Она доверяла дочери. Соврать родителям и укатить куда-то в компании с ночевкой, да еще перед самыми экзаменами Тиэко не могла. На нее это не похоже. Асакава понимал чувства Ёсими, и не хотел более касаться этой темы. Чтобы девочка на пороге экзаменов, против воли родителей, взяла и поехала с парнем отдыхать в отдельном домике на турбазе? Быть такого не может. Наверняка сказала, что пошла готовить уроки к подруге. Родители определенно ничего не знают.
– Давайте, я тогда сам разыщу хозяина и верну ему карточку, хорошо?
Ёсими безмолвно кивнула и быстро вышла из кухни: ее как раз позвал муж. Лишившийся единственной дочери отец сидел на коленях перед новеньким буддийским алтарем, глядел на стоящую там фотографию и как будто тихо говорил с ней о чем-то. Его голос был пугающе безмятежным, отчего Асакава почувствовал себя прескверно. Наверное, в глубине души тот все еще отвергает грубую реальность. Что ж, остается только молиться, чтобы эти люди сумели скорее оправиться от постигшего их горя.
Пока ясно одно: если бы этот Нонояма сам дал свою членскую карточку Тиэко, то, узнав о ее смерти, позвонил бы родителям и попросил вернуть. Но Ёсими ничего не знает. Вряд ли Нонояма забыл о карточке. Как и любой из членов его семьи, заплатив немалые взносы и потеряв билет, никогда не пустит все на самотек. Чем же тогда все это объяснить? Асакава принялся размышлять: "Нонояма вполне мог дать свое удостоверение кому-то из оставшихся троих, то есть Ивате, Цудзи или Номи. Но карточка могла каким-то образом попасть к Тиэко и остаться у нее. После этого Нонояма связывается с родителями того, кому дал карточку, те пытаются ее найти, но не находят, и вот она здесь". Так что, если попробовать связаться с семьями остальных погибших, то вполне возможно, что удастся выйти и на Нонояму. И позвонить им лучше сегодня же вечером. А если не получится ничего выяснить, то, по всей вероятности, карточка не имеет прямого отношения к делу. Но встретиться с Ноноямой в любом случае не помешает. В крайнем случае, можно попытаться найти его по членскому номеру "Тихоокеанских курортов". Если обратиться непосредственно на фирму, там вряд ли скажут его координаты, но дело мастера боится, и всегда можно пустить в ход журналистские связи.
Асакаву кто-то звал. Голос откуда-то издалека: "Кадзую-у-ки!". Это был голос жены, перемежающийся с детским плачем.
– Кадзуюки! Ну, где ты? Иди сюда скорее!
Асакава очнулся от раздумий. На мгновение он даже забыл то, о чем думал. Плач Ёко действительно был странным, и чем ближе, тем внятнее это ощущалось.
– Ну, что такое случилось? – недовольно спросил Асакава.
– С Ёко что-то неладно. Смотри, она обычно так не плачет. Не заболела ли?
Асакава пощупал лоб дочери. Температуры вроде бы нет. Ручки дрожат, и эта дрожь передается всему телу, так что даже спинка подрагивает. Лицо покраснело, глаза плотно зажмурены.
– И долго она так?
– Так ведь никого рядом не было, когда она проснулась!
Ёко часто плачет, если просыпается в комнате одна, но сразу же успокаивается, как только мама возьмет ее на руки. Когда ребенок плачет, он всегда пытается что-то выразить, но что означал этот ее плач? Все, что угодно, только не "приласкайте меня". Маленькие ручки она крепко прижала к лицу. Может быть, испугалась чего-то? Да, наверняка. Она явно напугана, и очень сильно. Ёко откинула головку и приоткрытым кулачком как будто указывала на что-то перед собой. Асакава поднял глаза: сантиметрах в тридцати от потолка на столбе висела большая маска дьяволицы Хання. Так вот в чем дело!
– А-а, смотри! – мотнул он подбородком в сторону маски. Они одновременно посмотрели на лицо ведьмы, потом друг на друга.
– Ты что же думаешь, она черта испугалась?
Асакава поднялся, снял со столба маску и положил на шифоньер, так чтобы Ёко не могла ее заметить. Плач в ту же секунду умолк.
– Вот оно что! Ёко, маленькая, ты у нас чертиков боишься! – Сидзука ласково потрепала щечки дочери. Разобравшись в чем дело, она, кажется, успокоилась, чего нельзя было сказать об Асакаве, которому вдруг почему-то захотелось поскорее убраться из этой комнаты.
