А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Нам пришлось тогда жить два года с моими родными, прежде чем мы смогли заработать на собственное жилище. А Сьюзи сразу же снова забеременела нашим Томми. – Он выдохнул дым и покачал головой. – За пять лет родили троих ребят!
– Пореже бы спускал «молнию» на ширинке. Берк усмехнулся.
– И тебе не помешало бы то же самое.
Такер вздохнул и выпустил дым, почти не разжимая губ.
– Ну, в общем, у меня возникла похожая ситуация. Правда, я не люблю Эдду Лу – тем более до безумия, – но несу ответственность за ее положение. Однако жениться на ней я не могу, Берк. Не могу, и все тут!
Берк стряхнул пепел в пепельницу, которая некогда была голубой, а теперь стала свинцово-серой.
– Ну, я бы сказал, что ты дурак будешь, если женишься. – Он откашлялся, вступая на зыбкую почву. – Видишь ли, Сьюзи рассказывала, что Эдда несколько недель хвастается, будто скоро переедет в Большой Дом. Сьюзи на это не очень обратила внимание, но другие поверили. Сдается мне, что эта девушка твердо нацелилась на «Сладкие Воды».
Это было одновременно и ударом по самолюбию Такера, и большим облегчением для него. Так, значит, для Эдды Лу важен не он, Такер, а то, что он Лонгстрит! Но ведь должна же она понимать, что рано или поздно он тоже об этом догадается…
– Ладно. Я, собственно, приехал тебе сказать, что после той стычки в кафе нигде не могу ее найти. И Остин ко мне заявился, решив, что я прячу ее у себя в доме. Не знаешь, она в городе?
Берк медленно раздавил сигарету.
– Да я сам ее не видел дня два.
– Может, она где-нибудь у подруги? Понимаешь, Берк, с того самого дня, как мы нашли Фрэнси…
– Можешь не объяснять. – Берк почувствовал, что сердце у него неприятно сжалось.
– А ты обнаружил какие-нибудь концы в том деле? Или – с Арнеттой?
– Ничего. – От сознания неудачи у Берка покраснела даже шея. – Этим делом уже занимается окружной шериф. Ты же помнишь, мы здесь все прочесали, но ничего существенного не обнаружили. А в прошлом месяце так же была изрезана ножом одна женщина в Нэшвилле. Если местные службы найдут тут какую-нибудь связь, делом займется ФБР.
– Правду говоришь?
Берк хмуро кивнул. Ему совсем не нравилось, что в его город заявятся власти, влезут в его дела, будут смотреть на него свысока и считать неотесанным деревенским болваном, который ни на что не способен.
– Так ты выяснишь что-нибудь? А то я все-таки беспокоюсь.
– Я наведу справки, порасспрашиваю. – Берк встал, готовый немедленно приступить к делу. – Но, скорее всего, она действительно гостит сейчас где-нибудь у подружки. И думает, что тем самым вынудит тебя сделать предложение.
– Ага.
Облегченно вздохнув, потому что ему удалось переложить свое бремя на плечи другого, Такер поднялся и захромал к двери.
– Ты дай мне знать.
Берк вышел вместе с ним и долгим взглядом окинул площадь перед конторой. В этом городке он родился и вырос, здесь его ребятишки сломя голову носились по улицам, в здешние магазины ходила за покупками его жена… Здесь он мог при встрече с каждым поднять один палец в знак приветствия, и все сразу же его узнавали и относились к нему с уважением.
– Ты посмотри-ка, – Такер слегка вздохнул, глядя, как Кэролайн Уэверли вылезает из своего «БМВ» и направляется в магазин Ларссона. – Похожа на большой стакан с холодной чистой водой. Просто жажда разыгрывается при виде нее!
– Это и есть родственница Эдит Макнейр?
– Точно. Вчера я едва не врезался в ее машину. Разговаривает, словно герцогиня, и я ни у кого не видел таких больших зеленых глаз.
Распознав знакомые симптомы, Берк хмыкнул:
– У тебя, сынок, и без нее хлопот полон рот.
– Ты же знаешь, это моя слабость… – Немного прихрамывая, Такер уже шел к своей машине, но внезапно переменил направление. – Пожалуй, надо бы купить пачку сигарет.
Берк с улыбкой следил, как он скрывается в магазине Ларссона, но потом его улыбка увяла. Он тоже вспомнил Фрэнси. Но нет, Эдда Лу тут ни при чем. Она просто затаилась где-нибудь, чтобы заставить Такера поволноваться. И поэтому Берк не чувствовал никакого неприятного привкуса во рту, как бывало всегда, когда он беспокоился.
