Он очистил себе дорогу наверх, где увидел шляпу леди Мэри.
— У тебя удрученный вид, — сказала она, когда Гораций подошел к ней. — Ты поругался с дядей?
— Нет, — ответил он резко.
— Может быть, у твоей лошади мигрень? — спросила она его дразнящим тоном.
— Я вспомнил кое о чем неприятном, — бессвязно пробормотал парень.
Все лошади теперь находились у старта.
— Твоя посередине! — крикнула Мэри.
Он взял бинокль и ясно разглядел коричнево-зеленые цвета своего жокея. Серые полосы по белому и желтое кепи жокея сэра Исаака были также ясно видны. Тримболино по жребию занял место у внутренней стороны.
Двадцать четыре горячих лошади нетерпеливо топтались у старта. Стартер ждал, отдавал приказания, пока лошади толкались и брыкались, но, в конце концов, он выругался, ибо был шотландцем и не питал ни малейшего уважения к любимцам жокеев.
Эта задержка дала Горацию возможность спокойно обдумать странное предложение лорда, беседовавшего теперь с кем-то рядом.Сэр Исаак от волнения еле стоял. Его руки нервно дрожали; он нетерпеливо поднял бинокль и опять опустил его. Его обуял необъяснимый ужас, когда, наконец, дали сигнал. Лошади разделились на три группы, потом растянулись поперек дорожки и с грохотом пронеслись мимо, как полк
улан.В толпе послышались взволнованные крики. Все бинокли уставились на поле. Первое время все лошади щли вместе, старт удался на славу. Они приближались почти прямой шеренгой, но вдруг у ограды одна лошадь выдвинулась вперед. Это был Тримболино.
— Похоже на то, что он придет первым, — сказал Гораций с философским спокойствием. — Немезиду слишком затерли.
В середине скачки жокей Немезиды начал искать выхода. Он находился между двумя лошадьми, которые не собирались пропускать его вперед. Они уже покрыли половину расстояния,: когда жокей придержал кобылу и объехал их сзади.
Тримболино шел первым. Немезида находилась на восьмом или девятом месте. Гораций держал в руках секундомер. Он пустил его в ход, когда лошади проходили мимо четвертого столба, и посмотрел на циферблат.
— Медленно, — сказал он немного взволнованным голосом.
Увидав перед собой пустое место, Немезида вырвалась вперед, и скоро между ней и Тримболино оказалась только одна лошадь. Жокей, сидевший на лошади сэра Исаака, был вполне уверен в победе. Так как у него было самое выгодное положение — у самой ограды, — то он до сих пор не оглядывался. Теперь он повернулся в седле, чтобы посмотреть, не грозит ли ему какая-нибудь опасность, и увидел постепенно догонявшую его Немезиду. В ста ярдах от финиша жокей погнал Немезиду, и немного спустя она уже почти догнала своего соперника. Наездник, правивший Тримболино, заработал руками и ногами, послушная лошадь прибавила шагу.
Теперь обе лошади скакали рядом, далеко впереди остальных. Преимущество, по-видимому, было на стороне Тримболино, потому что он бежал у ограды, но Гораций, наблюдавший за всем взором знатока, знал, что посередине дорожка была лучше утоптана.
Тримболино несся как вихрь. Ему даже удалось немного опередить свою соперницу. Жокей, скакавший на Немезиде, поднял хлыст, но не ударил ее. Он не спускал глаз с Тримболино и в двадцати ярдах от финиша погнал Немезиду вовсю.
Тримболино напряг последние силы, и когда обе лошади пронеслись мимо судейского стола, никто, кроме судей, не мог сказать, какая из них пришла первой.
Гораций повернулся к леди Мэри с улыбкой на губах.
— Немезида пришла первой! — закричала она. — Ведь правда? — Ее глаза блестели от возбуждения.
— Я, к сожалению, не могу тебе на это ничего ответить. Обе лошади находились так близко друг от друга, что отсюда нельзя было разобрать, какая из них первая.
Он посмотрел на стоявшего вдалеке сэра Исаака. Лицо барона нервно подергивалось, и его рука, державшая бинокль, дрожала, как осиновый лист.
"Вот человек, ожидающий объявления результатов с большим страхом, чем я" , — подумал Гораций.
В толпе заволновались. Заключались последние пари, так как результат еще не был объявлен. Публика разделилась на две партии. Вдруг поднялся шум, превратившийся в рев. На доске появились два нуля. Скачка окончилась вничью!
