Здесь выложена электронная книга Синие стрекозы Вавилона. Человек по имени Беда автора по имени Хаецкая Елена Владимировна. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Хаецкая Елена Владимировна - Синие стрекозы Вавилона. Человек по имени Беда.
Размер архива с книгой Синие стрекозы Вавилона. Человек по имени Беда равняется 75.91 KB
Елена Хаецкая
Человек по имени Беда
Хаецкая Елена
Человек по имени Беда
Елена ХАЕЦКАЯ
ЧЕЛОВЕК ПО ИМЕНИ БЕДА
Пиф пила кофе у себя на кухне - босая, в одной футболке на голое тело. Ходики оглушительно тикали и время от времени испускали утробное ворчание. Сквозь пыльные, два года не мытые окна, сочился солнечный свет.
Стояло лето, такое жаркое в городе, что каждый вдох грозил удушить. Поэтому Пиф вздыхала осторожно, в несколько приемов.
Ей предстояло дежурство, и она заранее готовилась к томительному отсиживанию суток в Оракуле. Но с этим ничего нельзя поделать: регулярные суточные дежурства особо оговорены в контракте, который она подмахнула полтора года назад.
Встала, поставила новую порцию кофе. Залезла с ногами на подоконник, высунулась в окно, насвистывая:
Assyrische Soldaten
Tag und Nacht marschieren,
Assyrische Soldaten
Niе kapitulieren...
Ашшурские солдаты
День и ночь в пути,
Ашшурского солдата
Никто не победит...
Посидев с пять минут, Пиф услышала, как за спиной шипит, выкипая, кофе. Пиф сползла с подоконника, выключила газ. Наполнила, не споласкивая, чашку второй порцией. Когда кофе сбежит, остатки горчее, чем обычно. Весь аромат на плите, среди засохших макарон и старой суповой лужи. Лужа давняя, пошла трещинами, как степь в пору засухи.
Но вот и вторая чашка допита. Теперь - одеться в белое, до земли, платье, убрать волосы под покрывало, синее с белой полосой. Очки с толстыми стеклами придают этому архаическому одеянию совершенно идиотский вид. Но без очков Пиф почти ничего не видела.
Прилаживая на лбу покрывало, вдруг, как в первый раз, разглядела себя в зеркале. Пифия. Младшая жрица. Сотрудник Оракула.
Оракул - известное в городе учреждение. Один банк данных дорогого стоит, а какими делами там ворочают - того ни в одном банке данных не сыщешь.
Белая полоса на покрывале означает, что жрица дала обет безбрачия. За безбрачие в Оракуле идет ощутимая прибавка к жалованью. Фирме это обходится дешевле, чем оплачивать роды и пособия по уходу за детьми. Кроме того, безбрачие существенно влияет на качество транса.
Пиф сняла очки, чтобы не видеть себя. Жизнь показалась ей вдруг исхоженной вдоль и поперек.
- В конце концов, - сказала она непонятно кому, - я слишком долго приучала себя не наступать дважды на одни и те же грабли. И никто же из этих сук не предупреждал, что количество грабель строго ограничено. А вот теперь, похоже, они кончились...
Верховный Жрец Оракула ехал на работу в самом мрачном расположении духа. Вчера он разбил машину. Совершенно бездарно разбил. Впилился в задницу грошовой "Нупте", которая вздумала вдруг притормозить, пропуская пешехода. Ну, кто в наше время пропускает пешеходов?
Конечно, Верховный Жрец оказался еще и виноват и с него слупили за грошовую нуптину задницу, которой самое место на помойке. В довершение всего, покуда шли нудные разбирательства, кто кому должен, откуда-то из-под раскаленного асфальта выскочил замызганный подросток с маленьким пластмассовым ведерком, где плескала грязная мыльная пена, и чрезвычайно ловко размазал пыль по стеклам бессильного серебряного "Сарданапала". После чего повис на локте у владельца машины и начал скучно требовать денег. Верховный Жрец с трудом отодрал от себя цепкие пальцы, воняющие дешевым мылом, сунул денег. Подросток скрылся.