Кэролайн шла через раскалившуюся на солнце лужайку в сторону деревьев и думала, что пока все складывается просто замечательно. Дамы, которых она встретила сегодня днем в магазине Ларссона, были, пожалуй, чересчур любопытны, к чему она не привыкла, но при этом приветливы и дружелюбны. Приятно знать, что, если она вдруг заскучает в одиночестве, можно приехать в город и пообщаться с симпатичными людьми.
Особенно ей понравилась Сьюзи Трусдэйл, которая заехала, только чтобы купить поздравительную открытку для сестры, живущей в Натчезе, но пробыла в магазине минут сорок.
Ну и, разумеется, этот Лонгстрит тоже явился – пофлиртовать с женщинами и лишний раз продемонстрировать свое знойное южное обаяние. Темные очки не могли скрыть последствий недавней драки, и все женщины его расспрашивали, проявляли сочувствие, а он так и упивался этим. «Подобным типам всегда сочувствуют, – подумала Кэролайн. – Если бы Луис поцарапал палец, все знакомые женщины немедленно предложили бы ему кровь для переливания».
Слава богу, что она покончила с Луисом и вообще с мужчинами! В результате ей просто на редкость легко было отбить все атаки Такера Лонгстрита.
Кэролайн улыбнулась, вспомнив, как Такер окликнул ее. Она была совершенно уверена, что в тот момент глаза его за темными стеклами смеялись.
«И все-таки жалко его руки», – подумала она, ныряя под нависшие мхи. Они в самом деле очень красивы, с длинными пальцами, широкой ладонью. Просто ужасно было видеть их в ссадинах и кровоподтеках.
Но Кэролайн тут же рассердилась на себя и попыталась подавить малейшие проблески симпатии. Как только он лениво и величественно, хотя и слегка прихрамывая, удалился, женщины сразу же стали шушукаться о нем и какой-то Эдде Лу.
Кэролайн глубоко вдохнула воздух, напоенный запахами зелени, и улыбнулась про себя. По-видимому, неотразимый выхоленный мистер Лонгстрит сел в лужу! Его девица беременна и требует с пеной у рта, чтобы он на ней женился, а ее папаша, по слухам, склонен разгуливать с заряженным ружьем.
Кэролайн подошла к воде и сразу же ощутила блаженную прохладу. Господи, до чего же далеко от нее Филадельфия! И могла ли она даже вообразить, что ей будет так интересно выслушивать сплетни о местном донжуане?
Нет, ее получасовая поездка в город определенно доставила ей большое удовольствие. Все эти женские разговоры о детях, о стряпне – и о сексе. Кэролайн улыбнулась. Да, независимо от того. Север это или Юг, но, когда женщины собираются вместе, они всегда говорят о сексе. Самая любимая тема! И здесь они обо всем этом говорят так откровенно. Кто с кем спит и с кем не спит…
Наверное, причина в постоянной жаре, подумала Кэролайн, садясь на поваленное дерево, чтобы посмотреть на воду и послушать музыку наступающего вечера.
Она была рада, что приехала в Инносенс. С каждым днем она чувствовала, как все больше исцеляется. Тишина, знойное солнце, которое иссушает тело, но, как ни странно, прибавляет жизненных сил, незатейливая красота воды, затененной деревьями… Она даже привыкла уже к ночным звукам и к черной, как сажа, деревенской темноте.
Накануне Кэролайн проспала целых восемь часов не просыпаясь – в первый раз за много недель. И проснулась без своей обычной мучительной головной боли. Да, одиночество и безыскусность провинциальной жизни явно начинали оказывать свое воздействие.
Корни, само наличие которых так яростно отрицала ее мать, давали о себе знать, они оживали, укреплялись. Оказывается, ничто не могло выкорчевать эти корни, да никто и не собирался больше выкорчевывать их. Она даже может снова попытаться удить!
При этой мысли она засмеялась, подошла еще ближе к воде и увидела плоский камешек у самой кромки. Любопытно, сможет ли она бросить его так, чтобы он не сразу канул на дно, а как бы пробежался прежде по воде? Еще один, почти забытый образ: здесь, вот именно здесь, стоял когда-то дедушка и учил ее бросать камешки таким особенным способом.
Радуясь обретенному воспоминанию, Кэролайн наклонилась, чтобы поднять камешек. Странно, но ей вдруг показалось, что кто-то на нее смотрит. Смотрит в упор. По спине еще не успели пробежать первые мурашки страха, а она уже краешком глаза заметила что-то белое. Кэролайн повернула голову, всмотрелась и застыла на месте от ужаса. Даже крик заледенел в горле.
