«Джул Амтор». Ниже помельче: «Психотерапевт». Я взял третью папиросу. На этот раз с большими трудностями вытянул карточку, ничего не разрезая То же самое! Осторожно засунул визитку обратно в мундштук папиросы. Трубка потухла, я положил ее в пепельницу и посмотрел на часы. Время не стоит. Я завернул две разрезанные папиросы и разрезанную карточку в кусок оберточной бумаги, целую же папиросу с карточкой внутри – в другой кусок бумаги и запер оба пакетика в стол.
Я сидел и смотрел на визитку, оставшуюся на столе. На ней не было адреса Три одинаковых визитки спрятаны в папиросы, вложенные в дешевую японскую или китайскую сигаретницу! Товар под черепаховую кость стоит от 35 до 75 центов в любом восточном магазине, где японец с исключительной вежливостью что-то шепелявит, сердечно улыбаясь вам, когда вы говорите, что «Луна Арабик» пахнет, как девочки в номерах Сан-Франциско Сейди, И все это в кармане мертвого человека, у которого была другая, очень дорогая сигаретница с хорошими сигаретами, которые он действительно курил. Может быть, папиросы ему вовсе не принадлежали. Он мог подобрать эту сигаретницу в вестибюле гостиницы и забыть про нее, ни разу не заглянув внутрь. Джул Амтор, психотерапевт. Психотерапевт! Да, да... – мои мысли стали фокусироваться на незнакомом мне человеке. Зазвонил телефон, и я рассеянно ответил. В голосе была холодная твердость полицейского, высоко ценившего себя. Это был Рандэлл. Он не лаял. Это был ледяной тип.
– Итак, вы не знали эту девушку? Она подобрала вас на бульваре, а до него вы дошли пешком? Прекрасная ложь, Марлоу.
– Может, у вас есть дочь и вам не хотелось бы, чтобы на нее бросались из кустов газетные репортеры и совали в нос свои вспышки?
– Вы меня обманули. – Только ради удовольствия. В трубке ненадолго воцарилась тишина, он что-то решал.
– Ну что ж, ладно, – сказал он, – Я видел ее, она пришла и рассказала всю историю. Она дочь уважаемого мной человека, как оказалось. – Она рассказала вам, а вы ей.
– Я ей сообщил совсем немного, – холодно сказал он. – По одной простой причине, по которой также звоню вам. Следствие должно вестись в полной тайне. У нас есть шанс накрыть эту банду, и мы собираемся это сделать.
– О, утром у вас уже новая версия! Итак, групповое убийство? Превосходно! – Кстати, это была марихуана в той симпатичной коробочке с драконами. Вы уверены, что он курил из нее?
– Абсолютно, В моем присутствии он не курил другие сигареты. Но он не был все время со мной!
– Понятно. Что ж, на этом все. Запомните, что я сказал, вам сегодня ночью. И не думайте об этом деле. От вас нам нужно только молчание. Иначе... Он остановился. Я зевнул прямо в микрофон. – Я это слышал, – зло сказал он. – Возможно, вы думаете, что это в моих силах. Одно неправильное движение, и мы сажаем вас под замок как важного свидетеля. – Вы имеете в виду, что в газетах об этом убийстве ничего не будет? – Нет, они напечатают, что убили Мэрриота, и все. Что за этим кроется, они не узнают. – А также и вы, – сказал я.
– Я предупредил вас дважды, третьего раза не будет.
– Вы слишком много говорите, – сказал я, – для человека, у которого в руках козыри. Слишком много. Он не был удивлен. Он, конечно же, повесил трубку. О'кей, черт с ним, пусть работает над этим. Я прошелся по кабинету, немного поостыл от звонка Рандэлла и выпил глоточек виски. Машинально посмотрев на часы, я не заметил, который час. Снова сел за стол. «Джул Амтор», психотерапевт. Консультации только в назначенное время". Тогда вы дайте ему немного времени и достаточно денег, и он вылечит вас от кузнечиковой чумы. Должно быть, он эксперт по несостоявшейся любви, по женщинам, которые не хотят спать в одиночестве, по шатающимся мальчикам и девочкам, не пишущим домой и проживающим свои вещи. Иногда попадаются мужчины, большие сильные парни, издающие в офисах львиный рык, а на самом деле – холодная каша под жилеткой. Но в основном его клиентура, думалось, это женщины жирные с затрудненным дыханием и тощие, сгорающие на глазах, мечтательные старухи и закомплексованные молоденькие девушки, женщины всех размеров, форм и возрастов, но с одним общим – деньгами. Богатые самки, которые тщательно выверяют счета за молоко, платя ему без разговоров наличными. Тогда кто он? Артист, распространитель слухов о себе или деловой парень, чьи визитки были завернуты в папиросы с травкой, найденные у убитого человека? Но визитки – это уже что-то. Я взял трубку и попросил оператора набрать номер в Стиллвуд Хайте.
