– Бывшая апрелистка, – возразила она как можно более беспечным тоном, поглаживая его руку. – Хавьер, не стоит тратить душевные силы, переживая за меня. Займись лучше операцией «Икар». До тех пор пока ты будешь успешно воевать, не допуская выпадов против руководящей линии, а МакКвин сохранит за собой руководство Военным секретариатом, никто и не вспомнит о моем апрелистском прошлом.
– Знаю, – покаянно сказал адмирал. Не потому, что согласился с ней, но потому, что ему вообще не следовало затрагивать эту тему. В результате, наверное, она проведет следующий час их драгоценного уединения, убеждая его в том, что ей ничто не грозит… хотя оба они знали правду.
«Увы, это тоже часть общего безумия», – с горечью подумал Жискар. До переворота Элоиза была руководителем ячейки Союза гражданских прав, точно так же, как и Корделия Рэнсом, но на этом сходство между ней и покойной Секретарем Комитета открытой информации заканчивалось. Термин «террорист» был лишь бледной характеристикой для большинства боевиков организации, и многие, та же Рэнсом, например, с гордостью принимали это наименование. Жискар подозревал, что для иных «борьба против угнетения и привилегий эксплуататоров» была лишь предлогом, позволяющим дать волю самым низменным, разрушительным инстинктам.
Но ячейка Элоизы входила в Апрельский трибунал, небольшую, но влиятельную (и опасно эффективную) фракцию, отколовшуюся от СГП. Они получили название в память о расправе, устроенной министерством внутренней безопасности над демонстрацией пролов в апреле 1861 года. Даже сами апрелисты не считали, что «Апрельская резня» была целенаправленной акцией Законодателей: это была трагическая случайность – просто ситуация вышла из-под контроля. Однако старый режим представил ее как незначительное происшествие, словно гибель сорока семи сотен людей, чьих-то отцов и матерей, братьев или сестер, мужей и жен, была сущим пустяком. И, само собой разумеется, властям и в голову не пришло подвергнуть кого-либо из виновников бойни хотя бы дисциплинарному взысканию.
Задачу возмездия поставил перед собой Апрельский трибунал, и это существенно отличало данную организацию от остальных структур СГП. Остальные обычно совершали террористические акты против гражданских объектов (в конце концов, они ведь ставили своей задачей ослабление режима Законодателей всеми доступными средствами), зато акции апрелистов были направлены исключительно против МВБ, военных и правительственных учреждений. Жажда справедливости, как это часто бывает, быстро перерождалась в неприкрытую месть, но к власти они не рвались. Последнее различие было тонким, но весьма существенным, и для Элоизы Причарт, как и для большинства ее соратников, воссоединение с СГП было непростым решением. Сама она пришла к нему лишь после тяжелой личной потери.
Но после убийства Гарриса апрелисты оказались в щекотливом положении. С одной стороны, даже среди той части населения, которая не одобряла деятельность СГП в целом, они пользовались репутацией «городских партизан», а не «террористов». С этой точки зрения включение их представителей в Комитет общественного спасения придавало правительству Роба Пьера своего рода «респектабельность».
Но зато в глазах радикалов, вроде Корделии Рэнсом, апрелисты являлись подозрительными «чистоплюями», и подозрения в их адрес усиливались по мере раскручивания маховика репрессий.
К счастью для Причарт, почти сразу после переворота она оказалась в штабе Сен-Жюста. Ей хватило ума не отказываться от этого предложения, и в результате, пока другие лидеры апрелистов исчезали один за другим в угоду… более ревностным защитникам интересов народа, Причарт заняла прочное положение народного комиссара.
