Скроенные на удивление ловко, одеяния сидели на телах как в
торая кожа, совсем не стесняя движений и делая человека издали похожим н
а зверя. Волкодаву случалось знакомиться с племенами, обладавшими несра
вненным умением выделывать шкуры и превращать их в одежды, и так получал
ось, что воспоминания каждый раз оставались достаточно тягостные. Вспом
нить хоть роннанов-харюков, лесное племя Медведя… Почему? Волкодав сам с
читал себя наполовину собакой, но брататься с теми зверо-людьми у негр ни
какого желания не возникало. Он долго думал об этом. И решил Ц наверное, в
сё оттого, что их человеческие половины казались ему замутнёнными, утрат
ившими разумную ясность. У него в роду почитание предка-Пса всё же не дохо
дило до копания нор…
Ц Охотятся, Ц сказал он Винитару. Ц Но не на нас.
Ц Боятся, Ц отозвался кунс, не оборачиваясь. И с презрением добавил: Ц Р
абы!
Что двигало мохнатыми? Вправду ли наследное чувство рабов, ощутивших Ц
вернулся грозный хозяин? Или звериное знание, внятно предупреждавшее: эт
а дичь слишком решительна и зубаста, не будет добра?.. Волкодав потянулся в
овне и опять уловил рыжие пламена присутствия Шамаргана, на сей раз отчё
тливо задымлённые подавляемым страхом. Беглый лицедей, понятно, тоже зам
етил охотников. И сообразил, что очень скоро его возьмут в полукольцо, при
жимая к отвесной скальной стене.
Ц У него большой заплечный мешок, Ц сказал Винитар. Ц Не иначе, стащил ч
то-то на корабле, а тут и разбойники. Поделом!
Волкодав ответил не сразу. Он медлил, стараясь приноровиться к обитателя
м острова. Их стремления не были полностью человеческими или откровенно
звериными, они представляли собой некую невнятную, неоформившуюся смес
ь, тяжкую для понимания; таков нрав тумака-волкопса, взявшего не пойми что
от обеих сторон. Всегда трудно понять породу, когда она только ещё нарожд
ается, не успев устояться. Или Ц вырождается. Как здесь. Перед ним были од
ичавшие потомки людей. Уже не люди в полном смысле слова. Правда человече
ской жизни утратила среди них силу. А животные порядки ещё не обрели влас
ти.
Дикая, беззаконная орда, хуже которой трудно что-нибудь выдумать… Сквер
нейшее посрамление, которое могло случиться с островом Закатных Вершин.
Худшее, что мог найти здесь Винитар.
Ц Не разбойники, Ц помолчав, проговорил венн. Ц Они не знают, что значит
грабить. Они охотятся.
Кунс наконец оторвался от рисунка, выбитого на скале. Он посмотрел, как пе
ребегали от камня к камню мохнатые, и не стал вслух гадать, нужна ли им был
а голова Шамаргана, чтобы насадить её на кол во славу неких Богов. Такие не
поклоняются Богам и не воздвигают Им алтарей. Попавшую им в руки добычу, б
удь она двуногой, четвероногой или с крыльями, ждёт одна-единственная су
дьба. Добычу обдирают и едят. Причём сырую и даже прямо живую Ц ради целеб
ных свойств ещё не умершего мяса.
Шамарган прятался до последнего. Но, когда к нему подобрались, слишком бл
изко, Ц кувырком выкатился из-за валуна, вскочил на ноги и кинулся бежат
ь. Причём не абы куда. Всё-таки он бывал в разных переделках и выучился сох
ранять определённое здравомыслие. А также выбирать меньшее из нескольк
их зол. Он понимал, что Винитара с Волкодавом не очень-то обрадует его поя
вление, но… этих людей он знал, и потом, они были по крайней мере люди.
Когда всё кончится, они, вероятно, отнюдь не погладят его по головке,
скорей зададут крепкую взбучку, но это будет обычное человеческое наказ
ание, которое можно будет принять.
Волкодав и Винитар, по крайней мере, не будут смотреть на него и улыб
аться, облизываясь и подбирая слюну…
Шамарган бежал к ним, размахивал руками и кричал, взывая о помощи.
Охотники сразу бросились за удирающей дичью. Привыкшие сганивать каког
о угодно зверя, они были очень выносливы и упорны в преследовании, но гора
здо более длинные ноги, подстёгнутые отчаянным желанием спастись, на пер
вых десятках шагов позволили Шамаргану заметно опередить погоню. Навер
ное, его прыть показалась преследователям чрезмерной. Не прекращая бега
, они стали стрелять.
