Осуществляя по долгу службы контроль за деятельностью правоохранительных сил, постоянно имея дело с наглыми ворами и рэкетирами в среде копов и прокураторов, Фишер приобрел довольно своеобразный взгляд на вещи. Своих клиентов он считал гнусными паразитами, а всю судебно-правовую систему Империи – огромным нужником. За десять лет общения со всей этой публикой Ларс закалился, как клинок – копы Метрополии слабели ногами при одном упоминании его имени, ибо полковник Фишер был беспощаден.
Он чем-то неуловимо напоминал мне моего патрона полковника Детеринга – возможно, своим странноватым юмором… Правда, Танку далеко было до того непробиваемого презрения, с которым скуластый блондин взирал на мир. Офицерского кодекса чести, впрочем, Ларс придерживался свято, и со своими он был отличным парнем.
С Ларсом Фишером смело можно было лезть в любую дыру – он не боялся неприятностей, прекрасно понимая, что шансов дожить до старости у всех нас не так уж много.
Антигравитационная кабина вознесла нас на сороковой этаж, и мы вошли в кабинет Джо Нетвицкого. Генерал был один.
– Ага, – он встал и подошел к нам. – Вот и вы, голубчики. Ну что ж, ребята… Инструктировать я вас не стану, я знаю не больше вашего. Вас ждет милорд Харрис, он вам все и объяснит… и вот что: постарайтесь поменьше скандалить с местными копами, у Харриса с ними не лучшие отношения.
– О'кей, – безразлично пожал плечами Фишер, – тогда до связи. Катер?
Нетвицкий молча протянул ему прозрачную пластинку иммобилайзера.
– До свидания, генерал, – вежливо кивнул я.
– К бою, парни, – улыбнулся он.
Фишер, стоявший уже в дверях, не оборачиваясь, поднял над головой затянутый в черную перчатку кулак.
На одной из посадочных мишеней огромной плоской крыши здания нас ждал черный, сверкающий полированными боками «TR-90». На гладкой броне катера серебрились капельки вновь заморосившего дождя. Фишер отвалил в сторону атмосферный люк, забросил внутрь свой кофр и влез сам.
– Давай свой кейс, – услышал я.
Просунув в люк неподъемный сундук, я запрыгнул в темное нутро катера.
– Закрывай калитку, – скомандовал Фишер, устраиваясь в левом пилотском кресле и надевая на голову тонкий обруч системы связи. – Поехали.
Я уселся в правое кресло и достал сигарету. Фишер запустил двигатели, мельком глянул на приборы и мягко поднял катер в воздух. Город под нами с нереальной быстротой исчез, уступив место сплошной туманной дымке.
– Что мы вообще имеем по Кассандане, Ларс? – спросил я.
– Ничего, – пожал плечами Фишер, – Ярга нашли в роще, в десятке километров от виллы, расстрелянного в клочья. В руке у него был пустой бластер. Рядом – труп его коня.
– Он пытался отстреливаться?
– Видимо, да. Но следов – ноль, да это и понятно: ублюдки прилетели на антигравитационной платформе. Делом занимается местная, будь она неладна, прокуратура, но со мной они спорить не станут.
– А Харрис?..
– Что Харрис? Харрис такой же контрабандист, как все остальные. Есть у него пара смышленых ребят, но Харрис – он на Кассандане, а мне на Кассандану начхать. Мне вообще на все начхать, и все это хорошо понимают. Хых! Ублюдки!.. Ты был когда-нибудь на Кассандане?
– Мельком… сопровождал Бонаря и Детеринга.
– Ну и как тебе?
– Нормально. В известном смысле куда круче, чем в Метрополии. Жизнь бурлит… а что?
– Скоро ты с этим сортирным бурлением ознакомишься поближе. И уверяю тебя, твои восторги поутихнут. Я тебе вот что скажу: никакой скандал для меня так не противен, как скандал на Кассандане. А тем более в нашем деле… Кассандана – это нечто: тамошние копы оторваны в корень, такого, как на Кассандане, ты больше нигде не увидишь. Если к тебе посреди улицы подойдет этакое оторванное рыло в патрульной форме, то сперва бей его ногой в промежность, а потом уже доставай удостоверение.
– А в грызло можно? А то после моего удара в промежность мне уже не придется с ним беседовать. С ним будут беседовать предки… или хирурги, если он везучий.