Опыт подпольщицы сослужил ей добрую службу: она умела маскироваться, не поддалась охватившей многих в первые дни правления Комитета эйфории и не разделила судьбу менее осторожных (и поплатившихся за это) товарищей по борьбе. Когда Комитет усилил свою стальную хватку и соратники Элоизы пали жертвой тех, кого считали идеологическими союзниками, Причарт уже снискала репутацию не просто бывшей подпольщицы, но ревностного хранителя Нового Порядка в Народной Республике. Она балансировала на краю пропасти, однако ее донесения, касавшиеся офицеров невысокого ранга, над которыми ей поручали надзирать на первом этапе, произвели на Сен-Жюста самое благоприятное впечатление. По правде сказать, он оценил относительную умеренность, выгодно выделявшую ее на фоне избыточного революционного рвения большинства народных комиссаров. Ей стали давать все более деликатные поручения, ее положение в БГБ становилось все более прочным. О ее истинных мыслях и чувствах высшее руководство, разумеется, не догадывалось.
А потом ее приставили к Жискару. Неужели это случилось всего четыре года назад? Порой ей казалось, что с тех пор прошла целая жизнь, порой – что это случилось только вчера. Втянутая в безумный водоворот проводимых Пьером преобразований, она стала участницей сюрреалистической драмы – истории любви между офицером флота и его комиссаром.
То, что им удавалось скрывать свои отношения так долго, было настоящим чудом. Каждый день являл собой очередное торжество над обстоятельствами, очередной выигрыш в смертельно опасной игре. Оба они знали, что ни в одной игре нельзя выигрывать вечно, но единственное, что им оставалось, это идти дальше и дальше по тонкой, туго натянутой проволоке, увертываясь от подстерегавших их на каждом шагу ударов судьбы, и надеяться… что когда-нибудь, как-нибудь все изменится….
Странно, но Жискар ни разу даже не задумывался о возможности изменить все самому. Ни он, ни она не представляли себе возможности перехода на сторону противника. Горстка офицеров, включая бывшего наставника Жискара, Альфредо Ю, сделала такой выбор. Но хотя Хавьер относился к Ю с глубочайшим уважением, он просто не мог последовать его примеру, причем сам не знал, считать это признаком добродетели или беспросветного идиотизма.
– Ты правда веришь, что МакКвин сумеет это провернуть? – спросил он, помолчав.
Причарт, откинувшись назад, подняла бровь и пожала плечами.
– Думаешь, она действительно сумеет наладить нормальную работу военного ведомства и не попасть при этом под чистку? – пояснил Жискар.
– Необходимые способности у нее, несомненно, есть, – задумчиво произнесла Причарт. – И возможность использовать свои способности ей представилась лучшая, чем кому-либо другому. Но вот удастся ли ей использовать их полностью…
– Признаюсь, меня тревожат разговоры о ее непомерных амбициях, – сказала Жискар.
– Заверяю тебя, Сен-Жюст прекрасно осведомлен. Я не видела ее досье, сам понимаешь, но слышала, что решение о ее назначении Пьер продавил не без сопротивления.
– Несмотря на то, что она прихлопнула Уравнителей? – Жискар попытался пошутить, но шутка прозвучала фальшиво, и Причарт скорчила гримасу.
– Может быть, как раз из-за того, что она прихлопнула Уравнителей. Уж больно лихо это у нее получилось. К тому же она проявила недюжинную выдержку и снискала популярность в народе. Кроме того, многие считают, что, если бы не та авария, она не остановилась бы на достигнутом. Мне все же кажется, что они ошибаются. Уверена, Фонтейн, да и сам Сен-Жюст, придерживаются того же мнения. Полагаю, она сообразила, что отсутствие у нее широкой опоры во властных структурах не позволит ей удержать власть, даже если она захватит ее силой, и, хочется верить, ей противна мысль о возможных последствиях попытки переворота для нашей многострадальной Республики. Но сейчас дело обстоит иначе. Если ей удастся создать основательную базу и найти, на кого опереться, она может повести себя более решительно.
– Но это понимаешь не только ты, – указал Жискар. – Так что, во всяком случае до поры, ей следует соблюдать крайнюю осторожность, ибо любая оплошность даст ее противникам сильные козыри.
– Ума у нее хватает, и до сих пор она вроде бы все делала как надо. Но у нее те же проблемы, что и у нас с тобой, Хавьер. Чем лучше она делает свое дело, чем больших успехов добивается, тем опаснее становится в их глазах.
– Замечательно, – с горечью вздохнул он. – Мало того что мы живем в дурдоме, так еще и заправляют в нем не доктора, а психи!