– Ну, хватит, пошли домой, – поторопил он жену…
Вечером, вернувшись домой от Оиси, Асакава по порядку обзвонил семьи Номи, Цудзи и Ивата. Нужно было выяснить, не обращался ли кто-либо из знакомых их детей по поводу членского удостоверения. Последней подошла к телефону мать Иваты и залпом выпалила: "Вы знаете, нам звонил человек, который назвался старым школьным другом сына и попросил вернуть ему членское удостоверение. Что-то, связанное с курортами… Мы обыскали всю комнату, но так ничего и не нашли. Даже неудобно перед человеком". От нее Асакава узнал и телефон Ноноямы, которому тут же и позвонил.
Нонояма подтвердил, что в последнее воскресенье августа действительно встретился с Иватой в Сибуя и дал ему на время свое клубное удостоверение. Ивата говорил ему, что где-то "подснял" себе подругу-школьницу и собирается поехать с ней куда-нибудь провести ночку.
– Ну да. Летние каникулы уже кончались, и, не порезвившись вдоволь, о занятиях нечего было и думать…
– Чудак-человек! Откуда у студентов-подготовишек летние каникулы? – засмеялся в ответ Нонояма.
Последнее воскресенье августа было 26 числа, и если уж они куда то и поехали, то это было в один из дней 27-го, 28-го, 29-го или 30-го августа. С сентября, где бы ты ни учился, везде начинается новый семестр.
Наверное, от долгого пребывания в гостях в незнакомом доме, Ёко настолько устала, что сразу же отправилась спать вместе с мамой. Из-за двери спальни слышалось их дружное посапывание. Девять часов вечера… Наконец-то и у Асакавы появилось время отдохнуть и собраться с мыслями. Если бы жена и дочь не спали, в тесной двухкомнатной квартире деваться было бы некуда. Асакава достал из холодильника бутылку пива, наполнил стакан. Зажмурился, смакуя терпкий вкус. Итак, находка членского удостоверения – большой шаг вперед, это однозначно. То, что Сюити Ивата и трое его друзей воспользовались базой отдыха "Тихоокеанских курортов" между 27 и 30 августа – весьма и весьма вероятно. И, скорее всего, они сняли себе коттедж именно на турбазе "Пасифик Ленд" в Минами-Хаконэ. Все остальные базы значительно дальше от Токио, а чтобы студенты с их скудным бюджетом решили группой с шиком отдохнуть в отеле – это уж совсем неправдоподобно. Самый естественный путь для них – снять дешевый домик, воспользовавшись клубным удостоверением. В таком случае все удовольствие обойдется примерно в пять тысяч иен, то есть всего-навсего по тысяче с хвостиком "с носа". Телефон турбазы был уже на руках. Асакава положил перед собой блокнот. Позвонить в конторку и спросить, не снимал ли кто-нибудь домик для четверых на имя Ноноямы, казалось бы, быстрее всего. Да только по телефону никто ничего говорить не станет. Администраторы там прекрасно обучены и, само собой, приватную информацию о своих клиентах разглашать откажутся наотрез. Будь ты хоть трижды корреспондент крупного издания, по телефону администратор ничего не расскажет. "Тут первым делом следует связаться с какой-нибудь местной конторой, найти юриста со связями, который сможет добиться разрешения просмотреть журнал регистрации проживающих", – решил для себя Асакава. В подобных случаях, единственные, кому администратор обязан показывать документацию, это представители полиции и адвокаты. Если Асакава представится кем-то из них, то сразу привлечет к себе внимание и поставит под удар свою фирму. Так что, перво-наперво следует продумать наиболее безопасный путь. С другой стороны, все это потребует времени – дня три-четыре, не меньше. Столько не вытерпеть: хочется все знать уже сегодня и сейчас. Детективный азарт разобрал его уже настолько, что три дня казались непростительно долгим сроком. Что же, черт побери, за всем этим кроется? Если совместная поездка этих четверых на турбазу в Минами-Хаконэ действительно окажется причиной их таинственной гибели, то что же, собственно, там случилось? Вирусы, вирусы… Для себя окрестив это "вирусом", он отлично понимал, что такое название – всего лишь прикрытие, попытка противостоять мистическому, иррациональному нечто. Научный взгляд на паранормальные явления, в принципе, логически оправдан: нет смысла объяснять непонятное непонятными же терминами. Все следует переводить на естественный и понятный язык.
