– Зачем пожаловал на сей раз? Есть комель зеленого дуба и обрезки сучьев красного.
– Вообще, я подыскивал зеленых прутьев для корзин.
– Что, дела совсем плохи? – усмехнулся Бреттель.
– Кроме того, я бы не прочь взглянуть и на черный дуб.
– А, значит ты и вправду перебил заказ у Джирла да Растена! Джирл – так тот просто рвал и метал. Заявил, что Дестрину не только стула толкового не сработать, но и спицы для спинки по гроб жизни не выточить. Тут я с ним согласился, но, – лесопильщик ухмыльнулся, – не стал растолковывать, что всю работу, пожалуй, возьмет на себя Дестринов подмастерье.
– Я? Убогий недоучка?
– Это он тебя эдак ославил?
– Ну, не в лицо, конечно…
– Черный дуб очень дорог, Леррис, – промолвил Бреттель, согнав с физиономии ухмылку.
– Знаю. Но мы надеемся покрыть расходы, да и выбора у нас особого нет.
– А разве лавки для таверны вас не выручают. Вы стали мастерить их лучше, чем когда-либо делал Хефтон.
– Выручают, но близится срок ежеквартального сбора.
– Дейрдре?
– Если мы не сможем выполнить свои обязательства…
Бреттель покачал головой:
– Старый Дорман всегда боялся чего-то подобного, но что он мог поделать?
– Я обязан что-то сделать.
– А что если префект прознает, что ты настоящий мастер?
– Бреттель, ну какой из меня мастер? С точки зрения закона я ведь даже не завершил обучение…
Бреттель поднял брови:
– Закон закону рознь, паренек. У нас в Фенарде ты не нуждаешься в удостоверении от гильдии. Но я, кажется, смекаю, отчего ты прибился к Дестрину.
– Да, были у меня кое-какие нелады с наставником…
Бреттель кивнул, словно решил для себя относящуюся ко мне маленькую загадку.
– Ладно, что тебе требуется сейчас?
– Хотелось бы взглянуть на черный дуб.
Бреттель снова нахмурился, но тут уж я ничего не мог поделать. Мы не имели возможности тратить деньги впустую, а стало быть, мне следовало увидеть дерево до того, как я начну придавать ему форму.
Лесопильщик повернулся и направился в глубь склада. Я последовал за ним, вновь отмечая, как аккуратно разложены у него бревна и доски.
– Пожалуйста. Все распределено по размерам: чем ниже, тем крупнее. Помеченные двумя красными надрезами, идут по золотому за штуку, с одним надрезом – по пять серебреников, с синей меткой – по два, с желтой – по одному.
К тому времени я уже сообразил, что сердцевина пойдет на спицы и скрепы, а наружный слой – на обводы спинок и сиденья. Оставалось найти четыре бревна, которые удовлетворяли бы моим требованиям.
– Сколько возьмешь за распил?
– Ежели простой, а не какой-нибудь заковыристый, то распилю даром.
Я начал с бревен с синими метками, но, вчувствовавшись в них, нашел подходящими лишь два. Стало быть, еще два приходилось искать среди красных.
– Эти два и вот это, – сказал я через некоторое время.
– Бери то, большое. Отдам, за пять серебреников.
Я потянулся чувствами к указанному Бреттелем бревну. Снаружи оно выглядело великолепно, однако сердцевину имело мягкую и пористую. Между тем высокая цена черного дуба во многом определяется его необыкновенно прочной сердцевиной, с трудом поддающейся обработке.
– Оно не подходит.
– Чем? Прекрасное дерево.
– Но нам оно не годится. Я возьму либо то, – мой палец указал на меньшее бревно, – либо вон это.
Бреттель пожал плечами, решив, что я, по всей вероятности, спятил. Какой, спрашивается, дурак откажется от превосходного большого бревна ради маленького?
– Дело твое, но любое из них будет стоить те же пять серебреников.
– Годится.
Покачивая головой, Бреттель пометил срезы четырех бревен меткой Дестрина – буквой «Д» с полукругом сверху.
– Кто будет платить?
– Я.
Монеты были спрятаны в моем поясе. Бреттель, конечно, неплохо относился и к Дестрину, и ко мне, однако не собирался пилить черный дуб, полагаясь лишь на слово подмастерья.
Отвернувшись, я достал деньги и вручил лесопильщику, по привычке проверившему их холодным железом.
– Пилить сейчас?
– Если можно.
– Почему нет? Работы сейчас мало. Потому что во дворце угнездился чародей, люди опасаются заниматься делами…
Он подкатил к штабелю тележку.
