А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Макинтайр
поймал в оконном стекле отражение Правоверных, расположившихся напротив.
Те не выказывали особого интереса к их группе.
Мигнул предупреждающий сигнал, прозвучал гудок, извещающий об
отправлении, и поезд резко рванулся вперед, отцепившись от перрона станции
Коллинз-Форт. Они направлялись в Абрамвилль, расположенный в двадцати
милях южнее на северном берегу реки Хастингс, и должны были прибыть туда
через восемь минут.
Несмотря на присутствие Правоверных, казалось, что поездка будет
спокойной. Но внезапно дверь переходного тамбура распахнулась, и из
соседнего вагона вошел маленький круглый человечек. Макинтайр похолодел.
Это был Рой Чартерс. Он остановился в передней части вагона, как бы
выискивая кого-то. Затем взгляд его остановился на Макинтайре, он
улыбнулся, лицо его посветлело, он поднял руку и начал что-то говорить.
Но стоило ему произнести первое слово, Уоллес вскочил на ноги,
разбрасывая стружки, и пробежал по вагону к Чартерсу. Притворившись
подвыпившим весельчаком, он обхватил Чартерса рукой и так хлопнул его по
груди, что у бедняги вышибло все, что он хотел сказать.
Макинтайр увидел, как от удивления Чартерс широко раскрыл глаза, и
услышал громкий голос Уоллеса:
- Да это же не кто иной, как старина Джо Тейлор! Я не видел его с тех
самых пор, как мы расстались в Пальмерстоне! Пошли к ребятам, они будут
рады!
Чартерс стал мертвенно бледным. Он попробовал было вырываться, пятясь
назад к тамбуру, но этот номер у него не прошел. Стальные тиски рук
Уоллеса не позволили сделать это.
Макинтайр заметил, что Правоверные наблюдали за происходящим с
нескрываемым интересом.
Тогда Чартерс стал протестовать:
- Боюсь, что вы ошиблись. Меня зовут не...
Его слабый голос утонул в пьяной песне, которую затянул Уоллес. Затем
он протащил Чартерса через весь вагон к противоположному выходу. Когда они
проходили мимо их группы, Макинтайр услышал, как Чартерс бормочет:
- Если вы не отпустите меня, мне придется обратиться к...
Они вышли из вагона, и Макинтайр успел заметить, что Уоллес рванул
дверь туалета, расположенного перед тамбуром. Прошла минута, две... Из-за
закрытой двери доносилось пьяное пение Уоллеса. Правоверные отвернулись,
утратив к этой сцене всякий интерес. Макинтайр и его товарищи вернулись к
прерванным занятиям.
Прошло еще несколько минут, и поезд с ревом влетел на станцию
Абрамвилль. Ни Чартерс, ни Уоллес не выходили из туалета. Макинтайр в
нетерпении барабанил пальцами по оконной раме, пытаясь представить, что
происходит в туалете.
Вагон мягко затормозил, и вскоре двери распахнулись. Поезд стоял у
перрона. Пассажиры из Абрамвилля хлынули в вагон. Макинтайр заметил, что
Правоверные остались на месте. И решил действовать. Пожав плечами, он
сказал немного грубоватым голосом; он вообще теперь старался так говорить:
- Эти ребята должны были выходить в Абрамвилле. Пойду гляну, что они
там задерживаются.
Но этого не потребовалось. Появился Уоллес и жестом показал, что
нужно выходить. Они сделали это как раз вовремя. Халлерт выходил
последним, и как только он ступил на перрон, поезд рванулся с места и,
набирая скорость, помчался дальше на юг.
Макинтайр повернулся к Уоллесу:
- К чему все это было нужно? И где Чартерс?
- Когда-нибудь я вам об этом расскажу, - проворчал контрабандист. -
Сейчас нам нужно спешить на причал.
Они разыскали речной причал на окраине Абрамвилля и после долгих
торгов со старым и высохшим стариком - владельцем баржи - договорились,
что он подвезет их вверх по течению до следующего пункта - поселка Миллер
Бридж.
Затем Уоллес повел их по набережной в дешевую забегаловку для
моряков, где они позавтракали. Когда они вновь возвращались к реке,
Макинтайр все же спросил Уоллеса:
- Вы объясните, что произошло в поезде?
- Это не должно интересовать вас, - оборвал его Уоллес.