Ему вспомнился плач Ёко. Почему маска черта, увиденная сегодня вечером, напугала ее до такой степени? По пути домой, в поезде, он еще спросил у жены:
– Слушай, ты Ёко о чертях раньше рассказывала?
– То есть?
– Ну, картинки из книжек показывала, может быть, или что-то еще. Давала ей понять, что черти – это страшно!
– Мм… Да нет.
На том разговор и оборвался. Сидзука не испытывала сомнений. Но Асакаве что-то не давало покоя. Чтобы так напугать человека, нужно затронуть его глубинные инстинкты, просто так страх не возникает. Человек издревле привык чего-то бояться: грозы, урагана, зверей, вулканов. И еще темноты… Когда звук грома начинает ассоциироваться с опасностью молнии, ребенок начинает инстинктивно его бояться. Но тут важно то, что гром – абсолютно реальная вещь. Это очевидно. И вот здесь возникает вопрос! Черти – как быть с ними? Возьми любой толковый словарь, и там понятие черта трактуется как "мифическое чудовище", или же "дух умершего". И если бояться черта только из-за его страшного лица, то по той же причине следует бояться и Годзиллу. Ёко однажды увидела в витрине универмага его искусно сделанную куклу. И никаких страхов. Какое там! Один живой интерес, глаза горят – не оттащишь! Годзилла, как ни крути – абсолютный вымысел. А что же Черт? Чисто японская выдумка? Нет, ничего подобного, в Европе есть такой же персонаж. Дьявол… Второй стакан пива показался пресным. Есть ли еще что-нибудь, чего Ёко могла испугаться? Есть! Темнота. Темноты она боится беспредельно. Если в комнате не горит свет, в одиночку она туда ни ногой. И, кроме всего прочего, тьма как антипод света существует совершенно определенно. Вот и сейчас Ёко, обнявшись с мамой, спит в абсолютно темной комнате…
Глава II. ГОРНОЕ ПЛАТО
1
11 октября, пятница
Дождь усиливался, и приходилось все время ускорять "дворники". Погода в Хаконэ изменчива: в окрестностях Одавара может быть ясно, но чем выше забираешься в горы, тем влажнее становится воздух, и вблизи перевала Асакаву неоднократно настигал проливной дождь и сильный ветер. Днем еще можно худо-бедно выгадать погоду по виду облаков, окутавших гору Хаконэяма, но с наступлением темноты приходится смотреть лишь вперед, в разрываемый фарами мрак, и только остановившись и выйдя из машины, вдруг замечаешь, что куда-то исчезли все звезды. Когда он садился на поезд в Токио, на город только спускались сумерки. Когда брал напрокат машину на вокзале Атами, луна то пряталась, то выныривала из-за облаков. А теперь редкие капли, блестками выхватываемые из темноты светом фар, превратились в стопроцентный ливень.
Электронные часы над спидометром показывали 19:32. Асакава навскидку подсчитал, сколько времени потребовалось, чтобы добраться досюда. В поезд он сел в 17:16, в Атами прибыл в 18:07. Пройдя билетный контроль, пошел брать машину и в 18:30 уже сидел за рулем. Потом купил в супермаркете пару упаковок лапши "Cup Noodle", маленькую бутылку виски, и до семи часов мотался по улицам, пытаясь выбраться из города, где сплошь и рядом одностороннее движение.
Прямо перед глазами возник вход в туннель, залитый ярко-оранжевым светом. Сразу за этим тоннелем начинается шоссе Нэккан, на котором должен быть указатель на "Пасифик Ленд". Стоило только въехать в туннель, прорезающий ущелье Танна, как тут же изменился звук разрезаемого воздуха. Одновременно кожа на руках, переднее сиденье – все в машине окрасилось в оранжевый цвет, вмиг утратив влажную бледность, и теперь казалось бархатистым. Ни одной машины навстречу; "дворники" впустую скребли по сухому стеклу, и Асакава отключил их. Надо полагать, к восьми часам будем на месте… Дорога была сухая, но жать на газ не хотелось совершенно. Асакава инстинктивно чувствовал неладное и ехать туда не хотел.