– На рынке толковали о какой-то карете…
– Ручаюсь, о карете Антонина. Он частенько заезжает в Фенард, чтобы встретиться с Голлардом.
– Голлардом?
– Префектом.
– Это как-то связано с Кифриеном? – спросил я.
– Голлард не прочь вернуть места добычи серы в Рассветных Отрогах.
Не переставая говорить, Бреттель с помощью лома и крюка ловко погрузил первое бревно на тележку.
– Может, тебе помочь?
– Лучше просто не лезь под руку.
– А на кой ему сера? Неужто собрался делать порох?
– Да кто их поймет, – отозвался Бреттель, возившийся уже с третьим бревном. – Кавалерия самодержца изрубила отборный Голлардов отряд вместе с новобранцами. Какая-то шлюха прикончила его зятя, – лесопильщик ухмыльнулся. – Некоторые отнеслись к этому с одобрением.
Я покачал головой. За все время, прожитое мною в Фенарде, мне так и не удалось уразуметь, что же не поделили префект с самодержцем.
– Почему?
– Что «почему»? – последнее, самое маленькое бревно Бреттель перекинул на тележку с такой легкостью, словно это была зубочистка.
– Почему они враждуют? Я про самодержца с префектом.
Бреттель связал бревна и только после того ответил:
– Говорят, ее мать была дочерью чародея.
У меня аж челюсть отвисла. До сих пор мне и в голову не приходило, что самодержец – женщина.
– И эта самая мамаша с помощью чародейских хитростей отколола от Галлоса земли у Малых Рассветных Отрогов, а потом, после смерти тамошнего князя, присоединила еще и старую Аналерию. Дочка, унаследовавшая престол несколько лет назад, объявила о присоединении земель еще и у Закатных Отрогов. На них претендовали и герцоги Хидлена, хотя на деле они никогда там не правили. Думаю, наш Голлард решил, что по чародейской части дочка матери не чета, вот и попытался вернуть утраченное. И ведь сначала все шло как по маслу. Он расколошматил ее армию, но кифриенские крестьяне поднялись против него, подожгли посевы и открыли шлюзы. В грязи, на затопленных полях, с конницей не развернешься. Никто не понял, как это вышло, но вместо победы Голлард потерял половину своего войска и большую часть офицеров. Между тем самодержец стала набирать в свою стражу лучших бойцов, каких могла найти, включая и женщин. Теперь в большинстве стычек конница префекта терпит поражения. Но к нам отряды самодержца никогда не вторгаются.
За разговором он подвез тележку к пиле, водяное колесо которой сейчас не вращалось.
– Как резать?
Взяв мел, я разметил каждое бревно нужным мне образом.
– Сегодня к вечеру я могу отправить доски к вам в мастерскую, – промолвил Бреттель.
– Было бы здорово.
Бреттель принялся налаживать пилу, а я направился к тому месту, где привязал пони.
Кифриен против Галлоса – гармония против хаоса? Неужто все дело в этом? Или в том, что женщина выступает против мужчины? Чем больше я узнавал фактов, тем больше возникало новых вопросов.
– Поехали, – сказал я, забравшись на своего косматого приятеля и тронув поводья.


LII

После того, как мы получили заказ субпрефекта и разжились нужным нам материалом, дело осталось только за тем, чтобы этот заказ выполнить. И выполнить как следует. А мне, помимо беспокойства о своей собственной работе, приходилось тревожиться еще и за Бострика. Волновала меня и возможность козней со стороны обозленного Джирла. Даже за едой мне не удавалось отделаться от назойливых мыслей.
– У тебя усталый вид, – заметила Дейрдре. Меня это замечание не удивило.
Каждую ночь я окружал лавку охранными чарами, но, не будучи уверен, что от них будет толк, держал посох рядом с топчаном.
В процессе работы я беспрерывно прощупывал дерево чувствами, стараясь не проглядеть ни одной трещинки, сучка или внутренней полости, которые, проявившись в уже готовом изделии, могли бы загубить всю работу. Когда мне удалось отыскать пару таких скрытых дефектов, Бострик и Дестрин решили, что я рехнулся – ведь только безумец может пренебречь несколькими кусками превосходного с виду черного дуба.
– Это хорошее дерево, Леррис.
– Недостаточно хорошее. В нем есть изъяны.
– Какие? Где?
Ответить было нечего, ведь объяснить, в чем дело, – означало раскрыть себя как начинающего Мастера гармонии.
