Николай закувыркался, хватая руками ловко ускользавшего Иу, Жак присоединился к забаве, в неё вмешались ещё два вариала. Только мой Иа не покидал меня. Артур издали следил за грациозными прыжками и реяньем зелёных, легко меняющих форму созданий.Я присел на камешек.Я не принял участия в игре не из-за нелюбви к беготне, а потому, что время пребывания в стране вариалов подходило к концу и надо было заблаговременно поразмыслить над докладом Земле об этих забавных и милых существах.Рассеянно озирая окрестности, я продолжал размышлять о том, какое у вариалов общественное устройство. Их пища, концентрированная световая радиация, автоматически доставляется городом, а им остаётся бездумно веселиться, раз уж они выбрались из небытия в подобие разумного существования. В космических странствиях попадаются мыслящие существа и подиковинней вариалов. Но в тех обществах, как ни странны их представители, всегда что-то серьёзное. Жизнь — штука нешуточная — такое я вывел заключение из галактических наблюдений. Здесь же все представлялось словно придуманным в насмешку. «Общество вариалов сконструировано иронически», — с недоумением думал я.Через некоторое время я увидел, как над куполом взмыл силуэт, похожий на человеческий. Рядом появилась другая фигура, за ней третья, четвёртая. Силуэты разрослись вполнеба, потом стали уменьшаться — незнакомцы быстро приближались к городу.Ни один из резвившихся вариалов не заметил пришельцев. Скорее ощущением, чем разумом, я понял, что присутствую при набеге врагов, а не при мирном явлении друзей. Я предостерегающе закричал.Вариалы восприняли событие по-разному: кое-кто кинулся наутёк, другие безмятежно продолжали танцы, большинство же лихорадочно заметалось. Перед нами тревожно засверкали шары, то безвольно взлетавшие вверх, то отчаянно приникавшие к почве. Дешифраторы уловили в трансформациях лишь смятенные вопли, бессмысленную болтовню. Но мало-помалу все больше ошалелых полупризраков поворачивали к городу и скрывались в его бастионах.Николай подбежал ко мне.— Это нападение ладарей. Правый просил…Я укоризненно посмотрел на него.— Мало ли что просят Правые и Левые! Одно — помогать при стихийном бедствии вроде светобури, совсем другое — участвовать в чужих войнах. Я, между прочим, редко нарушаю вручённые мне инструкции и прошу это помнить!Передовая шеренга пришельцев обрушилась на хаотическую кучку вариалов.Ладари были крупнее вариалов и даже людей. К отчёту приложены фотографии, можно проверить, точны ли наши впечатления. Меня больше всего поразил гибкий цилиндр — главная часть тела. Он опирался на четыре рычажка, ладари при беге быстро-быстро перебирали ими. А на цилиндре возвышались два конуса — один остриём вниз, другой остриём вверх. Конусы так лихорадочно пульсировали, то увеличиваясь, то уменьшаясь, что издали казались факелами на ветру. Ещё у ладарей были руки — с десяток подвижных, проворных рук, напоминающих, впрочем, больше хвосты — вместо пальцев они кончались лохматыми кистями.— Полинг! — отчаянно закричал Николай. — Посмотри, что они делают!— Не вмешиваться! — повторил я.Два ладаря атаковали голубого Яи. Вырвавшиеся из конусов пронзительные лучи скрестились на теле вариала. Яи превратился в клубок пламени, не успев даже вскриком слабенькой трансформации позвать на помощь. Неподалёку синхронно взорвался второй вариал, хотя на него не нападали. «Сопричастные особи», — сообразил я.В сутолоке сражения мы потеряли опекавших нас И. Николаю почудилось, что Иу в начале нападения скрылся в городе. Появление Иу, спасавшегося от группки ладарей, было для нас неожиданно.Иу бросился к Николаю, судорожно борясь с уносившей наверх силой отталкивания. И бег на этот раз не состоял из сотен нелепых бросков. Иу мчался так целеустремлённо, словно позабыл, что он в дзета—мире. Он моляще трансформировался на бегу, мы и без дешифратора разобрали призывы: «Спасите! Спасите!».Николай рванулся к Иу. Зеленое полупрозрачное облачко обволокло человека, теперь они были единым телом — человеческая фигура и призрачно мерцающий вариал.Набежавшие ладари впились в Иу десятками хвостатых рук, мгновенно оторвали, мгновенно скатали во что-то круглое и кинулись наутёк с добычей.