- 070 Британских авиалиний, говорит контроль Яна Смита, вам повторно
отказано в посадке. Вы слышите меня, 070?
- 070 Британских авиалиний, говорит командование военно-воздушных
сил. Вы предупреждены о нарушении национального воздушного пространства.
Вам приказано немедленно подняться на высоту в тридцать тысяч футов и идти
курсом на Найроби.
"Боинг" находился уже на удалении в сто морских миль и снизился до
пятнадцати тысяч футов.
- Ведущий "Бриллианта", говорит Чита. Попытайтесь заставить цель
повернуть.
Длинный стройный самолет в пятнистой коричнево-зеленой маскировочной
окраске снижался стрелой, быстро догоняя гиганта с несколькими
двигателями, он нырнул сразу за хвостом "боинга" и вынырнул перед его
весело раскрашенным в красное, белое и синее носом.
Пилот "миража" искусно подвесил свою проворную машину в ста футах
перед "боингом" и покачал крыльями - приказ "следуйте за мной".
"Боинг" продолжал спокойное движение, словно ничего не видел и не
понял. Пилот "миража" слегка подтолкнул дроссель, и щель между самолетами
сузилась до пятидесяти футов. Снова он покачал крыльями и начал поворот на
север по криказу Читы.
"Боинг" продолжал невозмутимо приближаться к Йоханнесбургу, заставив
пилота "миража" отказаться от попыток увести его.
"Мираж" вернулся, держась чуть выше выхлопов левых двигателей
"боинга", поравнялся с рубкой, и пилот смог заглянуть через пространство в
пятьдесят футов.
- Чита, говорит "Бриллиант Один". Мне хорошо видна их рубка. В ней
четвертый человек. Женщина. Она как будто вооружена автоматическим
пистолетом.
Видны были лица двух пилотов, белые, как кость, они смотрели на
перехватчик. Женщина наклонилась над левым сидением и иронически подняла
свое черное оружие. Она улыбнулась, и пилот "миража" был так близко, что
разглядел ее белые зубы.
- ...молодая женщина, светлые волосы, mooi, baie mooi, - доложил
пилот и тут же перевел: - Хорошенькая, очень хорошенькая.
- "Бриллиант Один", говорит Чита. Попробуйте лобовую атаку.
"Мираж" с громом унесся, быстро набрал высоту, остальные четыре
истребителя повторили маневр, заняв позицию "пятерни"; теперь все они
висели перед "боингом".
- Чита. Мы заняли позицию для лобовой атаки.
- "Бриллианты". Имитация. Атакуйте в линию. Интервал пять секунд.
Минимальное разделение. Повторяю, не открывать огонь. Это имитация атаки.
Повторяю: это имитация атаки.
- "Бриллиант Один". Понял. Имитация атаки.
"Мираж Ф-1" качнул крыльями и опустил нос, скорость его мгновенно
возросла, он преодолел с громом звуковой барьер, приближаясь с явно
агрессивынми намерениями.
Сирил Уоткинс увидел его с расстояния в семь миль.
- Боже! - закричал он. - Это на самом деле! - Он качнулся вперед,
собираясь взять на себя управление "боингом", прервать приближение,
которым руководил автопилот.
- Сохранять прежний курс, - Ингрид впервые за все время возвысила
голос. - Прежний курс. - Она направила свой пистолет на бортинженера. -
Нам теперь штурман не нужен.
Капитан застыл. "Мираж" стремительно приближался, он заполнил все
поле зрения в ветровом стекле. В самое последнее мгновение нос его слегка
приподнялся, и он пролетел на несколько футов выше, но воздушная волна
подхватила большую машину и закачала ее, как семя чертополоха.
- Второй! - закричал Сирил Уоткинс.
- Я серьезно! - Ингрид прижала ствол к шее бортинженера, так что он
лбом ударился о край консоли компьютера, и на его бледной коже высупила
алая кровь.
Одна за другой воздушные волны ударяли "боинг": "миражи" продолжали
атаковать. Ингрид свободнй рукой крепко держалась, чтобы не упасть, но
пистолет по-прежнему прижимала к шее бортинженера.
- Я серьезно! - кричала она. - Я его убью. - В рубку доносились из
салона крики пассажиров.
Последний "мираж" пролетел мимо, автопилот "боинга" быстро пришел в
себя и снова направил самолет на маяк аэропорта Яна Смита.
