Речь пойдет об операции «Снегопад».
«Меня не интересует, что ты думаешь по этому поводу, — будет говорить президент таким тоном, будто перед ним не убеленный сединами старик, а неразумный юнец, которому нельзя пока доверить ни стадо, ни саблю, ни винтовку. — Если бы мы собирались только мстить, я никогда не дал бы „добро" на проведение этой операции».
Президент — из старых партработников, номенклатурный чиновник районного масштаба. В его речи до сих пор проскакивают словечки и целые фразеологические обороты, доставшиеся в наследство от славного советского прошлого. «Дать добро», «прийти к консенсусу», «показать кузькину мать» — какие слова, какие воспоминания!
«Если не месть, то что нами движет?» — спросит старик; он спокойно отреагирует на оскорбительный тон президента, при его работе приходится выслушивать и не такое.
«Нами движет война! — ответит президент, как отрежет. — Мы начинаем большую войну, акция в Заполярье — первый бой этой войны. И что я вижу: первый бой нами проигран. Русские уничтожают отряд отличных бойцов, играючи, без единой потери».
«По нашим данным, потери у русских были», — сообщит старик.
«Потери?.. Один человек, да и тот сержант. Если в большой войне будет такое же соотношение потерь, нашу армию истребят за неделю».
«Группа Мурата действовала необдуманно, — попытается оправдаться старик. — Она пренебрегла основными правилами проведения диверсионных акций. Из этого следует извлечь урок. Новая группа будет снабжена всем необходимым; действовать она будет ночью, скрытно и внезапно. В этом случае соотношение потерь будет совсем другим».
«Нет! — воскликнет президент и хлопнет себя по голому колену. — Я сказал, больше никаких скрытных акций. Мы уничтожим эту долбаную воинскую часть! Но мы сделаем это открыто, в честном бою. У них есть истребители. Что ж, у нас тоже есть истребители. И наши пилоты ничем не хуже русских пилотов! Мы докажем это!»
«Война — далеко не всегда открытый бой, — заметит старик. — Война — это и хитрость, война — это и маневр. Для того чтобы на равных сражаться с русскими, нам придется построить в Заполярье свою собственную военную базу. Истребитель — не трактор. Ему недостаточно одного керосина — требуется взлетно-посадочная полоса, специальные команды технического обслуживания…»
«Я знаю это без тебя, — оборвет старика президент. — Да, это будет стоить денег. Но война всегда стоила денег. И не о деньгах нам следует думать, начиная нашу войну».
Старик не сумеет найти достойного ответа. Он предпочтет молча отхлебнуть щербета из запотевшего бокала в ожидании продолжения. Президент не заставит его долго ждать.
«Это дело чести, — скажет президент. — Захватив наши грузы, уничтожив группу Мурата, русские бросили нам вызов. Ответить на него — дело чести каждого из нас».
«Но неужели нет другого способа ответить на вызов? — спросит старик. — Допустимо ли в преддверии войны ослаблять нашу армию переводом части ее сил в Заполярье, на вражескую территорию, где мы не сможем оказать нашим солдатам полноценную поддержку?»
Президент усмехнется.
«Ты ищешь рациональное оправдание операции „Снегопад"? Что ж, вот тебе оправдание. Заполярье станет полигоном будущей войны. Мы должны убедиться, что наши войска способны вести боевые действия с применением самой современной техники. Если операция провалится, значит, начинать войну рано; значит, мы к ней не готовы. Поэтому операция „Снегопад" не должна провалиться! Мы покажем русским кузькину мать!»
Из краткого пересказа этого диалога Иван Иванович уяснил две вещи: президент его родной страны окончательно сбрендил, и Черному Псу план операции «Снегопад» нравится ничуть не больше, чем самому Ивану Ивановичу.
— В чем заключается наша задача? — поинтересовался резидент без малейших признаков энтузиазма.
— Мы должны обеспечить агентурную поддержку операции, — отозвался Черный Пес. — У нас есть два месяца. За этот срок нам необходимо узнать о противнике всё: количество единиц техники, численность рядового и офицерского состава, порядок несения боевого дежурства, биографические данные командира и его заместителей.
— Прошу прощения, — сказал Иван Иванович, — речь всё еще идет о воинской части номер 461-13 «бис»?