— Черт возьми! — Это было все, что сказал по этому поводу Гораций. Он с большой поспешностью начал пробираться на другой конец поля. Сэр Исаак тотчас же последовал за ним. Вдруг кто-то схватил его за руку. Он оглянулся
— это был Блэк.
— Заставьте их повторить скачку, — сказал он хриплым голосом. — Ведь это только случайность, что Немезида догнала вашу лошадь. Ваш жокей спал! Послушайтесь меня и добейтесь решительного забега для Тримболино и Немезиды.
Сэр Исаак медлил.
— Я получаю теперь полприза и половину ставок, — задумчиво сказал он.
— Да что вам половина, когда вы можете получить все! Ну же, вам нечего бояться. Я тоже кое-что смыслю в этом деле. Добейтесь повторения забега, и ничто не помешает вашей победе!
Сэр Исаак медленно прошел к тому месту, где расседлывали лошадей, от которых шел пар. Грешэм уже был там. Он весело посмотрел на барона.
— Ну-с, сэр Исаак, что вы намереваетесь предпринять?
— любезно обратился он к нему;
— А что, по-вашему, следовало бы предпринять? — недоверчиво спросил сэр Исаак. В глубине души он был убежден в том, что все люди мошенники, и считал самым благоразумным не делать того, что пожелает его соперник. Но, как и все недоверчивые люди, он часто ошибался в своих суждениях.
— Я считаю самым лучшим поделить приз. Лошади сильно устали. Мне кажется, Немезиде не повезло.
Это дало сэру Исааку последний толчок. — Нет, мы повторим скачку.
— Как хотите, — холодно ответил Гораций. — Во всяком случае, я вправе предупредить вас. Моя лошадь, наверное, пришла бы первой, если бы ее не затерли. Она...
— Я это все знаю, — резко перебил его барон. — И все-таки настаиваю на решительном состязании.
Гораций кивнул и повернулся к своему тренеру, чтобы посоветоваться с ним. Если барон твердо решит повторить забег, то ему придется подчиниться. Правила скачек требовали согласия обоих владельцев для того, чтобы можно было поделить приз. . Сэр Исаак сообщил правлению скачек о своем намерении, и повторное состязание было назначено вечером того же дня, по окончании всех остальных скачек. Трэмбер вернулся к Блэку, дрожа от волнения.
— Я не знаю, правы ли вы, — сказал он с сомнением в голосе. — Этот Грешэм говорит, что его лошадь могла прийти первой, если бы она не застряла между двумя другими. Я не видал этого. Спросите кого-нибудь об этом.
— Не заботьтесь об этом. — Блэк похлопал его по плечу.
— Не бойтесь, в повторном забеге ваша лошадь с легкостью придет первой.
Но сэр Исаак не успокоился и заговорил с одним знакомым журналистом, только что возвратившимся из телеграфной конторы.
— Вы внимательно следили за скачкой?
— Да, сэр Исаак, — улыбаясь, сказал репортер. — А что, разве Грешэм потребовал повторения забега?
— Нет, он этого не сделал. Но мне кажется, что моя лошадь не пришла первой только из-за несчастной случайности.
Журналист поморщился.
— Мне очень жаль, но я другого мнения. Лошадь м-ра Грешэма с легкостью пришла бы первой, если б ее не затерли.
Трэмбер доложил полковнику обо всем только что услышанном.
— Да что вы обращаете внимание на этих журналистов,— презрительно сказал Блэк. — Что они понимают? У меня же тоже голова на плечах!
Но сэр Исаак все не успокаивался.
— Они хорошо знают это дело. Надо было поделить приз. Блэк опять похлопал его по спине.
— Не нервничайте, Исаак. За ужином вы будете благодарить меня за то, что я спас для вас много тысяч фунтов. Ведь он же хотел повторить состязание?
— Кто? Грешэм?
— Да, чего он хотел?
— Он не хотел повторного забега. Он сказал, что нельзя так переутомлять лошадей.
Блэк засмеялся.
—Это же все глупости! — презрительно сказал он. — Что вы думаете, такому человеку, как он, не безразлично, устала ли его лошадь или нет? Он знает, что ваш жокей просто поленился. Вот он и испугался, захотел делить! Уверяю, Тримболино легко придет первым.
Оптимизм полковника ободряюще подействовал на сэра Исаака. К тому же большинство зрителей рассуждало так же. Все ставили на Тримболино. Принимались пари два против одного за лошадь сэра Исаака. Но скоро настроение изменилось.
Грешэм находился с Мэри в чайной и стоял у входа на трибуну. Вдруг он услышал крик: "Два против одного — Немезида!"
— Как, они ставят против моей лошади? — изумленно воскликнул. Он подозвал проходившего мимо знакомого.