Глава 15
Ответила женщина сухим, сиплым голосом с иностранным акцентом:
– Алло?
– Могу я поговорить с мистером Амтором?
– Ах, нет. Я сожалею. Я очень сожалею. Амтор никогда не говорит по телефону. Я его секретарша. Ему что-нибудь передать?
– Какой у него адрес? Мне нужно с ним встретиться.
– Ах, вы хотите с ним проконсультироваться? Он будет очень рад. Но он очень занят. Когда вы хотите увидеть его?
– Сейчас же, сегодня в любое время.
– Ах, – голос выражал сожаление, – это не получится. Возможно, на следующей неделе. Я посмотрю в книге регистрации.
– Послушайте, – сказал я, – забудьте о книге. У вас есть карандаш?
– Ну конечно, он у меня есть. Я...
– Записывайте. Мое имя Филип Марлоу. Адрес – бульвар Голливуд, 615. Телефон – Гленвью 7537, – я произнес по буквам трудные места и ждал.
– Да, мистер Марлоу, я записала.
– Я хочу видеть мистера Амтора по поводу человека по имени Мэрриот, – это я тоже произнес по буквам.
– Это очень срочно. Вопрос жизни и смерти, Я хочу видеть его немедленно. Вам понятно?
– Вы говорите очень странно, – произнес голос с акцентом.
– Нет, – я взял аппарат и потряс его. – Со мной все в порядке. Я всегда так разговариваю. Это очень странное дело. Мистер Амтор определенно захочет увидеться со мной. Я – частный детектив и не хочу идти в полицию, не встретившись с ним.
– Ах, – голос похолодел, как обед в кафетерии. – Вы из полиции, нет?
– Послушайте. – Я уже чувствовал раздражение, – я не из полиции. Я – частный детектив. Сугубо между нами. Вы мне позвоните, нет? У вас есть мой номер, да?
– Си, у меня есть телефон. Мистер Мэрриот – он болен?
– Ну, он не на ногах, – сказал я. – Так вы его знаете?
– Да нет. Вы сказали дело жизни и смерти. Амтор лечит многих людей...
– На этот раз он терпит неудачу, – сказал я. – Я буду ждать звонка. Я повесил трубку и рванулся к бутылке. Я чувствовал себя пропущенным через мясорубку.
Прошло 10 минут. Зазвонил телефон:
– Амтор хочет видеть вас в 18 часов. – Отлично. По какому адресу?
– Он пришлет машину, – холодно произнесли на том конце провода, и в трубке щелкнуло. Я снова посмотрел на часы. Было уже поздновато для обеда. Желудок жгло от последнего стакана виски. Я не хотел есть и закурил сигарету. Дым от нее был не приятнее, чем дым тлеющей кухонной тряпки. Я кивнул мистеру Рембранту, взял шляпу и вышел. Я был на полпути к лифту, как вдруг меня осенило. Мысль стукнула меня в голову безо всякой причины и неожиданно, как может стукнуть падающий кирпич.
Я остановился, прислонился к мраморной стене, провернул шляпу на голове и внезапно рассмеялся. Девушка, проходившая мимо, осмотрела меня так, что я подумал, не поехал ли у меня позвоночник, как чулок. Я помахал ей рукой, вернулся в свой офис и сгреб телефон, позвонив своему знакомому, работавшему в земельной компании.
– Можно ли найти полный индекс недвижимости только по адресу? – спросил я.
– Конечно. У нас есть указатель. Какой адрес?
– 1644 Вест 54 Плейс. Я бы хотел что-нибудь узнать об условиях владения этой собственностью.
– Я тебе перезвоню. Какой у тебя номер? Он позвонил через три минуты.
– Бери карандаш, записывай. Участок 8, квартал П, добавлен к номеру 4 по шоссе Мейнвуд. Принадлежит Джесси Пирс Флориан, вдове.
– Ага. Ну и как у вдовы дела?
– Все в порядке. Никаких налоговых нарушений. Это собственность доверительная. Есть акт оценки на 2600 долларов. Вполне обычно, хотя немного завышено, но если учесть, что дом новый...
– Это очень старый дом и требует ремонта, – перебил я, – я считаю, что за полторы тысячи можно все купить с потрохами.
– Тогда это становится интересным. Повторное финансирование проводилось только четыре года назад.
– О'кей! Кто держатель? Компания вкладчиков?
