Слышался лишь перестук копыт, да фырканье коней.
Внезапно ночь разорвал отвратительный хриплый вой, и
кто-то спрыгнул с ветки дерева, нависшей над тропой,
прямо на грудь киммерийцу. Острые когти вцепились ему в
шею, лицо обдало смрадным дыханием.
- Кром! - Конан с силой оторвал хрипящую и плюющуюся
тварь от своей груди и бросил с размаха под копыта коня.
Испуганный конь шарахнулся в сторону, едва не скинув с
себя седока. Киммериец спешился, выхватил меч и подошел
к лежащей на тропе твари, намереваясь довершить начатое. Но
меч не понадобился.
Разметав космы спутанных седых волос, разбросав худые
руки и ноги, на тропе неподвижно лежала старуха. Ее
оскаленное лицо было страшно, как может быть страшна сама
злоба. На лице и теле темная сморщенная кожа провисала
такими глубокими складками, словно она прожила на свете не
одну сотню лет.
- А этой красотке чем я успел досадить? - недоуменно
спросил Конан, с удивлением и омерзением рассматривая
обтянутые морщинистой кожей кости. - Ехал себе мимо, никого
не трогал...
- Ты что... не догадываешься? Ты не узнал?.. - тихо
спросил Шумри.
- Кого я должен узнать в этом грязном чучеле?!..
Вместо ответа немедиец показал на лоб старухи. Над
переносицей на тонкой цепочке блестела в неверном свете
луны большая жемчужина в форме капли.


1 2 3 4 5 6 7