Ему было девяносто шесть лет.
Зал Бетховена снова переполнен. Отдыхающие со всей Солнечной
системы, любители музыки - владельцы абонементов, старики, кото-
рые доживают жизнь в Центре,- вся сорокатысячная толпа нетерпели-
во колыхалась в ожидании дирижера. Когда он вышел, со всех две-
надцати ярусов грянули аплодисменты.
Эрлин Бак сидел на своем постоянном месте в задних рядах пар-
тера. Он навел бинокль и разглядывал оркестр, снова размышляя о
том, на что могут быть похожи звуки контрабаса. Все его горести
остались на Ганимеде. Жизнь его в Центре стала нескончаемым пото-
ком чудесных открытий.
Разумеется, никто не помнил Эрлина Бака, музыкодела и убийцу.
Уже целые поколения людей не помнили коммерсов. И все же Бак
чувствовал, что всего этого добился он - точно так же, как если
бы он построил это здание и сам Центр собственными руками. Он вы-
тянул перед собой руки, изуродованные за многие годы в рудниках.
Его пальцы были расплющены, тело изувечено камнями. Он не жалел
ни о чем. Он сделал свое дело как следует.
В проходе позади него стояли два билетера. Один указал на не-
го пальцем и прошептал:
- Ну и тип, вот этот! Ходит на все концерты. Ни одного не
пропустит. Просто сидит тут в заднем ряду да разглядывает людей.
Говорят, он был одним из прежних музыкоделов много-много лет на-
зад.
- Может, он музыку любит? - сказал другой.
- Да нет. Эти прежние музыкоделы ничего не понимали в музыке.
И потом - он ведь совсем глухой.


Перевела с английского
Г. Усова


1 2 3 4 5 6