– Что правда, то правда, – невозмутимо согласилась Причарт. – Но тут мы с тобой ничего поделать не можем. Остается лишь постараться выжить, а попутно попробовать сделать что-нибудь полезное для Республики.
Их взгляды снова встретились, и Жискар криво улыбнулся. Оба они, оставаясь наедине, редко произносили слово «народ». Их верность принадлежала Республике. Или, по крайней мере, тому республиканскому идеалу, возвращение к которому обещал Пьер. Что, с точки зрения БГБ, могло бы стать исчерпывающим доказательством их неблагонадежности.
Эта мысль заставила Жискара хмыкнуть, и Причарт подняла бровь, словно прося его произнести шутку вслух. Но Жискар лишь покачал головой, после чего наклонился и припал к ее губам. Им удалось оказаться наедине впервые за долгое время, и от этого поцелуя у обоих закружилась голова.
Оторвавшись (это произошло не скоро), Хавьер заглянул в ее сияющие топазовые глаза.
– Думаю, гражданка комиссар, нам есть чем заняться, – задыхаясь, пробормотал он и, нежно подхватив ее на руки, направился к дверям спального отсека своей адмиральской каюты.

ГЛАВА 18

– А ну вылазь , чертова штуковина… Ага!
Скутер Смит снова сел на корточки и торжествующе ухмыльнулся: ему, наконец, удалось извлечь дефектный привод третьего лазерного кластера. Смит ума не мог приложить, каким образом бракованная деталь прошла сквозь многочисленные проверки, но факт оставался фактом: установленный привод во время вчерашнего испытания мало того что отказал, так он еще и деформировался. В результате, для того чтобы извлечь неисправный блок, техникам пришлось разобрать всю секцию, но даже после этого они провозились с ним добрых два часа.
Смит бросил деталь технику и встал, потирая затекшую поясницу.
Одним из приятных новшеств, связанных с работой в доках «Минотавра», было то, что кто-то скрупулезно позаботился обо всех мелочах, касающихся обслуживания и снабжения. До перевода сюда Смит занимал должность начальника секции штурмовых шаттлов на борту «Лойцена» и, как всякий специалист, отвечающий за поддержание малых судов в рабочем состоянии, привык проводить как минимум треть рабочего времени в контактном или тяжелом скафандре, плавая в вакууме при полной невесомости.
Легкие атакующие корабли «Минотавра» во многих отношениях представляли собой этаких несколько укрупненных собратьев шаттлов и ботов, и Смит полагал, что ему придется столкнуться со знакомыми проблемами, причем в соответственно увеличенном масштабе. Однако его ждало приятное разочарование.
Проектировщики «Минотавра» сделали все возможное, чтобы создать условия для эффективной работы экипажа. Даже сейчас, прослужив на корабле пять месяцев, Смит все еще благоговел перед высочайшим уровнем автоматизации «Минотавра». Как правило, экипаж военного корабля заметно превосходил по численности команду гражданского судна равного тоннажа. Это объяснялось тем, что торговые суда представляют собой главным образом корпуса с грузовыми трюмами, тогда как военные корабли под завязку нашпигованы оружием, навигационными системами, электроникой, генераторами защитных полей, резервными термоядерными реакторами, парусами Варшавской, более мощными бета-узлами и множеством прочих приспособлений. На «купцах» все это не устанавливалось, а стало быть, гражданские суда не нуждались в обслуживающем сложную технику персонале. Кроме того, торговцы сокращали численность экипажей и за счет автоматизации управления.
Военный флот подходил к этому вопросу с большей осторожностью, ибо наличие большой команды являлось своего рода страховкой. В конце концов, даже самая совершенная автоматика может дать сбой, и тогда возникает нужда в обычном мастере, имеющем под рукой чемоданчик с инструментами. Человек, по существу, представляет собой тот же пульт дистанционного управления, но пульт самопрограммирующийся и самостоятельно перемещающийся. Если какая-то установка или блок отключались от центральной системы управления или сами центральные компьютеры выходили из строя, достаточные людские ресурсы позволяли военному кораблю сохранить управляемость.