Теперь "Сарданапал" на платной стоянке, ждет ремонта, а Верховный Жрец едет на работу в метро. Такси он не доверяет, частным шоферам - тем более.
Добираться на метро даже быстрее, чем на машине. По крайней мере, в пробку не попадешь. Но воняет здесь чудовищно. Из-под каждой мышки несет своим неповторимым зловонием. Казалось, запахи незримо сражаются в воздухе, отвоевывая себе жизненное пространство. Верховному Жрецу, стиснутому в духоте со всех сторон, потному, вдруг резко ударил в нос его собственный запах, и Верховный Жрец ощутил острый стыд.
Вышел на платформу станции "Площадь Наву", вздохнул с облегчением. Поезд ушел, открыв синий кафель стен. Темная голубизна - сродни стрекозиным крыльям, сродни изразцам Ассирии - плеснула в глаза.
Пропылила мимо стайка уличных гадалок, египтянок, - гомоня по-птичьи, цепляя прохожих парчовыми юбками; в смуглых губах мелькают белые зубы.
Верховный Жрец толкнул стеклянные двери станции, вышел на ступеньки, сразу окунувшись в жаркую духоту летнего утра. Вавилон подхватил его, властно потащил за собой - к пропыленной площади Наву, к ослепляющему свету, сквозь душный воздух, полный запахов нагретого асфальта, людского пота, нафталина, тополиного пуха, подгоревшего мяса, которое жарится тут же, чуть не на ступеньках.
И никому сейчас в Вавилоне нет дела до того, что по разбитому асфальту площади Наву, по зловонным лужам и кучам мусора ступает сам Верховный Жрец Оракула. Человек, обладающий в этом городе огромной властью. Он знает здесь все и всех. Любое прошлое готово открыться ему, любое будущее. Непочтителен Вавилон, а уж площадь Наву - и подавно; нет здесь робости ни перед кем. Здесь нечего терять. Здесь все давно уже потеряно.
Вавилон - сам свое прошлое и будущее, он - всегда, во все времена. Сколько ни разгоняй грандиозное торжище на площади Наву - полупомойку, полуярмарку, - все равно возродится, вернется на свое место и выплеснет на грязный асфальт вперемешку грошовый товар и дорогой, пользованный и ненадеванный, сгоревшие лампочки и древние граммофоны, вареную из всякой дряни помаду, колбасные палки с белесым налетом плесени, треснувшие чашки, облезлые игрушки, носки домашней вязки, гвозди в стеклянных банках, постельное белье, куртки, платья, халаты, пальто - и новые, и с себя, и с покойных родственников...
Это по одну сторону.
А по другую - нищие.
Много их здесь, на площади Наву, больше, чем у храмов. И другие здесь нищие. Не благостны, не смиренны. Злобны, как псы, всё норовят цапнуть, обругать.
Тысячи жадных рук тянутся со всех сторон. Перед глазами трясут товар, прыгают скрюченные пальцы - у одного купи, другому просто так дай.
Человек идет по Вавилону, пробираясь между торговцами и нищими. Между соблазном и спасением, своим путем идет человек по Вавилону. И все равны на этом пути.
Верховного Жреца вытолкнуло в угол площади. Налетел на смертельно пьяную женщину. Копошилась под ногами на асфальте - крошечного росточка, с бессмысленным опухшим лицом, в обносках с мужского плеча. Брюки не сходятся на животе, расстегнуты; на брюках кровь. Больно женщине, мычит, корчится, хватает себя руками, пачкает их в крови. Другая стоит над ней, равнодушно выспрашивая что-то.
Верховного Жреца затошнило. А толпа уже понесла его дальше, мимо детских колготок, туфель со стоптанными каблуками, мимо битых будильников и новеньких гаечных ключей, пачкающих подстеленные газеты янтарным маслом...