- Но меня это интересует. Я хочу знать, для чего вы затащили Чартерса
в туалет. Я не виделся с этим человеком целый год, а теперь, возможно,
вообще никогда не увижу его. Я хотел бы...
- Прекратите эти кретинские вопросы! Можете не беспокоиться за
Чартерса!
Что-то в голосе контрабандиста бесило Макинтайра. Именно деньги
Чартерса больше всего помогали в создании скульптурной группы "Сыновья
Земли", которая занимала почетное место в центральном парке Мэйнард-Сити,
пока Ламли не отдал приказ о ее переплавке.
- Но что сделал...
Тяжелые челюсти Уоллеса слегка дернулись.
- Послушайте, Макинтайр, если бы я позволил этому идиоту заговорить с
вами, эти Правоверные уже вытаскивали бы из нас кишки на дыбе. Вам
известно, что такое баран Иуды?
- Причем здесь это?
- Очень даже причем. Эти Правоверные знают Чартерса. Между прочим, я
заметил, как они старались казаться безучастными к происходящему,
особенно, когда он вошел в вагон и стал высматривать своих старых дружков.
Если бы ему удалось поздороваться с вами, всем нам была бы крышка. Поэтому
я и перехватил его. Или он, или вы. А я обязан довести вас целыми и
невредимыми, доллары надо отрабатывать честно. Если понадобится, то я и с
вами поступлю точно так же.
Макинтайр похолодел, но упорно продолжал расспрашивать:
- Что вы с ним сделали?
- Я затащил его в туалет и там тихо спросил, где он выходит. Он
ответил, что в Доноване. Это в ста милях отсюда. Когда мы покупали билеты
в кассе, я слышал, что Правоверные брали билеты тоже до Донована. Так что
они допросили бы вашего дружка сразу же, как остались с ним с глазу на
глаз, а через десять минут, по его признанию, была бы организована погоня
и блокированы три провинции для того, чтобы накрыть вас. - Уоллес перевел
дыхание. - Я нарушил свою присягу на верность Правоверным, помогая вам, да
и вообще занимаясь моими делами, и поэтому меня накажут точно так же, как
и вас. А я не хочу, чтобы меня сцапали и подняли на дыбу. И я уверен, что
если бы отпустил эту подсадную утку - Чартерса, то мы бы точно сгорели.
Поэтому я открыл окно в туалете и выбросил в него этого типа. На такой
скорости, естественно, от него мало что осталось, но вы можете сходить и
посмотреть на его останки, они, видимо, здесь недалеко, в паре миль от
Абрамвилля.
Они подошли к причалу.
- Проходите, - сказал Уоллес, прежде чем Макинтайр смог вновь обрести
дар речи. - Вот наше судно. Давайте, пошевеливайтесь!

6
Все время, пока они плыли вверх по реке мимо небольших городков с
деревянными дебаркадерами, мимо берегов, постепенно становившихся все
более холмистыми, за которыми маячили горы, слова Уоллеса: "...Я открыл
окно и выбросил в него этого типа", не выходили из головы Макинтайра.
Именно так он и сказал. В этом был смысл, размышлял Макинтайр в
оцепенении, поражаясь безжалостно логическому мышлению контрабандиста.
Смерть одного человека обеспечивала на некоторое время относительную
безопасность группы других людей. Если бы он остался в живых, это означало
смерть остальных. Выходит, бедный Чартерс должен был умереть.
Возможно, это имело смысл при рассуждениях с позиций логики. Но
полдня Макинтайр дрожал только от мысли, что Уоллес был способен так
хладнокровно взвесить одну жизнь против одиннадцати и затем убить того,
счет для которого оказался не в его пользу. Это было ярким примером
выживания, взятым из жизни животных. Впервые Макинтайр осознал, насколько
чуждым ему был Уоллес, насколько он был лишен столь важных человеческих
черт.
Макинтайр не рассказал остальным о том, что произошло в туалете
монорельсового поезда. Он чувствовал себя в ответе за то, что привел
Уоллеса в группу, а это означало, что Чартерса убил он, даже если был
замешан в этом косвенно. Но Макинтайр считал в первую очередь во всем
виноватым себя.
Прошло десятое число, затем одиннадцатое.
