А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Еще немного, и это перестанет нас волновать, Йохан. В наших руках окажутся ключи от всех дверей мира!
– Но пока их нет.
– А пока их нет, меня больше беспокоят не люди Краузе, а твои штурмовики.
– Какие штурмовики? – не понял Фолкмер.
– Твоя личная гвардия, колумбийцы с автоматами.
– Ах, эти… Но это просто нанятые парни, Рольф. Они выполнят работу охранников и отправятся восвояси. Там, откуда они прибыли, молчание означает жизнь, а болтовня – смерть. Это у них в крови.
– Будем надеяться.
Рольф Pay откинулся на спинку кресла и с минуту сидел, мечтательно прислушиваясь к пятой вариации Хиндемита.
– Это была всего лишь сумасшедшая мысль, Йохан, – проговорил он наконец и протянул руку за бокалом. – Одна только мысль, мелькнувшая, когда я читал дневник фон Шванебаха. И вот она так близка к осуществлению, что становится страшно.
– Тебе?
– Да, мне. Одно дело – «Литтфасшелле» и все наши игры патриотов… Но это! – Он взмахнул пультом музыкального центра. – Вот такие кнопочки управляют всем на свете. Решительно всем. И этот ключ сделан не на Земле…
– Не на Земле, – сказал Фолкмер. – Но я твоего трепета не разделяю, не могу разделить. Пока мне не покажут фею в действии, я в нее не поверю и не стану учитывать в своих раскладах. Но когда я вижу то, что вижу, я рассуждаю так: ну хорошо, а как это можно использовать? Инопланетный корабль, конечно, странная штука – кто спорит. Но в конце концов не более странная, чем женитьба принца Ренье Монакского на Грейс Келли…
22
14 апреля 2001 года
Облачность была низкой, кудлатой. Самолет Олега Болгарцева шел прямо над облаками, все системы работали исправно, метеоусловия обещали беспроблемный полет и успешную посадку. Так бы все и произошло, если бы… Если бы летчик намеревался в этот день привести «Бич Джет» на остров Суханова.
Самолет миновал населенный пункт Полярный, последний на материке, и Болгарцев закончил радиообмен с его диспетчером.
– Дальше работайте с островом Суханова, – произнес диспетчер Полярного, – 381-й, передаю вас острову Суханова.
– 381-й, Полярный подтвердил, Суханов-один, подход, высота Полярный две двести, информация Эксрей.
В наушниках авиагарнитуры прозвучал новый голос:
– Доброе утро 381-й, я Суханов-один. Прямой 280 градусов, удаление 120 километров, снижайтесь одна семьсот, к первому левым.
Это была команда уменьшить высоту до тысячи семисот метров и приготовиться к первому предпосадочному развороту. Болгарцев привычно определил параметры: скорость – 360 километров в час, режим работы двигателя 80 процентов.
– Суханов-один, – сказал он. – К первому снижаюсь одна семьсот.
– 381-й, последнюю информацию Янки прослушайте.
– Понял, слушаю.
– Два и тринадцать сотых градуса, ГПА без существенных изменений, девятьсот сорок семь, получение информации Янки подтвердите. Система захода?
– Заход директорный, информация Янки, подтверждаю, обстановка нормальная.
Перед выполнением маневра Болгарцев отключил АБСУ – автоматическую бортовую систему управления, добавил обогревы ВНА, входящих направляющих аппаратов, и приготовился перевыставить высотомер. До сих пор он не совершил ни одного действия, не уронил в эфир ни единого слова, которое (он не хотел себе признаваться, но это было так)… которое перекинуло бы мост через пропасть, отделяющую его от преступления.
Он вновь заговорил с диспетчером, не отрывая взгляда от секундной стрелки на циферблате – она приближала неизбежное.
– Суханов-один, 381-й, разрешите заход.
– 381-й, заход разрешаю, снижайтесь по давлению семьсот миллиметров.
– 381-й, на две двести, одна семьсот, давление семьсот установлено, снижаюсь до заданной.
Секундная стрелка замерла. Прыгнет она когда-нибудь вперед или нет? Что-то сломалось или остановилось время?
Прыгнула.
ТЕПЕРЬ ПОРА.