Да, на нее смотрели в упор глаза, которые ничего не могли видеть. Над темной рябью воды поднималось чье-то лицо, спутанные светлые волосы зацепились за корни старого дерева.
Дыхание Кэролайн стало прерывистым, оно вырывалось из горла короткими скулящими всхлипами, пока она, спотыкаясь, пятилась назад. «Не смотри, не смотри!» – говорила себе Кэролайн, но не могла отвести глаз от этого лица, от того, как вода плескалась у подбородка, как солнечный луч мерцал в плоском, ничего не видящем безжизненном взгляде. И лишь когда ей удалось наконец закрыть свое лицо ладонями, она смогла набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы крикнуть. Крик отозвался эхом, ударившись о темную воду, и вспугнул птиц с веток деревьев.
Глава 4
Тошнота уже почти прошла. Кэролайн отставила стакан, сделала глубокий вздох и стала ждать, когда Берк Трусдэйл покажется из-за деревьев.
Он не попросил ее пойти вместе с ним: очевидно, ему достаточно было один раз взглянуть на нее, чтобы понять, что она не сможет пройти и десяти шагов. Даже сейчас, когда она сидела на верхней ступеньке крыльца и руки у нее почти перестали дрожать, Кэролайн не могла вспомнить, как добралась от пруда до дома.
Кажется, она потеряла по дороге туфлю. Одну хорошенькую сине-белую туфлю из пары, купленной несколько месяцев назад в Париже… Остекленевшими глазами Кэролайн уставилась на босую ногу, испачканную грязью и травой, потом нахмурилась и движением носка сбросила вторую туфлю. Пусть уж лучше обе ноги будут босые. Ведь, в конце концов, кто-нибудь может подумать, что она сошла с ума, раз сидит здесь в одной туфле. Особенно если учесть, что в ее пруду плавает мертвое тело…
Но тут желудок Кэролайн опять сжала судорога, она испугалась, что сейчас исторгнет из себя всю тепловатую воду из-под крана, и уронила голову на колени. Как же она ненавидит эту свою слабость! Ненавидит страстно, как может ненавидеть лишь человек, недавно выздоровевший после долгой изнурительной болезни. Слабость и неумение себя контролировать…
Сжав кулаки, Кэролайн постаралась собрать все свои душевные силы и оттащить себя от края опасной пропасти. Какое право имеет она быть такой слабой, ранимой и сходить с ума от страха? Ведь она живет, она жива, она в полной целости и сохранности. В отличие от той бедняжки…
Когда в подъездную аллею въехал автомобиль, Кэролайн подняла голову и поднесла вялую ладонь к глазам, чтобы получше разглядеть большой пикап, пробирающийся сквозь чересчур длинные ветви деревьев, обвитые диким виноградом.
«Давно надо было их обстричь», – машинально подумала Кэролайн. Она слышала, как ветки хлещут по кузову с уже поцарапанной кое-где краской. В сарае должны быть садовые ножницы. И лучше всего этим делом заняться с утра пораньше, до наступления жары…
Машина остановилась возле автомобиля шерифа, и из нее вылез худой, как проволока, человек с галстуком красного цвета, туго завязанным узлом на сморщенной индюшачьей шее. На нем была белая рубашка с короткими рукавами и белая шляпа на густых угольно-черных волосах. Под глазами висели мешки, под подбородком – складки кожи, словно когда-то лицо было полным. Черные слаксы удерживались в должном положении красными подтяжками, на ногах сияли гуталинным блеском тяжелые черные туфли. Кэролайн они показались армейскими. Однако потрескавшийся врачебный саквояж выдавал профессию владельца.
– Вы, должно быть, мисс Кэролайн Уэверли? В другое время или в другом месте, услышав этот пронзительно-тонкий голос, Кэролайн улыбнулась бы. Он звучал, как голос продавца подержанных автомобилей из телевизионной рекламы.
– Я доктор Шейс, – доложил человек, уже поставив ногу на первую ступеньку. – Я наблюдал вашу бабушку и дедушку почти двадцать пять лет. Мне позвонил Берк и сказал, что уже едет сюда. Он, судя по всему, уже здесь?
Кэролайн старательно кивнула.
– Как поживаете?
– Лучше не бывает.
Его острый профессиональный взгляд сразу распознал симптомы шока. Однако Шейс не стал спешить, а вынул огромный белый носовой платок и вытер шею и лицо. Хотя он мог двигаться достаточно быстро, предпочитал именно такой способ действий – осторожный и неторопливый, словно все время находился у постели больного.
– Очень жарко сегодня, правда?