– Нет. Частное лицо. Линдсей Мэрриот, холост. О'кей? Потрясение было таким, что я забыл, кажется, поблагодарить друга. Я сидел, отрешенно глядя на стену. Вдруг я почувствовал, что с желудком не все в порядке. Я проголодался. Спустившись в кофейную Мэншн Хауз, я пообедал, а потом забрал машину со стоянки.
Я поехал на юго-восток, в направлении к Вест 54 Плейс. На этот раз у меня не было спиртного.
Глава 16
Квартал выглядел так же, как вчера. Улица была пуста, не считая рефрижератора, двух «фордов» в проездах и маленького пылевого смерча, направлявшегося в угол. Я медленно проехал мимо номера 1644, припарковался немного дальше вчерашнего и изучил дома по обе стороны от меня. Я вернулся назад и остановился перед номером 1644, глядя на солидную пальму и грязно-коричневый, давно никем не поливавшийся клочок газона. Дом выглядел пустым, но, возможно, это просто казалось. Одинокое кресло-качалка стояло так же, как и вчера. На тротуаре валялась выброшенная газета. Я поднял ее, хлопнул ею себя по ноге и тут заметил, как зашевелилась занавеска в окне соседского дома.
Снова любопытная старушонка. Я зевнул и подвинул шляпу на лоб Острый нос почти расплющился о стекло. Белые волосы, любопытные глаза. Я прошелся по тротуару, глаза следили за мной Я повернулся к дому, поднялся по деревянным ступенькам и позвонил в дверь.
Она быстро распахнулась, как подпружиненная. Старуха была похожа на высокую старую птицу с кроличьим подбородком. Вблизи было видно, что ее глаза так же остры, как огни на спокойной воде. Я снял шляпу. Нас разделяла только дверная москитная сетка.
– Это вы та леди, которая звонила в полицию по поводу миссис Флориан?
Она холодно оглядела меня, ничего не пропуская на мне, кажется, даже заметила родинку на лопатке.
– Не скажу да, молодой человек, не скажу нет. А кто вы? – у нее был высокий гнусавый голос.
– Я – детектив.
– Боже мой! Почему же вы сразу не сказали? Что она натворила на этот раз? Я ничего не заметила, хотя не пропустила ни минуты. Я даже в магазин не хожу. Генри ходит за меня. Поверите ли, оттуда не было ни звука.
Она открыла сетчатую дверь и пропустила меня внутрь. Пахло мебельным лаком. В зале было много темной мебели, некогда, модной. Мы прошли в комнату с хлопчатобумажными кружевными салфетками, приколотыми куда только можно.
– Скажите, не видела ли я вас раньше? – вдруг спросила она с ноткой подозрения в голосе. – Конечно же, видела. Вы тот человек, который...
– Да, верно. Но, тем не менее, я детектив. Кто такой Генри? – О, это просто цветной мальчик, у меня на посылках. Ну, так что вам надо, молодой человек? – она поправила красно-белый передник и уставилась на меня глазами-бусинками, клацнув пару раз для практики искусственными зубами.
– Приходили ли к вам вчера полицейские, после того как, они побывали у миссис Флориан?
– Какие полицейские?
– Полицейские в форме, – терпеливо сказал я.
– Да, они были здесь с минуту. Они ничего не знают.
– Опишите мне большого человека, у которого был пистолет, из-за которого вы позвонили.
Она описала его со всеми подробностями Это был Мэллой.
– На какой машине он приехал?
– На маленькой. Он с трудом в нее влезал.
– Это все, что вы можете сказать? Этот человек – убийца.
Ее рот выразил удивление, но глаза были довольны.
– Боже мой! Жаль, что я не могу вам вызвать машину, молодой человек. Я никогда не разбиралась в них. Убийца, а? В этом городе у людей нет ни одной спокойной минуты. Когда я приехала сюда двадцать два года назад, мы почти не запирали дверей, а сейчас здесь полно гангстеров, полицейских, политиканов, которые стреляют друг в друга из пулеметов, говорят, говорят. Это отвратительно, молодой человек.
– Да. Что вы знаете о миссис Флориан? – Старуха поджала губы.
– Она – плохая соседка. Ее радио очень громко орет по ночам. И сама поет. Она ни с кем не разговаривает, – старуха доверительно наклонилась ко мне. – Я не уверена, но мне кажется, что она выпивает.
– У нее много посетителей?
– К ней вообще никто не ходит?
– Вы, очевидно, знаете, миссис эйэ...
– Миссис Моррисон. Слава Богу, да. Что же мне еще делать, как не смотреть в окно.
– Готов поспорить, что это очень весело. Миссис Флориан здесь давно живет?