Николай молча глядел, как гигантски увеличиваются уносящиеся похитители. О преследовании нельзя было и думать — ладари с трофеем исчезли в куполе.Вокруг реяла реденькая толпа не успевших скрыться вариалов. Битва закончилась сразу, как похитили Иу.У Николая дёргалось лицо, вздрагивали пальцы.— Казимеж, ты опытен, ты мудр, — сказал он охрипшим внезапно голосом. — Ты командир, я обязан выполнять твои приказы… Так вот, чтобы ты знал: я отныне — воюющая сторона!Долгую минуту я всматривался в Николая. Ни Жак, ни Артур не вмешивались. Но и по огорчённому, почти скорбному лицу Жака, и по пылающему гневом лицу обычно спокойного Артура было ясно, что оба на стороне Николая. Я хмуро усмехнулся.— Бунт на корабле — так это называлось в прошлом…— Пока ещё не бунт! — с вызовом отозвался Николай.Я старался говорить спокойно и иронично:— Что ж, не дожидаясь открытого восстания и подчиняясь воле коллектива… Вы этого от меня ждёте?— Не надо, Полинг! — с болью воскликнул Жак. — Чудовищно то, чему мы были зрителями! Чудовищно, что мы были только зрителями!— Да, чудовищно! И мне, как и вам, горько, что мы были только зрителями. И если мы ещё не воюющая сторона, то, во всяком случае, и не безразличная…Жак выговорил с обегчением:— Значит, пойдём на выручку бедного Иу!— Посоветуемся с Правым. Этот славный парень, так похожий на шарманку, кажется, специально заведует общественными конфликтами. 2 Правый еле пульсировал. Дешифратор преобразовал трансформации бруска в глухой скорбный голос. Над обществом вариалов, тяжко пострадавшим от светового бедствия, ныне нависла угроза распада. Он, Правый, сражался самоотверженно, его беззаветно поддерживали сопричастные Левые — Прямой, Обратный, Верхний и Нижний. Им удалось взорвать Яи, самопроизвольно распался сопричастный вариал. Этим грустным поступком удалось предотвратить ещё горшую беду — их пленение. Но исчезновение Иу — катастрофа, результатов её не преодолеть объединёнными усилиями всех Правых и Левых. Вариалы на краю гибели.Я переглянулся с друзьями. Мы ничего не понимали. После светобури Правый держался гораздо спокойней.— Может быть, вы разъясните, как пленение одного сочлена способно так повредить?.. Или он хранитель секретной информации, которая теперь в руках… простите, в силовых полях врагов?— Ах, — простонал Правый. — Проклятые ладари похитили… Я содрогаюсь всеми своими полями, когда помыслю о такой утрате! Мы потеряли идею дружбы.— Как? Или мы неправильно поняли? Вы сказали?..— Да, именно, — горестно ответил Правый. — Мерзкому Тоду не хватает животворящих мыслей. В древности войны возникали из-за воздуха. Ропухи с ладарями питаются воздухом, сам Тод без этого отвратительного зелья… Ладари злодейски конденсировали наш воздух на губчатых поверхностях и удирали с добычей. К сожалению, многообразие наших реакций, лишь суммарно, а не единично отвечающих на раздражения… Вы меня понимаете, люди?— Вполне. Ваша статистическая логика заставляет вас действовать хаотичней, чем действуют хищные ладари, — так?— Логика у нас такая же, как у них. Злая воля Тода, направляющая ладарей, в бою даёт им преимущества перед свободными вариалами.И вот тут мы узнали, что идея, высказанная мной для забавы, вовсе не фантастична. Я, сам в это не веря, натолкнулся, по существу, на весьма трагическую черту дзета—мира. В каждом вариале материализована, по крайней мере, одна из важных общественных категорий, И Тод, чтобы не мыслить самостоятельно, похищает вариалов, обогащая себя недостающими идеями. Это можно было терпеть, пока у вариалов существовали материальные дубли идей. Но идея дружбы сохранилась в единственном экземпляре — естественно, двойном, то есть сопричастном бедному Иу. И сегодня основная половина экземпляра дружбы исчезла, а сопричастный еле пульсирует, и его с трудом удерживают от самоуничтожения, что было бы просто бедствием. Когда ещё удастся восстановить категорию дружбы в ином материальном воплощении! И страшно подумать, что может совершиться за это время! К тому же дружба ропухам ни к чему, у них субординация. Похищение Иу не принесёт им пользы.