Наняв старый разбитый автобус, который тяжело кряхтел на поворотах,
они доехали до города Холлистер, последнего более или менее большого
населенного пункта перед горным массивом, преграждавшим им путь к
Дилларду. В Холлистер они прибыли двенадцатого, опережая график движения
на полдня. Если все так пойдет и дальше, то они определенно доберутся до
Дилларда, и даже невредимыми, как раз к девятнадцатому.
День был теплым и солнечным. В умеренном поясе Мэйнарда в это время
начиналось лето. Времена года на Мэйнарде менялись плавно. Это был мир с
мягким климатом. Макинтайр жалел о том, что приходится покидать его и
лететь в более суровый мир Хэксли.
Его неприязнь к Уоллесу медленно притуплялась по мере движения по
маршруту. Из всей группы он был единственным, кто разговаривал с
контрабандистом. Другие смотрели на него как на неизбежное зло, что-то
вроде говорящего вьючного животного. Макинтайру очень хотелось узнать, как
бы отреагировали члены группы, если бы он рассказал им о событиях в
вагоне.
В то утро, когда они выехали из Холлистера и направились в горы,
Макинтайр сидел рядом с Уоллесом в кузове грузовика. Этот грузовик Уоллес
нанял вместо старого автобуса, который довез их до города.
Макинтайр спросил:
- Вы думаете, все обойдется благополучно?
- Все может случиться. Хотя это оказалось легче, чем я предполагал.
Складывается впечатление, что я беру деньги ни за что. Две с половиной
тысячи долларов за легкую прогулку в Диллард! Такая работенка мне по душе!
- Вряд ли вам еще удастся заработать таким образом, - сказал
Макинтайр. - Нас здесь осталось совсем мало.
- Это да. Я даже удивляюсь, что вы продержались так долго. Вы,
Лоялисты, глупые люди. Вроде бы взрослые мужчины, а боитесь собственной
тени. Как тогда, в монорельсе. Стоило только Чартерсу открыть рот и
сказать: "Ба! Да это же Том Макинтайр собственной персоной!" - и всем нам
крышка. Но...
- Я не желаю, чтобы вы говорили об этом, - отрезал Макинтайр.
Солнце клонилось к закату. Грузовик подпрыгивал на ухабах. Вокруг
были поросшие высоким лесом холмы.
- Почему? Вы что, еще не поняли?
- Я все понимаю и совершенно четко представляю, что бы произошло, -
признался Макинтайр, - но, черт возьми, Уоллес, как вы могли так
хладнокровно...
Уоллес рассмеялся:
- Хладнокровно? Нет, Макинтайр, мне просто хочется выжить.
- И вы можете пойти на все ради этого?
- А вы разве нет?
Сбитый с толку Макинтайр отвернулся и стал глядеть на дорогу. Затем,
после небольшой паузы, он сказал:
- Давайте представим себе такую ситуацию. Мы пересекаем горы и
приходим в город, жители которого очень внимательно и тщательно следят за
Лоялистами и выявляют их. И каким-то образом они узнают, что Халлерт -
Лоялист, они подозревают и других членов группы, но не уверены. Так вот,
Уоллес, что вы сделаете, чтобы вывести нас из города целыми и невредимыми?
Контрабандист нахмурился:
- Ну раз уж вам так хочется поиграть, Макинтайр, давайте я предложу
вам другую игру, получше. Поставьте себя на мое место и сами скажите, что
бы вы сделали?
- Разве вы не понимаете, что я не могу этого сделать? Предположим, я
стал во главе группы. Что бы я сделал? Не знаю, думаю, что всем нам пришел
бы конец.
- А почему всем? - спросил Уоллес. - Только Халлерту.
- Как же вы поступили бы?
- Я отправился бы к мэру города и достаточно убедительно заявил, что
наша группа солдат-наемников путешествует в поисках работы, по дороге в
его замечательный город захватила одного Лоялиста и любезно передает его в
руки досточтимого мэра, чтобы он смог получить полагающуюся награду.
- Вы бы пожертвовали Халлертом?
Уоллес зловеще улыбнулся:
- Когда одна ваша нога попадает в капкан, Макинтайр, и вы слышите,
что гончие уже скоро настигнут вас, а вы не можете открыть замок, то
единственно верным решением будет отрезать ногу и уползти прочь. Когда нет
времени, да и просто нет другого выхода, будет ли это честно по отношению
к ноге?
