— Идти по дороге!Я вскочил на ноги, как будто намереваясь тут же отправиться в путь, чтобы открыть тайну. Эта дорога действительно была тайной.Мы набрели на нее во время скитаний по Пустыне. Привычные нам дороги представляли собой всего лишь протоптанные кривые тропы, пригодные только для передвижения верхом.Дорога же, на которую мы наткнулись, была вымощена тщательно подогнанными каменными плитами. Ничто не указывало на ее предназначение. Дорога начиналась примерно в полудне пути от дома Ривала и вела в глубь Пустыни — широкая, прямая, только местами засыпанная желтым песком. Дойти до ее конца было нашим давним желанием.То, что мы решились на путешествие, полностью вытеснило у меня из головы мысли о невесте. Джойсана была для меня всего лишь именем, пустым звуком, встреча наша была еще так далека! Путешествие же должно начаться немедленно.Я ни перед кем не отчитывался в своих действиях, кроме Яго. А он в это время года ездил в Ульм, чтобы встретиться со своими товарищами по оружию и доложить отцу, как здесь обстоят дела. Поэтому я был полностью свободен и мог делать, что хочу.А хотел я сейчас только одного: поскорее двинуться в путь по таинственной дороге. НАЧАЛО ПРИКЛЮЧЕНИЙ ДЖОЙСАНЫ, ДЕВУШКИ ИЗ ИТКРИПТА Я — Джойсана из Иткрипта — была помолвлена осенью в год Змеи, Брызжущей Ядом.Вообще-то этот год считался неподходящим для новых начинаний, и потому мой дядя, лорд Кьярт, обратился за советом к даме Лориас из монастыря Норстед. Она настолько хорошо понимала язык звезд, что к ней приезжали за консультацией издалека. Прорицательница обращалась к звездам и сказала, что брак совершенно необходим для моего счастья. Свадьба мало меня беспокоила, но из-за нее я стала центром долгих и утомительных церемоний. Под конец я настолько устала, что чуть не расплакалась.Восьмилетнему ребенку невозможно вникнуть в думы и тревоги, владеющие взрослыми людьми. Обручение мне виделось ярким, пышным действом, но я не могла понять своей роли.Меня разодели и украсили жемчугом и драгоценностями. Однако все мое внимание было занято тем, чтобы выполнить суровый приказ дамы Мэт и ничего не запачкать. Платье было голубое, хотя мне никогда не нравился этот цвет. Я больше любила цвета, богатые оттенками, например, цвет осенних листьев. Но голубой — это цвет невесты, и я была вынуждена следовать обычаям.Мой жених не приехал и не выпил со мной чашу Жизни, не зажег свечу Дома. На его месте сидел человек такой же суровый, как и мой дядя. Мне запомнился ужасный шрам на его руке: я очень испугалась, когда во время церемонии он взял меня за руку. В другой руке он держал огромный боевой топор, символизирующий моего настоящего жениха. Правда, жениху нужно прожить еще по крайней мере лет шесть, прежде чем он сможет оторвать такой топор от земли.— Лорд Керован и леди Джойсана! — прокричали гости и обнажили ножи. Лезвия засверкали в свете факелов. Гости поклялись доказывать в будущем законность этого обручения даже с помощью оружия. От страшного шума у меня заболела голова, возбуждение прошло, и я как во сне дожидалась конца празднества.Старый лорд Нолон, представляющий на свадьбе жениха, ел со мной из одного блюда. Он то и дело спрашивал, какое из блюд я желаю отведать, но я настолько его боялась, что не могла вымолвить ни слова. Его вкус в выборе блюд совершенно не совпадал с моим. Желудок отчаянно протестовал против такого насилия, и меня едва не стошнило.Много позже женщины уложили меня в одной сорочке на громадную кровать с балдахином. Мужчины во главе с дядей принесли этот ужасный топор и положили его рядом, как будто это был действительно мой жених. Такова была помолвка. Потом она уже не казалась мне странной: просто это было событие, с трудом поддающееся детскому пониманию.И только топор на брачном ложе предвещал то, что со временем ждет не только меня, но и всю страну, мой родной Верхний Холлек.После отъезда лорда Нолона жизнь вернулась в прежнюю колею. По обычаю я жила под родительским кровом, пока не достигну брачного возраста и пока мой лорд не призовет меня.