– Около десяти лет, полагаю. Когда-то у нее был муж, он мне не нравился. Он умер, – она замолчала и подумала, – Я полагаю, что он умер своей смертью, – добавила она. – Я никогда ничего другого не слышала.
– Он оставил ей денег?
* * *
Она принюхалась и отшатнулась, – Вы пили спиртное, – ледяным тоном произнесла она.
– Мне только что вырвали зуб. Врач дал мне глоток прополоскать рот.
– Я не переношу спиртного.
– О, я тоже, разве только в медицинских целях.
– Я не переношу и в медицинских.
– Думаю, вы правы, – сказал я. – Он оставил ей денег? Ее муж?
– Я не знаю, – рот ее был размером со сливу и таким же гладким. Я потерпел неудачу.
– Был ли у нее кто-нибудь после полицейских?
– Не видела.
– Большое вам спасибо, миссис Мориссон. Более не смею вас беспокоить. Вы были очень добры и очень мне помогли.
Я вышел из комнаты и открыл дверь. Она пошла следом, хрипло кашлянула, прочищая горло, и пару раз щелкнула зубами.
– По какому телефону мне звонить? – спросила она, немного смягчась.
– Университет 4-5000. Спросить лейтенанта Налти. На что она живет? На пособие.
– Здесь по соседству никто не живет на пособия, – высокомерно заявила миссис Мориссон.
– Готов поспорить, что этот сервант был когда-то божеством у индейских сиу, – сказал я, глядя на резной инкрустированный буфет, который стоял в прихожей. Нарисованная на нем корзина фруктов бросалась в глаза.
– Мэсон Сити, – мягко произнесла она. – Да, сэр, у нас там был отличный дом, у меня и Джорджа. Там было лучше.
Я открыл дверь с сеткой, вышел и еще раз поблагодарил ее. Теперь она уже улыбалась. Ее улыбка была так же остра, как и глаза.
– Получает заказные письма первого числа каждого месяца, – вдруг сказала она.
Я повернулся и ждал. Миссис Мориссон приблизила лицо ко мне, – Я вижу, как почтальон подходит к двери и она расписывается. Первого числа каждого месяца. Она тогда одевается и уходит. Часами не приходит домой, потом поет среди ночи. Иногда так громко, что я бы могла вызвать полицию.
Я дотронулся до ее худой, злобной руки.
– Вы – одна из тысячи, миссис Мориссон, – сказал я, надел шляпу, прикоснулся к ней, прощаясь, и ушел. На полпути к тротуару я вспомнил, что завтра первое число, и вернулся назад. Старуха Мориссон все еще стояла за сетчатой дверью, как за экраном.
– Завтра первое, – сказал я. – Первое апреля. Первое апреля – никому не верю! Заметьте, пожалуйста, получит ли она завтра заказное письмо, миссис Мориссон, Ее глаза светились. Она начала смеяться высоким старушечьим смехом.
– Первое апреля – никому не верю. – хихикнула она, – может быть, она его не получит. Звук был похож на икоту курицы.
Глава 17
Никто не ответил на мой звонок и, стук в дверь. Я попробовал снова. Ничего. Наружная дверь с сеткой была на крючке. Входная дверь оказалась незапертой. Я шагнул внутрь помещения.
Ничего не изменилось, даже запах джина. Никаких трупов, как полагал Налти, после посещения Лосем этого дома нигде не валялось. Стакан так и стоял на маленьком столике возле кресла, где вчера сидела миссис Флориан. Радио было выключено. Я подошел к дивану и крякнул.
Никакого ответа. Потом мне показалось, что я слышу долгое дыхание несчастного человека, почти стон. Я шмыгнул в коридор. Дверь в спальню была приоткрыта, и стон исходил оттуда. Я сунул голову в дверь и посмотрел.
Миссис Флориан была в постели. Она лежала на спине под стеганым одеялом, натянутым до самого подбородка. Ее длинное желтое лицо было расслаблено, почти мертвое. Грязные волосы были беспорядочно разбросаны по подушке. С трудом открылись глаза и безразлично уставились на меня. В комнате стоял тошнотворный запах сна, спиртного и грязной одежды. Будильник за 69 центов тикал на облезлой, некогда серой тумбочке. Он тикал так громко, что, казалось, стены должны вот-вот неминуемо разрушиться. Ящик, из которого она доставала фотографии, был все еще открыт. Я сказал:
– Доброе утро, миссис Флориан. Вы больны?
Она с усилием разомкнула губы, подвигала ими немного, облизнулась и пошевелила челюстью. Ее голос вышел изо рта, как звук заезженной грампластинки. Ее глаза выражали то, что она меня узнала, но не удовольствие.