– Можно и в грызло. Дело в том, что подойти он может с одной просьбой – ссудить ему немного денег. А если не дать, за углом с тобой могут произойти любые чудеса.
– Прямо уж со мной.
– Ну, с тобой, может быть, и нет, а с обычным приезжим – запросто. Кассандана – это край правоохранительного беспредела.
– Интересный термин. И что, это все прямо в столице?
Фишер снял правую руку со штурвала и потянулся в карман за сигаретой.
– Саша, тебе никогда не приходилось иметь дело со статистикой должностных преступлений в судебно-правовой системе?
– Откуда? Это же совсем не мой профиль.
– Так вот, даже те цифры, которые до меня доходят – а эти цифры, заметь, только то, что является результатом возни и обыкновенного стукачества внутри этой задницы, – они ужасны. Ты не представляешь себе, какие масштабы имеет в колониях полицейский рэкет. А что творится в судах!.. За соответствующую сумму ты можешь быть оправдан по любому обвинению. Без, подчеркиваю, помощи адвокатов. Или, наоборот, осужден – за преступление, к которому ты не имеешь ни малейшего отношения. Или еще хуже – за преступление, существующее только в голове прокураторов. Они, подонки, сами говорят – были б у клиента деньги, а как их из него вытряхнуть, мы уж придумаем.
Фишер умолк, задумчиво посасывая сигарету. Я глянул на часы: до Дезерт-Плейс нам оставалось около десяти минут – катер жарил вдвое быстрее пассажирского лайнера.
Я поскреб подбородок. Черт, утром брился, а уже щетина пролезла. Н-да… вляпались мы в дерьмо, однако. Что бы там ни было, но решиться на убийство генерала из администрации СБ, человека с огромной властью, человека с поистине необозримыми связями, да уж… это надо быть или дьявольски сильным, или очень-очень глупым. Считать себя непробиваемым? Какая самонадеянность, однако. И, наконец, что же убило милорда Майкрофта – известного политика, бизнесмена, уважаемого экономиста?
– Да-да, – услыхал я голос Фишера, – да, двадцать четвертая мишень, сектор северо-запад. Понял… к заходу готов.
Он быстро пробежался пальцами по сенсорам панели управления и отдал штурвал от себя. Катер послушно завалил свой острый нос вниз. На обзорных экранах мутно мелькнула клочковатая пелена облачности… вслед за ней в глаза мне выстрелила панорама колоссального военного космодрома Дезерт-Плейс. Раздраженно взревели реверсируемые моторы. Замедляясь, «девяностый» упруго скользнул в сторону северо-западного сектора. Под нами пронеслись торчащие в небо взлетные аппарели центрального патрульного дивизиона. Фишер довернул штурвал чуть вправо… снова рявкнули моторы. Хриплый рык сменился свистом посадочной системы. «TR-90» был «безногим» – он садился прямо на плоские фланцы своего вогнутого брюха, поэтому привычного хлопка отстрела стоек посадочных опор не было.
Я вылез из кресла и потянулся в карман за предусмотрительно захваченными солнцезащитными очками. Фишер снял с головы блестящий ободок с наушником и подвесным микрофоном, нахлобучил фуражку и потянулся.
– Как насчет пары шашлычков, Алекс?
– Спасибо, – поперхнулся я, – эт-то уж на Кассандане. Я размышляю, не посетить ли мне сортир.
– Вздор, – барственно взмахнул рукой Фишер, – стыдитесь, флаг-майор.
Внизу нас ждал унылого вида унтер-офицер в шортах, до пупа расстегнутой форменной рубашке и криво надетой пилотке.
– Э-э-э… полковник Фишер и флаг-майор Королев? – безразлично поинтересовался он.
– Ты б еще в ухе поковырялся, – засмеялся Ларс, – не кормят вас тут, что ли?
– Прошу, – унтер, явно пропустив его слова мимо ушей, лениво махнул рукой в сторону болтавшейся рядом антигравитационной платформы.
Платформа, передвигавшаяся столь же энергично, как ее снулый кормчий, доставила нас к аппарели, увенчанной хищным черным острием субрейдера класса «Газель». Под одной из опор аппарели со скучающим видом курили две дамы в темно-синих флотских комбинезонах: брюнетка лет двадцати трех с погонами майора и коротко стриженная юная блондинистая лейтенантка с потрясающе бесстыжими серыми глазками.
Фишер скорчил недоуменную мину.