Стрелять Ц сказано плохо, ведь это от слова “стрела”, а ни луков, ни стрел
ни у кого из охотников не было. Их ведь делают из можжевельника, сосны, бер
ёзы и ели, а они на острове Закатных Вершин давным-давно перевелись. Потом
ки рабов раскручивали пращи, сделанные из полосок жёваной кожи, и вслед Ш
амаргану нёсся рой жужжащих камней. Праща Ц оружие, которое можно сдела
ть буквально из ничего, но, как и всякое оружие, в умелых руках оно творит ч
удеса. А уж умения здешним жителям было не занимать…
На счастье лицедея, он так и не бросил действительно большого и увесисто
го мешка, навьюченного на спину. Мешок, в котором Волкодав уже без особого
удивления признал свой собственный, принял десятки метких ударов и тем с
пас беглецу жизнь. Камни, пущенные убивать, разили с такой силой, что без н
ечаянного панциря Шамарган давно свалился бы бездыханным. Его и так мота
ло из стороны в сторону. Потом кто-то изловчился достать его по ноге, и лиц
едей упал на колени. Ц Поделом! Ц проворчал кунс. У Волкодава, помимо Сол
нечного Пламени, привычно висели за спиной два деревянных меча. Они с Вин
итаром уже мчались вперёд, когда он вытащил один и перебросил сегвану, а в
торой схватил сам. Они подоспели к Шамаргану и с двух сторон встали над ни
м, и больше ни один камень в лицедея уже не попал.
Что такое деревянный меч? Это, в общем, тяжёлая и толстая палка из очень тв
ёрдого дерева, выглаженная и оструганная до некоторого сходства с насто
ящим клинком. Воины пользуются ими, совершая ежедневное правило, радующе
е тело и дух, и обращаются с деревянными мечами не менее уважительно, чем с
о стальными. Это оттого, что они знают, каким страшным оружием способна бы
ть подобная “палка”. Ею можно добыть себе славу, отстоять честь и соверши
ть справедливость.
С нею выходят против врага, вооружённого настоящим мечом, и побеждают, и э
то есть признак великого мастерства.
И Винитар, и Волкодав были мастерами из мастеров… Попробуйте-ка взмахну
ть деревянным мечом так, чтобы он просвистел на лету: не сразу получится. А
их мечи пели на два голоса, пели уверенно и грозно, рисуя в воздухе прозра
чный узор, и воздух обретал твёрдость. Камни отскакивали с треском, как от
сдвоенного щита. Охотники остановились, смутившись. Такого, чтобы подбит
ому баклану слетели на помощь два хищных поморника, они явно не ожидали. П
еремазанный в грязи Шамарган сперва полз на четвереньках, потом кое-как
встал и заковылял, хромая, вперёд. Мешок, испещрённый и кое-где даже прорв
анный ударами камней, он по-прежнему не бросал. Волкодав и Винитар отступ
али следом, держа мечи наготове.
Их не преследовали. Это была не схватка врагов, тем более такая, в которой
стремятся победить или умереть. Это была охота. А кто полезет в зубы сильн
ому и огрызающемуся зверю Ц зачем, ради чего?
Всегда можно найти дичь полегче.
А если её нету поблизости Ц выждать, пока сильный ослабеет.
Или хитрость какую-нибудь изобрести…
Ц Куда теперь? Ц спросил Волкодав, когда все втроём они наконец укрылис
ь за большим камнем. Тот некогда свалился с обрыва, да так и остался стоять
, наклонившись и прильнув к обширному телу скалы, словно пытаясь заново с
растись с ним. Под камнем было даже относительно сухо. И более-менее безоп
асно. На время. Ц Ты многое здесь помнишь, кунс… Вырвемся?
Винитар покосился на него, их глаза встретились. Вот как оборачивался их
поход за Божьим Судом. Шли искать место для поединка, а довелось встать пл
ечом к плечу, защищая третьего. И кого? Шамаргана. Ни тем, ни другим особенн
о не любимого. Лицедей сидел на колючем щебне, забившись в глубину каменн
ого “шалаша”, и, ещё не успев отдышаться, всхлипывая и сопя, с напряжённым
лицом ощупывал сквозь штаны левую ногу выше колена. Двое воинов мельком
на него покосились. Доковылял сюда Ц значит, и дальше идти как-нибудь смо
жет. Им же думать теперь следовало подавно не о Шамаргане и не о достойном
завершении мести, посеянной годы назад, не о том, чья правда выше перед Бог
ами. Для начала следовало попробовать остаться в живых. Остальное Ц пот
ом. Будет жизнь Ц будет и время подумать о том, как лучше её употребить…
Так, во всяком случае, сказал себе Волкодав.