— Заключаются пари против Немезиды? — спросил он. Тот кивнул. Он был комиссионным агентом, исполнявшим всякие поручения. — Пойдите туда и поставьте на Немезиду все,. что у вас есть. Вот вам чек в обеспечение. Вы должны добиться положения один против одного, — решительно сказал Грешэм. Он знал толк в скачках и понимал, что случилось. Его ставка на собственную лошадь произвела на публику впечатление. Пари начали выравниваться.
Затем опять кто-то поставил большую сумму на лошадь сэра Исаака. Блэк не ставил как попало, но тут он видел возможность легко заработать деньги. Он действительно верил, что жокей поленился. И так, как ему еще верили в долг, то он был в состоянии делать крупные ставки.
Опять изменилось положение. Опять Тримболино был фаворитом, а Немезида осталась позади, — сначала за Тримболино ставили 6 против 4, потом 2 против 1, потом 5 против 2.
Но тут начали прибывать ставки по телеграфу из Англии, Ирландии и Шотландии. Вечерние издания газет уже успели сообщить о результатах скачек. Одни хотели спасти свои прежние ставки, другие хотели еще увеличить выигрыш.
Все ставили почти исключительно на Немезиду. Газетчики не скрыли от своих читателей ничего. И мнение этих внимательных наблюдателей отнюдь не сходилось с мнением сэра Исаака и полковника Блэка.
Последняя скачка кончилась в половине пятого. Тримболино и Немезиду торжественно повели в манеж. Теперь уже было безразлично, где станет каждая из лошадей. На них сидели опытные жокеи, и у старта они долго не задержались. Казалось, ничто не мешало обеим лошадям сорваться одновременно с места, но когда поднялась лента, Немезида наполовину повернулась и потеряла таким образом несколько метров.
— Пари за Тримболино, — закричал кто-то в публике. Другой голос ответил: — Принимаю, три против одного. — Многие присоединились. Сэр Исаак и Блэк наблюдали за
скачкой снизу.
— Ну, что я вам говорил? — спросил полковник. — Деньги у вас уже почти в кармане, мой мальчик.. Жокей Ыемезидыле шал ее.раньше временя и, кажется, довольствовался тем,что не отстает еще больше. Грешэм
наблюдал за обеими лошадьми в бинокль; он был доволен своим жокеем.
Обе лошади шли спокойно. У пятого столба жокей Немезиды немного отпустил повода и без напряжения несколько выправил положение. Он точно знал, чего можно от нее ожидать. Остальную часть скачек легко описать. У последнего столба жокей Тримболино оглянулся.
— Он побит, — сказал Грешэм про себя. Он знал привычку некоторых жокеев оглядываться, когда они чувствуют, что лошадь под ними начинает сдавать.
В двухстах ярдах от цели Немезида без труда догнала своего соперника и к финишу пришла первой.Сэр Исаак не верил своим глазам. Уже задолго до того, как Тримболино миновал цель, не было никакого сомнения в том, что он будет побит.
— Он удерживает лошадь, — закричал он вне себя от досады. — Посмотрите на этого мошенника, я подам на него в суд!
Блэк схватил его за руку.
— Замолчите, — зашептал он. — Что вы хотите, чтобы все узнали о вашем банкротстве? Я проиграл не меньше вас... ну, убирайтесь!
Сэр Исаак протиснулся сквозь возбужденно спорившую толпу людей. Он все еще не мог прийти в себя. Он знал только одно: Тримболино побит! Он еще не думал о том, что разорен, если Блэк каким-нибудь чудом не спасет его от несчастья.
— Лошадь нарочно удержали, — мрачно повторял он. — Она не могла прийти второй! Правда, Блэк?
— Замолчите вы или нет? — набросился на него полковник. — У вас будут неприятности, если вы не замолчите. — Он увел дрожавшего барона с поля и напоил виски с содовой. Постепенно Трэмблер вернулся к реальности и уяснил себе свое безнадежное положение.
— Я не могу заплатить, Блэк, — жалобно сказал он. — Что за ужасная катастрофа для меня! И зачем только я послушался вашего совета! Черт возьми, вы, вероятно, снюхались с Грешэмом! Сколько вы заработали на этом?
— Да успокойтесь же. Вы ведете себя, как ребенок. Зачем вы подымаете такой шум? Я же сказал вам, что потерял не меньше вашего. Теперь надо придумать что-нибудь. Сколько вы проиграли?
Сэр Исаак беспомощно покачал головой.