...Старая-престарая бабка, закутанная, несмотря на жару, в траченный молью платок сидит на ящике. На груди кусок коробочного картона; под крупным "ПОМОГИТЕ, ЛЮДИ ДОБРЫЕ!" мелким почерком во всех подробностях описывается богатая злоключениями, нелегкая и долгая бабкина жизнь. Другая бабка, такая же убогая и древняя, с интересом читает, опираясь на клюку...
Сам на себя смотрит Вавилон, не нужно ему никаких зеркал. Сам себе он и пророк, и истина.
Что ты делаешь здесь, Верховный Жрец Оракула? Что ты делаешь здесь?..
Трущобы из трущоб - рабские кварталы Вавилона. Проходи, пожалуйста, господин, если не страшно рылом пропахать кучу отбросов, поскользнувшись по неловкости или с непривычки - по сгнившему мусору ходить особая сноровка нужна. По четвергам вывозят отсюда на кладбище умерших за целую неделю, не разбираясь между рабами и вольными бродягами, так что лучше приходить все-таки в пятницу. Но если уж приспичило нынче, то милости просим: чего изволите?
Рабские бараки обнесены толстой стальной проволокой, сквозь нее пропущен ток, да такой, что у стражника рыжие патлы дыбом стоят. Под проволокой собачий труп - полезла, дурища, ну и шарахнуло. Пусть теперь разлагается в назидание людям.
Морща лицо, кривя губы, входит Верховный Жрец в маленькую караульную. Двое солдат, сняв сапоги, сидят с ногами на лавке, увлеченно шлепая картами. Один, завидев посетителя, досадливо сплюнул, встал, ленивым шагом подошел - в разматывающихся портянках ступая по грязному полу - сунулся в "документ", хотя и так знал, кто перед ним стоит. Видал фото в газете. И перед выборами висело везде. Вот кто денег настриг с этих выборов, так это Оракул.
Повертел корки, с любопытством поглядел - каков был Верховный Жрец в 18 лет, когда эти корки ему только-только выдали. Ничего был парнишечка, на этого старого хрена совсем не похожий. Даже и не верится. Интересно, какие думки варились в котелке под пушистыми светлыми волосами? И ведь выварились... Солдат даже взгрустнул: разная судьба у людей, кому какая, кто в Оракуле деньги делает, кто здесь, на вонючей лавке, похоже, так и подохнет...
Выходя на территорию квартала, Жрец услышал за своей спиной обрывок разговора:
- А что, Оракул тоже этот сброд покупает?
- Экономят, паскуды...
Хлопнула дверь за спиной, отсекая солдатские голоса.
Осторожно шел Жрец, приподнимая край облачения, чтобы не замараться. Исступленно мечтал о ванне, о благовониях, о тихих, прохладных залах Оракула. А какой грязью замаралась здесь душа - о том лучше не задумываться.
Но выхода другого нет. Машина разбита, денег на ремонт нужно немалое количество, а взять неоткуда. Только что сэкономить на программисте.
Программист Оракулу нужен хороший. И вольнонаемный. На этом настаивала Верховная Жрица. Верховный Жрец хорошо понимал ее правоту: рабы склонны к недобросовестному труду. Но у серебристого "Сарданапала" на платной стоянке было иное мнение, и для Жреца оно звучало куда более весомо.
Толкнулся в барак - выкрашенный зеленой краской строительный вагончик, на двери приколот листок бумаги из школьной тетрадки, химическим карандашом, с грамматической ошибкой, было выведено каракулями: "ПРОГРАМИСТЫ".
Смрад понесся из тесной комнатушки. Нары в два яруса, с верхних свешиваются грязные босые ступни - великие боги Орфея, какая вонь! Протянулась рука, поковыряла между пальцев ног, снова исчезла.
- Куда без провожатого-то, не подождамши! - распереживался кто-то за спиной у жреца.