– У вас тут дамский экипаж, девочки?
– Полковник Фишер? – не выпуская сигареты изо рта, спросила темноглазая майорша.
– Хир-ра! – заорал вдруг Фишер, и я не сразу понял, что это должно означать «смирно». – Вообще озверели, кошечки?
Скуластая физиономия Ларса опасно заострилась.
– Потрудитесь доложить как положено, господа офицеры. Или я вам мудодей какой-то?
– Майор Маринина, командир борта… лейтенант Парелли, штурман борта… к вашим услугам.
– Вот так-то, – неживым голосом констатировал Фишер. – К взлету, господа.
Я хмыкнул и вслед за Парелли ступил на пупырчатый пластик подъемной пятки. Майор Маринина, козырнув, исчезла в тесных недрах корабля, а молоденькая штурманша повела нас узкой кишкой коридора второго уровня. Мы остановились перед овальной дверью двухместной офицерской каюты.
– О готовности к старту докладывать по «линейке», – буркнул Фишер, переступая через высокий комингс, – можете идти, лейтенант.
– Чего ты на них запрыгнул? – спросил я, когда мы остались вдвоем.
– Алекс, – Фишер передернул плечами, – я не выношу распущенности, ты знаешь. Унтер этот… как будто его полдня в анус баловали, эти куклы… Это что – Военно-Космические Силы или шмаролет какой-то?
– А сам ты как считаешь?
– Ты зря, вот это вот, ухмыляешься. Устав пока еще никто не отменял. Я, конечно, не отношусь к породе «старых кавалеристов», но, заметь, я ведь не лезу в уши первым, а?
– Ну… вероятно. Я, однако…
– Саша, – Фишер содрал с себя «сбрую» и развернулся в узком пенале каюты лицом ко мне. – Саша, если уж по уму, то это ты должен был их облаять. Ты, Саша – как младший из нас по чину. Или у нас на плечах блямбы дерьма, а не погоны, а?
Я махнул рукой.
– Ларс, ты в некоторых вопросах прямолинеен, как фонарный столб.
– А ты – излишне извилист, дипломат ты наш. И знаешь, – Фишер небрежно бросил китель на узкую, как клинок, койку и выдернул зубами сигарету из пачки, которую держал в руке, – и знаешь, слишком много хорошего воспитания – это тоже минус. Я понимаю, ты у нас воплощение чести и доблести имперского офицера, тебя прямо позолотить хочется. Но, поверь моему опыту, если ты и дальше будешь жарить в этаком ритме, кое-кто начнет вытирать тобой задницу. И что тогда? Хвататься за меч?
– Предстартовая статическая, – пробулькал скрытый в потолке терминал линейной связи.
Фишер сел в высокое узкое кресло у стены и слегка откинул его спинку.
– Ложись в койку, – посоветовал он, – и не забудь расстегнуть галифе. Сейчас из тебя глаза полезут… как дерьмо из любимого тюбика.
– Да уж, тут ты прав.
Я лег на кровать, которая послушно приняла меня в свои упругие амортизирующие объятия, и расслабил пояс.
– Стартовая статическая, – сообщила «линейка».
Фишер тщательно задавил в пепельнице сигарету.
– Стартовая осевая… три… два… один… зеро, старт.
Субрейдер ощутимо дернулся, каюта наполнилась низкочастотной вибрацией и неистовым рыком двигателей. Перегрузка мягкой лапой надавила на грудь.
Вибрация прекратилась, рев моторов перешел в нудное гудение. Это была только прелюдия – корабль сорвался с аппарели и по нештатному коридору устремился на орбиту. Сейчас штурманы переругаются с диспетчерами поста ВКС Метрополия-внешний, затребуют ввод по эшелону резерва и сориентируют по модификациям курсовой оси. И пошло-поехало. Могучие моторы предельно облегченного корабля начнут сверхсветовой разгон прямо в планетной системе Метрополии.
Я, правда, теоретически вполне оптимизирован для предстоящей экзекуции, но то теоретически… хотя, если учесть, что десять лет мой несчастный организм мучили на гравиполигонах… ну, посмотрим. Правда, летать на субрейдере мне еще не приходилось. Компактная посудина, на которой все удобства и даже частично вооружение принесены в жертву скорости, имеет амортизирующие системы только на боевых постах экипажа. А уж о ячеистых компенсаторах, как на крупных кораблях, здесь и мечтать смешно.