Винитара, судя по всему, посетили весьма сходные мысли. Он сказал, помолча
в:
Ц Рядом начинаются ущелья. Мальчишкой я изучил их лучше многих, потому ч
то любил здесь охотиться. Был путь и до моря, хотя что там теперь завалено
льдом, а что нет, я не знаю.
Куда стремится морской сегван? Ц подумалось Волкодаву.
К морю, конечно. Добрался до моря Ц значит, спасён! Вслух он спр
осил:
Ц А они с другой стороны они не подберутся? Винитар ответил с полной увер
енностью:
Ц Нет. Ц И пояснил, заметив его недоверчивый взгляд: Ц Там нельзя пройт
и. Там Понор.
У старейшины Клеща хватило соображения понять, что его верный Мордаш нал
аживается бежать из дому не во внезапном приступе дурости и даже не по лю
бовным делам. Клещ видел: потерявший покой пёс что-то силится ему объясни
ть и до последнего не хочет уходить самовольно, отрекаясь от его, хозяина,
над собой власти. Был бы Мордаш человеком, старейшина, пожалуй, усмотрел б
ы в его поведении борьбу между привычным долгом, помноженным на любовь,
Ц и неким высшим велением. Но это о человеке. Можно ли подобное сказать пр
о собаку?..
И каким образом беспокойство Мордаша было связано с непонятным предмет
ом, который принесла умирающая дворняжка и с которым Мордаш теперь нипоч
ём не хотел расставаться?..
Этот предмет он ненадолго доверил хозяину, пожелавшему рассмотреть. Кле
щ увидел перепутанный комок тонких верёвочек, бесформенный, слипшийся и
вонючий. Поистине подобная штуковина могла быть интересна только собак
е. Старейшина стал ждать, чтобы Мордаш наигрался и успокоился, но не тут-т
о было. Гордый вождь всех деревенских собак вёл себя словно пропустовавш
ая< Пропустовавшая Ц о суке: пережившая очередной период готовнос
ти к размножению (“пустовку”), но не забеременевшая. Поведение подобной с
обаки, увлечённо “играющей” в материнство, называется ложной беременно
стью. > сука, которая, не родив щенков, решает считать ими хозяйские ба
шмаки и принимается ревностно опекать их, охраняя от посторонних. Единст
венное отличие состояло в том, что для своей драгоценной верёвочной пута
нки Мордаш не строил гнезда, а, наоборот, стремился нести её куда-то в стор
ону Тин-Вилены и, выходя с хозяином за ворота, всячески старался это ему в
толковать.
Заметив, что с каждым днём кобель отбегает прочь по дороге всё дальше и во
звращается всё неохотней, старейшина сдался.
Ц Не на цепь же тебя, в самом деле, сажать, Ц сказал он Мордашу. Вот уж, прав
о слово, было бы безобразие. Да и не удержала бы Мордаша цепь… Взяв крепкий
шнурок, Клещ обвил им могучую шею любимца. Принял из послушно раскрывшей
ся пасти верёвочную связку и устроил её на шнурке, тщательно закрепив. Те
перь Мордаш сможет есть, пить и защищаться в пути, не опасаясь потерять св
ою важную ношу…
Сделав это, старейшина заглянул в тёмно-карие, широко расставленные соб
ачьи глаза, и ему отчётливо показалось, будто Мордаш понимал его действи
я. И был за них благодарен. Ц Вернёшься ли? Ц вздохнул Клещ. Вместо ответа
кобель дал ему лапу. Тяжёлая когтистая пятерня без остатка заняла немал
енькую мужскую ладонь. Чёрные подушечки были тёплыми и твёрдо-шершавыми
, привычными к долгому бегу по любым дорогам и вообще без дорог. Кобель отн
ял лапу и протянул хозяину другую. И наконец, наклонив голову, упёрся широ
ченным лбом старейшине в колени, заурчал и начал тереться, едва не свалив
его с ног.
Ц Эх, Ц Клещ подхватил клюку и, яростно хромая, сам повёл Мордаша за воро
та. Прошагал с ним по тин-виленской дороге несколько сот шагов через луго
вину до леса, почему-то вспоминая, как встретил здесь того странного чужа
ка… Возле первых сосен Клещ остановился. И гулко хлопнул оглянувшегося п
са ладонью по боку: Ц Беги!..
Мордаш несколько раз подскочил на месте, отрывая от земли все четыре ног
и, точно щенок, которого выпустили гулять… Последний раз ткнулся мокрым
носом в хозяйскую руку, как поцеловал. И зарысил прочь по дороге Ц ровно,
уверенно, неутомимо.
Ц Возвращайся… Ц пробормотал старейшина внезапно осипшим голосом. Ц
Возвращайся скорее…
И заковылял обратно к деревне, чувствуя себя сиротой.

