Все это время Брэд что-то черкал на колене, время от времени
поднимая голову с видом живейшей заинтересованности. Теперь он снова
заглянул в свой блокнот, добавил что-то еще, задумчиво перечитал,
исправил и снова написал. Всеобщее внимание тем временем обратилось
к нему. Наконец зам. директора не выдержал:
- Брэд? Кажется, мяч на твоей стороне.
Брэд поднял голову и улыбнулся.
- Я как раз думаю над этим.
- Ты что, согласен с доктором Фрилингом?
- Никаких возражений. Он прав. Мы не можем вводить необработанные
сигналы в нервную систему, не оснащенную средствами для их
преобразования и интерпретации. В мозге не существует таких
механизмов, разве что переделать в киборга новорожденного, чтобы
растущий мозг смог выработать нужные системы.
- Уж не предлагаете ли вы подождать, пока вырастет новое поколение
астронавтов?
- Нет. Я предлагаю встроить Роджеру систему преобразования. Не
просто входные датчики. Фильтры, трансляторы - методы интерпретации
сигналов, изображения в различных диапазонах спектра,
кинестетическое ощущение новых мышц - абсолютно все.
- Позвольте, с вашего разрешения я немного углублюсь в историю.
Кто-нибудь из вас слышал об опытах Маккаллока и Леттвина с
лягушачьим глазом?
И Брэд огляделся вокруг.
- Конечно, ты знаешь, Джонни, может быть, еще двое-трое. Я вкратце
напомню вам об этом. Органы восприятия лягушки - не только глаза, но
и все остальные части зрительной системы - опускают несущественное.
Когда перед глазами лягушки движется муха, глаз воспринимает ее,
нервы передают информацию в мозг, мозг реагирует соответственно, и
лягушка съедает муху. Если же перед лягушкой падает, скажем, какой-
нибудь листик, лягушка его не трогает. Она даже не думает, съесть
его или нет. Она его просто не видит. Глаз все так же формирует
изображение, но информация отфильтровывается, прежде чем достичь
мозга. Мозг вообще не знает, что именно видят глаза, потому что ему
это не нужно. Для лягушки не имеет никакого значения, лежит у нее
под носом листок или нет.
Роджер слушал с огромным интересом, но из сказанного понимал едва
ли половину.
- Минуточку, - перебил он. - Я устроен несколько сложнее... то
есть, человек устроен гораздо сложнее лягушки. Откуда ты можешь
знать, что мне "нужно" видеть?
- То, что жизненно важно, Родж. После Вилли осталось очень много
данных. Я думаю, что мы справимся.
- Спасибо. Хотелось бы, чтобы у тебя было больше уверенности.
- Господи, да я абсолютно уверен, - широко усмехнулся Брэд. - Эта
проблема была для меня вовсе не такой уж неожиданностью.
У Роджера перехватило дыхание.
- Ты хочешь сказать, что отправил Вилли прямо... - начал он
срывающимся голосом.
- Да нет же, Роджер! Слушай, Вилли был и моим другом! Просто запас
прочности казался мне достаточно большим, и я был уверен, что он, по
крайней мере, останется в живых. Да, я ошибся, и мне жаль его ничуть
не меньше, чем тебе. Но все мы понимали, что рискуем, что системы,
возможно, будут функционировать неверно, и что их придется
дорабатывать.
- В ваших отчетах о ходе работ, - мрачно заметил Гриффин, - вы не
упоминали об этом так недвусмысленно.
Заместитель директора открыл было рот, но Гриффин мотнул головой:
- Мы еще вернемся к этому. Что дальше, Брэдли? Вы собираетесь
отфильтровать часть информации?
- Не просто отфильтровать. Помочь в ее обработке. Перевести ее в
форму, приемлемую для Роджера.
- А как насчет замечания Торравэя, что человек несколько сложнее
лягушки? Вы когда-нибудь проделывали такое с людьми?
К его удивлению, Брэд усмехнулся; он был готов к этому.
- Грубо говоря, да. Еще когда был аспирантом, за шесть лет до того,
как пришел сюда. Мы проводили над четверкой добровольцев опыты,
вырабатывали у них павловские условные рефлексы. Им в глаза светили
направленным лучом света, и одновременно включали звонок с частотой
тридцать ударов в секунду. Конечно, если в глаза светит яркий свет,
то зрачки сужаются. Это бессознательная реакция, ее невозможно
имитировать. Это реакция на свет, ничто иное, как обычная, возникшая
в ходе эволюции защита глаз от прямых лучей солнца.
