- Посмотри... Вон там, к востоку.
Снук пожал плечами и надел очки. Как он и ожидал, освещенные солнцем
поверхности выглядели через эти линзы невыносимо ярко, но небо было чуть
темнее. Он запрокинул голову, и тут его сердце словно остановилось.
Планета Торнтона сияла прямо над ним; огромный стремительно несущийся шар,
почему-то вдруг застывший в своем смертоносном падении, заливал почти все
небо устрашающим голубым свечением. Древний суеверный страх охватил Снука,
лишая его способности рассуждать, предупреждая, что весь старый порядок
будет вот-вот сметен. Он сорвал очки и вернулся в успокаивающе-нормальный
мир.
- Ну? - явно довольный произведенным эффектом, спросил Чарлтон. - Что
ты думаешь об этой оптической иллюзии?
- Я... - Снук снова взглянул на небо, радуясь его пустоте и пытаясь
примириться с мыслью о двух несовместимых реальностях. Он хотел было снова
надеть очки, но передумал и отдал их Чарлтону. - Она выглядела вполне
реально.
- Она столь же реальна, как Земля, но одновременно иллюзорна, как
радуга. - Чарлтон подпрыгнул на сиденье, словно всадник, погоняющий коня.
- Надо быть физиком, чтобы все это понимать. Я сам не понимаю, но я и не
беспокоюсь, потому что верю всем этим парням с учеными званиями после
имени. Они, впрочем, тоже не все думают одинаково. А эти вообще считают,
что она разрушит мир.
Он показал на деревянные хижины на окраине города, возникшего из-за
диагональной линии холмов, где посреди лоскутных домиков мелькали женщины
в черных покрывалах и маленькие дети.
Снук кивнул, преисполненный теперь, когда он взглянул на чужое небо,
нового понимания.
- Они будут обвинять нас, разумеется. Мы сделали ее видимой - значит,
мы вызвали ее к существованию.
- Я знаю только, - прокричал Чарлтон, - что нам нужно перегнать
самолеты, а пилотов не хватает. Ты справишься с одним из старых "летающих
грузовиков"? Сумеешь?
- У меня нет лицензии на управление самолетом.
- Сейчас это никого не волнует. Твой шанс на медаль, чудак!
- Блеск, - мрачно произнес Снук и ухватился покрепче за поручень
джипа, когда Чарлтон свернул с прибрежной трассы на дорогу к аэродрому,
проходящую к западу от города. Чарлтон гнал, не обращая внимания на то,
что дорога стала хуже, и Снука несколько раз чуть не выбросило из машины,
несущейся по ямам и булыжникам. Он был рад, увидев наконец ограду
аэродрома, и с облегчением заметил, что у въездных ворот собралась лишь
горстка мужчин в национальных костюмах, хотя все они держали в руках
современные винтовки, свидетельствовавшие об их принадлежности к
султанской милиции. Когда джип приблизился к воротам, он увидел по ту
сторону забора людей в обычной солдатской форме с винтовками на изготовку.
Его надежды на то, что ситуация окажется менее опасной, быстро растаяли.
Чарлтон посигналил и яростно замахал рукой, чтобы люди у ворот очистили
дорогу.
- Лучше сбавь немного, - прокричал ему Снук.
Чарлтон дернул головой.
- Если мы снизим скорость, нам вообще не прорваться.
И он продолжал гнать на полной скорости до самых ворот, пока люди в
белых одеждах не отпрыгнули в сторону с возмущенными криками. Чарлтон
притормозил в самый последний момент и повернул джип к двум ободранным
врытым в землю хвостовым опереньям самолетов, служащим столбами ворот. Уже
казалось, что его тактика себя оправдала, когда престарелый араб, стоявший
до того на огромной бочке из-под смазочного масла, вдруг спрыгнул на землю
с поднятыми руками перед самым автомобилем. У Чарлтона просто не было
времени отреагировать. Джип вздрогнул от удара по живому, и старик исчез
под колесами. Чарлтон резко, с разворотом остановился за линией солдат и
посмотрел на Снука с искренним негодованием во взгляде.
- Ты видел? - выдохнул он, бледнея. - Старый дурак!
- Кажется, мы его убили, - сказал Снук. Он обернулся и, увидев, что
вокруг лежащего тела собралась тесная толпа, попытался было выбраться из
машины. Но неизвестно откуда появившийся бородатый сержант грубо толкнул
его обратно на сиденье.
- Туда не ходи, - сказал он. - Они тебя убьют.
- Но нельзя же... - Слова Снука потонули в шуме двигателя, и Чарлтон,
разогнавшись, повел джип к ангарам, выстроившимся вдоль южной стороны
шоссе. - Что ты делаешь?
- Сержант не шутил, - мрачно ответил Чарлтон, и, словно в
подтверждение его слов, послышался неровный дробный звук выстрелов. Рядом
с джипом несколько раз фонтанчиками взметнулся песок.
Снук пригнулся к сиденью. Хотя действия Чарлтона много раз вызывали у
него протест, в данном случае он оказался прав. В Малакке было так мало
машин, что люди до сих пор не могли примириться с неизбежностью несчастных
случаев на дорогах. Родственники пострадавшего в дорожном происшествии
всегда относились к его смерти как к случаю преднамеренного убийства и
даже в спокойные времена мстили тем же. Снук знал одного авиамеханика,
который год назад случайно сбил ребенка. Чтобы спасти провинившемуся
жизнь, пришлось вывозить его из страны тайком на самолете.
Когда джип въехал за земляной вал и наконец остановился у
одноэтажного здания диспетчерской, Снук выпрямился. Командир эскадрильи
Гросс, бывший летчик Королевских военно-воздушных сил, а ныне заместитель
командующего авиацией султана, выбежал им навстречу и остановился, без
слов глядя на три взлетающих с ближней полосы почти один за другим
истребителя. Капли пота стекали по его чисто выбритому, но перепачканному
пылью лицу.
- Я слышал выстрелы, - сказал он, как только стих грохот взлетающих
"скайвипов". - Что случилось?
Чарлтон поерзал на сиденье и, глядя на свои руки, сжимающие руль,
ответил:
- Они стреляли в нас, сэр. Один из местных... э-э-э... он выскочил
перед машиной, когда я проезжал ворота.
- Мертв?
- Он совсем старик.
- Доверяй тебе после этого, Чарлтон, - с горечью произнес Гросс. - О
господи! Как будто у нас без этого мало неприятностей!
Чарлтон прочистил горло.
- Мне удалось найти Снука, сэр. Он согласился переправить "летающий
грузовик".
- Их осталось только два, и те уже никуда не полетят. - Гросс махнул
рукой в сумрак ближайшего ангара, где стояли два старых неуклюжих грузовых
самолета. Правый пропеллер одного вгрызся в крыло другого - видимо, в
результате неумелого разворота в узком пространстве.
Снук выпрыгнул на горячий асфальт.
- Я осмотрю повреждения.
- Нет. Весь гражданский персонал я перевожу на север до тех пор, пока
здесь не поутихнет. Тебе лучше отправиться с Чарлтоном на его "скайвипе".
- Гросс смерил Чарлтона недружелюбным взглядом. - Счастливого пути.
- Благодарю. - Снук повернулся и побежал за Чарлтоном, который был
уже на полпути к ожидающему его самолету. Забравшись на заднее сиденье,
Снук тут же нацепил наушники интеркома, а Чарлтон тем временем завел
двигатель. Самолет рванулся вперед почти сразу, жестко подпрыгивая на
шасси, потом вырулил на взлетную полосу. Снук все еще дергал ремни
безопасности, когда прекратившиеся толчки подсказали ему, что они уже в
воздухе. Он вспомнил о своей одежде и поразился, сколь неуместно
темно-голубая рубашка, голубые шорты и легкие сандалии выглядят на фоне
многочисленных приборов управления в кабине самолета. Часы показывали
01.06. Выходит, всего каких-то девять минут назад он сидел за столиком в
баре отеля со стаканом разбавленного джина.
Даже Гилу Снуку, человеку-нейтрино, абсолютно свободной микрочастице
человечества, такая скорость смены событий показалась слишком высокой. Он
застегнул наконец последнюю пряжку, поднял голову и тут же понял, что они
летят на юг. Решив убедиться, что он не ошибается, Снук подождал, пока
самолет без изменения курса не набрал высоту 7000 метров, и только тогда
обратился к пилоту.