– Вы его взяли?
– Лося?
– Да.
– Еще нет. Надеюсь, скоро.
Она закатила глаза и резко вернула их обратно, как будто пыталась снять с них пелену, – Вы должны запирать свой дом, – сказал я. – Он может вернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Я сидел и смотрел на визитку, оставшуюся на столе. На ней не было адреса Три одинаковых визитки спрятаны в папиросы, вложенные в дешевую японскую или китайскую сигаретницу! Товар под черепаховую кость стоит от 35 до 75 центов в любом восточном магазине, где японец с исключительной вежливостью что-то шепелявит, сердечно улыбаясь вам, когда вы говорите, что «Луна Арабик» пахнет, как девочки в номерах Сан-Франциско Сейди, И все это в кармане мертвого человека, у которого была другая, очень дорогая сигаретница с хорошими сигаретами, которые он действительно курил. Может быть, папиросы ему вовсе не принадлежали. Он мог подобрать эту сигаретницу в вестибюле гостиницы и забыть про нее, ни разу не заглянув внутрь. Джул Амтор, психотерапевт. Психотерапевт! Да, да... – мои мысли стали фокусироваться на незнакомом мне человеке. Зазвонил телефон, и я рассеянно ответил. В голосе была холодная твердость полицейского, высоко ценившего себя. Это был Рандэлл. Он не лаял. Это был ледяной тип.
– Итак, вы не знали эту девушку? Она подобрала вас на бульваре, а до него вы дошли пешком? Прекрасная ложь, Марлоу.
– Может, у вас есть дочь и вам не хотелось бы, чтобы на нее бросались из кустов газетные репортеры и совали в нос свои вспышки?
– Вы меня обманули. – Только ради удовольствия. В трубке ненадолго воцарилась тишина, он что-то решал.
– Ну что ж, ладно, – сказал он, – Я видел ее, она пришла и рассказала всю историю. Она дочь уважаемого мной человека, как оказалось. – Она рассказала вам, а вы ей.
– Я ей сообщил совсем немного, – холодно сказал он. – По одной простой причине, по которой также звоню вам. Следствие должно вестись в полной тайне. У нас есть шанс накрыть эту банду, и мы собираемся это сделать.
– О, утром у вас уже новая версия! Итак, групповое убийство? Превосходно! – Кстати, это была марихуана в той симпатичной коробочке с драконами. Вы уверены, что он курил из нее?
– Абсолютно, В моем присутствии он не курил другие сигареты. Но он не был все время со мной!
– Понятно. Что ж, на этом все. Запомните, что я сказал, вам сегодня ночью. И не думайте об этом деле. От вас нам нужно только молчание. Иначе... Он остановился. Я зевнул прямо в микрофон. – Я это слышал, – зло сказал он. – Возможно, вы думаете, что это в моих силах. Одно неправильное движение, и мы сажаем вас под замок как важного свидетеля. – Вы имеете в виду, что в газетах об этом убийстве ничего не будет? – Нет, они напечатают, что убили Мэрриота, и все. Что за этим кроется, они не узнают. – А также и вы, – сказал я.
– Я предупредил вас дважды, третьего раза не будет.
– Вы слишком много говорите, – сказал я, – для человека, у которого в руках козыри. Слишком много. Он не был удивлен. Он, конечно же, повесил трубку. О'кей, черт с ним, пусть работает над этим. Я прошелся по кабинету, немного поостыл от звонка Рандэлла и выпил глоточек виски. Машинально посмотрев на часы, я не заметил, который час. Снова сел за стол. «Джул Амтор», психотерапевт. Консультации только в назначенное время". Тогда вы дайте ему немного времени и достаточно денег, и он вылечит вас от кузнечиковой чумы. Должно быть, он эксперт по несостоявшейся любви, по женщинам, которые не хотят спать в одиночестве, по шатающимся мальчикам и девочкам, не пишущим домой и проживающим свои вещи. Иногда попадаются мужчины, большие сильные парни, издающие в офисах львиный рык, а на самом деле – холодная каша под жилеткой. Но в основном его клиентура, думалось, это женщины жирные с затрудненным дыханием и тощие, сгорающие на глазах, мечтательные старухи и закомплексованные молоденькие девушки, женщины всех размеров, форм и возрастов, но с одним общим – деньгами. Богатые самки, которые тщательно выверяют счета за молоко, платя ему без разговоров наличными. Тогда кто он? Артист, распространитель слухов о себе или деловой парень, чьи визитки были завернуты в папиросы с травкой, найденные у убитого человека? Но визитки – это уже что-то. Я взял трубку и попросил оператора набрать номер в Стиллвуд Хайте.