Но незначительные изменения в моей жизни все же произошли. На больших празднествах я теперь сидела по левую руку от дяди, и ко мне обращались, называя новым титулом — леди Ульмсдейла. На моей праздничной одежде теперь был не один герб, а два, разделенных золотой лентой. Слева — Грифон Ульмсдейла, сверкающий драгоценными камнями, а справа — Сломанный Меч Харба. Этот знаменитый воин основал наш род в Верхнем Холлеке и прославил его, когда победил сломанным мечом ужасного Дракона пустыни Ирр.На именины я получала подарки от лорда Керована с приветствиями и поздравлениями. Но сам Керован как бы не существовал для меня.Овдовев, мой дядя поручил управление замком Иткрипт своей сестре — даме Мэт. И она полностью занялась моим воспитанием. Тому-то и тому-то обязательно следовало научиться, чтобы стать хорошей хозяйкой в доме мужа. Задания дамы Мэт становились все труднее. Иногда у меня возникало желание никогда не слышать об Ульмсдейле и его наследнике, никогда не выходить замуж. Но ускользнуть от дамы Мэт и ее чувства долга было невозможно.Я совсем не помнила дядину жену. У него почему-то не было наследника, и за годы, прошедшие со дня смерти супруги, он так больше и не женился. Я иногда думала, что дядя просто не осмеливался хоть немного принизить значение дамы Мэт. Она умело управляла замком и приносила мир и покой всем, кто жил под его сенью.В юности (я никак не могла поверить, что леди Мэт была когда-то молодой девушкой) она была помолвлена — тоже с помощью топора, — с лордом из южных Долин. Но прежде, чем она стала настоящей супругой, пришла весть о его смерти от тяжелой болезни. Никто не знал, переживала ли Мэт эту потерю.Но после того, как прошло время траура, она удалилась в женский монастырь в Норстеде. Жена брата дамы Мэт умерла еще до принятия монашеского обета. Когда пришло время, дядина сестра вернулась к мирной жизни, чтобы выполнять обязанности домоправительницы в Иткрипте.Она всегда носила скромную строгую одежду и дважды в год совершала паломничество в Норсдейл.Когда я стала старше, она стала брать меня с собой.Вопрос о наследнике дяди еще не был решен. У него была замужняя младшая сестра, имевшая сына и дочь. Но сын уже был объявлен наследником своего отца и, следовательно, не мог являться наследником дяди.Я была дочерью дядиного младшего брата, однако девочка не могла наследовать Иткрипт иначе, как по завещанию самого лорда. Мое приданое было достаточно богато, чтобы привлечь хорошего мужа, и дядя мог, если бы захотел (нет, это даже было его долгом!) назвать наследником моего супруга.Я думаю, что даме Мэт хотелось бы видеть меня в монастыре, она желала бы, чтобы моя свадьба никогда не состоялась. И по правде говоря, поездки в Норсдейл мне понравились. Мой ум был пытлив от рождения, и это привлекло ко мне внимание аббатисы Мальвинны, старой и очень мудрой. После доверительной беседы она позволила мне заниматься в библиотеке монастыря.В шкафах библиотеки хранились громадные сокровища — свитки с записями о путешествиях, о войнах, о прошлом. Эти истории всегда зачаровывали меня.Но больше всего меня увлекали упоминания о Древних, которые правили этой страной до того, как наши люди пришли на север. Я хорошо знала, что эти упоминания сохранились искаженными. Древние ведь ушли отсюда еще до появления моих предков.Наши предшественники встретились лишь с немногими из Древних, с теми, кто, возможно, и был оставлен, чтобы запутать наше представление об их народе.Некоторые из Древних были связаны со злом, как тот демон, которого убил Харб. Остались еще места, в которых таилось черное колдовство; они были весьма опасны для неосторожного человека. Другие Древние заслуживали благодарности и даров. Такова была Гуннора — Мать Плодородия: ей поклонялись все женщины. Могущество Гунноры могло сравниться лишь с мощью Очищающего Огня, которому был посвящен женский монастырь. Я сама носила амулет Гунноры — зернышко, соединенное с засушенным фруктом.Были и иные Древние — ни плохие, ни хорошие. Они не укладывались в человеческие стандарты, порой проявляли удивительную капризность: одним делали добро, другим — зло, как будто взвешивали людей на своих собственных весах.Иногда я отыскивала в маленьком садике аббатису Мальвинну и расспрашивала о Древних ее. Она отвечала, если могла, а когда не знала ответа, то сознавалась в своем неведении. В последний раз я застала аббатису сидящей с каким-то странным сосудом в руке.