— Да, — подтвердил Черный Пес, не уловив иронии, заключенной в вопросе Ивана Ивановича.
— А как быть с другими подразделениями? Воинская часть 461-13 «бис» не в вакууме находится; в случае чего ей будет оказана поддержка всеми силами, сосредоточенными в Заполярье. Одна военная база против объединенной мощи северо-западной группировки войск — какого результата ждет президент?
— Вакуум можно создать искусственно, — сообщил Черный Пес с таким видом, будто сделал открытие, которое можно с ходу выдвигать на присуждение Нобелевской премии в области физики. — Достаточно обрезать связующие линии, и общая картина сразу изменится. Но этим будут заниматься другие. В твою задачу входит только добывание информации.
Черный Пес выделил слово «твою», подчеркивая тем самым, что его, Черного Пса, задачи намного шире. Иван Иванович воспринял последнюю фразу с заметным облегчением: с него снималась изрядная доля ответственности, и он это мог только приветствовать.
— Я готов приступить к выполнению задания! — сказал резидент.
* * *
(Пансионат «Полярный круг». Мурманская область, октябрь 1998 года)
— И сколько нам ждать? — подзуживал советник Маканин полковника Зартайского.
Тот глубокомысленно морщил лоб, пожевывал тонкими бледными губами, но ничего не отвечал.
Маканин подмигнул Фокину и продолжил измывательство:
— А если «два» в «гору» записать?
— Будете перемигиваться, я вам «четыре» в «гору» запишу. Каждому! — пообещал Зартайский сердито. — Девять бубей! — объявил он наконец.
— Ого! — Маканин заглянул в свои карты. — Круто берешь, полковник.
— Беру, как умею.
— Тогда пас.
Они посмотрели на Фокина. Лейтенант ФСБ Владимир Фокин хитровато улыбнулся.
— Падаю, — проинформировал он партнеров по игре.
Зартайский разочарованно крякнул.
— Вот так всегда, — заворчал он. — Только начнет фартить…
С выражением сильнейшей досады на лице он швырнул свою часть колоды на стол — карты легли веером. Маканин же заметно оживился и потер руки.
— Еще не всё потеряно, полковник, — приободрил он. — Сейчас мы опустим этого молодого наглеца.
— По этому поводу есть изумительный анекдот, — сообщил Фокин. — Из фольклора преферансистов. Рассказать?
— Прикуп вскрывай, — потребовал Маканин сурово.
— Пожалуйста.
— Чтоб тебе два туза выпало! — в сердцах пожелал Фокину расстроенный Зартайский.
Но два туза, что при игре на мизере смерти подобно, Фокину не выпали. В прикупе лежали дама треф и семерка пик. Зартайский расстроился еще больше.
— Ну давай рассказывай свой анекдот, — попросил он. — Раз уж мне не везет сегодня, хоть скрасим вечер хорошей шуткой.
— Приходит как-то Вовочка в школу, — начал Фокин, перебирая в руках свои карты, — с фингалом под глазом. Учительница сразу захлопотала: «Что случилось, Вовочка?» Он ей и говорит: «Встал утром, на кухню вышел, а там отец с двумя приятелями в карты играют. Я у отца спрашиваю: „Который час?", он мне отвечает: „Девять", а эти двое как заорут: „Вист! Вист!"»
Маканин засмеялся.
— В самую точку, — одобрил он.
— Кому в точку, а кому по точке, — буркнул Зартайский: его анекдот почему-то не рассмешил. — Карты сбросил?
Фокин отделил две карты и положил их на стол «рубашкой» кверху;
— Готово.
— Вскрываемся, — объявил Маканин. Они с Зартайским вскрыли свои карты и некоторое время молча изучали расклад.
— Даму и короля он снес, — предположил Зартайский после естественной паузы, — «Чистая» игра.
— Под пики не сунется? — Маканин прищурил один глаз.
Полковник покачал головой.
— Нету тут «паровозика», — подытожил он. — «Чистая» игра.
Маканин опустил руку и смешал карты. Фокин изобразил легкое разочарование: мол, слабы старички — даже сыграть не попробовали.
— Раздавай, — приказал ему Маканин, а сам потянулся за сигарами.
— Что у нас с «Испаньолой»? — как бы между прочим поинтересовался Зартайский; он в свою очередь взялся за остывший заварочный чайник с намерением добавить себе чайку.