– Суханов-один! – выкрикнул Болгарцев. Ему не пришлось имитировать волнение, оно было настоя­щим. – 381-й, у меня неполадки в топливно-насосной системе, я…
Он оборвал связь с диспетчером и потянул штурвал на себя, увеличивая угол атаки. При столь низкой скорости, с убранными закрылками и предкрылками самолет потерял устойчивость в воздухе и буквально рухнул вниз, под облака. Это был самый опасный этап – опаснее, чем предстоящая посадка, но такой стремительный нырок в мертвую зону был необходим. Пронзительно запищала звуковая сигнализация АУАСП – автомата углов атаки и самолетных пере­грузок. Чтобы остановить сваливание самолета и стабилизировать высоту, Болгарцев врубил взлетный ре­жим. О том, что сейчас делалось в салоне, он мог только догадываться – дверь в пилотскую кабину была, как обычно, закрыта и заперта. Личное общение экипажа с пассажирами не приветствовалось, и, во всяком случае, Болгарцев не собирался бубнить в микрофон ободряющую чепуху.
Турбины взвыли, самолет содрогнулся, будто снизу по нему был нанесен удар огромным железным ку­лаком. Радиовысотомер показал, что высота стабилизирована. Получилось… Под крыльями «Бич Джета» простирался океан.
На частоте, данной ему Фолкмером, Болгарцев вы­шел на связь:
– Сирена, здесь Грифон. Пункт ноль пройден, обстановка нормальная, высота тысяча сто. Сирена, ответьте Грифону.
Он был поражен близостью звучания чистого и ясного голоса, отвечающего на русском языке практически без акцента.
– Сирена Грифону, слышу вас громко и четко. Даю северо-запад сто пятьдесят градусов, высота тысяча. Как только увидите нас, дайте знать.
– Сирена, подтверждаю, Грифон.
Когда Болгарцев увидел танкер (бывший танкер – многострадальный «Вега» – «Капитан Кусто» – «Норд Стар»), первой его мыслью было: какой маленький… Господи, какой же он маленький в океане, щепка на середине пруда! Как эти морские асы попадают на свои авианосцы, уму непостижимо. А у Болгарцева задача, пожалуй, потруднее: «Бич Джет» – не истребитель морской авиации, а танкер – не авиа­носец. К тому же Болгарцев – не морской ас.
– Сирена, здесь Грифон, – сказал он. – Наблюдаю вас визуально, северо-запад сто пятьдесят.
– Грифон, я Сирена, видим вас. Все хорошо, готовы, заводим. Точно следуйте нашим указаниям.
– Сирена, подтверждаю, готов, Грифон.
Болгарцев смотрел вниз, на танкер. Никаких других судов поблизости не было, да и не могло быть. Эти дьяволы прекрасно все рассчитали! И, несмотря на это, включили опознавательные огни условленных цветов, отлично видные даже днем. «Дьяволы», – снова подумал Болгарцев с каким-то мрачным удоволь­ствием. Они перестраховываются и там, где ошибка исключена в принципе. Они не могут проиграть, с самого начала не могли.
Краем глаза пилот фиксировал показания АТИС – автоматической типовой инструментальной системы. Что ж, те, кто ждет его там, внизу, готовы, и он готов.
– Работаю с вами, Сирена, – проговорил он.
На капитанском мостике танкера (здесь сосредоточили управление после того, как ходовую рубку заняли аппаратурой группы Тилгнера) стояли Pay, Фолкмер и инженер Краузе, передавая друг другу мощный бинокль. Палуба перед ними была превращена в посадочную полосу, оборудованную механическими тормозными устройствами.
– Черт, – пробормотал Pay, подкручивая колесико фокусировки окуляра. – Слишком высоко и слишком быстро.
– Его ведет Тилгнер, Рольф, – сказал Фолкмер.
– Я отправляюсь на свой пост, – сказал Краузе. – Пора.
– Удачи, – напутствовал его Pay.
– Удача нужна игрокам, а я инженер. – С этим сухим замечанием Краузе покинул мостик.
«Бич Джет» снижался, заходил на полосу. Это ничем не отличается от штатной посадки, успокаивал себя Pay, какая разница, что там справа и слева от полосы, земля или море. И все-таки – слишком высоко и слишком быстро!
Конечно, это просто нервы… «Бич Джет» с натужно воющими в посадочном режиме турбинами коснулся полосы и стремительно покатился к ходовым надстройкам танкера. Тормозная механика эффективно гасила инерцию самолета. Он остановился как раз там, где полосу пересекала яркая красная линия. Как по нотам.
– Как по нотам, – озвучил эту мысль Pay.
Самолет окружили крепкие парни латиноамериканской внешности, вооруженные израильскими автоматами «узи». Двое из группы Краузе подкатывали к фюзеляжу трап – он был нужен для работ наряду с внутренним трапом «Бич Джета». Фолкмер и Pay поспешили к самолету. Они вышли на полосу в тот момент, когда открылась дверь салона и на верхней площадке трапа появилась стройная светловолосая женщина. Pay и Фолкмер переглянулись.