Глава 15
Ответила женщина сухим, сиплым голосом с иностранным акцентом:
– Алло?
– Могу я поговорить с мистером Амтором?
– Ах, нет. Я сожалею. Я очень сожалею. Амтор никогда не говорит по телефону. Я его секретарша. Ему что-нибудь передать?
– Какой у него адрес? Мне нужно с ним встретиться.
– Ах, вы хотите с ним проконсультироваться? Он будет очень рад. Но он очень занят. Когда вы хотите увидеть его?
– Сейчас же, сегодня в любое время.
– Ах, – голос выражал сожаление, – это не получится. Возможно, на следующей неделе. Я посмотрю в книге регистрации.
– Послушайте, – сказал я, – забудьте о книге. У вас есть карандаш?
– Ну конечно, он у меня есть. Я...
– Записывайте. Мое имя Филип Марлоу. Адрес – бульвар Голливуд, 615. Телефон – Гленвью 7537, – я произнес по буквам трудные места и ждал.
– Да, мистер Марлоу, я записала.
– Я хочу видеть мистера Амтора по поводу человека по имени Мэрриот, – это я тоже произнес по буквам.
– Это очень срочно. Вопрос жизни и смерти, Я хочу видеть его немедленно. Вам понятно?
– Вы говорите очень странно, – произнес голос с акцентом.
– Нет, – я взял аппарат и потряс его. – Со мной все в порядке. Я всегда так разговариваю. Это очень странное дело. Мистер Амтор определенно захочет увидеться со мной. Я – частный детектив и не хочу идти в полицию, не встретившись с ним.
– Ах, – голос похолодел, как обед в кафетерии. – Вы из полиции, нет?
– Послушайте. – Я уже чувствовал раздражение, – я не из полиции. Я – частный детектив. Сугубо между нами. Вы мне позвоните, нет? У вас есть мой номер, да?
– Си, у меня есть телефон. Мистер Мэрриот – он болен?
– Ну, он не на ногах, – сказал я. – Так вы его знаете?
– Да нет. Вы сказали дело жизни и смерти. Амтор лечит многих людей...
– На этот раз он терпит неудачу, – сказал я. – Я буду ждать звонка. Я повесил трубку и рванулся к бутылке. Я чувствовал себя пропущенным через мясорубку.
Прошло 10 минут. Зазвонил телефон:
– Амтор хочет видеть вас в 18 часов. – Отлично. По какому адресу?
– Он пришлет машину, – холодно произнесли на том конце провода, и в трубке щелкнуло. Я снова посмотрел на часы. Было уже поздновато для обеда. Желудок жгло от последнего стакана виски. Я не хотел есть и закурил сигарету. Дым от нее был не приятнее, чем дым тлеющей кухонной тряпки. Я кивнул мистеру Рембранту, взял шляпу и вышел. Я был на полпути к лифту, как вдруг меня осенило. Мысль стукнула меня в голову безо всякой причины и неожиданно, как может стукнуть падающий кирпич.
Я остановился, прислонился к мраморной стене, провернул шляпу на голове и внезапно рассмеялся. Девушка, проходившая мимо, осмотрела меня так, что я подумал, не поехал ли у меня позвоночник, как чулок. Я помахал ей рукой, вернулся в свой офис и сгреб телефон, позвонив своему знакомому, работавшему в земельной компании.
– Можно ли найти полный индекс недвижимости только по адресу? – спросил я.
– Конечно. У нас есть указатель. Какой адрес?
– 1644 Вест 54 Плейс. Я бы хотел что-нибудь узнать об условиях владения этой собственностью.
– Я тебе перезвоню. Какой у тебя номер? Он позвонил через три минуты.
– Бери карандаш, записывай. Участок 8, квартал П, добавлен к номеру 4 по шоссе Мейнвуд. Принадлежит Джесси Пирс Флориан, вдове.
– Ага. Ну и как у вдовы дела?
– Все в порядке. Никаких налоговых нарушений. Это собственность доверительная. Есть акт оценки на 2600 долларов. Вполне обычно, хотя немного завышено, но если учесть, что дом новый...
– Это очень старый дом и требует ремонта, – перебил я, – я считаю, что за полторы тысячи можно все купить с потрохами.
– Тогда это становится интересным. Повторное финансирование проводилось только четыре года назад.
– О'кей! Кто держатель? Компания вкладчиков?
– Нет. Частное лицо. Линдсей Мэрриот, холост. О'кей? Потрясение было таким, что я забыл, кажется, поблагодарить друга. Я сидел, отрешенно глядя на стену. Вдруг я почувствовал, что с желудком не все в порядке. Я проголодался. Спустившись в кофейную Мэншн Хауз, я пообедал, а потом забрал машину со стоянки.