— А что у нас с «Испаньолой»? — Маканин пожал плечами. — Операция в целом прошла успешно. Переброска грузов прекращена. Наши «друзья», — тут господин советник хмыкнул, — с Закавказья не сумели убедить наших «друзей» из Северо-Атлантического блока, что грузы исчезают по нашей вине, а не согласно их хитроумному плану быстрого сбыта дармовой амуниции.
— Помнится, мы ожидали активизации деятельности их резидентуры в Заполярье…
— Что скажешь, Владимир? — обратился господин советник к Фокину. — Наблюдается активизация?
— Пока нет, — отвечал лейтенант, тасуя колоду. — А может, и не будет наблюдаться. Мы надеемся, что эта их безумная выходка с нападением на часть обошлась им дороже, чем они рассчитывали. Они обескровлены и вряд ли пойдут на что-нибудь серьезное. По крайней мере, в ближайшее время.
— А если нам только кажется, что они обескровлены? — спрашивая, Зартайский выделил особой интонацией глагол «кажется».
— Москве что-то известно? — быстро спросил Фокин. — Что-то такое, что неизвестно нам?
Зартайский дал ответ не сразу. Было видно, что он колеблется, то ли не зная, что можно сказать, а что нельзя, то ли не зная, как сказать.
— Их президент был в ярости, — сообщил он в конце концов.
— Еще бы, — Фокин ухмыльнулся. — Окажись я на его месте…
— И он встречался с начальником военной разведки.
— С Черным Псом? — встрепенулся Маканин.
— Да. И по нашим данным, речь шла о Заполярье и перехваченных «Геркулесах».
— Ну и что? — возразил Фокин. — Что они могут сделать?
— Ну, например, они могут попытаться вычислить организаторов, — предположил Маканин. — И попытаются ликвидировать их. В порядке индивидуального террора,
— Что ж, пускай попробуют, — теперь улыбка на лице Фокина стала угрожающей. — А мы посмотрим.
— Как ты легко об этом говоришь, лейтенант, — заметил Зартайский неодобрительно. — Война еще не закончилась, а эти способны на любую мерзость.
— Справимся, товарищ полковник, — Фокин стоял на своем, — не таких обламывали.
— Ну тогда сдавай, — потребовал Маканин. — И хватит о делах.
Лейтенант начал сдавать карты. Ни один из этих троих и представить себе не мог, что это их последняя совместная игра.
* * *
(Мыс Святой Нос, октябрь 1998 года)
Аэродром на Святом Носу был построен в 1943 году. Взлетно-посадочная полоса длиной в триста метров, два дощатых ангара, три вагончика для личного состава, капониры, зенитная установка — вот и всё хозяйство. Здесь базировались знаменитые торпедоносцы «Ту-2Т», они патрулировали вход в Белое море, охотились на немецкие субмарины и катера, иногда осуществляли воздушную поддержку караванов.
По окончании войны аэродром оказался невостребованным. Торпедоносцы были разобраны и отправлены в Мурманск, оборудование демонтировано. Всё быстро пришло в запустение. И лишь перелетные птицы: гуси, лебеди, утки — навещали Святой Нос, помечая белым пометом его черные камни. Так продолжалось до октября 1998 года, когда на мысу после долгого перерыва снова появились люди.
Сначала это была группа из восьми человек — молодые жизнерадостные ребята, говорливые и легкомысленные. Днем они с использованием хитроумных оптических приборов проводили картографирование местности, вечерами пили водочку у костра и орали альпинистские песни под гитару: «Если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а так…» Через пять дней, закончив работы, они покинули этот забытый Богом уголок.
Минуют еще две недели, и к мысу Святой Нос со стороны Баренцева моря подойдет ракетный крейсер под индийским военно-морским флагом, но с арабским названием «ал-Бурак Ал-бурак — букв.: молния.