Он был сделан из тончайшего зеленого камня. На сосуде я не заметила никаких украшений, но его линии были изящны и четки: настоящее произведение искусства! На самом донышке было налито вино.Я знала, что это вино, так как его терпкий запах ударил мне в ноздри; нагретое пальцами, оно пахло виноградом. Мальвинна медленно покачивала кубок, и вино омывало стенки. Аббатиса испытующе посмотрела на меня. Мне стало как-то неловко, и я быстро проверила в уме свою совесть: не совершила ли я каких-либо прегрешений?— Я много раз пыталась сделать это, Джойсана, — промолвила она. — И вот сегодня утром проснулась с желанием повторить попытку для тебя. В юности у меня был дар предвидения. Действительно дар, хотя многие сомневаются в этом — те, кто боится того" чего нельзя потрогать, попробовать на вкус, услышать.Этим даром нельзя управлять. Обладающие им не могут сами вызвать его, они должны ждать, когда он сам проявится. И сегодня, если ты хочешь, я попытаюсь использовать мой дар для тебя. Впрочем, еще неизвестно, что из этого получится.Меня охватило возбуждение. Я слышала о даре предвидения. Им обладают Мудрые Женщины — вернее, некоторые из них. Но, как сказала аббатиса, этот дар нельзя заострить, чтобы он всегда был готов к использованию, как меч мужчины или швейная игла женщины. К моему возбуждению, однако, примешивался страх. Одно дело читать, слушать рассказы о тайном могуществе, и совсем другое — видеть его в действии и применительно к себе. Но даже страх не заставил меня сказать «нет» в ответ на предложение аббатисы.— Встань передо мною на колени, Джойсана.Возьми сосуд двумя руками и держи ровно.Я сделала, как было приказано, держа сосуд, словно ветку, готовую вспыхнуть в любой момент. Затем Мальвинна наклонилась вперед и притронулась пальцами правой руки к моему лбу.— Смотри в вино, думай, что это картина.., картина…Голос все удалялся и удалялся. Я смотрела в кубок и видела уже не темную жидкость. Мне казалось, что я смотрю в безграничное черное зеркало, повисшее в пустоте. Оно не было блестящим, как обычные зеркала.Поверхность черноты подернулась дымкой, из струящегося тумана постепенно возникали какие-то шевелящиеся тени. Я увидела круглый блестящий шар и в нем то, что было мне знакомо — Грифон, отливающий белым блеском.Сначала шар был большим, занимал все зеркало.Затем он начал быстро уменьшаться, и мне стало ясно, что он прикреплен к цепи. Цепь держала рука. И шар вращался. Грифон то обращал свой взор на меня, то отворачивался прочь.Теперь шар стал совсем маленьким, словно отдалившись, и рука, держащая его, тоже стала уменьшаться. А вскоре в поле зрения появилось и все тело. Возникла фигура мужчины. Он смотрел куда-то в сторону, и я не видела его глаз. Незнакомец был одет в кольчугу, закрывающую горло, на поясе висел меч, а через плечо — лук.Я не могла определить, к какому роду он принадлежит: не было эмблем. Ничего, кроме этого загадочного шара.Затем мужчина ушел, как будто его кто-то позвал. Зеркало снова стало темным и безжизненным.Мальвинна убрала руку с моего лба. Когда я подняла глаза, то увидела, что лицо ее побледнело. Кубок был тут же поставлен на землю, и я отважилась взять руки Мальвинны в свои.Она слабо улыбнулась.— Это требует очень много сил, а их у меня и так мало. Но я должна была это сделать. Скажи, дочь моя, что ты узнала?— Разве ты ничего не видела? — с удивлением спросила я.— Нет. Это было только для тебя.Я рассказала обо всем, что прошло передо мною — о Грифоне, заключенном в шар, о человеке в боевых доспехах, который держал шар…— Грифон — это герб Ульма. Может, я видела лорда Керована, с которым я обручена?— Вероятно, — согласилась аббатиса. — И мне кажется, этот Грифон имеет большое значение для твоего будущего. Если он когда-нибудь попадет в твои руки, храни его. Вполне может быть, что в нем фокусируется могущество, которым обладали Древние. А теперь позови даму Алусан. Мне нужно что-нибудь укрепляющее. Но не говори ей, чем мы тут занимались, так как взгляд в будущее весьма интимное дело, и об этом не следует широко распространяться.