Я поехал на юго-восток, в направлении к Вест 54 Плейс. На этот раз у меня не было спиртного.
Глава 16
Квартал выглядел так же, как вчера. Улица была пуста, не считая рефрижератора, двух «фордов» в проездах и маленького пылевого смерча, направлявшегося в угол. Я медленно проехал мимо номера 1644, припарковался немного дальше вчерашнего и изучил дома по обе стороны от меня. Я вернулся назад и остановился перед номером 1644, глядя на солидную пальму и грязно-коричневый, давно никем не поливавшийся клочок газона. Дом выглядел пустым, но, возможно, это просто казалось. Одинокое кресло-качалка стояло так же, как и вчера. На тротуаре валялась выброшенная газета. Я поднял ее, хлопнул ею себя по ноге и тут заметил, как зашевелилась занавеска в окне соседского дома.
Снова любопытная старушонка. Я зевнул и подвинул шляпу на лоб Острый нос почти расплющился о стекло. Белые волосы, любопытные глаза. Я прошелся по тротуару, глаза следили за мной Я повернулся к дому, поднялся по деревянным ступенькам и позвонил в дверь.
Она быстро распахнулась, как подпружиненная. Старуха была похожа на высокую старую птицу с кроличьим подбородком. Вблизи было видно, что ее глаза так же остры, как огни на спокойной воде. Я снял шляпу. Нас разделяла только дверная москитная сетка.
– Это вы та леди, которая звонила в полицию по поводу миссис Флориан?
Она холодно оглядела меня, ничего не пропуская на мне, кажется, даже заметила родинку на лопатке.
– Не скажу да, молодой человек, не скажу нет. А кто вы? – у нее был высокий гнусавый голос.
– Я – детектив.
– Боже мой! Почему же вы сразу не сказали? Что она натворила на этот раз? Я ничего не заметила, хотя не пропустила ни минуты. Я даже в магазин не хожу. Генри ходит за меня. Поверите ли, оттуда не было ни звука.
Она открыла сетчатую дверь и пропустила меня внутрь. Пахло мебельным лаком. В зале было много темной мебели, некогда, модной. Мы прошли в комнату с хлопчатобумажными кружевными салфетками, приколотыми куда только можно.
– Скажите, не видела ли я вас раньше? – вдруг спросила она с ноткой подозрения в голосе. – Конечно же, видела. Вы тот человек, который...
– Да, верно. Но, тем не менее, я детектив. Кто такой Генри? – О, это просто цветной мальчик, у меня на посылках. Ну, так что вам надо, молодой человек? – она поправила красно-белый передник и уставилась на меня глазами-бусинками, клацнув пару раз для практики искусственными зубами.
– Приходили ли к вам вчера полицейские, после того как, они побывали у миссис Флориан?
– Какие полицейские?
– Полицейские в форме, – терпеливо сказал я.
– Да, они были здесь с минуту. Они ничего не знают.
– Опишите мне большого человека, у которого был пистолет, из-за которого вы позвонили.
Она описала его со всеми подробностями Это был Мэллой.
– На какой машине он приехал?
– На маленькой. Он с трудом в нее влезал.
– Это все, что вы можете сказать? Этот человек – убийца.
Ее рот выразил удивление, но глаза были довольны.
– Боже мой! Жаль, что я не могу вам вызвать машину, молодой человек. Я никогда не разбиралась в них. Убийца, а? В этом городе у людей нет ни одной спокойной минуты. Когда я приехала сюда двадцать два года назад, мы почти не запирали дверей, а сейчас здесь полно гангстеров, полицейских, политиканов, которые стреляют друг в друга из пулеметов, говорят, говорят. Это отвратительно, молодой человек.
– Да. Что вы знаете о миссис Флориан? – Старуха поджала губы.
– Она – плохая соседка. Ее радио очень громко орет по ночам. И сама поет. Она ни с кем не разговаривает, – старуха доверительно наклонилась ко мне. – Я не уверена, но мне кажется, что она выпивает.
– У нее много посетителей?
– К ней вообще никто не ходит?
– Вы, очевидно, знаете, миссис эйэ...
– Миссис Моррисон. Слава Богу, да. Что же мне еще делать, как не смотреть в окно.
– Готов поспорить, что это очень весело. Миссис Флориан здесь давно живет?
– Около десяти лет, полагаю. Когда-то у нее был муж, он мне не нравился. Он умер, – она замолчала и подумала, – Я полагаю, что он умер своей смертью, – добавила она. – Я никогда ничего другого не слышала.
– Он оставил ей денег?