». Когда-то этот крейсер, сошедший со стапелей Ленинградского судостроительного завода, носил гордое имя адмирала Льва Владимирского и входил в состав эскадры Черноморского флота. За два года до описываемых событий крейсер был признан устаревшим, списан и передан в дар дружественной Индии. До тенистых берегов Индии он не дошел, где-то на подходах к Суэцкому каналу на нем полностью сменилась команда, надпись «Адмирал Владимирский» была закрашена, и крейсер отправился через Средиземное море в Атлантику. Дальнейший его маршрут покрыт мраком тайны. Но вот в конце октября 98-го года ракетный крейсер «ал-Бурак» появится у мыса Святой Нос, с его борта поднимется вертолет, он доставит на старый, заброшенный аэродром три десятка человек, которые тут же разовьют кипучую деятельность. Будут возведены времянки, ангары для строительной техники. Сама техника будет доставлена с материка транспортными вертолетами. Взлетно-посадочную полосу восстановят, подравняют, удлинят до километра. Тут же будут сооружены бункер для персонала, склад для оружия, резервуары для топлива.
По окончании подготовительных работ на мыс будут доставлены семь боевых самолетов. Шесть «МиГ-25РБ» и один «Су-27». Обслуживающий персонал поглядывает на последнюю из названных машин со смесью страха и благоговения. Она обращает на себя внимание хотя бы уже тем, что и ее фюзеляж, и ее крылья выкрашены в идеально черный цвет.
Глава вторая. БОГАТЫЕ ТОЖЕ ПЛАЧУТ.
(Санкт-Петербург, октябрь 1998 года)
На встречу поехали втроем: Стриженый, стрелок-водитель Олег и Гера Стаханов, известный в определенных кругах под кличкой «Ударник». Можно было взять и побольше народу, но Стриженый не видел в предстоящей встрече для себя никакой опасности, а потому ограничился минимумом. В самом деле, встреча назначена благожелательным тоном в одном из лучших ресторанов Петербурга, человеком, которого Стриженый хорошо знал и который сам хорошо знал Стриженого. Возможно, возникло некое недоразумение, требующее для своего урегулирования непосредственного участия Павла Стрижельчика. Скорее всего, так оно и есть. Стриженый, конечно, хотел бы знать точно, зачем его вызывает Джафар, но такие вещи не обсуждаются по телефону, а официального курьера лидер крупнейшей азербайджанской группировки не прислал. Да, дело, видно, выеденного яйца не стоит. Иначе без курьера не обошлось бы.
Однако уверенность уверенностью, но свой «ТТ» Павел все-таки прихватил, спрятав его в «оперативную» кобуру под левую мышку. К сожалению, пистолет ему не помог.
В шесть часов вечера «джип» Стриженого при-парковался на платной автостоянке, расположенной на берегу Невы, в двух шагах от плавучего ресторана «Варяг». Из автомобиля вышли все трое, но, пройдя по трапу в ресторан, они разделились:
Стриженый, кивнув метрдотелю, направился прямиком в отдельную кабину, где его ждал Джафар. Олег и Ударник остались в зале, профессионально «срисовав» телохранителей Джафара и заказав себе по кружечке темного пива. Назад, к автомобилю, никто из них не вернулся. Лишь к девяти утра следующего дня на стоянке появится молодой смуглый человек. Посвистывая, он с непринужденным видом подойдет к «джипу», достанет из кармана связку ключей, сядет за руль и уведет автомобиль со стоянки. В гараже на Парнасе у «джипа» сменят номера и отправят транзитом в Узбекистан.
Но это будет завтра, а сегодня Джафар угощал Стриженого жирным пловом из молодого барашка и вел светскую беседу. Стриженый изучил в свое время привычки Джафара, а потому не смел торопить его, вежливо отвечая на все вопросы.
Наконец ужин подошел к концу, Джафар омыл руки в специальной жидкости; официант принес джезву с кофе. И можно было переходить к делу. Пригубив кофе, Стриженый посмотрел на Джафара. Тот выглядел как обычно — высокий, худой, с лицом, прорезанным глубокими морщинами, с глазами задумчивыми и взглядом отстраненным, словно не от мира сего. Но эта отстраненность не могла обмануть Стриженого — его личная разведка собрала на Джафара обширное досье, кое-какую информацию подбросил Куратор — Джафар был очень опасен, за ним стояли серьезные люди, и ссориться с ним Стриженый не порекомендовал бы никому. Он сам предпочитал не ссориться.
