— О, у тебя отличная память.— Я был на похоронах, Майк, и достаточно интересовался этим случаем.— А свидетели?— Ни одного.Я поднялся и надел шляпу.— Спасибо, дружище Рэй. Если раскопаю что-нибудь, дам тебе знать.— А я могу еще как-то тебе помочь?— Да. Поработай как следует с этими тремя именами. Собери все, что только сумеешь, а я в долгу не останусь.— Я хочу, чтобы право публикации досталось мне.— Возможно, ты его получишь.Он усмехнулся и сунул трубку в рот. Я понимал, что на свете мало таких ребят, как Рэй Дайкер. Он был маленький, жилистый и скупой как черт, но не было на свете такого места, куда он при желании не мог проникнуть.Я кивнул ему на прощанье, спустился в лифте на первый этаж и вышел на улицу.Приемная доктора Мартина Соберина располагалась возле Центрального парка. Район не самый фешенебельный, но один из лучших. Она помещалась в солидном белом здании с венецианскими стеклами, о чем и сообщала большой вывеской. На вывеске были указаны часы приема, и я узнал, что доктор сейчас на месте.Толкнув дверь, я вошел внутрь. Звук колокольчика разнесся по всему дому. Помещение, где я оказался, оставляло еще более приятное впечатление, чем можно было ожидать, глядя на дом снаружи. Свежий, чистый воздух с легким запахом медикаментов свидетельствовал, что здесь работает врач, любящий чистоту и порядок, а обстановка говорила о том, что хозяин богат и независим.Стены приемной были сплошь увешаны полками с книгами, а на столиках лежали медицинские журналы. Все здесь располагало к спокойному отдыху. Я присел к одному из столиков и закурил. Когда я выкурил уже половину сигареты, в приемную вошла медсестра.Бывают симпатичные женщины, бывают просто красавицы, а иногда встречаются — правда, редко — великолепные женщины, вроде той, что стояла сейчас передо мною. В первый момент кажется, что кто-то со всей силы врезал тебе в живот, потом, когда тебе удается наконец перевести дух, в душе остается единственное желание — чтобы она всегда стояла здесь, на этом самом месте, где свет падает так, что ее нейлоновый халатик просвечивает насквозь. Но она шагнула вперед и поздоровалась, и наваждение исчезло.У этой девушки были мягкие каштановые волосы и звонкий мелодичный голос. Глаза ее были под цвет волос, и в них дрожали смешинки, поскольку она прекрасно осознавала, что может ощущать мужчина, глядя на нее.— Доктор у себя? — зачарованно спросил я.— Да, но сейчас у него пациент. Подождите немного, он скоро освободится.— О, я обязательно подожду!— Хорошо, тогда давайте пройдем в мой кабинет, я заполню карточку.Я торопливо вытащил изо рта сигарету и затушил ее.— Видите ли, я не пациент.Выражение ее лица не изменилось. Она лишь слегка приподняла брови и посмотрела на меня более внимательно.— Да?— Но если это необходимо, я заплачу положенную сумму, — поспешил добавить я.— Не думаю, что в этом есть необходимость, — промолвила она и дружелюбно улыбнулась. — Могу я вам чем-нибудь помочь?В ответ я тоже улыбнулся и поинтересовался:— Доктор еще долго будет занят?— Видимо, полчаса.— О'кей. Я — детектив. Меня зовут Майк Хаммер, если это о чем-то вам говорит. Я хотел бы получить некоторую информацию о девушке по имени Берга Торн. Некоторое время тому назад доктор Соберин направил ее в больницу.— Да, да, я прекрасно ее помню. Но все же будет лучше, если вы пройдете со мной в кабинет.Перед ее обаятельной улыбкой не мог бы устоять ни один мужчина.Она распахнула дверь и, войдя в соседнюю комнату, направилась к столу. Там она обернулась и, заметив, что я все еще стою в дверях, поправила халатик.— Удивительно, но некоторые мужчины сразу же выздоравливают, оказавшись здесь, — проговорила она.— А женщины?— Кое-кому становится хуже. — Она тихонько рассмеялась.Я подошел и опустился в кресло.— Как случилось, что такая красотка, как вы, работает здесь? — поинтересовался я.— Репутация и деньги, если хотите знать, — ответила она и принялась перебирать в ящике какие-то карточки.— А если серьезно?Она бросила на меня быстрый взгляд:— Вам это интересно?Я кивнул.