Еще в 4:20 пополудни он сидел в издательстве и не сводил глаз с жужжащего факс-аппарата: из щели медленно выползал листок с ответом из департамента в Атами. Ответ должен был включать копию списка постояльцев коттеджей с 27 по 30 августа. Пробежав глазами распечатку, Асакава буквально запрыгал от радости. В списке были четыре знакомых имени. Нонояма, Тиэко Оиси, Ёко Цудзи, Такэхико Номи. Все четверо в ночь с 29 на 30 августа остановились в коттедже Б-4. Под именем Ноноямы явно прятался Сюити Ивата. Теперь было ясно, где и когда четверо были вместе. В руках был точный адрес: Ниси-Хаконэ, курорт "Пасифик Ленд", коттедж Б-4. До их таинственной смерти оставалась ровно неделя.
Не сходя с места, Асакава схватился за телефон и набрал номер администрации коттеджей. Нужно было во что бы то ни стало забронировать на сегодняшний вечер корпус Б-4. Времени было предостаточно – главное только завтра в 11 утра успеть на заседание редколлегии.
"Надо ехать. Первым делом, посмотреть все самому…"
Его обуяло нетерпение. Что ждет его там, на месте? Даже представить трудно…
Сразу за выходом из туннеля был турникет для оплаты, Асакава протянул три стоиеновых монеты и спросил:
– Мне бы в "Пасифик Ленд" добраться, я правильно еду?
Перед выездом несколько раз просмотрел по карте, так что и сам мог объяснить кому угодно, как проехать. Просто вдруг показалось, что уже тысячу лет не видел живого человека, и захотелось хоть с кем-нибудь перекинуться парой слов.
– Дальше будет указатель, там поверните направо.
В руку скользнул листок квитанции. "При такой "загруженности" дороги одних контролеров содержать, и то накладно", – подумал Асакава: "И сколько же он еще собирается стоять в своей железной будке?…" Но проезжать почему-то не решался, и контролер уже начал косо поглядывать. Изобразив на лице смущенную улыбку, Асакава нажал на педаль.
Радость оттого, что нашлось-таки место, общее для всех четверых, за считанные часы улетучилась, как и не было. Четыре человека остановились на ночь в деревянном коттедже и ровно через неделю погибли. Их лица теперь плыли над ресницами и, ехидно улыбаясь, нашептывали: "Еще не поздно, не поздно вернуться…" Ну уж нет, не дождетесь, мы уже почти у цели! Журналистский азарт давал себя знать. Браться за расследование в одиночку было, прямо скажем, страшновато, но к кому еще тут обратишься за помощью? Можно, конечно, попросить того же Ёсино – уж он-то согласится без вопросов, но доверять столь лакомый кусок человеку одной с тобой профессии было бы неразумно. Здесь нужен кто-то, кто не будет совать нос куда не просят и вставлять палки в колеса, а согласится вместе до конца распутывать дело… но кто? Нельзя сказать, чтобы кандидатуры не было совсем: был у него один знакомый, который взялся бы помогать из чистого энтузиазма. Вдобавок, обладающий недюжинными познаниями в нужной области. Университетский профессор-почасовик с уймой свободного времени. Идеальный кандидат. Правда, большой оригинал, не лишенный своих "заскоков", и удастся ли их вытерпеть – другой вопрос.
Указатель на "Пасифик Ленд" стоял на пологом склоне. Не неоновая надпись, а обычный белый фанерный щит с намалеванной черной надписью, на какое-то мгновение мелькнувший в свете фар, так что немудрено и проглядеть, стоит только на секунду отвлечься. Асакава свернул влево, на проселок, идущий вверх через поля. Узковато для дороги на элитный курорт – скорей можно подумать, что впереди тупик. Из-за крутых поворотов и полного отсутствия фонарей приходилось все время подниматься на первой скорости.
Но дорога, как ни странно, тупиком не заканчивалась, а все шла и шла вверх. Чем выше, тем чаще мелькали по обеим сторонам дачные домики на продажу. И вдруг, дорога ни с того ни с сего изменилась, превратившись в шоссе двустороннего движения, с отличным асфальтовым покрытием и стильными фонарями по сторонам. "Надо же! – подумал удивленно Асакава, – стоило въехать на территорию "Пасифик Ленда", как все тут же засверкало роскошью. А то, что было до этого, как прикажете назвать? По бокам сплошная кукуруза да тростник; дорога и без того узкая – а тут еще стебли эти с обеих сторон свешиваются! Едешь, только и думаешь, чтобы ни дай бог, из-за поворота кто-нибудь не вынырнул. Не дорога, а…"
По ту сторону широкой автостоянки виднелось трехэтажное здание – здешний информационный центр и ресторан. Не долго думая, Асакава запарковал машину прямо перед входом и направился в холл. Часы показывали ровно восемь – все шло по намеченному графику. Откуда-то послышались удары по мячу: "поннн, понн…". К зданию примыкал теннисный корт на четыре площадки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Давайте, я тогда сам разыщу хозяина и верну ему карточку, хорошо?