— У меня есть к тебе несколько вопросов, Павел, — начал Джафар; по-русски он говорил практически без акцента.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Пираты XXI века -. Операция «Снегопад»'
1 2 3 4
«Меня не интересует, что ты думаешь по этому поводу, — будет говорить президент таким тоном, будто перед ним не убеленный сединами старик, а неразумный юнец, которому нельзя пока доверить ни стадо, ни саблю, ни винтовку. — Если бы мы собирались только мстить, я никогда не дал бы „добро" на проведение этой операции».
Президент — из старых партработников, номенклатурный чиновник районного масштаба. В его речи до сих пор проскакивают словечки и целые фразеологические обороты, доставшиеся в наследство от славного советского прошлого. «Дать добро», «прийти к консенсусу», «показать кузькину мать» — какие слова, какие воспоминания!
«Если не месть, то что нами движет?» — спросит старик; он спокойно отреагирует на оскорбительный тон президента, при его работе приходится выслушивать и не такое.
«Нами движет война! — ответит президент, как отрежет. — Мы начинаем большую войну, акция в Заполярье — первый бой этой войны. И что я вижу: первый бой нами проигран. Русские уничтожают отряд отличных бойцов, играючи, без единой потери».
«По нашим данным, потери у русских были», — сообщит старик.
«Потери?.. Один человек, да и тот сержант. Если в большой войне будет такое же соотношение потерь, нашу армию истребят за неделю».
«Группа Мурата действовала необдуманно, — попытается оправдаться старик. — Она пренебрегла основными правилами проведения диверсионных акций. Из этого следует извлечь урок. Новая группа будет снабжена всем необходимым; действовать она будет ночью, скрытно и внезапно. В этом случае соотношение потерь будет совсем другим».
«Нет! — воскликнет президент и хлопнет себя по голому колену. — Я сказал, больше никаких скрытных акций. Мы уничтожим эту долбаную воинскую часть! Но мы сделаем это открыто, в честном бою. У них есть истребители. Что ж, у нас тоже есть истребители. И наши пилоты ничем не хуже русских пилотов! Мы докажем это!»
«Война — далеко не всегда открытый бой, — заметит старик. — Война — это и хитрость, война — это и маневр. Для того чтобы на равных сражаться с русскими, нам придется построить в Заполярье свою собственную военную базу. Истребитель — не трактор. Ему недостаточно одного керосина — требуется взлетно-посадочная полоса, специальные команды технического обслуживания…»
«Я знаю это без тебя, — оборвет старика президент. — Да, это будет стоить денег. Но война всегда стоила денег. И не о деньгах нам следует думать, начиная нашу войну».
Старик не сумеет найти достойного ответа. Он предпочтет молча отхлебнуть щербета из запотевшего бокала в ожидании продолжения. Президент не заставит его долго ждать.
«Это дело чести, — скажет президент. — Захватив наши грузы, уничтожив группу Мурата, русские бросили нам вызов. Ответить на него — дело чести каждого из нас».
«Но неужели нет другого способа ответить на вызов? — спросит старик. — Допустимо ли в преддверии войны ослаблять нашу армию переводом части ее сил в Заполярье, на вражескую территорию, где мы не сможем оказать нашим солдатам полноценную поддержку?»
Президент усмехнется.
«Ты ищешь рациональное оправдание операции „Снегопад"? Что ж, вот тебе оправдание. Заполярье станет полигоном будущей войны. Мы должны убедиться, что наши войска способны вести боевые действия с применением самой современной техники. Если операция провалится, значит, начинать войну рано; значит, мы к ней не готовы. Поэтому операция „Снегопад" не должна провалиться! Мы покажем русским кузькину мать!»
Из краткого пересказа этого диалога Иван Иванович уяснил две вещи: президент его родной страны окончательно сбрендил, и Черному Псу план операции «Снегопад» нравится ничуть не больше, чем самому Ивану Ивановичу.
— В чем заключается наша задача? — поинтересовался резидент без малейших признаков энтузиазма.
— Мы должны обеспечить агентурную поддержку операции, — отозвался Черный Пес. — У нас есть два месяца. За этот срок нам необходимо узнать о противнике всё: количество единиц техники, численность рядового и офицерского состава, порядок несения боевого дежурства, биографические данные командира и его заместителей.
— Прошу прощения, — сказал Иван Иванович, — речь всё еще идет о воинской части номер 461-13 «бис»?