— Шесть или семь тысяч фунтов. А у меня нет и шести или семи тысяч пенсов. Я погиб! Человек с моим общественным положением... Я должен буду продать своих лошадей...
Блэк хрипло рассмеялся.
— Вы болтаете об общественном положении! Разве вы не понимаете, что такового нет ни у меня, ни у вас? Кто же будет беспокоиться о том, заплатите ли вы свои долги чести? Люди будут больше удивлены, если вы заплатите, чем если вы не заплатите. Забудьте об этих глупостях. Вы можете спасти все, что потеряли, и еще заработать. Прежде всего вы должны немедленно жениться, а потом леди Мэри получит в наследство деньги своего дяди.
Сэр Исаак с отчаянием посмотрел на него.
— Даже если бы она пошла за меня, — робко сказал он, — я бы много лет должен был ждать денег.
Блэк презрительно засмеялся. По дороге домой их догнал неизвестный, который передал сэру Исааку письмо. Он вскрыл его и обнаружил в нем маленькую записку и четыре кредитных билета по тысяче фунтов каждый.
Трэмбер прочел записку, затаив дыхание:
— "Уплатите Ваши долги и постарайтесь начать честную жизнь. Избегайте полковника Блэка как дьявола и научитесь зарабатывать себе на хлеб" .
Автор письма, по-видимому, изменил свой почерк, но по илю легко было узнать лорда Верлонда.
13. КТО ТАКИЕ БЫЛИ "ЧЕТЫРЕ ПРАВЕДНИКА" ?
Лорд Верлонд читал за завтраком "Таймс" . В доме лорда завтрак никогда не бывал особенно оживленным. Леди Мэри была довольна, если ей не мешали просматривать корреспонденцию, и не ждала, чтобы лорд заговорил с ней. Он задумчиво посмотрел на нее. На его лице таилось какое-то необычное выражение...
— Мэри, —сказал он вдруг, — не испугаешься ли ты большой неожиданности?
Она улыбнулась, хотя у нее возникло чувство неуверенности. Мэри не раз приходилось испытывать в этом доме сильный страх.
— Думаю, что не испугаюсь.
Он помолчал некоторое время, не сводя с нее глаз.
— А если ты узнаешь, что твой повеса-брат жив? Она сильно покраснела, и глаза ее радостно заблестели. -Это правда? — Да, это правда. Странные, бывают случаи. Я думал, что он умер, и ты, наверное, также.
— Ах, не говори так, дядя. Ты ведь совсем не то думаешь.
- Нет, я говорю только то, что думаю. Твой брат был очень груб со мною. Ты знаешь, как он мен;-называл тогда?
— Но ведь это было 16 лет тому назад!
— Лет или столетий — это безразлично. Во всяком случае, он в лицо назвал меня старым болтуном. Что ты да это скажешь?
Она засмеялась, и лицо лорда тоже немного прояснилось.
— Ты смеешься, а мне не особенно приятно было это слышать. Когда я вспоминаю его отъезд в Америку и эти прощальные слова, я имею полное основание думать, что он умер. Я — верный сын церкви и много жертвую на благотворительные цели. Могу же я ждать награды на это от мудрого Провидения?
— Где он?
— Не знаю. Я проследил за ним до Техаса, где он до 21 года работал на какой-то ферме. После этого я потерял его след.
- Значит, ты все-таки заботился о нем, — вдруг сказала Мэри, — ты наводил справки! — Ей показалось, что лорд смутился.
— Ничего я не делал, — проворчал лорд после небольшой паузы. — Ты думаешь, что я стал бы выбрасывать деньги только для того, чтобы узнать, где этот шалопай околачивается?
— Но ты все же делал это! Я знаю, зачем ты хочешь притвориться злым человеком?
— Если не ошибаюсь, его где-то нашли, — сказал лорд с досадой. — Это значит, что большая часть состояния, которая должна была перейти к тебе, достанется ему. Грешэм, вероятно, не захочет теперь и слышать о тебе.
Она улыбнулась, Лорд Верлонд поднялся и направился к двери. — Скажи этому негодяю...
— О ком это ты?
— О Джемсе, конечно... Скажи ему, чтобы меня оставили в покое. Я иду в кабинет, и прошу, чтобы мне ни под какими предлогами не мешали. Ты поняла меня?
Лорд Верлонд был очень занят этим утром, но полковник Блэк и его друг тоже не зевали. В этот день все долги должны были быть уплачены. В многочисленных лондонских клубах ждали букмекеры, в книгах которых имена Блэка и сэра Исаака красовались рядом с большими суммами. Они всечаще поглядывали на часы.