- Больше не будут, - сказала Ингрид. Она отступила от бортинженера,
позволила ему поднять голову и рукавом рубашки вытереть кровь. - Больше не
смогут. Мы в контролируемом пространстве. - Она указала вперед. -
Смотрите!
"Боинг" летел на высоте пяти тысяч футов, горизонт затянуло смогом и
дымкой летней жары. Слева поднимались гладкие силуэты градирень
Кемптонской электростанции, а еще ближе - ядовито-желтые терриконы,
рассевшиеся на лишенном резких черт африканском высоком вельде. Вокруг
шахт множество поселков, и сотни оконных стекол уловили утреннее солнце и
отразили его, словно огни маяков.
Еще ближе виднелись длинные прямые черные посадочные полосы аэропорта
Яна Смита.
- Садитесь прямо на полосу двадцать один, - приказала Ингрид.
- Не можем...
- Выполняйте, - рявкнула девушка. - Контрольная башня расчистит нам
дорогу. Они не могут остановить нас.
- Могут, - ответил Сирил Уоткинс. - Посмотрите на площадку.
Они были так близко, что могли рассмотреть пять бензозаправщиков с
надписью "Шелл" на кузовах.
- Они перекрывают полосу.
Вместе с огромными бензозаправщиками двигались пять ярко-красных
пожарных машин и две белые машины скорой помощи. Они неслись по траве с
края полосы, а потом все: и бензозаправщики, и пожарные и санитарные
машины - с интервалом в пятьсот ярдов выстроились вдоль осевой линии
полосы.
- Мы не можем садиться, - сказал капитан.
- Отключите автопилот и ведите вручную, - голос девушки изменился,
теперь он звучал жестко и резко.
"Боинг" опустился на тысячу футов, нацелился на полосу двадцать один,
и прямо перед его носом вызывающе вспыхивали красные мигалки пожарных
машин.
- Я не могу столкнуться с ними, - решил Сирил Уоткинс, и в его голосе
больше не было колебаний или сомнений. - Я поднимаю самолет и ухожу
отсюда.
- Садитесь на траву! - крикнула девушка. - Слева от полосы открытое
пространство. Сажайте туда!
Но Сирил Уоткинс наклонился вперед и начал передвигать дроссели.
Двигатели взвыли, "боинг" задрал нос и начал подъем.
Молодой бортинженер повернулся в своем кресле и смотрел через
ветровое стекло вперед. Все его тело было напряжено, алая полоска на лбу
резко контрастировала с бледной кожей.
Правой рукой он держался за край своего стола, и костяшки его пальцев
побелели и блестели, как яичная скорлупа.
Почти не пошевелившись, блондинка прижала ствол пистолета к этой
застывшей правой руке.
Послышался грохот, такой громкий в замкнутой кабине, что от него,
казалось, лопнут барабанные перепонки. Оружие отскочило на высоту золотой
головы девушки, и сразу резко запахло сгоревшим бездымным порохом.
Бортинженер недоуменно смотрел на крышку стола. В металлической
крышке образовалась дыра размером в чайную чашку, с рваными краями из
яркого обнаженного металла.
Выстрел отрезал правую кисть по запястью. Отрезанная кисть отлетела в
сторону, между креслами пилотов, из иссеченной плоти торчала кость. Кисть
дергалась, как искалеченное насекомое.
- Садитесь, - сказала девушка. - Садитесь, или следующим выстрелом я
прострелю ему голову.
- Ты кровавое чудовище! - закричал Сирил Уоткинс, глядя на оторванную
руку.
- Садитесь, или будете отвечать за его смерть.
Бортинженер прижал обрубок руки к животу и молча согнулся, лицо его
исказилось от шока.
Сирил Уоткинс с трудом оторвал взгляд от отрезанной руки и снова
посмотрел вперед. Между сигнальными огнями взлетной полосы и узкой
рулевочной дорожкой видно было большое открытое пространство. Трава
скошена на высоту колена, и капитан знал, что почва здесь твердая и
ровная.
Рука Сирила мягко отвела назад дроссели, она действовала словно
самостоятельно, гул двигателей стих, нос машины снова опустился.
Капитан продолжал держать корабль нацеленным на полосу, пока не
оказался над пограничными огнями. Он не хотел, чтобы водители машин
догадались о его намерении и успели помешать ему.