– Если почтенный мастер, с превеликой скромностью именующий себя подмастерьем, говорит, что изъяны есть, стало быть, изъяны есть, – это ироническое, сделанное мимоходом замечание Бострика обеспокоило меня потому, что он переглянулся с Дестрином, и оба они, кивнув друг другу, не вымолвили больше ни слова.
Я ворчал, бурчал и фыркал даже за ужином. Уж на что терпелива была Дейрдре, но и та стала остерегаться обращаться ко мне с лишним словом.
И отделку поверхности, и полировку лаком я выполнял самостоятельно и работал до тех пор, пока вещи не стали восприниматься как безупречные. А после этого я еще и неоднократно усиливал их внутреннюю гармоническую структуру, доводя ее до способности к отторжению хаоса.
Мы сделали все пять стульев. И сделали на славу.
Бреттель одолжил нам свою тележку, и Гэрлок отвез ее все к тому же переднему крыльцу особняка субпрефекта.
Признаться, я рассчитывал иметь дело только с домоправителем заказчика, но не тут-то было. На ступенях нас встретили угрюмый Джирл, Пэрлот и несколько других, незнакомых мне мастеров.
Сам субпрефект отсутствовал, от его имени заказ принимал какой-то тощий, обряженный в мундир чиновник.
Перво-наперво нам велели выставить стулья в ряд на гранитных плитах, после чего чиновник принялся осматривать их с величайшей дотошностью, сравнивая между собой и выискивая малейшие погрешности в соединениях и отделке. Он прощупывал пальцами каждый стык.
Лоб Бострика, несмотря на облачность и прохладу, покрылся потом, да и я поджал губы. Такой осмотр не был обычным делом.
Утешало только присутствие Пэрлота. Чем больше усердствовал чиновник и чем больше хмурился Джирл, тем явственнее становилась улыбка Пэрлота.
Наконец чиновник повернулся ко мне.
– Изделия кажутся приемлемыми, – буркнул он, доставая свиток. Тут же подскочил слуга с пером. – Поставь метку вот здесь.
В бумаге говорилось, что субпрефект принял пять стульев, общей стоимостью в десять золотых, изготовленных в мастерской Дестрина. Исходя из этого, я подписал бумагу, аккуратно скопировав личную метку хозяина мастерской.
Чиновник поднял брови, но промолчал.
Джирл подошел к стульям, в свою очередь внимательно осмотрел их, а потом окинул меня долгим, испытующим взглядом. Я стоял неподвижно, дожидаясь денег, которые вскоре и были принесены в кожаном кошеле.
Разумеется, определить, что золото не порченое, я мог и просто так, однако не преминул достать нож и проверить монеты сталью. Ни один здешний торговец не поступил бы иначе.
Чиновник, словно в подтверждение своих мыслей, кивнул. И, по-видимому, успокоился.
Джирл еще раз окинул взглядом стулья, покосился на меня и зашагал в сторону Проспекта.
Другой, незнакомый мне мастер тоже осмотрел стулья, но в отличие от Джирла потом подошел ко мне.
– Славная работа, – промолвил он с одобрительным кивком. Чувствовалось, что человек он честный и добрый, с затаенной внутри печалью.
Слуги начали заносить стулья в здание. Чиновник повернулся к собравшимся и с высокомерной миной бросил:
– С вами все, ремесленный люд.
– Спасибо, – я поклонился.
Он отвернулся, предпочитая не замечать моего поклона.
– Превосходная работа, провались я на этом месте! – послышался хриплый голос. Возле тележки стоял Пэрлот.
– Спасибо на добром слове.
– Не за что. Сиддениал из кожи вон лез, чтобы найти повод для придирки, но ничего у него не вышло.
Мне тоже показалось, что чиновник действует предвзято.
Но правда и то, что изделия были по-настоящему хороши.
– Ты сбил цену, и сильно сбил, учитывая качество работы, – заметил мастер несколько суше.
– Мастер Джирл, кажется, огорчился.
Я ушел от прямого ответа и сделал вид, будто внимательно проверяю упряжь.
– Ничего, отойдет. Ну ладно, Леррис, всего доброго.
Пэрлот улыбнулся и быстрыми шагами удалился в переулок, оставив меня с Бостриком, пони, пустой тележкой и десятью золотыми в кармане. Пять из которых предстояло уплатить в казну префекта.
– Что теперь? – спросил Бострик, вытирая лоб.
– Уберемся отсюда, пока они не передумали, а потом поищем себе новую работенку. Желательно такую, чтобы и ты не остался в стороне.
– Мне таких вещей нипочем не смастерить, – понурился Бострик.