— Да, — подтвердил Черный Пес, не уловив иронии, заключенной в вопросе Ивана Ивановича.
— А как быть с другими подразделениями? Воинская часть 461-13 «бис» не в вакууме находится; в случае чего ей будет оказана поддержка всеми силами, сосредоточенными в Заполярье. Одна военная база против объединенной мощи северо-западной группировки войск — какого результата ждет президент?
— Вакуум можно создать искусственно, — сообщил Черный Пес с таким видом, будто сделал открытие, которое можно с ходу выдвигать на присуждение Нобелевской премии в области физики. — Достаточно обрезать связующие линии, и общая картина сразу изменится. Но этим будут заниматься другие. В твою задачу входит только добывание информации.
Черный Пес выделил слово «твою», подчеркивая тем самым, что его, Черного Пса, задачи намного шире. Иван Иванович воспринял последнюю фразу с заметным облегчением: с него снималась изрядная доля ответственности, и он это мог только приветствовать.
— Я готов приступить к выполнению задания! — сказал резидент.
* * *
(Пансионат «Полярный круг». Мурманская область, октябрь 1998 года)
— И сколько нам ждать? — подзуживал советник Маканин полковника Зартайского.
Тот глубокомысленно морщил лоб, пожевывал тонкими бледными губами, но ничего не отвечал.
Маканин подмигнул Фокину и продолжил измывательство:
— А если «два» в «гору» записать?
— Будете перемигиваться, я вам «четыре» в «гору» запишу. Каждому! — пообещал Зартайский сердито. — Девять бубей! — объявил он наконец.
— Ого! — Маканин заглянул в свои карты. — Круто берешь, полковник.
— Беру, как умею.
— Тогда пас.
Они посмотрели на Фокина. Лейтенант ФСБ Владимир Фокин хитровато улыбнулся.
— Падаю, — проинформировал он партнеров по игре.
Зартайский разочарованно крякнул.
— Вот так всегда, — заворчал он. — Только начнет фартить…
С выражением сильнейшей досады на лице он швырнул свою часть колоды на стол — карты легли веером. Маканин же заметно оживился и потер руки.
— Еще не всё потеряно, полковник, — приободрил он. — Сейчас мы опустим этого молодого наглеца.
— По этому поводу есть изумительный анекдот, — сообщил Фокин. — Из фольклора преферансистов. Рассказать?
— Прикуп вскрывай, — потребовал Маканин сурово.
— Пожалуйста.
— Чтоб тебе два туза выпало! — в сердцах пожелал Фокину расстроенный Зартайский.
Но два туза, что при игре на мизере смерти подобно, Фокину не выпали. В прикупе лежали дама треф и семерка пик. Зартайский расстроился еще больше.
— Ну давай рассказывай свой анекдот, — попросил он. — Раз уж мне не везет сегодня, хоть скрасим вечер хорошей шуткой.
— Приходит как-то Вовочка в школу, — начал Фокин, перебирая в руках свои карты, — с фингалом под глазом. Учительница сразу захлопотала: «Что случилось, Вовочка?» Он ей и говорит: «Встал утром, на кухню вышел, а там отец с двумя приятелями в карты играют. Я у отца спрашиваю: „Который час?", он мне отвечает: „Девять", а эти двое как заорут: „Вист! Вист!"»
Маканин засмеялся.
— В самую точку, — одобрил он.
— Кому в точку, а кому по точке, — буркнул Зартайский: его анекдот почему-то не рассмешил. — Карты сбросил?
Фокин отделил две карты и положил их на стол «рубашкой» кверху;
— Готово.
— Вскрываемся, — объявил Маканин. Они с Зартайским вскрыли свои карты и некоторое время молча изучали расклад.
— Даму и короля он снес, — предположил Зартайский после естественной паузы, — «Чистая» игра.
— Под пики не сунется? — Маканин прищурил один глаз.
Полковник покачал головой.
— Нету тут «паровозика», — подытожил он. — «Чистая» игра.
Маканин опустил руку и смешал карты. Фокин изобразил легкое разочарование: мол, слабы старички — даже сыграть не попробовали.
— Раздавай, — приказал ему Маканин, а сам потянулся за сигарами.
— Что у нас с «Испаньолой»? — как бы между прочим поинтересовался Зартайский; он в свою очередь взялся за остывший заварочный чайник с намерением добавить себе чайку.