- Ты сука-убийца, - про себя говорил он. - Грязная сука-убийца!
Он круто наклонил "боинг", нацелил его на полоску заросшей травой
земли и полностью отключил дроссели, продолжая удерживать "боинг" в чуть
приподнятом положении, летя над самой травой.
Огромная машина коснулась земли, раскачиваясь и дергаясь, а Сирил
Уоткинс отчаянно вцепился в руль, пытаясь удержать его; в то же время
второй пилот переключил двигатели на реверс и крепко нажал на главные
тормоза.
Пожарные машины и бензозаправщики промелькнули мимо правого крыла,
которое чуть не задело их концом. Изумленные лица водителей казались очень
близкими и белдными - и 070 пронесся мимо. Скорость его быстро падала, он
опустился на носовое колесо, машина раскачивалась, но остановилась
непосредственно перед кирпичным зданием, где размещался главный радар.
Было 7 часов 25 минут местного времени. "Спидберд 070" совершил
посадку.

- Они сели, - объявил Кингстон Паркер. - Вы понимаете, что были
преприняты самые крайние меры, чтобы помешать им сесть. А выбор места
посадки дает ответ на один из ваших вопросов, Питер.
- Немецкий стиль, - кивнул Питер. - Дело политическое. Я согласен,
сэр.
- И вот мы с вами должны видеть в ужасной реальности то, что
обсуждали только как отвлеченную теорию... - Паркер поднес к сигаре тонкую
восковую свечу и дважды затянулся, прежде чем продолжать: - ...теорию о
моральном оправдании подобных действий.
- Мы снова разойдемся, сэр, - прервал его Питер. - Морального
оправдания у таких действий нет.
- Правда? - спросил Паркер, качая головой. - А как же немецкие
офицеры, убитые на улицах Парижа бойцами Сопротивления?
- Это была война! - воскликнул Питер.
- Может быть, группа, захватившая 070, тоже считает, что ведет
войну...
- С невинными жертвами?
- "Хагана" [Еврейская военизированная националистическая организация,
созданная во времена владычества Англии в Палестине] тоже приносила в
жертву невинных, хотя сражалась за правое дело.
- Я англичанин, доктор Паркер: вы не можете ждать, что я буду
потворствовать убийству английских женщин и детей, - Питер напрягся в
своем кресле.
- Конечно, - согласился Паркер. - Поэтому не будем говорить о мау-мау
в Кении [Революционная террористическая организация, созданная в Кении в
начале 1950-х годов; добивалась изгнания всех европейцев] и о совеременной
Ирландии, но как же Французская революция или распространение католицизма
при помощи ужасных преследований и пыток, когда-либо придуманных людьми?
Были ли эти действия морально оправданными?
- Я назвал бы их понятными, но достойными осуждения. Терроризм в
любой форме не может быть морально оправдан. - Питер сознательно
использовал это слово и увидел, как слегка приподнялись густые брови
Паркера.
- Есть терроризм сверху - и есть снизу. - Паркер подхватил это слово
и использовал его подчеркнуто. - Если вы определите терроризм как крайнее
физическое или психологическое принуждение, направленное на подчинение
других людей воле террориста, - существует террор закона - страх перед
виселицей, террор религии - страх перед адом, родительский террор - страх
порки. Оправдано ли все это морально и больше, чем стремления слабых,
бедных, политически угнетенных, бессильных жертв несправедливого общества?
Если мы хотим задушить крик их протеста...
Питер неловко передвинулся в кресле.
- Протест, выходящий за пределы закона...
- Законы составляют люди, почти всегда богатые и могущественные,
законы изменяются людьми, обычно после военных действий. Женское
суфражистское движение, кампания за гражданские права в этой стране... -
Паркер смолк и усмехнулся. - Простите, Питер. Я иногда увлекаюсь. Гораздо
труднее быть либералом, чем тираном. У тиранов редко бывают сомнения. -
Паркер откинулся в своем кресле, сделал жест, как бы отбрасывая
постороннее. - Я думаю оставить вас на один-два часа. Вам нужно подумать
над своими планами в связи с новым развитием событий. Но лично я больше не
сомневаюсь, что мы имеем дело с политически мотивированными действиями
бойцов, а не простой бандой старомодных похитителей, которые гонятся
только за наживой. Я уверен, что прежде чем мы с вами встретимся, нам
придется кое-что переоценить в своем сознаии и совести.