Женщина выглядела лет на сорок пять, но возраст ничуть не повредил ее изысканной красоте. Короткая стрижка не скрывала от взоров аристократические скулы и высокие бледные виски. Тонкий прямой нос, безупречный подбородок греческой лепки, изящно очерченная линия губ, широко расставленные, большие синие глаза в обрамлении пушистых ресниц, царственная осанка – она была не только красива, она была необычайно эффектна. На ней был строгий серый костюм, облегающий идеальную фигуру, в руках она сжимала серебристую сумочку.
– Что здесь происходит? – требовательно произнесла она звонким голосом, и глаза ее грозно сверкнули.
– Добро пожаловать, – с улыбкой сказал Pay по-русски. – Кто вы, прекрасная незнакомка?
– Я Диана Довгер… А вы кто такой и что все это значит?
– Диана Довгер, супруга профессора Довгера? Очень приятно. – Pay проигнорировал ее вопросы. – Мы не были информированы о том, что вы сопровождаете профессора, тем не менее рады оказать вам гостеприимство.
– Я не сопровождаю профессора!
– То есть? – нахмурился Pay, и Диана как-то сжалась под его взглядом, потеряла изрядную часть своего властительного достоинства.
– Профессор должен был лететь сегодня, но в последний момент что-то не заладилось и его срочно отозвали в Санкт-Петербург… Полетела только я…
– Что?! – заревел Фолкмер.
Он бросился вверх по трапу, бесцеремонно оттолкнул Диану и нырнул в салон. Секунду спустя из самолета послышался его разъяренно-разочарованный вопль по-немецки.
– Здесь больше никого нет! Рольф, здесь никого нет!
– Нет, – прошептал Pay.
Он был раздавлен. Все усилия пропали впустую. На решающей стадии операция потерпела полный крах из-за непредсказуемого стечения обстоятельств. Похищение профессора Довгера сорвалось.
Из самолета вышел Фолкмер. Не обращая внимания на растерянную Диану, он спустился по трапу, подошел к Pay и похлопал его по плечу.
– Не переживай, Рольф. Это Лас-Вегас, и сегодня выпал не наш номер. – Тут его взгляд упал на Диану, и он в размышлении наморщил лоб. – Подожди, а почему, собственно, не наш…
Возбужденный новой идеей, он увлек Pay подальше от вооруженных парней.
– Рольф, – зашептал он, – все складывается как нельзя лучше… Лучше, чем мы задумали! Мы рассчитывали, что придется долго работать с Довгером, потом он будет искать какие-то ходы в лабораторию, да найдет ли, да еще привлекать новых людей и планировать новые рискованные операции… Теперь же все значительно упростилось. Диана Довгер у нас в руках! Профессор в лаборатории, то есть он будет там… И он будет работать на нас изнутри, а не снаружи!
Pay с явным сомнением пожал плечами.
– Он фанатик… Вдобавок он будет считать свою жену погибшей в авиакатастрофе…
– Фанатик? По оценке Каспера, который с ним едва знаком? Да ты посмотри на эту Диану! Нет такого фанатика, который не позабыл бы обо всем на свете ради нее. И когда мы представим ему доказательства, что она жива…
Pay оглянулся. Диана стояла у подножия трапа, к ней уже успел присоединиться Болгарцев. Самолет облепили, как мухи, специалисты Краузе и Тилгнера. Они снимали бортовые самописцы, возились с топливно-насосной системой, с запирающими механизмами двери салона.
– И потом, Рольф, – добавил Фолкмер, – у нас нет другого выхода.
В знак согласия Pay кивнул и коротко сжал руку Фолкнера выше локтя. Он принял решение, вернее, решение приняла за него ситуация, а когда наступало время действовать, ему не требовалось долго перестраиваться.
Ослепительно улыбаясь, он приблизился к Диане и подал ей руку.
– Позвольте проводить вас в каюту, госпожа Довгер. Она предназначалась для вашего мужа, и поверьте, уровень комфорта вас не разочарует.
– Вы должны объяснить, – жалобно сказала Диана, машинально опираясь на руку Pay.
– Разумеется, но несколько позже. Сейчас у нас, видите ли, напряженный момент. Подождите немного в каюте и вы получите самые исчерпывающие объяснения.
Сопроводив Диану в каюту, для верности он запер ее там и вернулся. К двери каюты он отправил на вахту одного из колумбийцев, а потом подошел к Болгарцеву и Фолкмеру, стоявшим поодаль от самолета.