- Такой рефлекс, связанный с автономной нервной системой, у людей
очень трудно сделать условным. Но у нас получилось. И если уж это
получается один раз, то считайте, что закрепилось как следует.
После... если не ошибаюсь, после трехсот проб на человека, у нас был
твердый условный рефлекс. Достаточно было включить звонок, и зрачки
у этих людей сужались до размеров булавочной головки. Пока я говорю
понятно?
- Я еще не совсем забыл, чему меня учили в колледже, и помню о
таких азбучных истинах, как опыты Павлова, - ответил Гриффин.
- На этом азбучные истины кончаются. Дальше мы подсоединялись к
слуховому нерву, и измеряли реальный сигнал, поступающий в мозг:
дзынь-дзынь, тридцать импульсов в секунду, можно было даже увидеть
это на осциллографе. А потом мы поменяли звонок. Взяли новый, с
частотой двадцать четыре удара в секунду. Попробуйте угадать, что
произошло?
Ответа не было. Брэд снова улыбнулся.
- Осциллограф по прежнему регистрировал тридцать ударов в секунду.
Мозг слышал то, чего в действительности не существовало.
- Таким образом, вы видите, что подобное промежуточное звено
существует не только у лягушек. Человек познает этот мир заранее
определенным образом. Уже сами органы чувств фильтруют и группируют
информацию.
- Так вот, Роджер, что я собираюсь сделать, - добродушно усмехнулся
Брэд, - это немного помочь тебе в интерпретации. С твоим мозгу мы
вряд ли сможем что-то сделать. Плохой он или хороший, нам придется
на него положиться. Это всего лишь масса серого вещества, со
структурой, ограничивающей емкость, и мы не можем бесконечно
накачивать его сенсорной информацией. Единственный участок, на
котором мы можем работать - это интерфейс. Пока информация еще не
поступила в мозг.
- В окно уложимся? - грозно хлопнул ладонью по столу Гриффин.
- Попробуем, - добродушно усмехнулся Брэд.
- Попробуем?! Если мы клюнем на твою идею, и она не сработает, ты у
меня попробуешь, юноша.
Веселье с Брэда как рукой сняло.
- А что прикажете вам сказать?
- Скажи мне, какие у нас шансы! - рявкнул Гриффин.
- Не хуже, чем один к одному. - поколебавшись, ответил Брэд.
- Вот это другое дело, - наконец-то улыбнулся Гриффин.
Один к одному, думал Роджер по дороге к своему кабинету, ставить
один к одному - в общем-то не так уж и плохо. Конечно, все зависит
от ставок.
Он замедлил шаги, подождав, пока Брэд нагонит его.
- Брэд, - спросил он, - ты уверен в том, что ты там наговорил?
Брэд хлопнул его по спине.
- Сказать по правде, больше чем уверен. Просто не хотелось
высовываться при старике Гриффине. И вот что еще, Роджер... спасибо.
- За что?
- За то, что хотел меня предупредить, сегодня днем. Я очень тебе
благодарен.
- Не за что, - кивнул Роджер.
Он провожал взглядом удаляющегося Брэда и ломал голову над тем,
откуда Брэд может знать о том, что он сказал только своей жене.
Мы могли бы объяснить ему. Мы могли бы объяснить очень многое,
включая и то, почему опросы общественного мнения показывали именно
такие результаты, какие они показывали. Но ему были не нужны ничьи
объяснения. Он сам легко бы мог это выяснить... если бы в самом деле
хотел знать.
Глава 7
СМЕРТНЫЙ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В МОНСТРА
Дон Кайман был очень серьезным человеком и никогда не бросал
начатого на полпути. За это мы и выбрали его ареологом программы.
Увы, это же свойство распространялось и на религиозную сторону его
жизни. Каймана тревожил религиозный вопрос, прятавшийся где-то на
границах сознания.
Правда, это не мешало ему посвистывать перед зеркалом, старательно
подбривая бородку а-ля Диззи Джиллспай, или укладывая волосы в
аккуратное каре. Но все-таки тревожило. Кайман уставился в зеркало,
пытаясь сообразить, в чем же все-таки дело. Как минимум, в футболке,
тут же догадался он. Футболка была не к месту. Он поменял ее на
четырехцветный полугольф двойной вязки. Ворот свитера чем-то
смахивал на пасторский воротничок. Весьма кстати, с усмешкой подумал
Кайман.
Зазвонил интерком.
- Донни? Ты уже готов? Или еще минуту?
- Еще минуту, - ответил он, оглядываясь по сторонам. Так, что еще?