— Я училась на курсах медсестер после окончания средней школы. Закончив курсы, я победила на конкурсе красоты и вместо того, чтобы начать работать, оказалась в Голливуде. Сначала я просто позировала, а потом... В общем, через полгода уже работала в выездном буфете, и прошел еще целый год, прежде чем я поумнела настолько, что решилась бросить все это. Возвратившись домой, я устроилась работать по специальности.— Значит, вы оказались плохой актрисой? Она улыбнулась и покачала головой.— Так что же, им не понравилась ваша фигурка? Она мило наморщила лобик:— Знаете, у меня оказалась нефотогеничная внешность. Вы можете себе это представить?— Нет, не могу, — честно признался я.— Благодарю вас, мистер Хаммер. — Ее голосок походил на пение лесной птички, и мне хотелось слушать его без конца.Она вытащила несколько карточек и разложила их перед собой.— Думаю, это именно то, что вам нужно. Ну а теперь мне необходимо посмотреть ваше удостоверение и запрос страховой компании и тогда...— Я не страховой инспектор.Она удивленно посмотрела на меня и собрала карточки.— Прошу прощения, но, видите ли, эти сведения сугубо конфиденциальны и...— Та девушка умерла. Ее убили. Она собиралась что-то сказать, но, видимо, передумала и, помолчав немного, спросила:— Вы из полиции?Я кивнул в надежде, что она больше ничего у меня не спросит.— Понимаю, — промолвила она, прикусив губку, и посмотрела на дверь слева. — Насколько я помню, к доктору уже приходил какой-то полицейский.— Совершенно верно. Но я расследую это дело и предпочитаю со всем ознакомиться лично, а не по отчетам других. Если у вас возникли какие-то сомнения, то я готов подождать доктора.— Нет, я думаю, все в порядке, — поспешно проговорила она. — Разрешите я вам прочту.— Да, пожалуйста.— У Берги Тори был нервный срыв, видимо из-за переутомления. Она устроила здесь истерику, и доктор дал ей успокоительное. Полный покой — вот что могло ей помочь. После тщательного обследования доктор порекомендовал ей на некоторое время лечь в больницу. — Она приподняла брови. — Откровенно говоря, я не вижу тут ничего интересного для полиции. Никаких физических отклонений от нормы у пациентки не было: обычная неврастения.— Могу я взглянуть на карточки?— Да, пожалуйста.Она протянула мне карточки, и я склонился над столом. Девушка улыбнулась и откинулась на спинку стула.Я даже не взглянул на карточку, которую она мне дала. Я занялся двумя другими. На первой значились фамилия пациентки, домашний адрес и результаты предварительного осмотра. В самом низу была пометка: “По рекомендации” и стояло имя — Вильям Виетон. Другая содержала медицинское заключение, назначения и сообщение из больницы, что диагноз подтвердился. Я еще раз просмотрел карточки, сделал довольное лицо и вернул их девушке.— Ну как, нашли что-то ценное?— Пока трудно сказать.— Вы по-прежнему хотите поговорить с доктором?— Нет, сейчас не стоит. Может быть, в другой раз. Что-то переменилось в ее лице.— Приходите, пожалуйста, — проговорила она. Девушка не шелохнулась, когда я поднялся со своего места. Я подошел к двери и оглянулся. Она сидела, подперев подбородок рукой, и пристально смотрела мне вслед.— Вам все же следует еще раз попытать счастья в Голливуде, — улыбнулся я.— Но я и тут встречаю интересных людей, — отозвалась она и добавила:— Хотя, конечно, весьма трудно судить об этом по такому короткому знакомству.Я подмигнул ей, она ответила мне тем же, и я вышел на улицу.На Бродвее жизнь кипела. Она открывалась здесь во всем своем великолепии — многоцветьем красок и неугомонным гулом голосов. Я шел по улице и размышлял, пытаясь связать концы с концами, но у меня ничего не получилось. По дороге я зашел в какое-то кафе, сел за столик и заказал сандвич. Поев, я снова выбрался на Бродвей и не торопясь отправился дальше. Прошло уже два часа, и еще ничего не случилось. Никто не следил за мной, а значит, делать мне здесь было нечего.Я покинул Бродвей и оказался в восточной части города. Здесь люди говорили и одевались иначе — и они были такие же, как я. Они не бросались миллионами и не купались в роскоши, но они любили свой город, чувствовали его ритм и дыхание и боялись чудовищ, готовых в любую секунду возникнуть у них за спиной.