– Да.
– Так почему бы нам не войти в дом? Там прохладнее.
– Нет, мне кажется… – Кэролайн беспомощно посмотрела в сторону деревьев, за которыми был пруд. – Я должна подождать. Он пошел туда... посмотреть. Я бросала камешки в воду. Я видела только ее лицо!
Шейс сел рядом и взял ее за руку. Его профессионально чуткие пальцы умело нащупали пульс.
– Чье лицо, миленькая?
– Не знаю…
Когда он нагнулся, чтобы открыть саквояж, Кэролайн привычно напряглась: недаром целый месяц полчища врачей с их тонкими стальными иглами испытывали ее нервную систему.
– Мне ничего не нужно! – Кэролайн вскочила, и, несмотря на все усилия сдерживаться, голос ее прозвучал резко и пронзительно:
– Со мной все в порядке! Вы ей постарайтесь помочь! Наверное, вы чем-то сможете помочь…
– Не нужно так волноваться, милочка. – Словно желая продемонстрировать свои добрые намерения, Шейс снова закрыл саквояж. – Почему бы вам не сесть и не рассказать мне, что произошло? Спокойно и тихо. Тогда мы с вами могли бы решить, что и как делать.
Кэролайн не села, но достаточно овладела собой, чтобы сделать несколько глубоких вдохов. Меньше всего ей хотелось снова очутиться на больничной койке.
– Извините. Наверное, я несу чепуху…
– Ну, это меня как раз нисколько не удивляет. Половина человечества только и занимается тем, что несет чепуху, а вторая половина старается их переубедить, упражняя свои голосовые связки. Вы мне просто-напросто расскажите, что с вами приключилось.
– Наверное, она утонула, – тщательно и осторожно подбирая слова, произнесла Кэролайн. – В пруду. Но я могла видеть только ее лицо. – Она замолчала, мысленно снова увидела все и почувствовала, как на нее накатывает истерика. – Я боюсь, что она умерла!
Прежде чем Шейс успел ответить, из-за деревьев вышел помощник шерифа Карл Джонсон и направился к ним через пропеченную солнцем лужайку. На его обычно безукоризненно чистой форме были видны грязь и мокрые пятна. Тем не менее шагал он по-военному четко: внушительная фигура, рост шесть футов шесть дюймов, мускулистый и плотный. Блестящая кожа была каштанового цвета.
Этот человек привык наслаждаться своей властью, ценил свойственную ему выдержку. И в данный момент он изо всех сил старался сохранить свой авторитетный вид, хотя больше всего ему сейчас хотелось найти укромное местечко и освободить желудок от ленча.
– Добрый вечер, док.
– Привет, Карл.
Им не понадобилось других слов, чтобы успеть обменяться информацией. Тихо выругавшись, Шейс снова вытер лицо, а Джонсон обратился к Кэролайн:
– Мисс Уэверли, был бы очень признателен за возможность воспользоваться вашим телефоном.
– Конечно. Вы не могли бы сказать… Она мертва? Карл поколебался мгновение, потом снял фуражку с головы и обнажил черные курчавые волосы, остриженные так коротко и аккуратно, словно по ним прошлась газонокосилка.
– Боюсь, что да, мэм. Шериф вам все расскажет, как только сможет.
Кэролайн начала медленно подниматься на крыльцо.
– Телефон прямо в холле, мистер…
– Джонсон, мэм. Карл Джонсон.
– Мистер Джонсон, она утонула?
Он бросил на Кэролайн быстрый взгляд, придерживая стеклянную входную дверь, чтобы она вошла первой.
– Нет, мэм. Она не утонула…
Берк сидел на поваленном дереве, отвернувшись от тела. Рядом стоял «Полароид». Шерифу потребовалось несколько минут, чтобы снова прийти в обычное состояние блюстителя законности и порядка.
Он видел смерть и прежде – с детства знал, как она выглядит и пахнет, охотясь вместе с отцом. Сначала они отправлялись на охоту просто для удовольствия. Ну а затем, когда наступили неурожайные годы и исчезли накопления, они охотились, чтобы добыть мясо к обеду.
Он видел также смерть себе подобных, и первая из них была самой страшной. Когда ферму продали за долги, повесился отец. И не эта ли смерть определила то, чем он сейчас занимается! Имея на руках жену и двух маленьких детей, Берк подписал контракт на должность помощника шерифа, а впоследствии и сам стал шерифом. Сын богача, так и не смирившийся с тем, как бесцельно, бездарно умер отец, он познал на себе, как жестока может быть земля.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Порочная невинность'



1 2 3 4 5 6 7