- Второй поворот направо, - негромко сказала Ингрид, и "боинг"
повернул по траве к рулевочной дорожке. Шасси, по-видимому, не пострадало,
но теперь, когда самолет ушел из своей естественной среды, он утратил
грациозность и красоту и стал тяжелым и неуклюжим.
Девушка никогда не была раньше в рубке севшего "Джамбо", и высота над
поверхностью произвела на нее впечатление. Эта высота сообщила ей ощущение
отчужденности, неуязвимости.
- Теперь налево, - приказала она, и "боинг" отвернул от главного
здания аэропорта к южному концу полосы. На балконе и на наблюдательной
площадке аэровокзала уже видны были сотни любопытных зрителей, но на самой
площади аэропорта всякое движение прекратилось. Машины и бензозаправщики
безлюдны, на бетоне ни одного человека.
- Остановитесь здесь. - Девушка указала на открытую площадку в
четырехста ярдах от ближайшего здания, на полпути между залами ожидания и
служебными ангарами и хранилищем горючего. - Остановите на пересечении.
Сирил Уоткинс в мрачном молчании выполнил приказ, потом повернулся в
сидении.
- Мне нужно вызвать санитарную машину, чтобы его увезли.
Второй пилот и стюардесса уложили бортинженера на полу рубки, у
самого выхода. С помощью льняных салфеток они пытались перевязать рану и
остановить кровотечение. Запах бездымного пороха смешивался теперь с
запахом свежей крови.
- Никто не выйдет из самолета. - Девушка покачала головой. - Он
слишком много о нас знает.
- Боже мой, женщина. Ему нужна медицинская помощь.
- На борту триста врачей, - равнодушно ответила она. - Лучших в мире.
Двое из них могут пройти сюда и заняться им.
Она присела боком на окровавленный стол бортинженера и взяла в руки
микрофон внутренней связи. Даже в гневе Сирил Уоткинс обратил внимание,
что ей понадобилось только один раз показать, и она уверенно справлялась
со сложным оборудованием связи. Очень умная и хорошо натренированная
женщина.
- Леди и джентльмены, мы совершили посадку в аэропорту Йоханнесбурга.
Здесь мы пробудем долго, может быть, дни, или даже недели. Потребуется все
наше терпение, и я должна вас предупредить, что всякое непослушание будет
сурово наказано. Уже была совершена одна попытка сопротивления, и в
результате пришлось выстрелить в члена экипажа и серьезно ранить его. Он
может умереть от этой раны. Нам не нужны больше повторения подобных
случаев. Однако я снова предупреждаю вас, что мои бойцы и я сама будем
стрелять, не колеблясь, или даже взорвем гранаты, расположенные над вашими
головами, - если возникнет в этом необходимость.
Она помолчала и подождала, пока войдут два врача. Они склонились по
обе стороны раненого. Он дрожал, как в лихорадке, от шока, его белая
рубашка вся была забрызгана кровью. Девушка не проявила никакой
озабоченности, никакого сомнения, она продолжала спокойным голосом:
- Двое моих бойцов сейчас пройдут по рядам и соберут ваши паспорта.
Пожалуйста, приготовьте эти документы.
Она чуть повернула глаза, уловив какое-то движение. Из-за служебных
ангаров появились четыре бронированных машины. Это была местная версия
французских броневиков, с высокими тяжелыми шинами, башней и
непропорционально длинными пушечными стволами, нацеленными вперед.
Бронированные машины осторожно повернули и остановились в трехста ярдах в
четырех точках - против концов крыльев, против хвоста и носа - вокруг
самолета; теперь длинные стволы были нацелены на него.
Девушка презрительно следила за ними, пока перед ней не остановился
один из врачей. Это был полный невысокий человек, лысеющий - но храбрый.
- Этого человека нужно немедленно отправить в больницу.
- Об этом не может быть и речи.
- Я настаиваю. Его жизнь в опасности.
- Все наши жизни в опасности, доктор. - Она помолчала и подождала,
чтобы слова ее подействовали. - Напишите, что вам необходимо. Я
позабочусь, чтобы вы все получили.

- Они уже шестнадцать часов на земле, но единственный контакт до сих
пор - требование медикаментов и магистральной электролинии.
1 2 3 4 5 6 7 8