– Пока. Но это не значит, что ты не можешь научиться, – промолвил я, развернул впряженного в тележку Гэрлока и взобрался на жесткие козлы.
– Поехали.
Бострик уселся рядом со мной. Мне предстояло отвезти его в мастерскую, а тележку вернуть Бреттелю.


LIII

Увидев в окне знакомое лицо, я удивился – что могло привести Пэрлота к нам в мастерскую? Дестрин отдыхал наверху, а мне, подмастерью, встречать полноправного мастера было не по чину.
Отложив рубанок, я пересек комнату, улавливая идущий сверху запах ячменного супа. Мы поели раньше, но Дестрин с нами не ел, и, видимо, Дейрдре кормила отца сейчас.
Бострик поднял голову.
– Не отвлекайся, – велел я ему. – Следи за тем, чтобы волокна сошлись ровно.
– Это всего-навсего скамья для таверны. Но я внимаю мудрым речам…
Я взглянул на него, и он принялся сосредоточенно проверять, ровно ли сходятся волокна.
Пэрлот вошел в мастерскую и остановился у порога. Он был в обычном рабочем платье, но сверху накинул толстую куртку.
– Прошу прощения, мастер. Дестрин сейчас спуститься не может.
– Не стоит извиняться, Леррис, я не к нему, а к тебе. Сегодня вечером во «Втулке» собирается компания, и я хотел пригласить тебя. Пусть приходит и твой ученик, ему не повредит познакомиться с Гриз-зардом и другими подмастерьями.
Я даже рот разинул. По существу это приглашение означало, что мастера признают меня равным. Бреттель, что ли, расстарался?
– Благодарю тебя. Для меня это большая честь.
– Думаю, это большая честь для нас, – откликнулся Пэрлот с легкой улыбкой. – Дестрину несказанно повезло с подмастерьем. До вечера.
Он кивнул и ушел.
Лишь после его ухода я позволил себе слегка перевести дух. Сам мастер Пэрлот не счел за труд лично явиться в мастерскую, чтобы пригласить на попойку мальчишку-подмастерье! Это сулило надежду на осуществление моих замыслов.
Оторвавшись от верстака, Бострик поднял кустистые брови.
– Нас пригласили в таверну выпить вечером с другими мастерами.
Бострик лишь кивнул, словно это было самое обычное дело. Впрочем, пожалуй, он так и воспринимал все случившееся. В отличие от меня, Бострик проводил немало времени в обществе других подмастерьев, и я поощрял это, полагая, что ему не помешает обзавестись на будущее друзьями и знакомыми.
Взявшись за рубанок, я вчувствовался во внутреннюю структуру комода. Мне казалось, что там не все в порядке. Трудно сказать, сколько на это ушло времени, но в конце концов мне пришлось переналадить одну из направляющих опор выдвижного ящика, и дело пошло на лад. Изделие стало приобретать форму, близкую к желаемой, к одному из старых рисунков Дормана.
– Леррис!
Я покачал головой, сообразив, что провозился с комодом дольше, чем думал.
– Да?
– Лавка Хадмита закрылась, – тактично заметил Бострик.
Ювелир обычно работал дольше, чем кто-либо другой. Кивнув, я начал собирать инструменты. Бострик заодно разложил по местам и инструменты Дестрина.
Мы умылись и, поставив в известность Дейрдре, отправились через площадь к таверне. Меня беспокоило лишь то, что по возвращении мне придется чистить Гэрлоково стойло. А утром рано вставать.
На Лесопильной улице нам пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить возвращавшийся в казармы кавалерийский отряд. Три коня шли с пустыми седлами, на одном из которых расплылось темное пятно. Мечи всадников испускали тусклое красное свечение хаоса. Пленных за отрядом не вели.
Пропустив всадников, я посмотрел на Бострика и покачал головой.
– Видать, плохи у них дела.
Он кивнул, и мы продолжили путь.
В таверне «Втулка» все оставалось по-прежнему. Хотя камин, по летнему времени, не горел, мне вполне хватало и едкого кухонного чада.
Из-за стола меня окликнул Пэрлот, и я поспешил к нему, предоставив Бострика самому себе.
– Прости, мы чуток припозднились. Сперва заработались, а когда пошли, пришлось пропустить конников префекта.
– Знакомься, – Пэрлот обвел рукой стол. – Джирл, его сын Дерил, Растен и Ферральт. Обычно с нами выпивает еще и Хертол. А это, – он положил руку мне на плечо, – Леррис, прыткий малый, решивший занять место старого Дормана и заставить меня побегать за моими денежками.
Все расхохотались, а Пэрлот выдвинул стул и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51