Снова началась вибрация – более ощутимая, чем на старте, и наконец хлынул всесокрушающий, ломающий барабанные перепонки рев. Ощущения были непередаваемые – дышал я через два раза на третий, перед глазами прыгали чертики всех цветов и оттенков, в желудке творилось нечто невообразимое. Все это продолжалось неимоверно долго. Время расслоилось, превратившись в осязаемый мутный поток, лениво продирающийся через страдающие атомы моего тела. Затем оно вдруг завертелось в каком-то неистовом танце, слипаясь в отвратительный подрагивающий комок; комок стал раздуваться, превращаясь в радужно сверкающий пузырь, внутри которого болтался я – никчемный и беспомощный, а потом пузырь звонко лопнул. Я вернулся в реальный мир и открыл глаза. Рядом сидел белый как снег Фишер.
– Ну, и как? – задушевно спросил он.
– Довольно странно, – ответил я. – Совсем не так, как на полигоне. У тебя были глюки?
– Это та самая гравифизика, дорогой… тут действует какая-то ахинея с гравитационной осью и модификацией энергий. Мы рывком проламываемся через точку, в которой время изменяет свойства полей, отсюда и глюки. Понятно излагаю?
– Бред… А компенсаторы, получается, делают процесс более линейным?
– Компенсаторы, создавая собственное субполе, просто размазывают тебя по времени в момент прыжка. Время, если помнишь, само по себе процесс относительно линейный.
– Да что я могу помнить, я никогда в этих делах мышей не ловил. А торможение?
– Можешь спокойно ужинать, – хохотнул Фишер, – тормозить лбом в ворота не умеет даже субрейдер. Я, кстати, собираюсь грызнуть чего-нибудь. Идешь?
– Не знаю, как там насчет модификаций, – проворчал я, спуская ноги на пол, – но у меня лично это кино съело просто уйму энергии. А что у них, кстати, с рационом? Здесь и на харчах вес экономят?
– Рацион как рацион. Как везде. Так идешь?
– Иду, естественно. Обожди минуту…
Я раскупорил кофр и достал припасенную для этого случая пилотку. На рубашке у меня были маленькие погончики, и китель я надевать не собирался. Я снял с пояса петли портупеи и напялил его вместе с внушительного вида кобурой прямо на бедра, поверх галифе, на ковбойский манер.
– Не забудь застегнуть штанишки, дядя, – бодро посоветовал Фишер. – Ух, ну и видик у тебя! Опора Империи, иначе и не скажешь. Слушай, ты, часом, из мамы не в мундире вылез, а? Тебя ж надо на рекламу Вооруженных сил снимать. Знаешь, вроде: «Ты! Почувствуй себя настоящим человеком! Армия осуществит твои мечты!» Заработаешь гору монет.
– Такой бред мне в голову не приходил, – честно признался я.
– Это оттого, что у тебя отсутствует коммерческая жилка. Ничего, со временем научишься.
Мы вышли из каюты, и Ларс уверенно двинулся в сторону носового сектора.
– Ты вообще в курсе, где у них кухня? – поинтересовался я.
– Кухня, она же кают-компания, в носу. А нос тут недалеко, сам понимаешь. Полкорабля – это моторы и энергоотсеки.
Мы поднялись на следующий уровень, миновали распахнутую межсекторную диафрагму и метров через десять свернули направо, к гостеприимно распахнутой двери кают-компании. За небольшими кормовыми столиками сидели несколько человек: командир, трое молодых парней и хрупкая девуля с погонами унтер-офицера. При нашем появлении они хором подскочили, один из парней – юный лейтенант с оттопыренными ушами – аж стул опрокинул.
– Вольно, – бархатисто скомандовал я. – Приятного аппетита, господа.
– Ты что есть будешь? – спросил Фишер, подходя к панели кибера-«харчильника».
– Крабы у них есть? – Я вгляделся в меню. – Ага, крабов, салатик и пиво…
Фишер кивнул и потыкал пальцем в сенсоры. Взяв мясо с овощами и пару пива, он отошел к ближайшему столику. Я выхватил из пасти раздачи свой поднос и подсел к нему.
– В какое время мы прибываем, не знаешь?
– Хрен его… – жуя, пожал плечами Фишер. – Командир!
Оживленно болтающая майор Маринина быстро поднялась и с официальным выражением лица подошла к нам.