— А что у нас с «Испаньолой»? — Маканин пожал плечами. — Операция в целом прошла успешно. Переброска грузов прекращена. Наши «друзья», — тут господин советник хмыкнул, — с Закавказья не сумели убедить наших «друзей» из Северо-Атлантического блока, что грузы исчезают по нашей вине, а не согласно их хитроумному плану быстрого сбыта дармовой амуниции.
— Помнится, мы ожидали активизации деятельности их резидентуры в Заполярье…
— Что скажешь, Владимир? — обратился господин советник к Фокину. — Наблюдается активизация?
— Пока нет, — отвечал лейтенант, тасуя колоду. — А может, и не будет наблюдаться. Мы надеемся, что эта их безумная выходка с нападением на часть обошлась им дороже, чем они рассчитывали. Они обескровлены и вряд ли пойдут на что-нибудь серьезное. По крайней мере, в ближайшее время.
— А если нам только кажется, что они обескровлены? — спрашивая, Зартайский выделил особой интонацией глагол «кажется».
— Москве что-то известно? — быстро спросил Фокин. — Что-то такое, что неизвестно нам?
Зартайский дал ответ не сразу. Было видно, что он колеблется, то ли не зная, что можно сказать, а что нельзя, то ли не зная, как сказать.
— Их президент был в ярости, — сообщил он в конце концов.
— Еще бы, — Фокин ухмыльнулся. — Окажись я на его месте…
— И он встречался с начальником военной разведки.
— С Черным Псом? — встрепенулся Маканин.
— Да. И по нашим данным, речь шла о Заполярье и перехваченных «Геркулесах».
— Ну и что? — возразил Фокин. — Что они могут сделать?
— Ну, например, они могут попытаться вычислить организаторов, — предположил Маканин. — И попытаются ликвидировать их. В порядке индивидуального террора,
— Что ж, пускай попробуют, — теперь улыбка на лице Фокина стала угрожающей. — А мы посмотрим.
— Как ты легко об этом говоришь, лейтенант, — заметил Зартайский неодобрительно. — Война еще не закончилась, а эти способны на любую мерзость.
— Справимся, товарищ полковник, — Фокин стоял на своем, — не таких обламывали.
— Ну тогда сдавай, — потребовал Маканин. — И хватит о делах.
Лейтенант начал сдавать карты. Ни один из этих троих и представить себе не мог, что это их последняя совместная игра.
* * *
(Мыс Святой Нос, октябрь 1998 года)
Аэродром на Святом Носу был построен в 1943 году. Взлетно-посадочная полоса длиной в триста метров, два дощатых ангара, три вагончика для личного состава, капониры, зенитная установка — вот и всё хозяйство. Здесь базировались знаменитые торпедоносцы «Ту-2Т», они патрулировали вход в Белое море, охотились на немецкие субмарины и катера, иногда осуществляли воздушную поддержку караванов.
По окончании войны аэродром оказался невостребованным. Торпедоносцы были разобраны и отправлены в Мурманск, оборудование демонтировано. Всё быстро пришло в запустение. И лишь перелетные птицы: гуси, лебеди, утки — навещали Святой Нос, помечая белым пометом его черные камни. Так продолжалось до октября 1998 года, когда на мысу после долгого перерыва снова появились люди.
Сначала это была группа из восьми человек — молодые жизнерадостные ребята, говорливые и легкомысленные. Днем они с использованием хитроумных оптических приборов проводили картографирование местности, вечерами пили водочку у костра и орали альпинистские песни под гитару: «Если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а так…» Через пять дней, закончив работы, они покинули этот забытый Богом уголок.
Минуют еще две недели, и к мысу Святой Нос со стороны Баренцева моря подойдет ракетный крейсер под индийским военно-морским флагом, но с арабским названием «ал-Бурак Ал-бурак — букв.: молния.