Маленький лысенький человечек в синей расстегнутой тужурке, похожий на допотопного железнодорожника. Утирая пот с лысинки, он расстроенно глядел на Жреца крошечными красными глазками.
- Разве так можно, господин, без провожатого - да прямо к этим соваться? Нана Заступница!.. Так не делается. Тут же кто содержится? Бандюга на бандюге. Деликатная публика с ними должна аккуратно... Тихо вы, звери! - визгливо прикрикнул он на рабов, которые зашевелились на нарах.
Сверху на Верховного Жреца выпала с кого-то вошь. Он вздрогнул, как от удара. Надсмотрщик осторожненько снял вошь с облачения, пробормотал "сичас мы ее" и исключительно ловко придавил.
- Извольте, - проговорил он, вытесняя Жреца плечом из вагончика. - Я их выгоню, мерзавцев, на белый свет. Там уж и посмотрите, какой на вас глядит, того и выберете.
Верховный Жрец с облегчением покинул вагончик. Приметил на рукаве еще одну вошь, брезгливо сморщился, стряхнул, не притрагиваясь руками.
Из вагончика доносилась матерная брань, топот, грохот. Потом дверь с лязгом распахнулась, и один за другим, щурясь на яркий солнечный свет, вывалились рабы. Их было шестеро. Последним надсмотрщик выпихнул здоровенного детину с мясницкими ручищами. Вышел сам, аккуратно притворил за спиной дверь, обтер лицо грязным носовым платком.
- Извольте.
Все шестеро вызывали у Жреца только одно желание - никогда их больше не видеть. Слабо верилось, что эти люди способны порождать программные продукты.
Надсмотрщик, человек простой, принялся показывать товар лицом. Хвалил их зубы, размахивал флюорографиями, просил пощупать мышцы. Щупать Жрец решительно отказывался, вопросы задавал такие, что надсмотрщик вконец расстроился - не знает он таких названий, о чем речь идет, не понимает, а уж кормили мы их, господин, отборно.
Цену заломил немалую; глазками же суетился так, что Верховный Жрец не сомневался: добрую долю от вырученных средств намерен положить себе в карман. Что ж, сам Верховный Жрец, собственно, тоже за этим пришел в рабский квартал. Экономия на всем, выгода себе.
Выбирал долго, всем даже надоело. Остановился на самом дешевом. Двадцать шесть лет, университет закончил с тройками, морда кислая, двух зубов уже не хватает.
- Не давался лечить, паскуда, - сказал надсмотрщик с обидой в голосе и замахнулся на раба кнутом.
Тот поморгал белыми ресницами, поглядел тупо.
Верховный Жрец просмотрел диплом, сунулся в медицинские справки.
- Так это что же, братец, вши у него? - сказал он наконец.
- Ну, - с готовностью согласился надсмотрщик.
- Почему, в таком случае, в справке написано: "педикулезом не страдает"?
- Каким еще педикулезом?
- Вшами, - сквозь зубы, с отвращением пояснил Жрец.
- А... Так он страдает разве? - Надсмотрщик обернулся к белобрысому программисту. - Страдаешь, рыло?
Белобрысый угрюмо отмолчался.
- Не страдает он, - убежденно сказал маленький надсмотрщик.
- Липа справки-то, - встрял один из рабов, за что получил пинка.
Белобрысый вдруг испугался. Побелел - на такой-то жаре. Вцепился в рукав надсмотрщиковой тужурки.
- Вы что - ЕМУ меня продать хотите?
- Ты знай молчи, - прошипел надсмотрщик. - В богатое учреждение попадешь.
- В Оракул?
Аж губы затряслись.
Надсмотрщик изумленно оглядел белобрысого с ног до головы.
- Молчи лучше, - повторил он. - Счастье тебе привалило, Беда.
- Бэда, - поправил программист.
Надсмотрщик махнул рукой.
- Один хрен, беда мне с тобой. Кому ты нужен, с твоими тройками да религиозными заморочками...
- Не продавайте меня в ихний бесовский кабак, - умоляюще сказал программист.