Но, к большому удивлению всех осведомленных лиц, все обязательства были выкуплены в срок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— У тебя удрученный вид, — сказала она, когда Гораций подошел к ней. — Ты поругался с дядей?
— Нет, — ответил он резко.
— Может быть, у твоей лошади мигрень? — спросила она его дразнящим тоном.
— Я вспомнил кое о чем неприятном, — бессвязно пробормотал парень.
Все лошади теперь находились у старта.
— Твоя посередине! — крикнула Мэри.
Он взял бинокль и ясно разглядел коричнево-зеленые цвета своего жокея. Серые полосы по белому и желтое кепи жокея сэра Исаака были также ясно видны. Тримболино по жребию занял место у внутренней стороны.
Двадцать четыре горячих лошади нетерпеливо топтались у старта. Стартер ждал, отдавал приказания, пока лошади толкались и брыкались, но, в конце концов, он выругался, ибо был шотландцем и не питал ни малейшего уважения к любимцам жокеев.
Эта задержка дала Горацию возможность спокойно обдумать странное предложение лорда, беседовавшего теперь с кем-то рядом.Сэр Исаак от волнения еле стоял. Его руки нервно дрожали; он нетерпеливо поднял бинокль и опять опустил его. Его обуял необъяснимый ужас, когда, наконец, дали сигнал. Лошади разделились на три группы, потом растянулись поперек дорожки и с грохотом пронеслись мимо, как полк
улан.В толпе послышались взволнованные крики. Все бинокли уставились на поле. Первое время все лошади щли вместе, старт удался на славу. Они приближались почти прямой шеренгой, но вдруг у ограды одна лошадь выдвинулась вперед. Это был Тримболино.
— Похоже на то, что он придет первым, — сказал Гораций с философским спокойствием. — Немезиду слишком затерли.
В середине скачки жокей Немезиды начал искать выхода. Он находился между двумя лошадьми, которые не собирались пропускать его вперед. Они уже покрыли половину расстояния,: когда жокей придержал кобылу и объехал их сзади.
Тримболино шел первым. Немезида находилась на восьмом или девятом месте. Гораций держал в руках секундомер. Он пустил его в ход, когда лошади проходили мимо четвертого столба, и посмотрел на циферблат.
— Медленно, — сказал он немного взволнованным голосом.
Увидав перед собой пустое место, Немезида вырвалась вперед, и скоро между ней и Тримболино оказалась только одна лошадь. Жокей, сидевший на лошади сэра Исаака, был вполне уверен в победе. Так как у него было самое выгодное положение — у самой ограды, — то он до сих пор не оглядывался. Теперь он повернулся в седле, чтобы посмотреть, не грозит ли ему какая-нибудь опасность, и увидел постепенно догонявшую его Немезиду. В ста ярдах от финиша жокей погнал Немезиду, и немного спустя она уже почти догнала своего соперника. Наездник, правивший Тримболино, заработал руками и ногами, послушная лошадь прибавила шагу.
Теперь обе лошади скакали рядом, далеко впереди остальных. Преимущество, по-видимому, было на стороне Тримболино, потому что он бежал у ограды, но Гораций, наблюдавший за всем взором знатока, знал, что посередине дорожка была лучше утоптана.
Тримболино несся как вихрь. Ему даже удалось немного опередить свою соперницу. Жокей, скакавший на Немезиде, поднял хлыст, но не ударил ее. Он не спускал глаз с Тримболино и в двадцати ярдах от финиша погнал Немезиду вовсю.
Тримболино напряг последние силы, и когда обе лошади пронеслись мимо судейского стола, никто, кроме судей, не мог сказать, какая из них пришла первой.
Гораций повернулся к леди Мэри с улыбкой на губах.
— Немезида пришла первой! — закричала она. — Ведь правда? — Ее глаза блестели от возбуждения.
— Я, к сожалению, не могу тебе на это ничего ответить. Обе лошади находились так близко друг от друга, что отсюда нельзя было разобрать, какая из них первая.
Он посмотрел на стоявшего вдалеке сэра Исаака. Лицо барона нервно подергивалось, и его рука, державшая бинокль, дрожала, как осиновый лист.
"Вот человек, ожидающий объявления результатов с большим страхом, чем я" , — подумал Гораций.
В толпе заволновались. Заключались последние пари, так как результат еще не был объявлен. Публика разделилась на две партии. Вдруг поднялся шум, превратившийся в рев. На доске появились два нуля. Скачка окончилась вничью!
— Черт возьми! — Это было все, что сказал по этому поводу Гораций. Он с большой поспешностью начал пробираться на другой конец поля. Сэр Исаак тотчас же последовал за ним. Вдруг кто-то схватил его за руку. Он оглянулся
— это был Блэк.
