К нему сходилось множество звериных следов. По целому ряду крутых уступов он взобрался наверх и обнаружил растущий на склоне подлесок, из которого можно было нарезать жерди для типи. «Вода и пища под рукой, – размышлял Тревис. – Крутые уступы легко защитить от врагов, и даже Деклай со своими сторонниками признал бы такое место самым удобным для лагеря».Выполнив свой долг перед кланом, Тревис мог теперь позволить потратить время на обдумывание собственной проблемы, вот уже который день мучившей его. Навигационные карты к Топазу были введены в кассету давно исчезнувшими людьми, таким образом, планета явно была очень важна для них.Но почему? Однако пока он не увидел на планете никого, кто по своему разуму превосходил бы жабьемордых. И его не покидала мучительная мысль, что во всем этом крылось нечто таинственное. Это подозрение не давало ему покоя ни днем, ни ночью. А может, Деклай прав, когда обвинил его в том, что он слишком уж безоглядно следует по стопам пинда-лик-о-йи? Ведь Тревис вполне готов был довольствоваться обществом одних койотов, одиночество среди дикой и незнакомой природы нового мира не казалось ему таким уж подавляющим и пугающим, как для других членов клана.На четвертый день после того как раскинули постоянный лагерь, Тревис возился со своим вещмешком, когда рядом с ним присоли на корточки Джил-Ли и Осторожный Олень.– Собираешься на охоту? – первым завел разговор Осторожный Олень, непроницаемым взглядом следя за сборами.– Только не за свежим мясом, – откликнулся Тревис.– Чего же ты опасаешься? Что ндендай – враг людей – считает эту землю своей? – настороженно спросил Джил-Ли.– Твои слова могут оказаться пророческими, – ответил Тревис. – Но сейчас я собираюсь охотиться совсем за другим. Я хочу узнать, чем был этот мир раньше, многие поколения назад, и почему путь к нему был нанесен на космические карты, которые привели наш звездолет сюда.– И ты уверен, что это знание способно принести нам пользу? задумчиво протянул Джил-Ли. – Что оно наполнит мясом наши желудки, даст кров нашим телам, дарует жизнь нашему клану?– Это все вполне вероятно. Незнание – вот что может оказаться бедой.– Справедливо. Незнание всегда сродни беде, – согласился Осторожный Олень. – Но лук, который пригоден для силы одного воина, может не подойти другому. Помни об этом, молодой брат. И, кстати, ты отправляешься в путь один?– Вместе с Нагинлтой и Наликидью я не одинок.– Возьми с собой Цуая. Четвероногие помощники хороши для того, кому они преданы и уважают. Однако плохо, когда человек уходит один от своего клана.Ну вот, опять это проявление монолитности у клана, чего он, Тревис, не всегда разделял. С другой стороны, молодой Цуай помехой не станет.Юноша уже доказал зоркость глаза, быстроту ума, интерес ко всему новому, так несвойственный остальным.– Я собираюсь найти тропу сквозь горы. Это может стать долгой дорогой, – из вежливости запротестовал Тревис.– Ты думаешь вести поиск на севере?Тревис пожал плечами:– Не знаю, да и как я могу предполагать? Надо же выбрать какое-то направление.– Цуай пойдет с тобой. Он молчалив среди старших, как и положено юнцу, но его мысли так же свободны, как и твои, – заключил Осторожный Олень. – Я вижу в нем такую же беспокойную тягу к новым местам.– И еще, – Джил-Ли поднялся. – Не заходи далеко, брат, чтобы не потерять обратной дороги. Это огромный мир, и мы здесь – как песчинка на берегу озера.– Это я тоже знаю, – Тревис понял двусмысленность слов Джил-Ли, и тот скрытый намек, который остался невысказанным.На второй день пути они вышли на перевал, как и надеялся Тревис. Под ними распростерлись долины, одетые в темный янтарь. Но теперь Тревис знал, что это трава, как и в южных долинах. Цуай указал подбородком:– Просторно. Здесь только и разводить коней, да скот.У Тревиса мелькнула мысль: а найдется ли в этом мире животное, подобное коню?– Ну что, спускаемся? – нетерпеливо спросил Цуай.Степям, раскинувшимся перед ними, казалось, не было ни конца, ни края. Ровная, гладкая равнина без малейшего признака зданий или построек, голая, открытая всем ветрам. Но она манила его своей загадочностью.