Спортивная куртка висит на стуле у дверей. Ботинки сияют. Ширинка
застегнута. Становлюсь рассеянным, подумал он. Что-то его грызло,
что-то тесно связанное с Роджером Торравэем. В эту минуту он очень
жалел его.
В конце концов Кайман пожал плечами, перебросил куртку через плечо,
прошел по коридору и постучал в двери женской половины.
- Доброе утро, святой отец, - улыбнулась новенькая, впустив его. -
Присядьте. Сейчас я ее позову.
- Спасибо, Джесс.
Она заспешила по коридору. Кайман проводил ее оценивающим взглядом.
Облегающий комбинезон только подчеркивал фигуру, и Кайман позволил
себе насладиться легким, почти забытым чувством вины за грешные
мысли. Невинный грех, вроде мяса по пятницам. Ему вспомнилось, как
каждую пятницу вечером родители чуть ли не украдкой жевали мороженые
устрицы во фритюре, хотя церковные правила на этот счет были уже
отменены. Не то, чтобы они считали грехом есть мясо, просто уже так
привыкли к рыбе по пятницам, что не могли перестроиться. Отношение
Каймана к сексу было очень похожим. Снятие целибата не стерло
генетической памяти духовенства, две тысячи лет притворявшегося, что
не знает, зачем ему половые органы.
Сестра Клотильда весело впорхнула в комнату, поцеловала его в
гладко выбритую щеку, и взяла под руку.
- Ты приятно пахнешь.
- Зайдем куда-нибудь, выпьем кофе? - спросил он, открывая наружную
дверь.
- Не стоит, Донни. Лучше поскорее закончить с этим делом.
Припекало осеннее солнце, со стороны Техаса дул горячий ветер.
- Сложить крышу?
Она покачала головой.
- Растреплет волосы. И потом, слишком жарко, - она повернулась в
кресле и посмотрела на него. - Что-то случилось?
Дон пожал плечами и включил двигатель, выводя машину на
автоматическую трассу.
- Я... я сам не знаю. Будто забыл в чем-то исповедаться.
- Дело во мне? - понимающе кивнула Клотильда.
- О нет, Тилли. Что-то другое... сам не пойму, что.
Рассеянно взяв ее за руку, он выглянул в боковое окно. Когда они
въехали на виадук, далеко на горизонте стал виден огромный белый куб
института.
Он был вполне уверен, что его тревожит вовсе не привязанность к
сестре Клотильде. Хотя кое-какие невинные грешки и вызывали в нем
трепет наслаждения, он вовсе не собирался нарушать ни законов своей
церкви, ни законов своего Бога. Я мог бы нанять хорошего адвоката и
сразиться в суде, думал он, но нарушать закон... Даже свои
ухаживания за сестрой Клотильдой Кайман считал достаточно
рискованным занятием, а уж что из этого получится, будет зависеть от
того, что разрешит ей орден... если он вообще решится и они подадут
прошение о снятии обетов. Воинствующие раскольники, наподобие
клерикальных коммун или возрожденных катаров, его не интересовали.
- Роджер Торравэй? - догадалась она.
- Не удивлюсь, - кивнул он. - Верно, мне не очень-то нравится это
манипулирование его чувствами. Его восприятием мира.
Сестра Клотильда крепче сжала его ладонь. Как социальному
психологу, ей разрешалось знать, что происходит в рамках программы.
Кроме того, она знала Дона Каймана.
- Чувства лгут, Донни. Так гласит Святое Писание.
- Да, конечно. Но имеет ли Брэд право диктовать, как должны лгать
чувства Роджера?
Клотильда прикурила, и больше не отрывала его от раздумий.
Заговорила она, только когда они подъезжали к торговому центру.
- Следующий поворот, да?
- Правильно, - ответил он, взялся за руль и переключил машину на
ручное управление. На стоянку он въезжал, все еще поглощенный
Роджером. Прежде всего - проблема с его женой. Уже с этим было
достаточно хлопот. А дальше возникала проблема куда важнее: как
Роджеру разрешить важнейший из человеческих вопросов - что есть
Добро, а что есть Зло? - если информация, на которую ему придется
опираться, будет профильтрована медиатором Брэда?