Такова, во всяком случае, была официальная позиция. Сам Смит подозревал, что нынешнее положение дел во многом объясняется лишь традицией. Военные корабли всегда имели многочисленные команды: как говорится, «не нами заведено, не нам и менять». Военный флот, и это относилось даже к Королевскому флоту Мантикоры, всегда являлся консервативным институтом.
Однако настало время, когда Звездное Королевство уже не могло позволить себе опираться на традицию ради самой традиции. Смит не был знаком с цифрами – старшин на совещания бюро кадрового состава не приглашали, – но он и без того знал, что флот все более и более остро ощущает нехватку персонала. Ни для кого не являлось секретом, что совокупная численность Королевского флота и морской пехоты приближалась к двадцати миллионам человек, при этом, по мере того как Альянс захватывал новые территории, где требовалось размещать гарнизоны, возрастали кадровые аппетиты и Королевской армии. В настоящее время военную форму носили примерно тридцать миллионов человек, что приближалось к одному проценту населения Звездного Королевства.
На первый взгляд один процент – это не слишком много, однако следовало учесть, что страна вела звездную войну в масштабах, каких Галактика не знала как минимум четыреста лет, а все эти люди были отвлечены от производственных, в том числе и военных, секторов экономики. В конечном счете, не без давления со стороны кадровиков, кораблестроители взяли курс на сокращение персонала за счет автоматизации и добились в этом определенного успеха. Даже с учетом персонала, обслуживающего ЛАКи, численность экипажа «Минотавра» составляла около двух тысяч человек, то есть меньше штатной численности команды линейного крейсера, тоннаж которого в семь раз меньше. Конечно, «Минотавр» не был оснащен бортовым вооружением, обычным для кораблей стены, однако Смит полагал, что и команду обычного военного корабля можно сократить процентов на шестьдесят, если использовать те же стандарты автоматизации и дистанционного управления. Что, в свою очередь, могло иметь огромное значение для сил, находящихся на передовой линии.
Люди есть люди, и Смит не сомневался, что у новой концепции неизбежно найдутся критики. Более того, он признавал, что некоторые критические замечания справедливы, однако его все равно раздражало брюзжание тех, кто зациклился на «зависимости» от компьютеров. Ведь эта зависимость сохранялась в любом случае: есть операции, осуществлять которые вручную просто невозможно . Взять хотя бы звездную навигацию, или управление термоядерным реактором, или… да мало ли на корабле такого рода задач! Конечно, компьютерную, как и любую другую, зависимость следует минимизировать, однако о том, чтобы избавиться от нее вовсе, не приходится даже мечтать. Зато, черт возьми, располагая хорошо оснащенной мастерской, Смит мог просто-напросто собрать любой корабельный компьютер на замену вышедшему из строя! А раз так, то не пошли бы все нытики и зануды к чертовой бабушке? Чтоб не мешали ему наслаждаться чудесными возможностями, открывавшими перед ним новый мир!
Достаточно сказать, что на «Минотавре» более восьмидесяти процентов рутинной работы по обслуживанию ЛАКов выполнялось автоматически, без участия человека. Разумеется, некоторые люди – Максвелл, например, – и при этом исхитрялись вывести из строя что угодно : как раз сейчас Максвелл выкинул свой коронный номер в отсеке № 46. Смит вообще не мог понять, как человек со столь выдающимися способностями мог одновременно являться ходячим несчастьем. И тем не менее…
Создавалось впечатление, будто он представляет собой стихию – или живое воплощение закона Мэрфи. Парень все делал точно по инструкции… с неизменно негативным результатом. Смиту оставалось лишь надеяться, что перевод его приятеля из палубной команды «Минотавра» на должность помощника инженера ЛАК-01-001 как-то изменит ситуацию, хотя он не мог не удивляться мужеству капитана Армон, решившейся взять этого малого на свой личный ЛАК.
Но что бы там ни отчебучивал «Серебряный Гаечный Ключ», новые системы дистанционного управления приводили Смита в неописуемый восторг, ибо предоставляли почти такие же возможности для технического обслуживания, как полностью оснащенная верфь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84