет. И вообще никого нет. Ну, может, придет кто-нибудь, но эти его хрясь топором - и он уходит сразу. Вот… И все хорошо. И предводитель у этих настоящий конунг. И никакие они уже не эти, а свои. И конунг - свой. Мир, порядок, достаток, живи и радуйся. Ну?..
- Что, дядя?
- Представил? Ну, так оно и было. Просто давно. Еще до дедушки князя нашего. Мы ж с варягами соседи. Они не могли не придти. Посмотреть, как у нас тут дела.
Микола сдвинул шапку на глаза и почесал в затылке.
- А мы, значит, с дубинами бегали? - спросил он неодобрительно.
- Зато у нас дубины были - во! - Илья развел руки в стороны. - Нас все боялись. Особенно греки.
- Зачем мы тогда платили хазарам?
- Ну, знаешь… - Илья опустил руки и ссутулился.
- А хазары, они жидовины, - подсказал сзади Лука Петрович.
Микола оглянулся.
- Обдурили нас, - объяснил Лука. - Жидовины хитрые, ты знай, почти как греки.
- Во! - обрадовался Илья. - А мы народ простодушный, мирный и тихий.
- Кто бы говорил, - ввернул Лука. - Слышь, Илья, ты меня извини, брат, но все было по-другому. Новгород сам призвал варягов. С того и пошло.
- М-да? - хмыкнул Илья.
- В Новгороде поднялась смута. Не как обычно там бывает, а долгая смута. И на вече решили, раз сами не справляются, надо призвать князя. И отправили к варягам послов. Сказали - земля наша велика и обильна, порядка только нет. Придите и владейте нами. И пришел конунг Рёрик. Вот откуда началась Русская земля, какой мы ее знаем.
- М-да? - повторил Илья. - И далеко Новгород за варягами ходил? До самой Ладоги, небось?
- Я тебе рассказываю, как про это в летописи! - обиделся Лука. - Сам не видел, но говорят. У новгородцев монах сидит и пишет. И до него монах сидел и писал. И у нас, вон, тоже пишет. Князь к нему ходит иногда, смотрит, чтобы лишнего не выдумал.
- В летописи, значит…
- Ты чего? - не понял Лука.
- Ну, раз в летописи, тогда коне-ечно, - протянул Илья.
Перекинул ногу через шею Бурки, спрыгнул и убежал вперед. Бегал он смешно, на полусогнутых, и широко раскинув руки, будто ему тяжело держать равновесие - да пожалуй так и было. Быстро вернулся, одним движением закинул себя обратно в седло.
- Ты не согласен? - спросил Лука.
- Не-а, - ответил Илья просто.
И крутанул над головой топором.
- Ну, - сказал Лука, - ты нынче главный, брат.
Илья обернулся.
- Я главный, да, - согласился он. - Но еще я природный урманин. Если ты забыл, брат. Мне ли не знать, как приходят варяги. И зачем. А летописи… Их человеки составляют. Василий!!!
- А?! - встрепенулся младший Петрович, испуганно выныривая из шубы.
- Не спи, с коня свалишься! - сказал ему Лука.
- Да ну вас всех, - отозвался Василий и снова уткнулся носом в пушистый воротник.
- Вот и поговори с ним, - пожаловался Лука.
- Отстают твои, - заметил Илья.
Лука посмотрел назад. Обоз за его спиной и правда растянулся.
- Не отставать! - рявкнул Лука. - Подобрались, живо!
- Раскричались… - донеслось из шубы.
- Ох, хлебну я с вами горя… - пробормотал Илья. - Микола!
- Что, дядя?
- Давай с саней. Топай рядом, грейся.
Парубок, недовольно бурча, соскользнул на дорогу и пошел, держа в одной руке вожжи.
- Чего греться-то, если кругом поля. Я понимаю, в лесу…
- Шевели руками, - сказал Илья строго. - Ты должен быть всегда готов. А в поле особенно. Я вот однажды ехал полем. Высоко сижу, далеко гляжу, бояться нечего… Эх.