— Заставьте их повторить скачку, — сказал он хриплым голосом. — Ведь это только случайность, что Немезида догнала вашу лошадь. Ваш жокей спал! Послушайтесь меня и добейтесь решительного забега для Тримболино и Немезиды.
Сэр Исаак медлил.
— Я получаю теперь полприза и половину ставок, — задумчиво сказал он.
— Да что вам половина, когда вы можете получить все! Ну же, вам нечего бояться. Я тоже кое-что смыслю в этом деле. Добейтесь повторения забега, и ничто не помешает вашей победе!
Сэр Исаак медленно прошел к тому месту, где расседлывали лошадей, от которых шел пар. Грешэм уже был там. Он весело посмотрел на барона.
— Ну-с, сэр Исаак, что вы намереваетесь предпринять?
— любезно обратился он к нему;
— А что, по-вашему, следовало бы предпринять? — недоверчиво спросил сэр Исаак. В глубине души он был убежден в том, что все люди мошенники, и считал самым благоразумным не делать того, что пожелает его соперник. Но, как и все недоверчивые люди, он часто ошибался в своих суждениях.
— Я считаю самым лучшим поделить приз. Лошади сильно устали. Мне кажется, Немезиде не повезло.
Это дало сэру Исааку последний толчок. — Нет, мы повторим скачку.
— Как хотите, — холодно ответил Гораций. — Во всяком случае, я вправе предупредить вас. Моя лошадь, наверное, пришла бы первой, если бы ее не затерли. Она...
— Я это все знаю, — резко перебил его барон. — И все-таки настаиваю на решительном состязании.
Гораций кивнул и повернулся к своему тренеру, чтобы посоветоваться с ним. Если барон твердо решит повторить забег, то ему придется подчиниться. Правила скачек требовали согласия обоих владельцев для того, чтобы можно было поделить приз. . Сэр Исаак сообщил правлению скачек о своем намерении, и повторное состязание было назначено вечером того же дня, по окончании всех остальных скачек. Трэмбер вернулся к Блэку, дрожа от волнения.
— Я не знаю, правы ли вы, — сказал он с сомнением в голосе. — Этот Грешэм говорит, что его лошадь могла прийти первой, если бы она не застряла между двумя другими. Я не видал этого. Спросите кого-нибудь об этом.
— Не заботьтесь об этом. — Блэк похлопал его по плечу.
— Не бойтесь, в повторном забеге ваша лошадь с легкостью придет первой.
Но сэр Исаак не успокоился и заговорил с одним знакомым журналистом, только что возвратившимся из телеграфной конторы.
— Вы внимательно следили за скачкой?
— Да, сэр Исаак, — улыбаясь, сказал репортер. — А что, разве Грешэм потребовал повторения забега?
— Нет, он этого не сделал. Но мне кажется, что моя лошадь не пришла первой только из-за несчастной случайности.
Журналист поморщился.
— Мне очень жаль, но я другого мнения. Лошадь м-ра Грешэма с легкостью пришла бы первой, если б ее не затерли.
Трэмбер доложил полковнику обо всем только что услышанном.
— Да что вы обращаете внимание на этих журналистов,— презрительно сказал Блэк. — Что они понимают? У меня же тоже голова на плечах!
Но сэр Исаак все не успокаивался.
— Они хорошо знают это дело. Надо было поделить приз. Блэк опять похлопал его по спине.
— Не нервничайте, Исаак. За ужином вы будете благодарить меня за то, что я спас для вас много тысяч фунтов. Ведь он же хотел повторить состязание?
— Кто? Грешэм?
— Да, чего он хотел?
— Он не хотел повторного забега. Он сказал, что нельзя так переутомлять лошадей.
Блэк засмеялся.
—Это же все глупости! — презрительно сказал он. — Что вы думаете, такому человеку, как он, не безразлично, устала ли его лошадь или нет? Он знает, что ваш жокей просто поленился. Вот он и испугался, захотел делить! Уверяю, Тримболино легко придет первым.
Оптимизм полковника ободряюще подействовал на сэра Исаака. К тому же большинство зрителей рассуждало так же. Все ставили на Тримболино. Принимались пари два против одного за лошадь сэра Исаака. Но скоро настроение изменилось.
Грешэм находился с Мэри в чайной и стоял у входа на трибуну. Вдруг он услышал крик: "Два против одного — Немезида!"
— Как, они ставят против моей лошади? — изумленно воскликнул. Он подозвал проходившего мимо знакомого.