Вывеска над витриной магазина гласила "Милые мелочи". Магазин был
небольшой, во всяком случае, по меркам торгового центра с магазином
готовой одежды площадью более четверти миллиона квадратных футов, и
супермаркетом почти таких же размеров, но достаточно крупный, чтобы
обходиться хозяевам в копеечку. Если считать аренду, коммунальные
услуги, страховку, зарплату трех продавцов (двое с неполным днем), и
щедрую директорскую ставку для Дори, магазин приносил в месяц около
двух тысяч долларов убытка. Роджер покрывал убыток без возражений,
хотя наши бухгалтерские системы несколько раз подсказывали ему, что
выгоднее будет просто выдавать Дори две тысячи в месяц на карманные
расходы.
Дори как раз выставляла на прилавок фарфор с табличкой "Распродажа
- За полцены". Гостей она встретила достаточно вежливо.
- Привет, Дон. Здравствуйте, сестра Клотильда. Не хотите ли пару
этих красных чашечек? Почти даром!
- Выглядят симпатично, - заметила Клотильда.
- Да, они симпатичные. Только для монастыря не берите. Комиссия по
контролю за продуктами питания приказала изъять их из продажи. Будто
бы в глазури содержится яд - при условии, что из такой чашки в
течение двадцати лет будут пить по сорок чашек чая в день.
- Ой, какая жалость. Но.. вы их все-таки продаете?
- Постановление вступает в силу только через тридцать дней, -
лучезарно улыбнулась Дори. - Кажется, я не должна была бы
рассказывать о таких вещах священнику и монашке, правда? Но честное
слово, я продаю такие чашки уже много лет, и еще ни разу не слышала,
чтобы кто-нибудь от них умер.
- Может быть, выйдешь с нами на чашечку кофе? - спросил Кайман. -
Конечно, пить будем из других чашек.
Дори поправила чашечку и вздохнула.
- Нет, мы можем поговорить и просто так. Пойдемте в мой кабинет. Я
все равно знаю, из-за чего вы приехали, - добавила она через плечо.
- Вот как?
- Вы хотите, чтобы я навестила Роджера. Правильно?
Кайман устроился в широком кресле напротив ее стола.
- А почему бы и нет, Дори?
- Господи, Дон, а толку? Он в полной отключке. Он даже не поймет,
приходила я или нет.
- Да, его постоянно пичкают седативами. Но иногда он приходит в
себя.
- Он просил об этом?
- Он спрашивал о тебе. Что, по твоему, он должен умолять?
Дори пожала плечами, перебирая в пальцах фарфоровую шахматную
фигурку.
- Дон, ты когда-нибудь пробовал не совать нос в чужие дела?
Кайман не стал обижаться.
- Это - не чужое дело. Сейчас Роджер у нас единственный и
незаменимый. Ты понимаешь, что с ним происходит? Он двадцать восемь
раз был на операционном столе. За тринадцать дней! У него уже нет
глаз. Легких, сердца, ушей и носа. У него даже кожи не осталось,
даже кожи, ее всю сняли по кусочку, заменили синтетикой. С него
живьем содрали кожу - за такое людей объявляли святыми, а тут
человек должен ждать, пока его собственная жена...
- Ко всем чертям, Дон! - взорвалась Дори. - Ты сам не знаешь, о чем
говоришь. Роджер просил меня не приходить, когда начнутся операции.
Он думает, что я не выдержу... Он просто не хочет, чтобы я видела
его в таком состоянии!
- На мой взгляд, Дори, - тихо ответил священник, - ты слеплена из
другого теста. Так ты сможешь выдержать это?
Дори презрительно сморщилась. Симпатичное личико показалось вовсе
не таким уж симпатичным.
- Дело не в том, выдержу я или нет, - ответила она. - Послушай,
Дон. Ты знаешь, каково это - быть женой такого мужчины, как Роджер?
- Хм, на мой взгляд, неплохо, - удивленно ответил Кайман. - Роджер
славный парень.
- Славный, еще бы. Уж я-то знаю об этом не хуже тебя, Дон Кайман. И
по уши влюбленный в меня.
Пауза.
- Я что-то не совсем понимаю, - нарушила тишину сестра Клотильда. -
Ты что, недовольна этим?
Дори покосилась на монашку, что-то взвешивая.
- Недовольна. Можно и так сказать, - тут она отложила в сторону
шахматную фигурку и перегнулась через стол. - Мечта каждой девушки,
правда? Найти настоящего героя, чтобы он был красивый, умный,
знаменитый, да еще и почти богатый, и чтобы влюблен был в нее без
памяти, так что никого, кроме нее, не замечает? Потому я и вышла за
Роджера. И не верила в свое счастье.
Ее голос поднялся на полтона.
- По-моему, вы понятия не имеете, что это такое - жить с человеком,
который от вас без ума. Что толку от мужика без ума?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27