И замолчал, исчерпав запас красноречия на сегодня.
Белое поле казалось бескрайним, что на восход, что на закат.
* * *
Насколько Илья любил приодеться для города, настолько же просто он облачался в поход. Короткая, чуть ниже пояса, куртка с широкими рукавами, свободные удобные штаны, круглая шапка с наушниками - ничего лишнего и стесняющего движения. Все было шито добротно, из очень дорогого материала, но выглядело скромнее некуда. Обычный походный цвет у Ильи был коричневый, однако на этот раз он надел все серое, видимо с каким-то умыслом.
Братья Петровичи, укутанные в длиннополые богато отделанные шубы, пошитые по греческому образцу, казались рядом с Ильей настоящими боярами.
Зато и задубели они в своей чересчур теплой одежде настолько, что вечером у костра не сразу отогрелись. Василию даже есть поначалу было неудобно, мясо падало из рук.
- Наказание ты мое, - сказал ему Лука.
- А я говорил, - напомнил Илья, - шевелиться надо.
- Нашевелился уже, - прогудел из шубы Василий. - По молодости. Туда беги, сюда иди, того бей, этого не трожь… Скоро опять драться. Дайте хоть сегодня пожить спокойно.
- Да кто ж тебе мешает… Я?
- Нет, ты не мешаешь, - быстро сказал Василий. - Ты никому не мешаешь никогда.
Закутался плотнее и придвинулся к огню.
Когда все поели, Лука Петрович завел важный разговор.
- Илюша, а Илюша, - начал он ласково. - Как бить-то нечисть будем?
- Ты же берегиню поймал, коли не врешь, - Илья хитро прищурился.
- Да ну тебя, - сказал Лука. - Поймал - не прибил. И давно это было. Она раков искала под корягами у берега, зазевалась, а тут мы. Глядим - баба голая волосатая ковыряется на мелководье, лопочет что-то. Думали, просто дура местная. Сразу и не поняли. Руки ей заломали да по морде надавали. Морда страшная… Отпустили потом.
- Когда - потом?
- Ну… Потом.
- Одно слово - бояре, - Илья неодобрительно покачал головой. Заметно было, что он Луке не верит.
- Да какие мы бояре.
- Будете.
- Это, конечно, вероятно. Так что же, Илюша?
- Василий! - позвал Илья.
- Ась?!
- Отниму шубу, - пообещал Лука брату. - Сколько можно спать?
- Ну-ка отними!
- Смотрите, - Илья встал. - Старый волот дерется так.
Илья чуть присел, немного развел в стороны руки и оскалился. Братья Петровичи запахнулись в шубы, будто отгораживаясь, их челядь ступила от костра в тень. И лишь Микола Подсокольник подался вперед, поедая глазами своего «дядю». Приняв звериную боевую стойку, Илья заметно переменился. Теперь он был похож на кого угодно, только не на человека.
- Когда волот прёт на тебя, он не сворачивает, идет прямо. И делает так, - Илья схватил воображаемого противника обеими руками, притиснул к груди. - Считай, ты уже весь поломанный. И тогда он зубами рвет.
Илья несколько раз с лязгом куснул воздух. Получилось убедительно.
- Если ты на волота сам выскочил, он может тебя отбросить, - Илья руками толкнул перед собой. - Полетишь кубарем. Тогда сжимайся в комок и катись по земле. А не то шмякнешься - дух вон. Волот напрыгнет и загрызет.
Петровичи, застывшие истуканами внутри своих теплых шуб, дружно поежились.
- Бойтесь захвата. Пальцы у волотов очень сильные. Если тварь вцепится в руку, считай, она сломана. И оружие должно быть обязательно с темляком. А то вырвет, и в тебя же швырнет.
- Меч-то не вырвет, - бросил Василий пренебрежительно.
- Еще как вырвет. Останется без пальцев, а ты - без меча. Тут он тебя здоровой рукой и пристукнет.
- Ну-ну…
- Рогатина?.. - деловито спросил Лука. - У нас есть.