— Заключаются пари против Немезиды? — спросил он. Тот кивнул. Он был комиссионным агентом, исполнявшим всякие поручения. — Пойдите туда и поставьте на Немезиду все,. что у вас есть. Вот вам чек в обеспечение. Вы должны добиться положения один против одного, — решительно сказал Грешэм. Он знал толк в скачках и понимал, что случилось. Его ставка на собственную лошадь произвела на публику впечатление. Пари начали выравниваться.
Затем опять кто-то поставил большую сумму на лошадь сэра Исаака. Блэк не ставил как попало, но тут он видел возможность легко заработать деньги. Он действительно верил, что жокей поленился. И так, как ему еще верили в долг, то он был в состоянии делать крупные ставки.
Опять изменилось положение. Опять Тримболино был фаворитом, а Немезида осталась позади, — сначала за Тримболино ставили 6 против 4, потом 2 против 1, потом 5 против 2.
Но тут начали прибывать ставки по телеграфу из Англии, Ирландии и Шотландии. Вечерние издания газет уже успели сообщить о результатах скачек. Одни хотели спасти свои прежние ставки, другие хотели еще увеличить выигрыш.
Все ставили почти исключительно на Немезиду. Газетчики не скрыли от своих читателей ничего. И мнение этих внимательных наблюдателей отнюдь не сходилось с мнением сэра Исаака и полковника Блэка.
Последняя скачка кончилась в половине пятого. Тримболино и Немезиду торжественно повели в манеж. Теперь уже было безразлично, где станет каждая из лошадей. На них сидели опытные жокеи, и у старта они долго не задержались. Казалось, ничто не мешало обеим лошадям сорваться одновременно с места, но когда поднялась лента, Немезида наполовину повернулась и потеряла таким образом несколько метров.
— Пари за Тримболино, — закричал кто-то в публике. Другой голос ответил: — Принимаю, три против одного. — Многие присоединились. Сэр Исаак и Блэк наблюдали за
скачкой снизу.
— Ну, что я вам говорил? — спросил полковник. — Деньги у вас уже почти в кармане, мой мальчик.. Жокей Ыемезидыле шал ее.раньше временя и, кажется, довольствовался тем,что не отстает еще больше. Грешэм
наблюдал за обеими лошадьми в бинокль; он был доволен своим жокеем.
Обе лошади шли спокойно. У пятого столба жокей Немезиды немного отпустил повода и без напряжения несколько выправил положение. Он точно знал, чего можно от нее ожидать. Остальную часть скачек легко описать. У последнего столба жокей Тримболино оглянулся.
— Он побит, — сказал Грешэм про себя. Он знал привычку некоторых жокеев оглядываться, когда они чувствуют, что лошадь под ними начинает сдавать.
В двухстах ярдах от цели Немезида без труда догнала своего соперника и к финишу пришла первой.Сэр Исаак не верил своим глазам. Уже задолго до того, как Тримболино миновал цель, не было никакого сомнения в том, что он будет побит.
— Он удерживает лошадь, — закричал он вне себя от досады. — Посмотрите на этого мошенника, я подам на него в суд!
Блэк схватил его за руку.
— Замолчите, — зашептал он. — Что вы хотите, чтобы все узнали о вашем банкротстве? Я проиграл не меньше вас... ну, убирайтесь!
Сэр Исаак протиснулся сквозь возбужденно спорившую толпу людей. Он все еще не мог прийти в себя. Он знал только одно: Тримболино побит! Он еще не думал о том, что разорен, если Блэк каким-нибудь чудом не спасет его от несчастья.
— Лошадь нарочно удержали, — мрачно повторял он. — Она не могла прийти второй! Правда, Блэк?
— Замолчите вы или нет? — набросился на него полковник. — У вас будут неприятности, если вы не замолчите. — Он увел дрожавшего барона с поля и напоил виски с содовой. Постепенно Трэмблер вернулся к реальности и уяснил себе свое безнадежное положение.
— Я не могу заплатить, Блэк, — жалобно сказал он. — Что за ужасная катастрофа для меня! И зачем только я послушался вашего совета! Черт возьми, вы, вероятно, снюхались с Грешэмом! Сколько вы заработали на этом?
— Да успокойтесь же. Вы ведете себя, как ребенок. Зачем вы подымаете такой шум? Я же сказал вам, что потерял не меньше вашего. Теперь надо придумать что-нибудь. Сколько вы проиграли?
Сэр Исаак беспомощно покачал головой.
— Шесть или семь тысяч фунтов. А у меня нет и шести или семи тысяч пенсов. Я погиб! Человек с моим общественным положением... Я должен буду продать своих лошадей...