Ускорив шаг, я направился к Двадцатой улице. Я старался не пропустить ни одного взгляда, ни одного движения или шепота. В любой момент ко мне могли подвалить мальчики, знающие меня по описанию, и я должен был быть настороже. В одном месте мне показалось, что за мной кто-то идет, но я сумел быстро ускользнуть. На это ушло не более десяти минут. В последующие полчаса ничего интересного не случилось.Я вернулся на Бродвей, прежде чем бары стали закрываться. Такси довезло меня до угла улицы, а дальше я пошел пешком. В двух заведениях меня встретили вполне гостеприимно, а в третьем бармен попытался захлопнуть дверь перед самым моим носом, пробормотав, что они уже закрываются. Я не обратил внимания на его лепет, втолкнул его внутрь и вошел сам.— Ребята здесь уже были, Энди?— Мне это очень не нравится, Майк.— Мне тоже. Когда?— Около часа назад.— Ты их знаешь?Он чуть заметно кивнул и бросил настороженный взгляд на окно позади меня.— Они пили?— Да, взяли по двойной порции, но не допили. Маленький парень очень нервничал и был крайне раздражен. Он хотел выпить все, но другой выплеснул содержимое на пол. — Энди сложил руки на жирном животе. — Майк... Это очень грязное дело... Может быть, тебе лучше бы скрыться на некоторое время, пока не пройдет гроза?— Не волнуйся, приятель. И передай этим ребяткам, чтобы они не дергались. Я сам их найду. Пусть не тратят силы попусту.— Они — салаги, Майк.— Так скажи им это погромче.Я открыл дверь бара и выглянул на улицу: она была пуста. На углу стоял полицейский. Потом проехала патрульная машина, и он отдал ей честь. За спиной полицейского двое пьяных показали ему язык и, довольные, захохотали.Я повернул ключ в замке и открыл дверь. Дальше меня не пустила цепочка, и я негромко произнес:— Это я, Лили.Сначала ничего не было слышно, потом я уловил тяжелый и печальный вздох. Она приблизилась, посмотрела на меня в щелку. В ее улыбке было что-то странное. В ней чувствовалось какое-то непонятное отчуждение. Я так и не мог определить четко, что это было.Лили сняла цепочку, и я вошел. Она стояла передо мной почти не дыша и смотрела на меня в упор. Ее рот был полуоткрыт, и она водила кончиком языка по губам. Потом она опять улыбнулась. У меня мелькнула мысль, что сейчас она похожа на испуганную птичку.— Тебе вовсе не требовалось ждать меня, — бросил я.— Я... я никак не могла уснуть. — Кто-нибудь звонил?— Дважды, но я не ответила. — Ее пальчики машинально проверили пуговицы на платье — все, снизу доверху. — Еще сюда кто-то приходил. — Глаза Лили расширились от ужаса.— Кто?— Они стучали и даже пытались открыть дверь, — прошептала Лили.Я заметил, как задрожал ее подбородок, и ненависть, явившаяся из прошлого, отозвалась бешеными ударами у меня в голове. Пальцы мои сжались, словно нащупывая чье-то горло. Она медленно отвела взгляд:— Они очень напугали меня... Майк, как они напугали меня!Я подошел к ней и чуть приподнял ее голову. Я смотрел в ее теплые, с поволокой, глаза, на ее приоткрытый рот, словно приглашавший попробовать на вкус эти алые губки, и мне хотелось сказать, что больше ей не придется бояться никогда. Но я не мог даже сказать ей этого, потому что мои губы оказались вдруг слишком близко к ее губам. Она испуганно отшатнулась.Лили сразу же справилась со своим волнением и улыбнулась, а я напомнил ей ее же собственные слова, что я порядочный человек, а порядочные люди всегда осторожны в присутствии леди. Особенно если леди только что вышла из ванны, чтобы открыть вам дверь, и надела на себя лишь шелковое платье, а вы знаете, что бывает с шелком, когда он намокнет. Она улыбнулась еще шире и скользнула в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Я слышал ее шаги, потом скрипнула кровать.Я сел лицом к окну и погасил свет. Включив приемник, я настроил его на ночную станцию, но ничего не слышал, так как мои мысли были далеко-далеко в горах. Я снова ехал по горной дороге, а навстречу мне шагнула из темноты девица-викинг. Заскрипели тормоза, но в ярком свете фар ее силуэт стремительно приближался, пока не исчезла всякая надежда остановить машину. Она ужасно закричала, и я почувствовал, как по спине моей побежали мурашки. И уже мертвая, под колесами, она продолжала кричать... Меня вернул к действительности телефонный звонок.Сняв трубку, я услышал, как чей-то мягкий голос произнес мою фамилию и спросил, я ли у телефона.