Илья задумался.
- Нет, - решил он. - И хотелось бы, и боязно. Волот не медведь, у того лапы намного короче. А этого насадишь на рогатину аж по самый перехват, тут он тебя и достанет. Рубить лезвием тоже неудобно, вдруг уловит копье за древко. Ты уясни, брат Лука, волот в драке либо отбивает тебя подальше, либо цапает и дергает к себе. За что поймает, за то и тянет. Даже щитом закрываться нельзя - ухватит волот край щита, не стряхнешь. И чего тогда делать?
- Уяснил…
- И есть у них особенный удар, смотрите, - Илья подобрал руку к груди, отвел назад локоть. - Кулаками они не бьют, не умеют. А бьют вот этим местом. Не ладонью, а ниже. Х-ха-а!
Длиннопалая кисть стремительно метнулась вперед и ударила воздух основанием ладони.
В темноте кто-то громко шмякнулся оземь.
- Ты чего?! - удивился Илья.
- С перепугу, - отозвался холоп Петровичей.
- И чем он особенный, удар этот? - Лука недоверчиво хмыкнул.
- Да есть мысль у меня… Думается, из-за него слухи ходят, что волоты - нечисть.
- Объясни.
- Ну представь. Ты лешему в лесу наступил на лапу сослепу, он тебя - х-ха-а!… - стукнул и убежал. У тебя, может, и синяка не останется. А на самом деле от этого удара внутри что-то сдвинулось. Ты пришел домой, рассказал, кого в лесу встретил. А наутро взял да помер. Значит, лешак на тебя порчу нагнал. Так-то.
- По-твоему выходит, они… Не нечисть? - спросил Лука осторожно.
Илья присел к костру.
- Да мне все равно, - сказал он. - Кто человечину ест, по любому нечисть. Меня соловый этот смущает. Лесные-то больше серые или бурые, а то почти зеленые. Откуда он приперся, да еще с семьей…
- Но как же насчет порчи?
- Кто берегиню поймал - и по морде ей?.. А до сих пор живой.
- Молодая была. Неопытная, - уверенно сказал Лука.
- Ну так увидишь волота - зашиби его сразу, пока не успел порчу навести. Делов-то. Оружие против них - булава. Топором с одного удара не завалишь, а еще застрянет, останешься без топора. Про рогатины да копья говорено уже. Меч… Не знаю. Лучше всего булава. Пляши вокруг, не давай себя достать, а сам бей, бей, бей. На пролом, чтоб хрустело. Волот будет отступать задом. Поколотишь его как следует - повернется бежать. Тогда сразу промеж лопаток или, если допрыгнешь, по затылку. С первого удара промазал - не догонишь, учти.
- А стрелой?..
- Не в лесу же. И одной стрелы не хватит, разве что в глаз. А от Девятидубья до края леса всего ничего. Когда волот из чащи выскочит… Знаешь, а на один выстрел хватит времени. Только я ж тебя помню, ты с луком быстро управляешься, наверняка захочешь второй стрелой угостить волота. Не успеешь, даже не пробуй. Как выстрелишь, бросай лук - и за булаву.
- Ясно, - сказал Лука. - Эх, если бы не порча…
Илья издал странный звук, то ли вздохнул, то ли рыкнул.
- Вот этим ударом, какой я показал, Святогор убил моего коня. Сразу убил, безо всякой порчи. А потом меня свалил. Чуть дух не вышиб, я еле-еле раздышался. Но вроде не порченый хожу.
- А как ты с ним… Вообще? - спросил Лука. - Встретился как?
Илья сунул руку под куртку и задумчиво поскреб там.
- Да стыдно признаться. Я на него конем наехал. Среди бела дня. Он спал в малиннике. Спустился с гор ягодкой полакомиться. И тут как нарочно мне, дураку, малины захотелось. А ветер дул в мою сторону, не учуяли ни конь, ни я. Сказывают, я искал Святогора - не верь. Просто случай.
Илья поскребся снова и добавил:

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Храбр'


1 2 3 4