Я не сказала об этом никому, даже Мэт. Аббатиса инсценировала обычное недомогание, и в поднявшейся суматохе на меня никто не обращал внимания. Я взяла сосуд, отнесла в гостиную и поставила на стол.Я смотрела и смотрела в него, но не видела ничего, кроме вина — ни темного зеркала, ни движущихся теней. В памяти у меня сохранилось видение Грифона; если бы я могла рисовать, то изобразила бы его в мельчайших деталях. Этот Грифон несколько отличался от Грифона на гербе Ульма. У него, как положено, были крылья и голова орла. Но задняя часть с ногами и хвостом была как у льва — зверя, которого можно встретить только на юге. Голову орла венчали львиные уши.По верованиям нашего народа, Грифон символизирует золото, тепло и величие солнца. В старых легендах говорится, что Грифон охраняет спрятанные сокровища.Поэтому их всегда изображали красным и золотым цветом — цветом солнца. Однако Грифон, который явился мне, был заключен в белый шар.Вскоре после этих событий дама Мэт и я вернулись домой в Иткрипт. Но ненадолго. В год Коронованного Лебедя мне исполнилось четырнадцать лет, пора было готовить одежду и утварь для переезда в дом мужа. Через год-другой лорд Керован должен призвать меня.Мы отправились в Тревампер — город, расположенный на стыке торговых путей. Здесь собирались все торговцы севера и предлагали свои товары. Даже сулкары — морские разбойники, весьма неохотно покидавшие царство ветра и волн, тоже приезжали в Тревампер.Случайно мы повстречались тут с моей тетей Ислогой, ее сыном Тороссом и дочерью Унгильдой.Тетя сердечно приветствовала даму Мэт, но я понимала, что это просто вежливость, так как сестры не любили друг друга. Леди Ислога, изобразив улыбку на лице, поздравила меня с удачной помолвкой, которая соединит наш Дом с Домом Ульма.Когда старшие занялись своими разговорами и перестали обращать на нас внимание, ко мне подошла Унгильда. Мне показалось, что эта плотная девушка в богатой одежде смотрит на меня неприязненно. Серебряные колокольчики в распущенных волосах и прочие легкомысленные украшения не подходили к ее широкому плоскому лицу с маленьким ртом. К тому же Унгильда все время поджимала губы, словно хранила великую тайну.— Ты знаешь, как выглядит твой жених? — спросила она.Мне стало беспокойно под этим пристальным взглядом. Я поняла, что ей не понравилась, но не могла понять почему: мы ведь едва знали друг друга.— Нет.Я сразу насторожилась, как всегда, когда чувствовала враждебное отношение к себе. Но лучше узнать правду сейчас, чем тревожиться понапрасну. Я впервые подумала о том, что раньше не приходило мне в голову. Почему Керован не прислал мне свой портрет? Обычно во время обручения вместе с топором привозили портрет жениха.— Жаль, — в ее взгляде я прочла торжество. — Посмотри, вот мой жених, Элван из Ришдейла. — Она достала из кошелька дощечку. — Он послал мне его в подарок два года назад.Это было лицо человека средних лет, а не юноши, И оно мне совсем не понравилось, хотя, может быть, просто художник был не очень искусен. Но было ясно что Унгильда невероятно гордится портретом.— Кажется, это человек серьезный. — Я не смогла придумать ничего иного. Чем больше я смотрела на портрет, тем больше он мне не нравился.Унгильда восприняла мои слова, как похвалу. Я на это и надеялась.— Ришдейл — горная долина, там все торгуют шерстью. Мой жених уже прислал мне подарки.Она показала на янтарное ожерелье, украшавшее шею, и затем протянула руку с кольцом в виде змеи.Глаза змеи были сделаны из красных драгоценных камней.— Змея — эмблема его рода. Это его собственное кольцо. Следующий осенью я поеду к нему.— Желаю тебе счастья.Ее бледный язычок облизнул верхнюю губу. Унгильда явно что-то хотела сказать и не решилась. Наконец она наклонила свою голову ко мне. Я изо всех сил старалась не отодвинуться.— Мне бы тоже хотелось пожелать тебе счастья.Спрашивать ее ни о чем не следовало, но я спросила помимо своей воли:— А почему бы нет?— Мы живем гораздо ближе к Ульмсдейлу. И многое.., слышали.Она так выразительно произнесла последнее слово, что это произвело на меня впечатление. При всей неприязни, я не могла не выслушать ее.— Что же именно?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Высокий Холлек - 2. Хрустальный грифон'


1 2 3