Надсмотрщик схватил его за волосы и сильно дернул.
- Я тебе башку оторву, - зашептал он. - Молчи, Беда. Сгниешь ведь в рабских бараках.
- Лучше уж в бараках сгнить, чем служить Оракулу.
- Тебя не спрашивают. Раньше думать надо было, когда на тройки учился.
Верховный Жрец вытащил кошелек, раскрыл его под жадными взглядами рабов и надсмотрщика, отсчитал пятьдесят сиклей. Хрустящими новенькими ассигнациями с изображением башни Этеменанки.
Купчую писали в той же караулке, под угрюмым взглядом белобрысого программиста. Солдаты привычно подмахнули в графе "подпись свидетелей", шлепнули круглую печать, помахали ею в воздухе, гоняя смрад, - чтобы высохли чернила. И вручили Жрецу.
После бараков тебе хоть что раем покажется.
Шли, спотыкаясь, среди столпотворения вавилонской толпы: впереди Верховный Жрец Оракула, за ним белобрысый раб. И на душе у обоих было тошно.
В самом центре необъятного Вавилона стоит большое здание постройки времен рококо. Когда-то, в незапамятные времена, этот дворец принадлежал вельможе могущественному и богатому. Сюда приходили знаменитые поэты. Поднимались, не спеша, по широкой мраморной лестнице, между голоногих мраморных нимф. В гостиных с золочеными завитками по белым стенам читали свои знаменитые стихи. Замирая и млея, слушали их красавицы с белыми плечами, отраженные в сверкающих зеркалах.
И еще есть библиотека со стеллажами мореного дуба и готическим камином, где знаменитые поэты ебли знаменитых красавиц. Об этом написаны обширные литературоведческие труды.
Теперь в этом дворце разместился Оракул. Ступени здесь широкие и низкие, как в Кносском дворце. Пиф привычно метет их подолом длинного одеяния. И множество отражений Пиф двигаются в зеркалах справа и слева.
Только парадная лестница еще и сохранилась с тех давних времен, когда здесь гремело бесстыдное рококо. А праздничные, как коробки с новогодними игрушками, залы - те изуродованы фанерными перегородками, разделены на длинные, как пеналы, "офисы": одна стенка и кусок потолка сверкает лепной позолотой, а с трех остальных, фанерных, уныло скалятся голыми задницами красотки из порнографических журналов.
По узким переходам между стенками снуют клерки, менеджеры, представители заказчиков. А то и сами заказчики - кто помельче - робея, бродят между хлипких стенок в поисках младшего жреца.
Иногда пройдет, пыля облачением, жрица. Перед пифиями, даже младшими, все почтительно расступались. Известны странноватым норовом - так полагалось.
Ох и взбесилась же Пиф, когда налетела, выскочив из-за поворота, на какого-то ротозея из низшей касты. Разглядев же его хорошенько, даже ахнула от гнева. Бритый наголо служащий из касты программистов. На локте (рубаху засучил, дрова колоть собрался, что ли?) восьмизначный номер: раб, из университета (812 - университетский шифр).
Было бы хорошо, чтобы книга Синие стрекозы Вавилона. Человек по имени Беда автора Хаецкая Елена Владимировна дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Синие стрекозы Вавилона. Человек по имени Беда у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Синие стрекозы Вавилона. Человек по имени Беда своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Хаецкая Елена Владимировна - Синие стрекозы Вавилона. Человек по имени Беда.
Если после завершения чтения книги Синие стрекозы Вавилона. Человек по имени Беда вы захотите почитать и другие книги Хаецкая Елена Владимировна, тогда зайдите на страницу писателя Хаецкая Елена Владимировна - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Синие стрекозы Вавилона. Человек по имени Беда, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Хаецкая Елена Владимировна, написавшего книгу Синие стрекозы Вавилона. Человек по имени Беда, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Синие стрекозы Вавилона. Человек по имени Беда; Хаецкая Елена Владимировна, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн