Я был слишком подавлен даже для иронических жалоб на свою депрессию. Я опустился до того, что начал печальную игру, мысленно повторяя обрывки моральной философии студента-новичка и таким путем пытаясь свернуть в сторону от пропасти, открывшейся у меня под ногами. И тут я обнаружил, что моя новая жизнь совершенно не имеет смысла.Я мрачно жевал бодренький афоризм, мол, жизнь прекрасна везде. Я вбивал его себе в голову, шагая под чахлыми деревьями с закопченными птицами по низким, болотистым, вонючим берегам Нью-Джерси. Я закаливал себя, глядя в глаза правде: жизнь не очень хороша, но другой у тебя нет. И все это время, хотя я и не подозревал об этом, приближались перемены. 3. ЖЕНЩИНА ИЗ ДОМА МОРМОНОВ И прямо на следующий день ко мне в Снаффс-Лендинг, штат Нью-Джерси, пришла особа, известная как Женщина из Дома Мормонов.Снаффс-Лендинг — один из приходящих в упадок городов на реке Гудзон, выстроившихся в линию вдоль унылого побережья между Хобокеном и Фортом-Ли.Я сидел, как всегда, в своем пропыленном офисе на Сисэл-стрит и помню, как раз добрался до страницы 666 в книге Мотли <Джон Лотроп Мотли (1814 — 1877) — американский историк (Здесь и далее прим. Перев.)> «Взлет и падение Нидерландской республики» Это книга именно того сорта, какую читаешь, когда у тебя бизнес вроде моего — с длинными провалами между волнующими или вообще любыми делами. И вот тогда-то мой первый клиент в этом году, не считая Фрэнки, тихо постучал и вошел в дверь.Это было очень кстати, так как шел уже июнь.Высокая стройная девушка с выгоревшими на солнце светлыми волосами. Губы у нее чуть дрожали, и рот говорил о ранимости. Глаза темно-серые с необычными маленькими огоньками на радужной оболочке. Она пришла в строгом темном костюме, не скрывавшем ее форм — счастливого сочетания пышности и стройности, которым фортуна награждает избранных женщин.— Вы Хобарт Дракониан? — спросила она.— Как и говорит вывеска на дверях, — согласился я. — А вы?— Мужчины называют меня Женщина из Дома Мормонов, — ответила она. — Я приехала из Монтклэра, Нью-Джерси, где растут гранаты. — Она улыбнулась, и локон соблазняюще скользнул ей на один глаз. Это придало ее лицу выражение актрисы Вероники Лейк, против которого, как я обнаружил, очень трудно устоять.— Необычное имя, — заметил я, оценивая ее прекрасные ноги, когда она села в кресло для клиентов лицом к столу.— Это не настоящее мое имя, — пояснила она. — Так надо мной шутят. Потому что, когда я нервничаю, я что-то такое делаю. На самом деле я Ракель Старр с двумя "р". И первое, что я должна спросить, значит ли для вас что-нибудь слово «Ведра».Ведра — необитаемый остров в, стороне от побережья Ибицы, один из четырех Балеарских островов, которые лежат на западе Средиземного моря между Францией и Испанией. Ведра — то место, куда мы плавали смотреть закаты. Миллион лет назад. Когда я жил с Кейт на Ибице и мы занимались подобными вещами.— Что вы знаете о Ведре? — спросил я.— Я знаю, что одно лето вы и Алекс жили вместе недалеко оттуда в одном доме.— Алекс? Вы имеете в виду Алекса Синклера? Она кивнула.Уже много лет назад я потерял след Алекса. Когда-то мы с ним были очень близки.— В чем проблема? — спросил я— Алекс сказал, если с ним что-нибудь случится, мне надо найти вас.— И что случилось?— Он пропал.Я кивнул. Следовало ожидать чего-то в этом роде. Поэтому они и приходят ко мне.— Где его видели последний раз? — продолжал я допрос.— В Париже.— Что он там делал? — Я выпрямился в кресле.— Играл в рок-группе. По-моему, на пятиструнном электробанджо. Он уехал из Амстердама, чтобы присоединиться к своей группе.— Минутку. — Я сбросил ноги со стола, нашел блокнот и шариковую ручку. — Как называлась его группа?— «Проклятые монстры».— Правильно, название в духе Алекса. Продолжайте.— Я знаю, что он приехал в Париж. Он прислал мне телеграмму из аэропорта де Голля и обещал позвонить из отеля.— По-видимому, не позвонил.— Не позвонил. Больше я ничего о нем не слышала. Это было три недели назад.— Я не хотел бы быть грубым, — сказал я, — но нет ли такой возможности, что он вас бросил?