— Артур, ты что-нибудь понял? — спросил Николай, когда мы покинули Правого. — Набеги для кражи мыслей… Да это мистика! Лично я печалюсь не о пропаже идей, а о похищении доброго и нежного друга! Теперь, когда я знаю, что он воплощал в себе идею дружбы, он стал мне ещё дороже, чем когда я думал, что в нем загорелась любовь. А что до Иа и его отношения к Казимежу, то там самая несомненная любовь.Артур возразил, что никакой мистики нет: Николай просто переносит понятия космоса в этот тоже материальный, но значительно менее предметный мир. Здесь основная материальная единица бытия — взаимодействие физических полей — свободно меняет пространственнотелесный облик. И моральные категории, связанные с взаимодействием полей, легко обретают телесную форму. Наоборот, наш мир, где моральные понятия и социальные категории облекаются в форму невещественных отношений, показался бы здешнему жителю чудовищной мистикой. Он был бы потрясён нематериальностью нашего мира. Он просто не мог бы понять, что это за штука — невещественное, не выраженное в образе предмета взаимоотношение людей в обществе и между двумя индивидами.— Мне думается, вариалы лишены индивидуального мозга в нашем понимании, — сказал далее Артур. — Именно на это недавно указывал Полинг, и я теперь с Казимежем полностью согласен. Лишь полное их сообщество представляет мыслящую единицу, отдельный же вариал — или крохотный участок коллективного мозга, или материализованная частная мысль, как считает наш капитан. Даже Правые и Левые — не больше чем контрольные центры мыслительного аппарата. И тогда понятен неаристотелев тип логики у отдельных вариалов и близкие к нашим формы мышления у Правого и Левого. Лишь собранные в коллектив, вариалы мыслят по-нашему. А что пропажа того или иного вариала приводит к исчезновению определённых понятий, то ведь и гибель отдельных участков человеческого мозга вызывает повреждение не всего сознания, но лишь некоторых способностей — памяти, равновесия, ощущения тепла, гнева, голода и тому подобного.Это было не совсем то, что утверждал я, но спорить я не стал. Для меня самого было неожиданно, что фантастические мои идеи в какой-то степени подтверждаются. И я готов был согласиться, что Артур глубже моего оценивает загадку общества вариалов.Жак с сомнением сказал Артуру:— Если ты прав, то должен существовать и некий верховный разум, тот мозг, элементами и мыслями которого являются сами вариалы. И этот мозг, несомненно, мыслит в категориях нашей логики, а не статистически. Но кто он? Где он? Почему мы не слыхали о нем?— Все общество вариалов является своим коллективным мозгом, — ответил Артур. — К сожалению, мы пока не нашли способа общаться непосредственно со всем обществом, а имеем дело лишь с отдельными его членами, с материализованными мыслями и идеями, поддерживающими одна другую. Но когда-нибудь решим и эту задачу.Николай стал злиться.— Элементы целого — клеточки, нечто несамостоятельное. А эти ребята, вариалы, — законченные существа, хотя по-твоему лишь элементы какого-то огромного существа, а по Казимежу — материализованные мысли. А для меня каждый вариал — личность! Каждый со своим характером — разве не так? И они мне приятны, я хочу дружить с ними, с каждым в отдельности дружить! И хочу освободить попавшего в беду товарища. Полинг, почему ты молчишь? Объяви своё решение!Я сказал:— Наше пребывание в стране вариалов заканчивается. Следующий объект изучения — страна ропухов. Там мы объединим исследовательскую работу с борьбой за освобождение нашего друга, кто бы он ни был — необходимая часть общества или порождённая им и материализовавшаяся в образе доброго существа идея дружбы. Глава втораяВТОРЖЕНИЕ В СТРАНУ РОПУХОВ 1 Провожать нас высыпали, вероятно, все жители города — так их было много. Но по мере приближения к куполу то один, то другой отставал.— Статистически бегут назад, хотя динамически продвигаются вперёд, — объявил Николай.Равнина уже не казалась загадочной. Расширяющаяся перспектива становилась для нас такой же естественной, как и сходящаяся. Лишь одно смущало: вверху простиралось одно и то же, не меняющее ни яркости, ни цвета небо — животворящее светило этой страны, если оно было, разрасталось на отдалении так, что виден был лишь крохотный кусочек его поверхности, сильно ослабленный от расширения на все небо.