* * *
Она принюхалась и отшатнулась, – Вы пили спиртное, – ледяным тоном произнесла она.
– Мне только что вырвали зуб. Врач дал мне глоток прополоскать рот.
– Я не переношу спиртного.
– О, я тоже, разве только в медицинских целях.
– Я не переношу и в медицинских.
– Думаю, вы правы, – сказал я. – Он оставил ей денег? Ее муж?
– Я не знаю, – рот ее был размером со сливу и таким же гладким. Я потерпел неудачу.
– Был ли у нее кто-нибудь после полицейских?
– Не видела.
– Большое вам спасибо, миссис Мориссон. Более не смею вас беспокоить. Вы были очень добры и очень мне помогли.
Я вышел из комнаты и открыл дверь. Она пошла следом, хрипло кашлянула, прочищая горло, и пару раз щелкнула зубами.
– По какому телефону мне звонить? – спросила она, немного смягчась.
– Университет 4-5000. Спросить лейтенанта Налти. На что она живет? На пособие.
– Здесь по соседству никто не живет на пособия, – высокомерно заявила миссис Мориссон.
– Готов поспорить, что этот сервант был когда-то божеством у индейских сиу, – сказал я, глядя на резной инкрустированный буфет, который стоял в прихожей. Нарисованная на нем корзина фруктов бросалась в глаза.
– Мэсон Сити, – мягко произнесла она. – Да, сэр, у нас там был отличный дом, у меня и Джорджа. Там было лучше.
Я открыл дверь с сеткой, вышел и еще раз поблагодарил ее. Теперь она уже улыбалась. Ее улыбка была так же остра, как и глаза.
– Получает заказные письма первого числа каждого месяца, – вдруг сказала она.
Я повернулся и ждал. Миссис Мориссон приблизила лицо ко мне, – Я вижу, как почтальон подходит к двери и она расписывается. Первого числа каждого месяца. Она тогда одевается и уходит. Часами не приходит домой, потом поет среди ночи. Иногда так громко, что я бы могла вызвать полицию.
Я дотронулся до ее худой, злобной руки.
– Вы – одна из тысячи, миссис Мориссон, – сказал я, надел шляпу, прикоснулся к ней, прощаясь, и ушел. На полпути к тротуару я вспомнил, что завтра первое число, и вернулся назад. Старуха Мориссон все еще стояла за сетчатой дверью, как за экраном.
– Завтра первое, – сказал я. – Первое апреля. Первое апреля – никому не верю! Заметьте, пожалуйста, получит ли она завтра заказное письмо, миссис Мориссон, Ее глаза светились. Она начала смеяться высоким старушечьим смехом.
– Первое апреля – никому не верю. – хихикнула она, – может быть, она его не получит. Звук был похож на икоту курицы.
Глава 17
Никто не ответил на мой звонок и, стук в дверь. Я попробовал снова. Ничего. Наружная дверь с сеткой была на крючке. Входная дверь оказалась незапертой. Я шагнул внутрь помещения.
Ничего не изменилось, даже запах джина. Никаких трупов, как полагал Налти, после посещения Лосем этого дома нигде не валялось. Стакан так и стоял на маленьком столике возле кресла, где вчера сидела миссис Флориан. Радио было выключено. Я подошел к дивану и крякнул.
Никакого ответа. Потом мне показалось, что я слышу долгое дыхание несчастного человека, почти стон. Я шмыгнул в коридор. Дверь в спальню была приоткрыта, и стон исходил оттуда. Я сунул голову в дверь и посмотрел.
Миссис Флориан была в постели. Она лежала на спине под стеганым одеялом, натянутым до самого подбородка. Ее длинное желтое лицо было расслаблено, почти мертвое. Грязные волосы были беспорядочно разбросаны по подушке. С трудом открылись глаза и безразлично уставились на меня. В комнате стоял тошнотворный запах сна, спиртного и грязной одежды. Будильник за 69 центов тикал на облезлой, некогда серой тумбочке. Он тикал так громко, что, казалось, стены должны вот-вот неминуемо разрушиться. Ящик, из которого она доставала фотографии, был все еще открыт. Я сказал:
– Доброе утро, миссис Флориан. Вы больны?
Она с усилием разомкнула губы, подвигала ими немного, облизнулась и пошевелила челюстью. Ее голос вышел изо рта, как звук заезженной грампластинки. Ее глаза выражали то, что она меня узнала, но не удовольствие.
– Вы его взяли?
– Лося?
– Да.
– Еще нет. Надеюсь, скоро.
Она закатила глаза и резко вернула их обратно, как будто пыталась снять с них пелену, – Вы должны запирать свой дом, – сказал я. – Он может вернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24