— Не думаю, — возразила Ракель. — Он дал мне доверенность как своему адвокату снять деньги с его банковских счетов и продать кое-какую собственность. У меня на руках сейчас около восьмидесяти тысяч долларов, принадлежащих Алексу. Это, мой друг, не цыплячья печенка.— Согласен, вероятно, он не пытался вас бросить, — успокоил я ее. — Есть у вас кто-нибудь, кому можно позвонить и спросить о нем? Общий друг?— Алекс по-особенному относился к этому, — покачала она головой. — Если что-то случится, говорил он, я ни к кому не должна обращаться, кроме вас.— Вы пришли, куда надо, — подтвердил я. — К нужному вам человеку, это я имею в виду. Определенно, ваш случай непосредственно относится к моей работе.Казалось, я не убедил ее. Ракель смотрела на меня, и сомнение заволакивало ее большие серые глаза.— Какое оружие вы носите? — спросила она.— Я не ношу оружия. Я убежден, что у американского гражданина есть неотъемлемое право не носить оружия. Кстати, я член американской ассоциации, выступающей против огнестрельного оружия.— Вы качок, да? — Она оценивающе изучала меня с ног до головы. — Карате или что-то в таком роде?— Я обхожусь без насильственных действий, — пожал я плечами. — К тому же мой доктор настоятельно советовал избегать ударов по голове.— Тогда что вы делаете в минуты опасности?— Я доверяюсь моментальным интуитивным импульсам, которые подсказывают мне, как справиться с ситуацией.— Вы имеете в виду, что плюете на нее?— Плюю, — кивнул я. — Этот термин использовал Пол Симон, один из моих самых любимых философов. Да, именно это я и делаю— Ну и ну, — пробормотала Ракель. — Можете вы назвать хоть одну причину, по какой человек наймет именно вас, а не выберет любое другое имя в справочнике.Я пожал плечами и одарил ее полуулыбкой.— Потому что, леди, я могу добить любое дело. — Это слова из «Гэд», одного из моих любимых фильмов. — Но есть еще несколько более веских причин. Безусловно, вы заметили, что я не ношу костюма. Частные детективы, которые носят костюмы, предъявляют счет по меньшей мере на двадцать пять процентов больше, чем детективы в джинсах— Но вы хотя бы сильный? — Она все еще сомневалась. — Может, знаете какие-нибудь особенные приемы? Или метко бросаете нож?Надо улыбаться. Она судит обо мне по внешнему виду, как и многие. В духовном плане я высокий, стройный, холодный супермен с длинными волосами, перетянутыми лентой, как у плотников. Но вы, наверно, еще не знаете, что в физическом отношении я ниже среднего роста с легкой склонностью к полноте.— Я стараюсь избегать насилия, — втолковывал я ей. — Послушайте, Ракель, я именно тот человек, который может найти Алекса. Вы думаете, можно нанять парня с ежиком на голове, в костюме-тройке и послать его шататься по Баррио Чайна <Китайский квартал.> в Барселоне? И он не схватит свои девять граммов свинца в первый же вечер? Или заставить его отираться среди сенегальских дилеров травки в Ле Алле? Или предложить ему с нюхачами на Млечном пути в Амстердаме?— А вы знаете, как вести себя в этих местах?— Леди, эти места мой дом родной, — заявил я.— У меня не слишком-то денег, — сообщила она.— Чтобы мне взяться за дело, много и не надо. Перелет, скудное содержание и сто долларов в день на булавки. При таком раскладе мне придется спать в молодежных общагах. Однако, черт возьми, это же ради Алекса.— Ладно, — согласилась она. — Вы немного странный, но Алекс велел доверять вам. Мы, наверно, сможем позволить чуть выше класс, чем молодежные общежития.— Мы?— Я собираюсь с вами.— Почему?— Чтобы быть уверенной, что вы не убежите с моими деньгами. И чтобы найти Алекса. А еще потому, что я никогда не была в Европе.Вот чертовщина. Она оказалась хитрой. А я как раз собираюсь назад в Европу. 4. ГАРРИ ХЭМ Я послал информацию от Фрэнки Фолкона моему человеку на Ибице, Гарри Хэму. Гарри — бывший коп, который двадцать восемь лет прослужил в полиции Джерси. Это было еще при жизни Мадж. Теперь Гарри ушел в отставку и поселился на острове Ибица. Он владел небольшим домом, или, как тут говорят, фазендой, выращивал две разновидности миндальных деревьев и умел общаться со своими соседями на местном диалекте.Хотя как отставной полицейский онПолучал небольшую пенсию, Гарри не возражал время от времени брать работу. Люди знали к нему дорогу. Конечно, не официально. Испанская полиция не дает иностранным детективам лицензию на проведение операций на своей территории.