— Да, а кто это говорит?— Это не столь важно, мистер Хаммер. Слушайте внимательно. Как только вы выйдете из дома, вы увидите новую машину, которая стоит у вашего подъезда. Она принадлежит вам. Внутри на сиденье лежат бумаги, вам нужно подписать их, и машина — ваша.— Что еще, приятель?В приятном голосе послышались рыкающие, злобненькие нотки:— Мы весьма сожалеем о том, что вы лишились прежней своей машины. Это очень неприятно, но теперь уже ничего не изменишь.— Ладно, закончим с этим!— Вы можете воспользоваться новой машиной, мистер Хаммер. Полагаю, вы не откажетесь поехать куда-нибудь отдохнуть. Ну, скажем, на три или четыре месяца.— А если нет?— Тогда оставьте машину на месте. Мы позаботимся, чтобы она вернулась к продавцу.Я нагло расхохотался в телефонную трубку:— Машину я возьму... приятель, хотя в отпуск не поеду. А чуть позже я прихвачу и тебя.— Как хотите.— Имей в виду, что свои желания я всегда осуществляю, — предупредил я, но звонивший уже повесил трубку.Теперь они подступали ко мне с двух сторон. Мальчики, рыщущие по Бродвею, и этот вежливый голос. А раз так — значит, все происходящее им очень не нравится. Они боятся. Я сидел в темноте и ухмылялся, думая о больших людях, лиц которых никто не знает. Если бы я порол горячку, как случалось раньше, они бы, возможно, уже убрали меня. А так ожидание было для них хуже пытки.Достав сигарету, я выкурил ее, после чего разделся и плюхнулся в постель. Будильник я поставил на восемь часов. Это был слишком ранний час, но, подумав еще немного, я перевел стрелки на семь, зная, что с утра буду проклинать себя за это.Машина, о которой мне сообщили по телефону, оказалась настоящей красавицей. Это был темно-бордовый “форд” с черным верхом, ярко блестевшим на утреннем солнышке. Боб Джилли обошел ее кругом, усмехнулся и остановился рядом со мной у края тротуара.— Отличная штучка, Майк. И стоит она кучу денег. — Он сунул руки в карманы.— В ней спрятана бомба. Боб. Ты можешь с этим что-нибудь сделать?— Да ну? — Он с любопытством посмотрел на меня.— Это подарок от неких моих недоброжелателей. Они надеются, что я полезу в нее, после чего она немедленно бабахнет. Впрочем, возможно, они достаточно умны, чтобы догадаться, что я позову механика осмотреть машину, и запрятали свою адскую штучку хорошенько. Ты сможешь ее отыскать?Боб поплевал на ладони и сдвинул шляпу на затылок.— Знаешь, Майк, я думаю, что лучше всего ее было бы загнать на пару часов" в реку.— Нет, Боб, мне необходимо средство передвижения, а мою машину они угробили.— За сотню я, конечно, многое готов сделать, но...— Я заплачу тебе вдвое больше, если ты разыщешь эту штучку.Боб чуть помялся и кивнул в знак согласия. Было еще довольно прохладно, но на его лбу выступили капельки лота. Я отправился позавтракать в ближайший ресторан, а потом целый час болтался по улицам, разглядывая витрины магазинов. Наконец я решил, что пора возвращаться.Боб с задумчивым видом сидел за рулем. Капот автомобиля был поднят. Заметив меня, он вышел из машины и закурил.— Сильная вещь, Майк. Ты ничего не проиграл — А ты, конечно, поинтересовался, что у нее внутри.— Все в лучшем виде Вряд ли твоя старая развалюха могла бы тягаться с этой девочкой.— Теперь это все равно никак не проверишь. А ты нашел, что искал?— Шесть запалов, соединенных с коробкой зажигания, — довольно ухмыльнулся он.— Впечатляет!— Я тоже так думаю. Этот минер знает толк в своем теле?— Еще бы, Боб, я заслуживаю классного специалиста. Боб докурил, потом полез под машину и поколдовал там немного, потом еще раз внимательно осмотрел кузов. Его лицо внезапно стало совсем другим, суровым, каким я видел его шесть лет назад, на фронте, потом он успокоился немного, усмехнулся и сплюнул:— С тебя причитается, Майк!— Сколько?— Еще сотня.— Идет.— Я вспомнил ту штуку, которую поставили в машину генерала Хейни, — ухмыльнулся он. — Генерал остался жив, но шофер его погиб через два дня. — Боб снова юркнул под машину, и когда он вылез обратно, в его руках была какая-то штуковина, похожая на кусок трубы. — Вот она, голубушка! Ее присоединили к спидометру. Если бы даже не сработали остальные штучки, эта “крошка”
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19