– Майор Мари…
– Присядьте, прошу вас, – устало оборвал ее Фишер, – и не делайте обиженного лица, вам это ужасно не идет. Нас интересует, в какое время мы прибудем в Порт-Кассандану.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Ветер и сталь - 2. Маска власти'
1 2 3 4 5
Он чем-то неуловимо напоминал мне моего патрона полковника Детеринга – возможно, своим странноватым юмором… Правда, Танку далеко было до того непробиваемого презрения, с которым скуластый блондин взирал на мир. Офицерского кодекса чести, впрочем, Ларс придерживался свято, и со своими он был отличным парнем.
С Ларсом Фишером смело можно было лезть в любую дыру – он не боялся неприятностей, прекрасно понимая, что шансов дожить до старости у всех нас не так уж много.
Антигравитационная кабина вознесла нас на сороковой этаж, и мы вошли в кабинет Джо Нетвицкого. Генерал был один.
– Ага, – он встал и подошел к нам. – Вот и вы, голубчики. Ну что ж, ребята… Инструктировать я вас не стану, я знаю не больше вашего. Вас ждет милорд Харрис, он вам все и объяснит… и вот что: постарайтесь поменьше скандалить с местными копами, у Харриса с ними не лучшие отношения.
– О'кей, – безразлично пожал плечами Фишер, – тогда до связи. Катер?
Нетвицкий молча протянул ему прозрачную пластинку иммобилайзера.
– До свидания, генерал, – вежливо кивнул я.
– К бою, парни, – улыбнулся он.
Фишер, стоявший уже в дверях, не оборачиваясь, поднял над головой затянутый в черную перчатку кулак.
На одной из посадочных мишеней огромной плоской крыши здания нас ждал черный, сверкающий полированными боками «TR-90». На гладкой броне катера серебрились капельки вновь заморосившего дождя. Фишер отвалил в сторону атмосферный люк, забросил внутрь свой кофр и влез сам.
– Давай свой кейс, – услышал я.
Просунув в люк неподъемный сундук, я запрыгнул в темное нутро катера.
– Закрывай калитку, – скомандовал Фишер, устраиваясь в левом пилотском кресле и надевая на голову тонкий обруч системы связи. – Поехали.
Я уселся в правое кресло и достал сигарету. Фишер запустил двигатели, мельком глянул на приборы и мягко поднял катер в воздух. Город под нами с нереальной быстротой исчез, уступив место сплошной туманной дымке.
– Что мы вообще имеем по Кассандане, Ларс? – спросил я.
– Ничего, – пожал плечами Фишер, – Ярга нашли в роще, в десятке километров от виллы, расстрелянного в клочья. В руке у него был пустой бластер. Рядом – труп его коня.
– Он пытался отстреливаться?
– Видимо, да. Но следов – ноль, да это и понятно: ублюдки прилетели на антигравитационной платформе. Делом занимается местная, будь она неладна, прокуратура, но со мной они спорить не станут.
– А Харрис?..
– Что Харрис? Харрис такой же контрабандист, как все остальные. Есть у него пара смышленых ребят, но Харрис – он на Кассандане, а мне на Кассандану начхать. Мне вообще на все начхать, и все это хорошо понимают. Хых! Ублюдки!.. Ты был когда-нибудь на Кассандане?
– Мельком… сопровождал Бонаря и Детеринга.
– Ну и как тебе?
– Нормально. В известном смысле куда круче, чем в Метрополии. Жизнь бурлит… а что?
– Скоро ты с этим сортирным бурлением ознакомишься поближе. И уверяю тебя, твои восторги поутихнут. Я тебе вот что скажу: никакой скандал для меня так не противен, как скандал на Кассандане. А тем более в нашем деле… Кассандана – это нечто: тамошние копы оторваны в корень, такого, как на Кассандане, ты больше нигде не увидишь. Если к тебе посреди улицы подойдет этакое оторванное рыло в патрульной форме, то сперва бей его ногой в промежность, а потом уже доставай удостоверение.
– А в грызло можно? А то после моего удара в промежность мне уже не придется с ним беседовать. С ним будут беседовать предки… или хирурги, если он везучий.
– Можно и в грызло. Дело в том, что подойти он может с одной просьбой – ссудить ему немного денег. А если не дать, за углом с тобой могут произойти любые чудеса.
– Прямо уж со мной.
– Ну, с тобой, может быть, и нет, а с обычным приезжим – запросто. Кассандана – это край правоохранительного беспредела.