Однако на Ибице зачастую случаются дела, в которые полиция не может или не хочет вмешиваться: разборки между соперничающими бандами наркоторговцев; кража одним вором картины эпохи Ренессанса ценой в сотню тысяч долларов, принадлежащей другому вору и не зарегистрированной испанскими властями; возврат выкупа в миллион долларов, заплаченного за попытку спасения, которая провалилась.Гарри ничего об этом не знал, пока я не объяснил ему все в Пенья-ин-Ибица в тот день, когда реально начало существовать детективное агентство «Альтернатива».Гарри ушел в отставку в прошлом году и поселился на Ибице. Первый раз он приезжал на остров, чтобы помочь сыну, которого упрятали в тюрьму во время бесславного бунта хиппи в 1969 году. Гарри приехал и взял его на поруки под залог. Это заняло немного больше времени, чем обычно, потому что Гарри не знал, кому и как дать взятку. Дело в том, что в Испании даже взятка должна быть соответствующей весомости и предложена в установленной форме. За то время, покаГарри осваивал правила игры и выручал сына, в нем затеплилась любовь к острову. К хребту поросших соснами гор, к морю, где нет приливов и отливов, к людям. Такова уж магия Ибицы.С тех пор Гарри возвращался на Ибицу каждый год. Сначала он приезжал летом во время бешеного сезона. Но это было не в его вкусе. Ему надоели придурковатые любители жаркой погоды. Он стал брать отпуск зимой: в это время Ибица предстает в своем лучшем виде. Он приметил маленький дом, фазенду. И когда Мадж умерла, а двойняшки переехали в Кливленд, Гарри ушел на пенсию и поселился на Ибице.Там я его и встретил. Это было незадолго до того, как Кейт и я расстались. Мы с Гарри обычно встречались в баре Маноло в Фигуэретах, чтобы пропустить маленький сверкающий бокал бренди, такого дешевого, что с трудом можно было удержаться, чтобы не стать алкоголиком. Когда Гарри услышал, что я открываю детективное агентство, он решил, что я рехнулся.— Ты? — спросил он. — Детективное агентство?— Я, — подтвердил я, потирая не слишком убедительный бицепс на левом предплечье.— Но ты же в этом ни черта не понимаешь! — Воскликнул Гарри.— Послушай, что я тебе скажу, — начал я. — По-моему, специальным знаниям вообще придают излишнее значение. Несколько лет назад я читал о парне, который пришел в больницу и заявил, что он хирург по мозгам. Он делал потрясающие операции, брался за безнадежные случаи. Потом, когда его начальству стало известно, что, вообще-то, он ветеринар, он просто ушел и нашел другую больницу. И, кстати, прекрасно работает там до сих пор.— Что за белиберда, какое это имеет отношение к нашему разговору? — удивился Гарри.— Совершенно очевидно, чем должен заниматься частный детектив. Это даже легче, чем операции на мозге. Есть книги. И есть книги, которые исправляют ошибки, допущенные в первых книгах. Так в чем же проблема?— К примеру, получить лицензию.— Я не собираюсь официально объявлять себя частным детективом. Я хочу открыть исследовательское учреждение, — объяснил я. — Это то, чем на самом деле занимается детектив. Он исследует людей или ситуации, для того чтобы раскрыть обстоятельства и вытащить на свет некоторые детали. Чтобы быть частным исследователем, не нужно никакой лицензии.— Тогда как люди узнают, что ты вообще-то частный детектив?— Из уст в уста, — пояснил я.— Это чепуха на постном масле, — заявил Гарри.— Если тебе кажется это странным, послушай, что я скажу. Я хочу, чтобы ты вошел со мной в дело.— Я? Вали отсюда! — проворчал Гарри. Но я заметил, что он доволен. Нет ничего равного паре месяцев пенсионной жизни на веселом острове среди веселых бездельников, окружающих вас со всех сторон, что вызывало бы такое желание заняться хоть чем-нибудь, лишь бы дело не обещало веселья. И это особенно справедливо, если вы невысокий квадратный лысый парень с тяжелой челюстью, как Гарри, которого никто и никогда не примет за веселого лодыря. Хотя, конечно, по-своему он был похож на всех нас.Мы пошли ко мне, в мою квартиру в Пенья. Гарри вошел, снял шляпу, бросил ее на плетеный стул и развалился на кушетке. Увалень в полосатых шортах из хлопчатобумажной ткани. Он прикурил сигарету и разглядывал меня с головы до ног, будто прицениваясь.