Блэк хрипло рассмеялся.
— Вы болтаете об общественном положении! Разве вы не понимаете, что такового нет ни у меня, ни у вас? Кто же будет беспокоиться о том, заплатите ли вы свои долги чести? Люди будут больше удивлены, если вы заплатите, чем если вы не заплатите. Забудьте об этих глупостях. Вы можете спасти все, что потеряли, и еще заработать. Прежде всего вы должны немедленно жениться, а потом леди Мэри получит в наследство деньги своего дяди.
Сэр Исаак с отчаянием посмотрел на него.
— Даже если бы она пошла за меня, — робко сказал он, — я бы много лет должен был ждать денег.
Блэк презрительно засмеялся. По дороге домой их догнал неизвестный, который передал сэру Исааку письмо. Он вскрыл его и обнаружил в нем маленькую записку и четыре кредитных билета по тысяче фунтов каждый.
Трэмбер прочел записку, затаив дыхание:
— "Уплатите Ваши долги и постарайтесь начать честную жизнь. Избегайте полковника Блэка как дьявола и научитесь зарабатывать себе на хлеб" .
Автор письма, по-видимому, изменил свой почерк, но по илю легко было узнать лорда Верлонда.
13. КТО ТАКИЕ БЫЛИ "ЧЕТЫРЕ ПРАВЕДНИКА" ?
Лорд Верлонд читал за завтраком "Таймс" . В доме лорда завтрак никогда не бывал особенно оживленным. Леди Мэри была довольна, если ей не мешали просматривать корреспонденцию, и не ждала, чтобы лорд заговорил с ней. Он задумчиво посмотрел на нее. На его лице таилось какое-то необычное выражение...
— Мэри, —сказал он вдруг, — не испугаешься ли ты большой неожиданности?
Она улыбнулась, хотя у нее возникло чувство неуверенности. Мэри не раз приходилось испытывать в этом доме сильный страх.
— Думаю, что не испугаюсь.
Он помолчал некоторое время, не сводя с нее глаз.
— А если ты узнаешь, что твой повеса-брат жив? Она сильно покраснела, и глаза ее радостно заблестели. -Это правда? — Да, это правда. Странные, бывают случаи. Я думал, что он умер, и ты, наверное, также.
— Ах, не говори так, дядя. Ты ведь совсем не то думаешь.
- Нет, я говорю только то, что думаю. Твой брат был очень груб со мною. Ты знаешь, как он мен;-называл тогда?
— Но ведь это было 16 лет тому назад!
— Лет или столетий — это безразлично. Во всяком случае, он в лицо назвал меня старым болтуном. Что ты да это скажешь?
Она засмеялась, и лицо лорда тоже немного прояснилось.
— Ты смеешься, а мне не особенно приятно было это слышать. Когда я вспоминаю его отъезд в Америку и эти прощальные слова, я имею полное основание думать, что он умер. Я — верный сын церкви и много жертвую на благотворительные цели. Могу же я ждать награды на это от мудрого Провидения?
— Где он?
— Не знаю. Я проследил за ним до Техаса, где он до 21 года работал на какой-то ферме. После этого я потерял его след.
- Значит, ты все-таки заботился о нем, — вдруг сказала Мэри, — ты наводил справки! — Ей показалось, что лорд смутился.
— Ничего я не делал, — проворчал лорд после небольшой паузы. — Ты думаешь, что я стал бы выбрасывать деньги только для того, чтобы узнать, где этот шалопай околачивается?
— Но ты все же делал это! Я знаю, зачем ты хочешь притвориться злым человеком?
— Если не ошибаюсь, его где-то нашли, — сказал лорд с досадой. — Это значит, что большая часть состояния, которая должна была перейти к тебе, достанется ему. Грешэм, вероятно, не захочет теперь и слышать о тебе.
Она улыбнулась, Лорд Верлонд поднялся и направился к двери. — Скажи этому негодяю...
— О ком это ты?
— О Джемсе, конечно... Скажи ему, чтобы меня оставили в покое. Я иду в кабинет, и прошу, чтобы мне ни под какими предлогами не мешали. Ты поняла меня?
Лорд Верлонд был очень занят этим утром, но полковник Блэк и его друг тоже не зевали. В этот день все долги должны были быть уплачены. В многочисленных лондонских клубах ждали букмекеры, в книгах которых имена Блэка и сэра Исаака красовались рядом с большими суммами. Они всечаще поглядывали на часы.
Но, к большому удивлению всех осведомленных лиц, все обязательства были выкуплены в срок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15