Ёсими безмолвно кивнула и быстро вышла из кухни: ее как раз позвал муж. Лишившийся единственной дочери отец сидел на коленях перед новеньким буддийским алтарем, глядел на стоящую там фотографию и как будто тихо говорил с ней о чем-то. Его голос был пугающе безмятежным, отчего Асакава почувствовал себя прескверно. Наверное, в глубине души тот все еще отвергает грубую реальность. Что ж, остается только молиться, чтобы эти люди сумели скорее оправиться от постигшего их горя.
Пока ясно одно: если бы этот Нонояма сам дал свою членскую карточку Тиэко, то, узнав о ее смерти, позвонил бы родителям и попросил вернуть. Но Ёсими ничего не знает. Вряд ли Нонояма забыл о карточке. Как и любой из членов его семьи, заплатив немалые взносы и потеряв билет, никогда не пустит все на самотек. Чем же тогда все это объяснить? Асакава принялся размышлять: "Нонояма вполне мог дать свое удостоверение кому-то из оставшихся троих, то есть Ивате, Цудзи или Номи. Но карточка могла каким-то образом попасть к Тиэко и остаться у нее. После этого Нонояма связывается с родителями того, кому дал карточку, те пытаются ее найти, но не находят, и вот она здесь". Так что, если попробовать связаться с семьями остальных погибших, то вполне возможно, что удастся выйти и на Нонояму. И позвонить им лучше сегодня же вечером. А если не получится ничего выяснить, то, по всей вероятности, карточка не имеет прямого отношения к делу. Но встретиться с Ноноямой в любом случае не помешает. В крайнем случае, можно попытаться найти его по членскому номеру "Тихоокеанских курортов". Если обратиться непосредственно на фирму, там вряд ли скажут его координаты, но дело мастера боится, и всегда можно пустить в ход журналистские связи.
Асакаву кто-то звал. Голос откуда-то издалека: "Кадзую-у-ки!". Это был голос жены, перемежающийся с детским плачем.
– Кадзуюки! Ну, где ты? Иди сюда скорее!
Асакава очнулся от раздумий. На мгновение он даже забыл то, о чем думал. Плач Ёко действительно был странным, и чем ближе, тем внятнее это ощущалось.
– Ну, что такое случилось? – недовольно спросил Асакава.
– С Ёко что-то неладно. Смотри, она обычно так не плачет. Не заболела ли?
Асакава пощупал лоб дочери. Температуры вроде бы нет. Ручки дрожат, и эта дрожь передается всему телу, так что даже спинка подрагивает. Лицо покраснело, глаза плотно зажмурены.
– И долго она так?
– Так ведь никого рядом не было, когда она проснулась!
Ёко часто плачет, если просыпается в комнате одна, но сразу же успокаивается, как только мама возьмет ее на руки. Когда ребенок плачет, он всегда пытается что-то выразить, но что означал этот ее плач? Все, что угодно, только не "приласкайте меня". Маленькие ручки она крепко прижала к лицу. Может быть, испугалась чего-то? Да, наверняка. Она явно напугана, и очень сильно. Ёко откинула головку и приоткрытым кулачком как будто указывала на что-то перед собой. Асакава поднял глаза: сантиметрах в тридцати от потолка на столбе висела большая маска дьяволицы Хання. Так вот в чем дело!
– А-а, смотри! – мотнул он подбородком в сторону маски. Они одновременно посмотрели на лицо ведьмы, потом друг на друга.
– Ты что же думаешь, она черта испугалась?
Асакава поднялся, снял со столба маску и положил на шифоньер, так чтобы Ёко не могла ее заметить. Плач в ту же секунду умолк.
– Вот оно что! Ёко, маленькая, ты у нас чертиков боишься! – Сидзука ласково потрепала щечки дочери. Разобравшись в чем дело, она, кажется, успокоилась, чего нельзя было сказать об Асакаве, которому вдруг почему-то захотелось поскорее убраться из этой комнаты.
– Ну, хватит, пошли домой, – поторопил он жену…
Вечером, вернувшись домой от Оиси, Асакава по порядку обзвонил семьи Номи, Цудзи и Ивата. Нужно было выяснить, не обращался ли кто-либо из знакомых их детей по поводу членского удостоверения. Последней подошла к телефону мать Иваты и залпом выпалила: "Вы знаете, нам звонил человек, который назвался старым школьным другом сына и попросил вернуть ему членское удостоверение. Что-то, связанное с курортами… Мы обыскали всю комнату, но так ничего и не нашли. Даже неудобно перед человеком". От нее Асакава узнал и телефон Ноноямы, которому тут же и позвонил.
Нонояма подтвердил, что в последнее воскресенье августа действительно встретился с Иватой в Сибуя и дал ему на время свое клубное удостоверение. Ивата говорил ему, что где-то "подснял" себе подругу-школьницу и собирается поехать с ней куда-нибудь провести ночку.
– Ну да. Летние каникулы уже кончались, и, не порезвившись вдоволь, о занятиях нечего было и думать…
– Чудак-человек! Откуда у студентов-подготовишек летние каникулы? – засмеялся в ответ Нонояма.
Последнее воскресенье августа было 26 числа, и если уж они куда то и поехали, то это было в один из дней 27-го, 28-го, 29-го или 30-го августа. С сентября, где бы ты ни учился, везде начинается новый семестр.
Наверное, от долгого пребывания в гостях в незнакомом доме, Ёко настолько устала, что сразу же отправилась спать вместе с мамой. Из-за двери спальни слышалось их дружное посапывание. Девять часов вечера… Наконец-то и у Асакавы появилось время отдохнуть и собраться с мыслями. Если бы жена и дочь не спали, в тесной двухкомнатной квартире деваться было бы некуда. Асакава достал из холодильника бутылку пива, наполнил стакан. Зажмурился, смакуя терпкий вкус. Итак, находка членского удостоверения – большой шаг вперед, это однозначно. То, что Сюити Ивата и трое его друзей воспользовались базой отдыха "Тихоокеанских курортов" между 27 и 30 августа – весьма и весьма вероятно. И, скорее всего, они сняли себе коттедж именно на турбазе "Пасифик Ленд" в Минами-Хаконэ. Все остальные базы значительно дальше от Токио, а чтобы студенты с их скудным бюджетом решили группой с шиком отдохнуть в отеле – это уж совсем неправдоподобно. Самый естественный путь для них – снять дешевый домик, воспользовавшись клубным удостоверением. В таком случае все удовольствие обойдется примерно в пять тысяч иен, то есть всего-навсего по тысяче с хвостиком "с носа". Телефон турбазы был уже на руках. Асакава положил перед собой блокнот. Позвонить в конторку и спросить, не снимал ли кто-нибудь домик для четверых на имя Ноноямы, казалось бы, быстрее всего. Да только по телефону никто ничего говорить не станет. Администраторы там прекрасно обучены и, само собой, приватную информацию о своих клиентах разглашать откажутся наотрез. Будь ты хоть трижды корреспондент крупного издания, по телефону администратор ничего не расскажет. "Тут первым делом следует связаться с какой-нибудь местной конторой, найти юриста со связями, который сможет добиться разрешения просмотреть журнал регистрации проживающих", – решил для себя Асакава. В подобных случаях, единственные, кому администратор обязан показывать документацию, это представители полиции и адвокаты. Если Асакава представится кем-то из них, то сразу привлечет к себе внимание и поставит под удар свою фирму. Так что, перво-наперво следует продумать наиболее безопасный путь. С другой стороны, все это потребует времени – дня три-четыре, не меньше. Столько не вытерпеть: хочется все знать уже сегодня и сейчас. Детективный азарт разобрал его уже настолько, что три дня казались непростительно долгим сроком. Что же, черт побери, за всем этим кроется? Если совместная поездка этих четверых на турбазу в Минами-Хаконэ действительно окажется причиной их таинственной гибели, то что же, собственно, там случилось? Вирусы, вирусы… Для себя окрестив это "вирусом", он отлично понимал, что такое название – всего лишь прикрытие, попытка противостоять мистическому, иррациональному нечто. Научный взгляд на паранормальные явления, в принципе, логически оправдан: нет смысла объяснять непонятное непонятными же терминами. Все следует переводить на естественный и понятный язык.
Ему вспомнился плач Ёко. Почему маска черта, увиденная сегодня вечером, напугала ее до такой степени? По пути домой, в поезде, он еще спросил у жены:
– Слушай, ты Ёко о чертях раньше рассказывала?