». Когда-то этот крейсер, сошедший со стапелей Ленинградского судостроительного завода, носил гордое имя адмирала Льва Владимирского и входил в состав эскадры Черноморского флота. За два года до описываемых событий крейсер был признан устаревшим, списан и передан в дар дружественной Индии. До тенистых берегов Индии он не дошел, где-то на подходах к Суэцкому каналу на нем полностью сменилась команда, надпись «Адмирал Владимирский» была закрашена, и крейсер отправился через Средиземное море в Атлантику. Дальнейший его маршрут покрыт мраком тайны. Но вот в конце октября 98-го года ракетный крейсер «ал-Бурак» появится у мыса Святой Нос, с его борта поднимется вертолет, он доставит на старый, заброшенный аэродром три десятка человек, которые тут же разовьют кипучую деятельность. Будут возведены времянки, ангары для строительной техники. Сама техника будет доставлена с материка транспортными вертолетами. Взлетно-посадочную полосу восстановят, подравняют, удлинят до километра. Тут же будут сооружены бункер для персонала, склад для оружия, резервуары для топлива.
По окончании подготовительных работ на мыс будут доставлены семь боевых самолетов. Шесть «МиГ-25РБ» и один «Су-27». Обслуживающий персонал поглядывает на последнюю из названных машин со смесью страха и благоговения. Она обращает на себя внимание хотя бы уже тем, что и ее фюзеляж, и ее крылья выкрашены в идеально черный цвет.
Глава вторая. БОГАТЫЕ ТОЖЕ ПЛАЧУТ.
(Санкт-Петербург, октябрь 1998 года)
На встречу поехали втроем: Стриженый, стрелок-водитель Олег и Гера Стаханов, известный в определенных кругах под кличкой «Ударник». Можно было взять и побольше народу, но Стриженый не видел в предстоящей встрече для себя никакой опасности, а потому ограничился минимумом. В самом деле, встреча назначена благожелательным тоном в одном из лучших ресторанов Петербурга, человеком, которого Стриженый хорошо знал и который сам хорошо знал Стриженого. Возможно, возникло некое недоразумение, требующее для своего урегулирования непосредственного участия Павла Стрижельчика. Скорее всего, так оно и есть. Стриженый, конечно, хотел бы знать точно, зачем его вызывает Джафар, но такие вещи не обсуждаются по телефону, а официального курьера лидер крупнейшей азербайджанской группировки не прислал. Да, дело, видно, выеденного яйца не стоит. Иначе без курьера не обошлось бы.
Однако уверенность уверенностью, но свой «ТТ» Павел все-таки прихватил, спрятав его в «оперативную» кобуру под левую мышку. К сожалению, пистолет ему не помог.
В шесть часов вечера «джип» Стриженого при-парковался на платной автостоянке, расположенной на берегу Невы, в двух шагах от плавучего ресторана «Варяг». Из автомобиля вышли все трое, но, пройдя по трапу в ресторан, они разделились:
Стриженый, кивнув метрдотелю, направился прямиком в отдельную кабину, где его ждал Джафар. Олег и Ударник остались в зале, профессионально «срисовав» телохранителей Джафара и заказав себе по кружечке темного пива. Назад, к автомобилю, никто из них не вернулся. Лишь к девяти утра следующего дня на стоянке появится молодой смуглый человек. Посвистывая, он с непринужденным видом подойдет к «джипу», достанет из кармана связку ключей, сядет за руль и уведет автомобиль со стоянки. В гараже на Парнасе у «джипа» сменят номера и отправят транзитом в Узбекистан.
Но это будет завтра, а сегодня Джафар угощал Стриженого жирным пловом из молодого барашка и вел светскую беседу. Стриженый изучил в свое время привычки Джафара, а потому не смел торопить его, вежливо отвечая на все вопросы.
Наконец ужин подошел к концу, Джафар омыл руки в специальной жидкости; официант принес джезву с кофе. И можно было переходить к делу. Пригубив кофе, Стриженый посмотрел на Джафара. Тот выглядел как обычно — высокий, худой, с лицом, прорезанным глубокими морщинами, с глазами задумчивыми и взглядом отстраненным, словно не от мира сего. Но эта отстраненность не могла обмануть Стриженого — его личная разведка собрала на Джафара обширное досье, кое-какую информацию подбросил Куратор — Джафар был очень опасен, за ним стояли серьезные люди, и ссориться с ним Стриженый не порекомендовал бы никому. Он сам предпочитал не ссориться.
— У меня есть к тебе несколько вопросов, Павел, — начал Джафар; по-русски он говорил практически без акцента.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Пираты XXI века -. Операция «Снегопад»'
1 2 3 4