С вершины перевала равнина казалась близкой, но им пришлось спускаться целые сутки. И только в середине утра второго дня предгорья остались у них за спиной. Они прямо-таки окунулись в густое море травы, которая скрывала их по пояс. Впереди, там, где бежали койоты, зигзагами волновались золотисто-рыжие заросли. Молча пробираясь сквозь траву, Тревис неожиданно обратил внимание на странное жужжание.Неподалеку он заметил небольшую проплешину в траве, на одной стороне которой жужжал и копошился рой насекомых. При их приближении, они взмыли вверх коричневым облачком.Тревис коротко ахнул. Ему не верилось собственным глазам. Цуай опустился на колено, потом обернулся к Тревису с широко раскрытыми от изумления глазами и возбужденно выпалил:– Тревис, лошадиный навоз. Еще свежий. Глава 5 – Прошла одна лошадь, неподкованная и со всадником. Она прошла оттуда, со стороны степей, причем неслась галопом так, что даже охромела.Здесь они останавливались на короткий привал. Где-то на рассвете… подытожил Тревис со знанием дела, вспоминая приобретенный под воздействием редакса опыт воина.Наликидью и Нагинлта, так же как и Цуай, стояли полукругом и внимательно вслушивались в речь Тревиса, словно понимая каждое слово.– И вот еще, – Цуай показал рукой на след, оставленный неизвестным всадником. Отпечаток ноги был смазан, будто кто-то пытался его скрыть.– Да, вижу. Всадник невысокого роста, к тому же легок. И похоже, чем-то перепуган.– Пойдем по следу? – спросил Цуай.– Пойдем, – согласился Тревис. Он взглянул на койотов и постарался ясно сформулировать в сознании обращение к ним. Он пытался объяснить им, что этот след очень важен для апачей, что по нему надо идти, и что если койоты сумеют увидеть всадника раньше людей, они должны сообщить об этом.Поняли они или нет, внешне это никак не отразилось на их поведении. Койоты просто исчезли в густой траве.– Тогда, значит, здесь есть и другие, – прокомментировал Цуай, когда они с Тревисом пустились в обратный путь к горам. – Может быть, даже второй звездолет.– Эта лошадь, – задумчиво покачал головой Тревис. – Не помню, чтобы о них в проекте шла речь.– А может, они всегда жили здесь?– Вряд ли. В каждом мире своя особая эволюция. Но мы отыщем правду, когда встретимся с этой лошадью и ее наездником.На этой стороне гор было значительно теплее, и равнинный зной, накатывавшийся волнами, душил и утомлял. Тревис подумал, что неизвестная лошадь, вероятно, примется отыскивать воду, если всадник опустит поводья.Откуда они прибыли? И почему всадник так панически спешил?Здесь степь была весьма неудобная: рытвины, холмы, пригорки; и изнуренная, хромая лошадь, похоже, выбирала путь полегче. И, кажется, всадник не мешал ей в этом. В одном месте земля оказалась довольно рыхлой, и Тревису удалось различить еще один след. На сей раз его не пытались стереть, и по следу Тревис понял, что небольшого роста всадник носил сапоги. Здесь он спешился и вел лошадь под уздцы, шагая широким, размашистым шагом.Они крались по следам в обход скалистого выступа, когда наткнулись на поджидавшую их Наликидью. Она лежала, довольно вывалив розовый язык, и Тревис сразу же заметил какой-то небольшой мешок между лапами. Насколько можно было догадаться, койот вытащил этот странный предмет из неглубокой ямки под кустом, немного проволочив его по рыхлой земле. Похоже, что койот вытащил свой трофей только что. Тревис присел и, не касаясь руками, внимательно осмотрел сверток.Мешок был сделан из шкуры, вероятно, шкуры одного из жабьемордых, судя по пятнистой расцветке и пучкам длинных волос, оставленных на дне. Он был сшит из двух кусков шкуры искусным мастером, знатоком своего дела, а закрывавший его клапан через край пристегивался ремнями к бокам.Нагнувшись поближе, апач втянул в себя воздух: смесь запахов – самой шкуры, лошади, дыма и другие, для него непонятные. Он развязал клапан и разложил перед собой содержимое.Внутри оказалось довольно много вещей: рубашка из некрашеной серой овечьей шерсти с широкими рукавами; пышная, короткая куртка из темного вельвета. Тревис осторожно потер ткань пальцами. Куртка была расшита, и Тревис безошибочно признал в вышивке сцену охоты. Земной олень с ветвистыми, развесистыми рогами, наклонив голову к земле, отбивался от нападавшей на него пумы. Сценку окаймлял геометрический узор, который мучительно что-то напоминал. Тревис тщательно разгладил куртку на коленях и сосредоточился, пытаясь припомнить, где же он видел нечто подобное…Книга! Иллюстрация в книге! Но что это была за книга и когда он ее видел, апач никак не мог припомнить. Во всяком случае, это было очень давно, и вдобавок подобный узор его народом не использовался, это точно.