– Интересный термин. И что, это все прямо в столице?
Фишер снял правую руку со штурвала и потянулся в карман за сигаретой.
– Саша, тебе никогда не приходилось иметь дело со статистикой должностных преступлений в судебно-правовой системе?
– Откуда? Это же совсем не мой профиль.
– Так вот, даже те цифры, которые до меня доходят – а эти цифры, заметь, только то, что является результатом возни и обыкновенного стукачества внутри этой задницы, – они ужасны. Ты не представляешь себе, какие масштабы имеет в колониях полицейский рэкет. А что творится в судах!.. За соответствующую сумму ты можешь быть оправдан по любому обвинению. Без, подчеркиваю, помощи адвокатов. Или, наоборот, осужден – за преступление, к которому ты не имеешь ни малейшего отношения. Или еще хуже – за преступление, существующее только в голове прокураторов. Они, подонки, сами говорят – были б у клиента деньги, а как их из него вытряхнуть, мы уж придумаем.
Фишер умолк, задумчиво посасывая сигарету. Я глянул на часы: до Дезерт-Плейс нам оставалось около десяти минут – катер жарил вдвое быстрее пассажирского лайнера.
Я поскреб подбородок. Черт, утром брился, а уже щетина пролезла. Н-да… вляпались мы в дерьмо, однако. Что бы там ни было, но решиться на убийство генерала из администрации СБ, человека с огромной властью, человека с поистине необозримыми связями, да уж… это надо быть или дьявольски сильным, или очень-очень глупым. Считать себя непробиваемым? Какая самонадеянность, однако. И, наконец, что же убило милорда Майкрофта – известного политика, бизнесмена, уважаемого экономиста?
– Да-да, – услыхал я голос Фишера, – да, двадцать четвертая мишень, сектор северо-запад. Понял… к заходу готов.
Он быстро пробежался пальцами по сенсорам панели управления и отдал штурвал от себя. Катер послушно завалил свой острый нос вниз. На обзорных экранах мутно мелькнула клочковатая пелена облачности… вслед за ней в глаза мне выстрелила панорама колоссального военного космодрома Дезерт-Плейс. Раздраженно взревели реверсируемые моторы. Замедляясь, «девяностый» упруго скользнул в сторону северо-западного сектора. Под нами пронеслись торчащие в небо взлетные аппарели центрального патрульного дивизиона. Фишер довернул штурвал чуть вправо… снова рявкнули моторы. Хриплый рык сменился свистом посадочной системы. «TR-90» был «безногим» – он садился прямо на плоские фланцы своего вогнутого брюха, поэтому привычного хлопка отстрела стоек посадочных опор не было.
Я вылез из кресла и потянулся в карман за предусмотрительно захваченными солнцезащитными очками. Фишер снял с головы блестящий ободок с наушником и подвесным микрофоном, нахлобучил фуражку и потянулся.
– Как насчет пары шашлычков, Алекс?
– Спасибо, – поперхнулся я, – эт-то уж на Кассандане. Я размышляю, не посетить ли мне сортир.
– Вздор, – барственно взмахнул рукой Фишер, – стыдитесь, флаг-майор.
Внизу нас ждал унылого вида унтер-офицер в шортах, до пупа расстегнутой форменной рубашке и криво надетой пилотке.
– Э-э-э… полковник Фишер и флаг-майор Королев? – безразлично поинтересовался он.
– Ты б еще в ухе поковырялся, – засмеялся Ларс, – не кормят вас тут, что ли?
– Прошу, – унтер, явно пропустив его слова мимо ушей, лениво махнул рукой в сторону болтавшейся рядом антигравитационной платформы.
Платформа, передвигавшаяся столь же энергично, как ее снулый кормчий, доставила нас к аппарели, увенчанной хищным черным острием субрейдера класса «Газель». Под одной из опор аппарели со скучающим видом курили две дамы в темно-синих флотских комбинезонах: брюнетка лет двадцати трех с погонами майора и коротко стриженная юная блондинистая лейтенантка с потрясающе бесстыжими серыми глазками.
Фишер скорчил недоуменную мину.
– У вас тут дамский экипаж, девочки?
– Полковник Фишер? – не выпуская сигареты изо рта, спросила темноглазая майорша.
– Хир-ра! – заорал вдруг Фишер, и я не сразу понял, что это должно означать «смирно». – Вообще озверели, кошечки?