Молча Макинтайр смотрел на уходящую назад дорогу, размышляя о том,
что же формировало характер у этого человека, что лишило его всяческих
следов человечности. Они родились на одной планете, от родителей земного
происхождения, но, подумал Макинтайр, если сравнить короткие сильные
пальцы контрабандиста с его собственными, тонкими и длинными пальцами
скульптора, между ними было такое различие, как будто они происходили от
существ из различных галактик.
Переход через горы отнял три полных дня, и Макинтайр полностью
сосредоточился на огромной физической нагрузке, задаваемой тяжелым и
утомительным переходом, ему было вовсе не до размышлений об Уоллесе. Для
теорий просто не оставалось времени.
По мере того как они поднимались в горы, погода становилась все хуже
и хуже. Резко похолодало. Макинтайр был очень чувствителен к холоду и
страдал от него, как, впрочем, и остальные члены группы. Уоллес, с его
продубленной кожей, казалось, не замечал жуткого холода.
Они уже давно пересели из нанятого грузовика в грузовик, который в
составе колонны под усиленным конвоем перевозил продовольствие для
восточных провинций страны. Уоллес договорился с начальником конвоя, что
они будут работать и помогать солдатам в обмен на продовольствие.
Каждый вечер они останавливались на ночлег, помогая разбивать
палатки, возились с кострами. Уоллес, очевидно, терпеливо сдерживал себя,
наблюдая как бывший скульптор и бывший профессор с самыми благими
намерениями и невинным видом стараются быть похожими на прожженных
солдат-наемников.
Один из водителей грузовиков в первую же ночь страшно развеселился,
наблюдая, как Халлерт и Макинтайр устанавливали палатку. Он долго стоял
над ними, улыбался, а затем добродушно хмыкнул:
- Не удивительно, что вы пересекаете страну в поисках работы.
Макинтайр поднял на него глаза и спросил:
- О чем это вы?
- Я сказал: неудивительно, что вы без работы. Если вы двое так
устанавливаете палатку, а ваши товарищи, видимо, и того хуже, то вы -
самая паршивая компания солдат-наемников по эту сторону Голубого Океана.
Внезапная ярость охватила Макинтайра. Не сдержавшись и даже не успев
подумать о последствиях своих действий, он поднял кулак и с силой двинул
им водителя в челюсть. От удара хрустнул один из суставов, и острая боль
пронзила руку скульптора. Водитель от неожиданности покачнулся, хотя удар
был не очень сильным, ему приходилось выдерживать и не такие, и
замахнулся, чтобы дать сдачи. Дрожа от напряжения, Макинтайр приготовился
отразить его удар.
Уоллес подскочил к ним и сгреб разъяренного водителя в охапку:
- Ну, ну, парень, остынь. За такие слова я тоже могу добавить тебе, -
и он потащил его к грузовикам.
Через некоторое время, вернувшись, Уоллес спросил Макинтайра:
- Чем он вас так задел?
- Ему не понравилось, как мы ставили палатку, и тогда он оскорбил
нас. - Макинтайр взглянул на свою руку. Сустав среднего пальца быстро
напухал, а вся рука онемела. - Я впервые ударил человека, - сказал он, - и
не остановился, чтобы подумать. Я просто размахнулся и ударил.
Он осторожно потер руку.
- Однако, - продолжил он, - я должен был так поступить. Настоящий
наемник не простил бы водителю такие оскорбления.
Уоллес расплылся в улыбке, и Макинтайру показалось, что в ней
просквозило дружелюбие.
- Вы знаете, - сказал Уоллес, - мне кажется, вы кое-что поняли.

7
Остаток путешествия через горы прошел без особых происшествий, и
Макинтайр почувствовал резкое облегчение, когда чуть позже полудня
четырнадцатого числа они спустились с холмов Вебстера, которые окаймляли
восточную границу гор, разделяющих континент, и распрощались с караваном.
Они были в пути уже пять дней. Грязные, оборванные, небритые они даже
отдаленно не напоминали тех изнеженных работников искусства, которые
покинули Мэйнард-Сити ранним утром девятого числа.
Теперь они очутились на равнинах провинции Вебстер - промышленного
центра материка, в четырехстах милях от космопорта Дилларда. Маршрут,
составленный Уоллесом, пролегал в обход ее столицы, города Вебстер. Именно
в Вебстере родился и вырос Клод Ламли, именно отсюда он шагнул к власти.
Сначала его выбрали представителем в Ассамблее, а затем он узурпировал
власть.
1 2 3 4