Внутри куртки лежал свернутый небесно-голубой, шелковистый на ощупь шарф. Такой голубой, как небесный свод Земли, так отличавшийся от золотистой вуали над головой здесь. Там же оказался и кожаный кошель с прекрасными красочными аппликациями. Высокое мастерство, Тревис сразу понял это. Внутри кошеля оказались миска, нож и ложка, лезвие тусклого металла, роговые рукоятки украшены резными конскими головами с крошечными глазками из блестящих драгоценных камней.Личные вещи, которые были очень дороги владельцу, и потому, когда их пришлось оставить, то он упрятал их поглубже, надеясь отыскать по возвращении. Тревис аккуратно, как лежало, сложил все обратно в мешок. Его все еще мучило чувство неудовлетворенности и беспокойства. Он пытался вспомнить увиденный узор. Что-то в нем настораживало.– Кто? – Цуай одним пальцем прикоснулся к мешку.– Не знаю. Но это явно люди нашего мира.– Да, то был олень, – задумчиво согласился Цуай. – Хотя рога вышиты неверно. А вот пума изображена просто прекрасно. Мастер, который все это делал, великолепно разбирается в животных.Тревис зашнуровал мешок, но прятать его не стал, а присоединил к собственной поклаже. Если им не удастся настичь беглеца, то Тревису хотелось снова вернуться к узорам на куртке и постараться во что бы то ни стало все-таки заставить себя вспомнить: где и когда он видел подобное.Распадок, в котором они обнаружили мешок, вел вверх, и следы шли все дальше и дальше. Тревис без труда заметил, как всадник и лошадь все больше и больше уставали, замедляя шаг. Второй мешок они обнаружили прямо на тропе. Его сбросили, даже не сделав попытки спрятать. Наликидью первой подбежала к нему, села рядом и принялась облизываться, тыча в него носом.Тревис поднял влажный мешок, от которого пахло как-то странно, словно прокисшим молоком. Он приоткрыл его и, проведя пальцем, понюхал. Нет, это было не молоко, да и бурдюком это тоже назвать было нельзя. Тревис вывернул мешок наизнанку, но ничего не нашел и, повертев в руках, швырнул его койоту. Наликидью тут же накинулась на него и, вцепившись зубами, принялась трясти, грызть, а потом слизывать прокисшую влагу.– Здесь они останавливались на отдых, – деловито заметил Цуай. Теперь уже скоро.Тревис кивнул. Но теперь они уже вошли в пересеченную местность, где легко можно было спрятаться и проследить за тропой. Тревис постоял, пристальным взглядом внимательно изучая распадок и поросшие травой склоны, а затем решил, что им лучше всего оставить хорошо видимый след беглеца, подняться по восточному склону и пройти параллельно тропе. В этом лабиринте скальных выступов, проплешин и маленьких рощиц это представлялось нелегкой задачей.Тревис подал сигнал, Наликидью в последний раз лизнула мешок, взглянула на человека, а потом внимательно осмотрела холмистый распадок, поросший темно-янтарной высокой травой. Затем упруго поднялась и потрусила вперед. Она с Нагинлтой отправится в разведку, обшаривая местность, в то время как люди поднимутся по склону распадка, петляя между лабиринтами скальных отрогов.Тревис стащил рубаху, аккуратно сложил ее и подоткнул под кушак, совсем как его предки перед сражением. Затем он спрятал оба вещмешка свой и Цуая – в кустах, при них остались только луки, колчаны, переброшенные через плечо, и ножи с длинными лезвиями. Словно тени они принялись скользить вверх по склону, двигаясь от укрытия к укрытию, и их бронзовая кожа сливалась с травой.По мнению Тревиса до заката оставалось не меньше часа. Им предстояло отыскать незнакомца на лошади еще до темноты. Уважение Тревиса к беглецу шаг за шагом росло. Может, этого неизвестного и гнал страх, но тот, как видно, сохранил присутствие духа и все дальше углублялся в местность, которая могла его защитить и укрыть. Если бы только Тревис мог вспомнить: где же он видел эту сцену, так искусно вышитую на куртке; он интуитивно чувствовал, что за этим крылась какая-то важная для них мысль.