Скуластая физиономия Ларса опасно заострилась.
– Потрудитесь доложить как положено, господа офицеры. Или я вам мудодей какой-то?
– Майор Маринина, командир борта… лейтенант Парелли, штурман борта… к вашим услугам.
– Вот так-то, – неживым голосом констатировал Фишер. – К взлету, господа.
Я хмыкнул и вслед за Парелли ступил на пупырчатый пластик подъемной пятки. Майор Маринина, козырнув, исчезла в тесных недрах корабля, а молоденькая штурманша повела нас узкой кишкой коридора второго уровня. Мы остановились перед овальной дверью двухместной офицерской каюты.
– О готовности к старту докладывать по «линейке», – буркнул Фишер, переступая через высокий комингс, – можете идти, лейтенант.
– Чего ты на них запрыгнул? – спросил я, когда мы остались вдвоем.
– Алекс, – Фишер передернул плечами, – я не выношу распущенности, ты знаешь. Унтер этот… как будто его полдня в анус баловали, эти куклы… Это что – Военно-Космические Силы или шмаролет какой-то?
– А сам ты как считаешь?
– Ты зря, вот это вот, ухмыляешься. Устав пока еще никто не отменял. Я, конечно, не отношусь к породе «старых кавалеристов», но, заметь, я ведь не лезу в уши первым, а?
– Ну… вероятно. Я, однако…
– Саша, – Фишер содрал с себя «сбрую» и развернулся в узком пенале каюты лицом ко мне. – Саша, если уж по уму, то это ты должен был их облаять. Ты, Саша – как младший из нас по чину. Или у нас на плечах блямбы дерьма, а не погоны, а?
Я махнул рукой.
– Ларс, ты в некоторых вопросах прямолинеен, как фонарный столб.
– А ты – излишне извилист, дипломат ты наш. И знаешь, – Фишер небрежно бросил китель на узкую, как клинок, койку и выдернул зубами сигарету из пачки, которую держал в руке, – и знаешь, слишком много хорошего воспитания – это тоже минус. Я понимаю, ты у нас воплощение чести и доблести имперского офицера, тебя прямо позолотить хочется. Но, поверь моему опыту, если ты и дальше будешь жарить в этаком ритме, кое-кто начнет вытирать тобой задницу. И что тогда? Хвататься за меч?
– Предстартовая статическая, – пробулькал скрытый в потолке терминал линейной связи.
Фишер сел в высокое узкое кресло у стены и слегка откинул его спинку.
– Ложись в койку, – посоветовал он, – и не забудь расстегнуть галифе. Сейчас из тебя глаза полезут… как дерьмо из любимого тюбика.
– Да уж, тут ты прав.
Я лег на кровать, которая послушно приняла меня в свои упругие амортизирующие объятия, и расслабил пояс.
– Стартовая статическая, – сообщила «линейка».
Фишер тщательно задавил в пепельнице сигарету.
– Стартовая осевая… три… два… один… зеро, старт.
Субрейдер ощутимо дернулся, каюта наполнилась низкочастотной вибрацией и неистовым рыком двигателей. Перегрузка мягкой лапой надавила на грудь.
Вибрация прекратилась, рев моторов перешел в нудное гудение. Это была только прелюдия – корабль сорвался с аппарели и по нештатному коридору устремился на орбиту. Сейчас штурманы переругаются с диспетчерами поста ВКС Метрополия-внешний, затребуют ввод по эшелону резерва и сориентируют по модификациям курсовой оси. И пошло-поехало. Могучие моторы предельно облегченного корабля начнут сверхсветовой разгон прямо в планетной системе Метрополии.
Я, правда, теоретически вполне оптимизирован для предстоящей экзекуции, но то теоретически… хотя, если учесть, что десять лет мой несчастный организм мучили на гравиполигонах… ну, посмотрим. Правда, летать на субрейдере мне еще не приходилось. Компактная посудина, на которой все удобства и даже частично вооружение принесены в жертву скорости, имеет амортизирующие системы только на боевых постах экипажа. А уж о ячеистых компенсаторах, как на крупных кораблях, здесь и мечтать смешно.