— Прощаться с эскортом! — скомандовал я у купола.Эскорт теперь был совсем невелик — девять вариалов, среди них Иа, Ие, Ии. Двое, Яу и Су, остановились в отдалении, ещё четверо потихоньку увеличивались, отступая, но трое И, не покидая нас, взволнованно трансформировались, падали чуть не на голову, обречённо взмывали вверх, вспыхивали, почти погасали — всеми способами отговаривали от рискованного поступка: они не верили ни в спасение собрата, ни в наше возвращение из грозной страны ропухов.Я вошёл в купол последним. Во входном отверстии показался и мой Иа. Он один осмелился проникнуть внутрь страшного сооружения. Я пытался успокоить его, но статистическая логика на этот раз не срабатывала. Дешифратор на все уговоры доносил только истошные трансформации: «Дальше — нельзя! Дальше — нельзя!»— Очевидно, все они гибнут, едва попадают к этому загадочному Тоду, — невесело проговорил Жак.Потеряв терпение, я отмахнулся от Иа. Но он вклинился между Артуром и Жаком и, судорожно пытаясь удержаться внизу, трансформировал одну и ту же фразу: «Погибну с вами! Погибну с вами!» Даже обычные шумы несуразностей не забивали горестных воплей.Жак с нежностью глядел на льнувший к нему, уменьшившийся до размеров человеческой головы зелёный комочек. Артур отвернулся. У меня сжало горло. Николай взволнованно сказал:— Я понимаю, Казимеж, нельзя… Но ведь это не просто дружба, это гораздо больше… Прошу тебя! Заэкранируем Иа, это же можно. Не ты — ты должен быть свободным. Могу я, может Жак.Я колебался.— А если лишим вариалов какой-нибудь важной общественной категории?— Сколько я уяснил себе, в Иа материализована категория жертвенности, но, кажется, она не единична у вариалов, так что потери не будет, — ответил Артур.В отличие от Николая, он упорно отрицал возможность любви у вариалов — так на него подействовали откровения Правого.Жак с мольбой глядел на меня.— Введи его в своё поле, Жак, — сдался я.Защитное поле хорошо держало вариала. Но, в отличие от нас, он пропадал из оптического пространства даже при слабом увеличении ротонного потенциала: люди отчётливо видели друг друга, когда он уже был невидим. Зато шумы логики почти стёрлись: в человеческом поле у вариала резко уменьшилась неаристотелевость мышления. Впрочем, очевидным это стало лишь впоследствии.Я выглянул на покинутую равнину. Осиротевшие Ии с Ие метались неподалёку, статистически оплакивая исчезнувшего товарища. Потом, словно испугавшись, что им тоже грозит участь попасть в ротонное поле, унеслись назад. 2 Мы знали, что проход в страну ропухов лежит рядом с выходом к вариалам. И около этого третьего отверстия Артур нарисовал извивающегося золотого дракона, распахнувшего огромную зубастую пасть. Мне этот рисунок показался лучшим из всех живописных творений Артура.Как и в стране вариалов, перспектива у ропухов была расходящаяся. Но та, оставленная страна казалась пустыней сравнительно с той, куда мы попали, выйдя из купола.Мы очутились на улице города, до того похожего на земной, что Николай не удержался от восторженного возгласа. Кругом вздымались дома, многоэтажные, ярко освещённые, каждый следующий выше того, что был ближе, а дальние такие громадные, что крыши зданий смыкались над головой.Даже в стереотеатре, где спектакли разыгрывались впереди и позади зрителя, под ним, рядом с ним и на высоте, нам не приходилось видеть такого удивительного зрелища, как эти раскинувшиеся по бокам и над нами дома. И ни одно из закрывавших все небо зданий не выглядело кривым, они не переламывались, не изгибались, не заполняли собой высоту, как тучи или летающие предметы. Здания стройно вздымались ввысь, они были далеко и одновременно вверху. И от этого небо в городе казалось не сферическим, а конусообразным — все дальние дома смыкались в зените крышами, как шесты дикарского чума.А на улицах проносились ропухи — гигантские вдали, метра на два вблизи.По отдалённым силуэтам они представлялись крылатыми драконами вроде того, которого нарисовал Артур на входе в их страну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16