Цуай скользнул под раскидистое приземистое дерево и исчез. Тревис поднял руки и прошел сквозь заросли кустарника. Они все дальше и дальше уходили на юг, пробираясь среди низкой поросли. Одиноко возвышающийся пик горы служил им неплохим ориентиром, и время от времени они останавливались, чтобы сверить маршрут, а заодно и осмотреть местность в поисках беглеца. Путь этот был нелегок. Несмотря на приближающиеся сумерки жара не спадала, они взмокли, хотелось пить, к тому же жесткие ветви кустарника то и Дело задевали голую кожу, оставляя на ней болезненные царапины.Тревис, изгибаясь как змея, протиснулся меж двух больших валунов и тут же, припав к земле, залег, уперев подбородок на руку. Плечи и голову нещадно жгло солнце, а свешивавшиеся из наголовной повязки пучки янтарной травы скрывали лицо.Несколько секунд назад он перехватил мысленное предупреждение от одного из койотов. Те, кого они искали, были теперь совсем рядом, где-то впереди, оба животных залегли в засаде, ожидая указаний. И еще один намек уловил Тревис в их телепатической вести. То, что нашли койоты, было им знакомо и говорило лишь о том, что беглец, по всей видимости, – землянин, а не уроженец Топаза.Прищурив глаза, Тревис терпеливо отыскивал воспринятое место. Его уважение к беглецу возросло еще больше. Будь у них достаточно времени, они бы с Цуаем нашли укрытие и без помощи койотов, но с другой стороны, надвигалась ночь и они могли бы потерпеть неудачу, ибо беглец буквально зарылся в землю, воспользовавшись какой-то маленькой расселиной в горном склоне.Однако больше всего удивляло другое: если даже человек спрятался, то куда же девалась лошадь? Поблизости никого нигде не было видно. Только кое-где опытный, зоркий глаз охотника и воина различал отогнутую или сломанную веточку, оборванный листок. Тревис вдруг подумал, что беглец, который так торопливо бросился прятаться, мог бояться преследования не по земле, а по воздуху. А может, беглец боялся, что преследователи направятся в обход, по склонам распадка, где сейчас и находились апачи? Тревис задумчиво пожевал кожу запястья. А не могло ли получиться так, что днем беглец затаился где-нибудь в надежном укрытии и заметил своих преследователей? Но нет, никаких признаков этого не было, да и койоты уже давно об этом предупредили бы. Глаз и ухо человека обмануть легко, но Тревис доверял чутью Нагинлты и Наликидью.Нет, предположение, что незнакомец, залегший поблизости, ожидает апачей, можно было смело отмести в сторону. Однако он явно опасается, что кто-то или что-то может напасть на него с высоты. С высоты… Тревис повернул голову и подозрительно оглядел вершины холмов, окаймлявшие распадок.В своем долгом путешествии по горам, через перевал и по этой огромной равнине, они еще ни разу не встретились с реальной опасностью, которая могла бы им действительно угрожать. Встречались, правда, иногда следы неизвестных животных, некоторые среди них, вероятно, и были опасны, но только раз койоты ворчанием предупредили его об этом. Но этот беглец предпринимал предосторожности, явно рассчитанные не на хищников, охотившихся в равнинных землях с помощью зрения или нюха, а против разумных существ, которые преследуют его.И если странник ожидал нападения с высоты, то Тревису и Цуаю тоже следовало бы держаться настороже. Тревис внимательно оглядывал лежащие впереди холмы, всматриваясь в очертания равнины и стараясь дюйм за дюймом изучить пространство, которое им предстояло пересечь. И если раньше он страстно желал дневного света, то теперь наоборот, он только и ждал наступления сумерек с их полутонами и спасительными тенями.Он закрыл, глаза, и, сконцентрировав все свое внимание, попытался мысленно представить все подходы к убежищу беглеца. Когда же он понял, что память его сработала четко, и запечатлелись все детали пейзажа, Тревис отполз обратно за валуны, сев на колени, сунул два мизинца в рот и, прищелкивая языком, подал условный сигнал. Как они заметили, так обычно кричали небольшие, всего с ладонь величиной, пушистые зверьки, обитавшие на этих высотах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21