Снова началась вибрация – более ощутимая, чем на старте, и наконец хлынул всесокрушающий, ломающий барабанные перепонки рев. Ощущения были непередаваемые – дышал я через два раза на третий, перед глазами прыгали чертики всех цветов и оттенков, в желудке творилось нечто невообразимое. Все это продолжалось неимоверно долго. Время расслоилось, превратившись в осязаемый мутный поток, лениво продирающийся через страдающие атомы моего тела. Затем оно вдруг завертелось в каком-то неистовом танце, слипаясь в отвратительный подрагивающий комок; комок стал раздуваться, превращаясь в радужно сверкающий пузырь, внутри которого болтался я – никчемный и беспомощный, а потом пузырь звонко лопнул. Я вернулся в реальный мир и открыл глаза. Рядом сидел белый как снег Фишер.
– Ну, и как? – задушевно спросил он.
– Довольно странно, – ответил я. – Совсем не так, как на полигоне. У тебя были глюки?
– Это та самая гравифизика, дорогой… тут действует какая-то ахинея с гравитационной осью и модификацией энергий. Мы рывком проламываемся через точку, в которой время изменяет свойства полей, отсюда и глюки. Понятно излагаю?
– Бред… А компенсаторы, получается, делают процесс более линейным?
– Компенсаторы, создавая собственное субполе, просто размазывают тебя по времени в момент прыжка. Время, если помнишь, само по себе процесс относительно линейный.
– Да что я могу помнить, я никогда в этих делах мышей не ловил. А торможение?
– Можешь спокойно ужинать, – хохотнул Фишер, – тормозить лбом в ворота не умеет даже субрейдер. Я, кстати, собираюсь грызнуть чего-нибудь. Идешь?
– Не знаю, как там насчет модификаций, – проворчал я, спуская ноги на пол, – но у меня лично это кино съело просто уйму энергии. А что у них, кстати, с рационом? Здесь и на харчах вес экономят?
– Рацион как рацион. Как везде. Так идешь?
– Иду, естественно. Обожди минуту…
Я раскупорил кофр и достал припасенную для этого случая пилотку. На рубашке у меня были маленькие погончики, и китель я надевать не собирался. Я снял с пояса петли портупеи и напялил его вместе с внушительного вида кобурой прямо на бедра, поверх галифе, на ковбойский манер.
– Не забудь застегнуть штанишки, дядя, – бодро посоветовал Фишер. – Ух, ну и видик у тебя! Опора Империи, иначе и не скажешь. Слушай, ты, часом, из мамы не в мундире вылез, а? Тебя ж надо на рекламу Вооруженных сил снимать. Знаешь, вроде: «Ты! Почувствуй себя настоящим человеком! Армия осуществит твои мечты!» Заработаешь гору монет.
– Такой бред мне в голову не приходил, – честно признался я.
– Это оттого, что у тебя отсутствует коммерческая жилка. Ничего, со временем научишься.
Мы вышли из каюты, и Ларс уверенно двинулся в сторону носового сектора.
– Ты вообще в курсе, где у них кухня? – поинтересовался я.
– Кухня, она же кают-компания, в носу. А нос тут недалеко, сам понимаешь. Полкорабля – это моторы и энергоотсеки.
Мы поднялись на следующий уровень, миновали распахнутую межсекторную диафрагму и метров через десять свернули направо, к гостеприимно распахнутой двери кают-компании. За небольшими кормовыми столиками сидели несколько человек: командир, трое молодых парней и хрупкая девуля с погонами унтер-офицера. При нашем появлении они хором подскочили, один из парней – юный лейтенант с оттопыренными ушами – аж стул опрокинул.
– Вольно, – бархатисто скомандовал я. – Приятного аппетита, господа.
– Ты что есть будешь? – спросил Фишер, подходя к панели кибера-«харчильника».
– Крабы у них есть? – Я вгляделся в меню. – Ага, крабов, салатик и пиво…
Фишер кивнул и потыкал пальцем в сенсоры. Взяв мясо с овощами и пару пива, он отошел к ближайшему столику. Я выхватил из пасти раздачи свой поднос и подсел к нему.
– В какое время мы прибываем, не знаешь?
– Хрен его… – жуя, пожал плечами Фишер. – Командир!
Оживленно болтающая майор Маринина быстро поднялась и с официальным выражением лица подошла к нам.
– Майор Мари…
– Присядьте, прошу вас, – устало оборвал ее Фишер, – и не делайте обиженного лица, вам это ужасно не идет. Нас интересует, в какое время мы прибудем в Порт-Кассандану.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Ветер и сталь - 2. Маска власти'
1 2 3 4 5