– Когда работы будут закончены, – говорил Фол­кмер летчику по-английски, – самолет установят на стартовой катапульте. Ваша задача – взять курс к русской границе и набрать высоту в три тысячи метров. Вы еще не войдете в радиолокационное поле, когда на этой высоте будет дистанционно включена блокировка топливно-насосной системы.
– На высоте в три тысячи метров? – Болгарцев непонимающе посмотрел на Фолкмера, затем на Pay. – Если самолет рухнет в океан с такой высоты, мне никак не уцелеть. Мы ведь договаривались о том, что топливно-насосная система будет блокирована на небольшой высоте, тогда я совершу посадку на воду и выберусь в спасательном жилете через аварийный люк пилотской кабины… А упасть в море с трех тысяч метров – это все равно что на бетон. И к чему тогда вы возитесь с дверью салона? Фюзеляж, скорее всего, полностью разрушится.
– Это не факт, – сказал Фолкмер. – Нужно предусмотреть все.
– Но факт, что мне не спастись!
– Увы, Олег Дмитриевич.
– Как! Вы обещали…
– Обещал сохранить жизнь Тане, но не вам.
– Но вы говорили…
– Мало ли что я говорил. Мы не можем полагаться на ваше молчание. Будьте последовательны. Жизнь вашей дочери в обмен на вашу – только так стоит вопрос.
– Я даю вам слово…
– Нет, нет, Олег Дмитриевич. Слова недостаточно, нужна гарантия.
Потрясенный Болгарцев остановил на Фолкмере полный горечи взгляд:
– А где у меня гарантия, что вы не убьете и Таню?
– Тут уж вам придется полагаться на наше слово – и поверьте, мы его не нарушим. Помните наш первый разговор в Санкт-Петербурге? Тогда я сказал вам, что мы бизнесмены и делаем лишь то, что выгодно. Смерть вашей дочери нам никакой выгоды не принесет, а вот лишние проблемы создать может. Подозрительное совпадение – исчезновение дочери и гибель отца в авиакатастрофе.
– А похищение девочки – не подозрительно? А я уговорю ее молчать…
– Это сумеем сделать и мы.
Болгарцев понял, что все бесполезно. В глазах его заблестели слезы. Будьте последовательны? Да, он будет последовательным. Это единственная возможность спасти Таню.
– Вы не бизнесмены, – тихо сказал он. – Вы – негодяи…
Он повернулся и побрел к самолету, сгорбившись и волоча ноги. Фолкмер, безжалостный тигр джунглей беспрерывной игры, смотрел вслед летчику, и сердце его пропускало удары. Он взглянул на Pay, a Pay на него, и обоим стало ясно, что они думают об одном и том же.
– Знаешь, Рольф, – выдавил Фолкмер, – ведь это просто убийство…
Но Pay не слышал его, он уже рванулся к Болгарцеву.
– Стойте! – по-русски заорал он.
Летчик остановился и обернулся. В нескольких метрах от него специалисты Краузе готовили стартовую катапульту.
Pay быстро, негромко заговорил с Фолкмером:
– Что нам даст его гибель, Йохан… Только более тщательное расследование, докопаются еще до чего-нибудь… Если он убедительно изложит властям обстоятельства катастрофы, нам меньше головной боли… Думаю, мы можем ему верить…
Фолкмер кивнул несколько раз подряд и приказал Болгарцеву по-английски:
– Подойдите сюда.
Тот повиновался. Надежды у него уже не было – наверное, забыли дать какую-то инструкцию к смерти…
– Мы ошибались, – произнес Фолкмер, глядя летчику в глаза. – Сейчас мы проанализировали проблему и решили, что выгоднее сохранить вам жизнь, как источнику дезинформации для властей.
Во взгляде Фолкмера Болгарцев без труда прочел, что это ложь – по крайней мере отчасти, что не только и не столько соображения целесообразности заставили их изменить решение. Он увидел, что перед ним люди – да, преступники, похитившие его дочь и вынудившие его самого совершить преступление, но люди, а не беспощадные машины. У него перехватило дыхание.
– Я не… – начал он и запнулся.
– Вот что, – сказал Фолкмер, стараясь быть не­проницаемым. – Я полагаю, вы отдаете себе отчет, что обязаны нам жизнью.
– Я…
– Вот и хорошо. Теперь судьба нашего предприятия зависит от вас. Мы поверим вашему слову, но и вы нас не подведите. Вы самым аккуратным образом сообщите властям – и всем другим, кто будет спрашивать, вы меня понимаете? – то и только то, что я вам сейчас продиктую. И помните – вы и Таня под нашим постоянным наблюдением.
– Итак, здесь я больше не нужен, – проговорил Pay по-немецки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38