— Ты серьезно думаешь этим заняться?— Гарри, посмотри на дело с такой стороны, — начал я. — Людям нужно детективное агентство. Не обычное, которое обслуживает богатых или, во всяком случае, обеспеченный средний класс. Нет. А как быть бедным, к примеру хиппи? Разве у них нет никаких прав? Как быть американским изгнанникам, которые живут за границей и фактически не защищены местными законами? Ведь, если что-то случится, у них нет никого, к кому они могли бы пойти.— А что плохого в полицейских? — спросил Гарри. — Разве нельзя обратиться к ним?— В полицейских нет ничего плохого, — успокоил его я. — Но ты не хуже меня знаешь, если к вам в участок в Джерси приходил парень и говорил на ломаном английском, много ли внимания вы ему уделяли? Ради Бога, он ведь даже не избиратель.— По-моему, тут ты прав, — согласился Гарри.— Эта штуковина может сработать, — продолжал я.— Ладно, предположим, она сработает, — буркнул Гарри. — Только я знаю все о детективах, преступниках и полицейских. Зачем ты мне нужен? Почему бы мне самому не начать дело?— Это просто, Гарри, — улыбнулся я. — Если ты сделаешь так, ты будешь одиноким. Что значат для тебя деньги? Ты в отставке, тебе всего лишь надо занять руки каким-то делом. Позволь мне быть твоим напарником. Твоим управляющим. Твоим боссом. Попробуй, тебе понравится.— Знаешь, Хоб, — усмехнулся Гарри, — ты похож на этих парней, хиппи, с которыми якшался мой сын, когда жил здесь.— А что твой сын делает сейчас? Все еще ходит с длинными волосами?— Нет, Скотт управляет массажным салоном в Вихаукене.— Во всяком случае, он не хиппи, — заметил я.Гарри нетерпеливо замотал головой. Он уже достаточно поговорил о сыне.— Ну, — вернулся он к нашей теме, — это дурь, однако я подумаю.Так я получил своего человека на Ибице. Это было почти так же хорошо, как жить там самому. Почти, но не совсем. 5. ИБИЦА Если вы подтянете район развлечений Нью-Йорка Кони-Айленд к пляжам Биг-Сэр в Калифорнии и отдадите все под правление Мексики, получится Ибица.Ибица и соседний остров Форментера лежат к югу от Майорки и Минорки, приблизительно на линии, соединяющей Валенсию с Марселем.У острова давняя репутация международного курорта, где собираются богатые прожигатели жизни. В шестидесятые и семидесятые он стал одним из мировых центров альтернативной культуры. Многие люди приезжали на Ибицу, чтобы жить мечтой. Большинство из них и их дети все еще живут здесь, хотя бы мысленно. Я один из таких.Есть много причин, придающих Ибице особое, очарование. Тесное переплетение различных слоев общества. Постоянные приезды и отъезды несчитанных тысяч людей, которые превратили остров в свой временный дом. Здесь чувствуется благоденствие. Отчасти потому, что Ибица одно из лучших в мире мест, куда можно привезти нечестно добытые деньги и устроить себе приятную жизнь. Для определенного типа людей иметь приличный доход и жить на Ибице — это два синонима рая.Люди приезжают и уезжают. Прилетают и улетают. Добираются на автобусах, на такси, на взятых напрокат машинах и разбредаются по острову. Некоторых ждут машины с шофером. Каждый день из Барселоны и Пальма де Майорка приходят корабли с новыми туристами и их машинами, «Ягуарами» и «Порше», которые быстро изнашиваются на каменистых дорогах Ибицы.Остров имеет примерно тридцать пять миль в длину и восемь или чуть больше в ширину. Испанского населения, живущего здесь круглый год, тысяч пятьдесят. Летом приливы и отливы туристов превышают миллион.Ибица также один из важнейших перевалочных пунктов в международной героиново-кокаиновой паутине. Марихуану и гашиш не стоит даже и упоминать. Мы говорим лишь об основных наркотиках. Ибица удобное место для разгрузки товара, доставляемого морем из лабораторий на юге Франции, на Корсике, в Италии, и отправки его в Северную Европу или Северную Америку.Некоторыми самыми красивыми в городе домами владеют торговцы наркотиками. Они — элита Старого города, узких, извилистых, узорно вымощенных камнями улочек Пеньи, сбегающих вниз к берегу. На десять или около того кварталов набережной приходится сотня баров, ресторанов и бутиков, теснящихся друг к;
1 2 3 4