– То есть?
– Ну, картинки из книжек показывала, может быть, или что-то еще. Давала ей понять, что черти – это страшно!
– Мм… Да нет.
На том разговор и оборвался. Сидзука не испытывала сомнений. Но Асакаве что-то не давало покоя. Чтобы так напугать человека, нужно затронуть его глубинные инстинкты, просто так страх не возникает. Человек издревле привык чего-то бояться: грозы, урагана, зверей, вулканов. И еще темноты… Когда звук грома начинает ассоциироваться с опасностью молнии, ребенок начинает инстинктивно его бояться. Но тут важно то, что гром – абсолютно реальная вещь. Это очевидно. И вот здесь возникает вопрос! Черти – как быть с ними? Возьми любой толковый словарь, и там понятие черта трактуется как "мифическое чудовище", или же "дух умершего". И если бояться черта только из-за его страшного лица, то по той же причине следует бояться и Годзиллу. Ёко однажды увидела в витрине универмага его искусно сделанную куклу. И никаких страхов. Какое там! Один живой интерес, глаза горят – не оттащишь! Годзилла, как ни крути – абсолютный вымысел. А что же Черт? Чисто японская выдумка? Нет, ничего подобного, в Европе есть такой же персонаж. Дьявол… Второй стакан пива показался пресным. Есть ли еще что-нибудь, чего Ёко могла испугаться? Есть! Темнота. Темноты она боится беспредельно. Если в комнате не горит свет, в одиночку она туда ни ногой. И, кроме всего прочего, тьма как антипод света существует совершенно определенно. Вот и сейчас Ёко, обнявшись с мамой, спит в абсолютно темной комнате…
Глава II. ГОРНОЕ ПЛАТО
1
11 октября, пятница
Дождь усиливался, и приходилось все время ускорять "дворники". Погода в Хаконэ изменчива: в окрестностях Одавара может быть ясно, но чем выше забираешься в горы, тем влажнее становится воздух, и вблизи перевала Асакаву неоднократно настигал проливной дождь и сильный ветер. Днем еще можно худо-бедно выгадать погоду по виду облаков, окутавших гору Хаконэяма, но с наступлением темноты приходится смотреть лишь вперед, в разрываемый фарами мрак, и только остановившись и выйдя из машины, вдруг замечаешь, что куда-то исчезли все звезды. Когда он садился на поезд в Токио, на город только спускались сумерки. Когда брал напрокат машину на вокзале Атами, луна то пряталась, то выныривала из-за облаков. А теперь редкие капли, блестками выхватываемые из темноты светом фар, превратились в стопроцентный ливень.
Электронные часы над спидометром показывали 19:32. Асакава навскидку подсчитал, сколько времени потребовалось, чтобы добраться досюда. В поезд он сел в 17:16, в Атами прибыл в 18:07. Пройдя билетный контроль, пошел брать машину и в 18:30 уже сидел за рулем. Потом купил в супермаркете пару упаковок лапши "Cup Noodle", маленькую бутылку виски, и до семи часов мотался по улицам, пытаясь выбраться из города, где сплошь и рядом одностороннее движение.
Прямо перед глазами возник вход в туннель, залитый ярко-оранжевым светом. Сразу за этим тоннелем начинается шоссе Нэккан, на котором должен быть указатель на "Пасифик Ленд". Стоило только въехать в туннель, прорезающий ущелье Танна, как тут же изменился звук разрезаемого воздуха. Одновременно кожа на руках, переднее сиденье – все в машине окрасилось в оранжевый цвет, вмиг утратив влажную бледность, и теперь казалось бархатистым. Ни одной машины навстречу; "дворники" впустую скребли по сухому стеклу, и Асакава отключил их. Надо полагать, к восьми часам будем на месте… Дорога была сухая, но жать на газ не хотелось совершенно. Асакава инстинктивно чувствовал неладное и ехать туда не хотел.
Еще в 4:20 пополудни он сидел в издательстве и не сводил глаз с жужжащего факс-аппарата: из щели медленно выползал листок с ответом из департамента в Атами. Ответ должен был включать копию списка постояльцев коттеджей с 27 по 30 августа. Пробежав глазами распечатку, Асакава буквально запрыгал от радости. В списке были четыре знакомых имени. Нонояма, Тиэко Оиси, Ёко Цудзи, Такэхико Номи. Все четверо в ночь с 29 на 30 августа остановились в коттедже Б-4. Под именем Ноноямы явно прятался Сюити Ивата. Теперь было ясно, где и когда четверо были вместе. В руках был точный адрес: Ниси-Хаконэ, курорт "Пасифик Ленд", коттедж Б-4. До их таинственной смерти оставалась ровно неделя.