* * *

Винитар даже начертил ущелья на разглаженной сапогом глине, чтобы всем б
ыло понятней. Волкодав увидел перед собой нечто вроде паутины, составлен
ной из очень равномерно расположенных борозд и слегка закрученной посо
лонь. Венн про себя удивился, обнаружив, что рисунок пробудил некие воспо
минания. Он приказал себе вспомнить и стал слушать кунса, перестав думат
ь об удивившем его, и, как обычно бывало, очень скоро воспоминание само тол
кнулось из глубины. Перед умственным взором возник весьма сходный рисун
ок на песке и длинный палец Тилорна, указывающий на один из загнутых рука
вов: “Вот так выглядит со стороны скопление звёздных миров, где нам выпал
о жить. В нём мириады солнц… Их так много, что они образуют течения и вихри,
подобно частицам, увлекаемым бегущей водой. С той только разницей, что эт
о величественное движение, измеряемое веками. Вот здесь находится твоё с
олнце. А вот моё…”
Подумав о межзвёздных пространствах, Волкодав опять вдруг припомнил чё
рную глыбу с её хвостом загустелых воздухов, летящую в пустоте, ту, что при
виделась ему, когда он медленно приходил в себя от Шамарганова зелья. Он с
мотрел на рисунок, сделанный Винитаром, и ему впервые пришло на ум наложи
ть подобную рукавчатую спираль, только очень большую, на карту своего ми
ра. Поместив центр её чуть севернее границ Саккарема. Туда, где тремя мёрт
выми клыками высились Самоцветные горы. И рядом с ними млела Долина, круг
лая и неестественно тёплая, согретая той болезненной теплотой, какую мож
но ощутить, если сдуру запустить палец в воспалённую рану…
Как-то легли бы на такую карту известные ему Врата в Беловодье и Велимор,
если бы соединить их между собой?..
Палец Винитара воткнулся в самую серёдку нарисованной паутины, оставив
глубокую вмятину:
Ц Вот Понор. Мы пройдём мимо и выйдем к морю вот здесь. По крайней мере ран
ьше здесь всегда был проход.
Ц Тогда надо идти, Ц сказал Волкодав. Ц Вряд ли мы выскочим незамеченн
ыми, но они ждут подмоги, чтобы обложить нас уже как следует. Вряд ли стоит
нам дожидаться, пока ещё охотники подойдут.
Вместо “охотники” он едва не сказал “людоеды”. Язык, правду молвить, чеса
лся. Да и Винитара, вполне возможно, уже посетили сходные мысли. О том, что н
а острове его отца завелись людоеды. Иначе, как насмешкой судь
бы, и не назовёшь!.. Причём справедливой насмешкой. Волкодав не стал ничего
говорить. Им следовало спасаться, а не репьи друг другу в шкуры метать.
Винитар не стал его спрашивать, откуда он знал, что охотники выжидают. Пов
ерил Ц и всё. Кивнув, он развернулся на корточках (ибо только так и можно б
ыло угнездиться под кровом каменного “шалаша”) и гибким движением, не ра
спрямляясь, выметнулся вон, достигнув следующего валуна. Он волей-невол
ей должен был идти первым, показывая дорогу. Мыш, сидевший на плече у Волко
дава, на всякий случай сорвался вдогонку. При этом он играючи, даже с ленцо
й, увернулся от камешка, прилетевшего из чьей-то пращи и весьма опоздавше
го попасть в Винитара. Вероятно, для Мыша полёт камня выглядел медленным
и не казался опасным. Люди, увы, не были одарены подобной стремительность
ю чувств. Они невольно отшатнулись, когда камешек размером с дикое яблоч
ко звонко цокнул в скальный гранит и раскололся, оставив беловатую звезд
у на месте удара. В тело попадёт, небось мало не будет… Шамарган даже буркн
ул чуть слышно, вероятно живо представив, как это произойдёт. Волкодав пр
о себя оценил быстроту выстрела и подумал, что Шамаргану придётся туго, в
едь появления следующего прыгуна будут ждать. Да ещё нога…
Ц Сможешь так? Ц спросил он лицедея, кивнув в сторону выхода.
Шамарган сперва молча кивнул, потом попробовал пройтись на корточках, ка
к Винитар, и сейчас же, охнув, свалился. Камень, пущенный убить, ударил вско
льзь и не сломал ему ногу, помяв только мышцы и, должно быть, оставив над ко
леном здоровенный синяк. В горячке погони лицедей сумел подняться и дово
льно быстро бежать, но за время передышки нога распухла так, что стала тес
ной штанина.
1 2 3 4 5 6