- В чем дело, Чак? - холодно спросил он.
Ясный голос Чарлтона в наушниках не оставлял никаких сомнений в
преднамеренности его действий.
- Слушай, что я тебе скажу. Мы оба конченные люди в Малакке. У этого
старого пугала, что выскочило на дорогу перед машиной, не меньше тридцати
или сорока сыновей и племянников. Куда бы ты ни пошел, они будут пытаться
прикончить тебя из своих "мартини" и "ли-энфилдов". Большинство из них
стрелки паршивые, но когда-нибудь они подберутся достаточно близко и едва
ли станут рассуждать, что ты был всего лишь пассажиром. Поверь мне, я эти
дела знаю.
- И куда мы теперь?
- В любом случае я больше не летаю у Госса. Нас называют "ударной
группировкой", но все, что мы делаем...
- Я спросил: куда мы летим?
Над верхним краем катапультирующего механизма появилась рука Чарлтона
и ткнула указательным пальцем в направлении полета.
- Перед нами вся Африка. Можем выбирать.
Снук недоверчиво покачал головой.
- Мой паспорт остался в отеле. А твой?
- Тоже дома. - Тем не менее голос Чарлтона звучал уверенно. - Ни о
чем не беспокойся. В нашем радиусе действия по крайней мере шесть
свежеиспеченных республик, где нам с радостью предоставят политическое
убежище. В обмен на самолет, разумеется.
- Разумеется.
Снук, нахмурившись, взглянул на восточный небосклон. Планета
Торнтона, хотя невидимая и нереальная, уже сыграла роль дурного знамения,
как любое другое небесное явление.

3
К весне 1996 года прохождение Планеты Торнтона уже почти исчезло из
памяти тех людей, которые были наиболее встревожены ее приближением к
Земле. Планета прошла в "космическое игольное ушко", представлявшее собой
пространство между Землей и Луной, но, как и предсказывали эксперты, на
человека это не оказало никакого физического воздействия. Пока объект
удалялся, уменьшаясь до размеров обычной планеты из тех, что видны на
небосклоне, с такой же быстротой уменьшалось и значение этого явления для
среднего человека, перед которым по-прежнему стояла задача выжить в этом
все более голодном и раздробленном мире. Планету Торнтона до сих пор мог
увидеть любой, кто наденет магнитолюктовые очки и потратит время, чтобы
отыскать ее, но даже тот удивительный факт, что иногда можно было
посмотреть под ноги и увидеть новую звезду, просвечивающую сквозь толщу
Земли, казался всего лишь трюком. От этого не было, как говорится, ни
тепло, ни холодно, и вообще никак с практической точки зрения. Поэтому
планету очень быстро занесли в тот же разряд астрономических чудес, к
которому причисляют северное сияние и падающие звезды.
Для ученых же всего мира ситуация складывалась иная. Сама природа
небесного пришельца в какой-то степени препятствовала его наблюдению и
изучению, но еще задолго до того, как Планета Торнтона пронеслась мимо
Земли, стало ясно, что она захвачена притяжением Солнца. Войдя под углом в
плоскость эклиптики, она нырнула внутрь орбиты Меркурия, постоянно набирая
скорость, обернулась вокруг Солнца, а затем опять ушла к границам
Солнечной системы. Ее поведение несколько отличалось от поведения планеты
из нормальной адронной материи, но вычисления показывали, что она теперь
движется по сильно вытянутой прецессирующей эллиптической орбите с
периодом обращения вокруг Солнца чуть больше двадцати четырех лет.
Элементы орбиты позволяли считать, что Планета Торнтона вновь окажется в
окрестностях Земли только через четыре оборота, то есть примерно через сто
лет после первого ее появления.
Информация встретила различный прием среди ученых, но все они,
окажись в их распоряжении начальные данные в качестве теоретического
упражнения, в один голос заявили бы, что антинейтринное тело должно пройти
сквозь Солнечную систему по прямой и притяжение Солнца не может влиять на
него никоим образом. Большинство при виде угрозы бастионам земной науки,
вызванной случайным беспечным пришельцем из бесконечности, впали в
отчаянье. Другие приняли новый вызов человеческому интеллекту с восторгом.