Не сходя с места, Асакава схватился за телефон и набрал номер администрации коттеджей. Нужно было во что бы то ни стало забронировать на сегодняшний вечер корпус Б-4. Времени было предостаточно – главное только завтра в 11 утра успеть на заседание редколлегии.
"Надо ехать. Первым делом, посмотреть все самому…"
Его обуяло нетерпение. Что ждет его там, на месте? Даже представить трудно…
Сразу за выходом из туннеля был турникет для оплаты, Асакава протянул три стоиеновых монеты и спросил:
– Мне бы в "Пасифик Ленд" добраться, я правильно еду?
Перед выездом несколько раз просмотрел по карте, так что и сам мог объяснить кому угодно, как проехать. Просто вдруг показалось, что уже тысячу лет не видел живого человека, и захотелось хоть с кем-нибудь перекинуться парой слов.
– Дальше будет указатель, там поверните направо.
В руку скользнул листок квитанции. "При такой "загруженности" дороги одних контролеров содержать, и то накладно", – подумал Асакава: "И сколько же он еще собирается стоять в своей железной будке?…" Но проезжать почему-то не решался, и контролер уже начал косо поглядывать. Изобразив на лице смущенную улыбку, Асакава нажал на педаль.
Радость оттого, что нашлось-таки место, общее для всех четверых, за считанные часы улетучилась, как и не было. Четыре человека остановились на ночь в деревянном коттедже и ровно через неделю погибли. Их лица теперь плыли над ресницами и, ехидно улыбаясь, нашептывали: "Еще не поздно, не поздно вернуться…" Ну уж нет, не дождетесь, мы уже почти у цели! Журналистский азарт давал себя знать. Браться за расследование в одиночку было, прямо скажем, страшновато, но к кому еще тут обратишься за помощью? Можно, конечно, попросить того же Ёсино – уж он-то согласится без вопросов, но доверять столь лакомый кусок человеку одной с тобой профессии было бы неразумно. Здесь нужен кто-то, кто не будет совать нос куда не просят и вставлять палки в колеса, а согласится вместе до конца распутывать дело… но кто? Нельзя сказать, чтобы кандидатуры не было совсем: был у него один знакомый, который взялся бы помогать из чистого энтузиазма. Вдобавок, обладающий недюжинными познаниями в нужной области. Университетский профессор-почасовик с уймой свободного времени. Идеальный кандидат. Правда, большой оригинал, не лишенный своих "заскоков", и удастся ли их вытерпеть – другой вопрос.
Указатель на "Пасифик Ленд" стоял на пологом склоне. Не неоновая надпись, а обычный белый фанерный щит с намалеванной черной надписью, на какое-то мгновение мелькнувший в свете фар, так что немудрено и проглядеть, стоит только на секунду отвлечься. Асакава свернул влево, на проселок, идущий вверх через поля. Узковато для дороги на элитный курорт – скорей можно подумать, что впереди тупик. Из-за крутых поворотов и полного отсутствия фонарей приходилось все время подниматься на первой скорости.
Но дорога, как ни странно, тупиком не заканчивалась, а все шла и шла вверх. Чем выше, тем чаще мелькали по обеим сторонам дачные домики на продажу. И вдруг, дорога ни с того ни с сего изменилась, превратившись в шоссе двустороннего движения, с отличным асфальтовым покрытием и стильными фонарями по сторонам. "Надо же! – подумал удивленно Асакава, – стоило въехать на территорию "Пасифик Ленда", как все тут же засверкало роскошью. А то, что было до этого, как прикажете назвать? По бокам сплошная кукуруза да тростник; дорога и без того узкая – а тут еще стебли эти с обеих сторон свешиваются! Едешь, только и думаешь, чтобы ни дай бог, из-за поворота кто-нибудь не вынырнул. Не дорога, а…"
По ту сторону широкой автостоянки виднелось трехэтажное здание – здешний информационный центр и ресторан. Не долго думая, Асакава запарковал машину прямо перед входом и направился в холл. Часы показывали ровно восемь – все шло по намеченному графику. Откуда-то послышались удары по мячу: "поннн, понн…". К зданию примыкал теннисный корт на четыре площадки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25