И лишь немногие наотрез отказывались как-то интерпретировать полученные
данные, утверждая, что Планета Торнтона вообще не является объективной
реальностью.

Гилберту Снуку, со своей стороны, не приходилось сомневаться в
реальности Планеты Торнтона. Он видел ее бледно-голубое слепое лицо и
ощутил, как рушится вся его жизнь.
В его новой карьере в республике Баранди, существующей всего девять
лет, многое было ему не по душе, хотя справедливости ради он признавал,
что большинство трудностей создал себе сам. Первая возможность для этого
представилась через какую-то минуту после того, как истребитель "скайвип"
совершил посадку на главном военном аэродроме Баранди, располагавшемся на
северном берегу озера Виктория.
После коротких переговоров на местной волне лейтенант Чарлтон
договорился о благоприятном приеме для себя. А когда внизу поняли, что он
преподносит в дар Баранди боевой самолет, предназначенный для карательных
операций, плюс свои услуги в качестве пилота, прием вырос до размеров
миниатюрной государственной церемонии с присутствием нескольких
высокопоставленных офицеров и их жен.
Запоздалое открытие алмазов в западной Кении резко обострило идущий в
этом регионе процесс дробления стран мелкими сепаратистскими
группировками. Сильное централизованное управление тем временем
становилось все проблематичнее. Баранди, одно из крохотных новых
государств, образовавшихся в этом регионе, существовало, как и все
остальные, на грани законного признания, и там готовы были принять любую
боевую технику, которая помогла бы республике укрепиться. Поэтому прием
происходил в атмосфере самопоздравлений и веселья среди группы
высокопоставленных лиц, собравшихся поприветствовать своих благодетелей,
спустившихся с северных небес.
К несчастью, Снук испортил торжество. Едва оказавшись на земле, он
набросился на Чарлтона, и врезал ему так, как он никогда никого не бил.
Если бы ему хотелось просто лишить Чарлтона сознания, он бы, наверное,
ударил его в солнечное сплетение или в подбородок, но Снука охватило
ошеломляющее желание оставить пилоту след на физиономии, и он врезал ему
прямо по переносице. В результате Чарлтон заполучил два черных пятна
вокруг глаз, как у гималайского медведя, и чудовищно распухший нос, что в
значительной степени подпортило образ молодого привлекательного
воздухоплавателя.
Это произошло почти три года назад, но в те дни, когда на душе у
Снука скребли кошки, воспоминание о том, как первая неделя светской
деятельности Чарлтона в приютившей его стране была начисто загублена
безобразными синяками на физиономии, помогало ему справиться с тоской.
Его же собственная жизнь после этого происшествия сильно осложнилась.
Два дня, пока Чарлтон решал, мстить или нет, Снука продержали в тюрьме,
потом целый день допрашивали с целью выяснения его политических настроений
и еще на месяц продлили заключение после того, как он наотрез отказался
обслуживать и "скайвип", и любой другой барандийский самолет. В конце
концов его выпустили, запретили покидать страну, и, зная о его инженерных
способностях, заставили обучать неграмотных африканцев, работавших в
глубоких шахтах к западу от Кисуму.
Снук считал, что его пост просто фикция, часть плана, цель которого
придать Баранди хотя бы видимость статуса в глазах ЮНЕСКО, но тем не менее
ему удалось наладить вполне приемлемые отношения с окружавшими его людьми
и даже обнаружить некоторые стороны жизни, делавшие ее приятной. Одной из
них оказался огромный запас превосходного арабского кофе, и Снук завел
привычку выпивать каждое утро по четыре большие чашки. Только после кофе
он начинал думать о работе.
Именно в это время, на заре, Снук получал от жизни наибольшее
удовольствие, и поэтому, когда до него донесся какой-то шум у входа в
шахту, он спокойно продолжал допивать четвертую чашку. Неприятности, в чем
бы они там ни заключались, не казались ему достаточно серьезными. В общем
гомоне голосов выделялся один высокий крик - видимо, кто-то впал в
истерику. Снук решил, что этот кто-то либо заболел лихорадкой, либо просто
перепил. Ни то ни другое его не касалось: вшей в Баранде всегда хватало, а
валяющиеся на улицах пьяные тоже никого не удивляли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23