А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Позволь себе роскошь, ты это заслужил, кури сигареты «Кэмел»!
Человек с чемоданами облегченно вздыхает. На него повеяло воздухом свободного мира. Правда, пыль подземной гавани воняет точно так же, как пыль на красном берегу, но все же здесь к ней подмешивается запах апельсинов и наркотического дыма сигарет «Прерия».
Он идет по улицам города-острова, таращит глаза на витрины, путается в ногах у торопливых островитян. Он приспосабливается к их ритму. И теперь уже только на бегу видит все эти обольстительные и волнующие вещи. Ай-ай-ай, веселые дамы! Еще утро, а они уже смотрят на него влюбленными глазами! Курфюрстендамм и Тауентцин, о да, yes.
Солдаты Армии спасения под гитару поют свои песни в греховном чаду острова.
Эту призывную песнь он воспринимает как безобразное пятно на бодрой суете жизни свободного мира. Как? Он ведь благочестивый человек и даже состоит в церковном совете у себя на родине. Неужто его благочестие — не более чем кастовый дух, вставший на стражу незыблемого и традиционного?
Неприятнейшая суматоха в мыслях. Надо, пожалуй, отдохнуть и перекусить; он ест черепаховый суп и глотает устриц — наслаждения свободного мира. Заказывает себе выпить. Раз, еще и еще раз.
В меняльной конторе сей свободной гавани он обменивает красные деньги на деньги свободного мира. Деньги эти — выручка за проданную корову. Корова была ему подарена, подарена его возлюбленной. Смахивает из прошлого столетия. Деньги за красную корову он помещает на свой текущий счет в свободном мире.
Он встречается с друзьями.
— Ты жив еще?
— You see. Ты же видишь.
— Рюкзак с продуктами на случай отправки в Сибирь еще держишь наготове возле кровати?
Это на самом деле так, и Рамш предпочитает промолчать. Некоторое время они вместе жуют резинку, заодно пережевывая воспоминания, плюют как можно дальше и, в общем, приятно проводят время.
В послеобеденный час Рамш встречается со своим, так сказать, наставником и утешителем, серьезным господином в никелевых очках и философически - проникновенным взглядом. Да, да, Земля, эта устарелая планета. Жизнь на ней — цепь катастроф и поражений. Лишь изредка встречается благородный человек — свидетельство иных времен, живой памятник.
— Кстати, что там у вас слышно насчет грядущей катастрофы, почтеннейший ?
О катастрофе не может быть и речи. Очень цепкая раса—эти маленькие люди. Всегда-то они сбиваются в кучу, всегда друг друга поддерживают. Какая уж тут катастрофа. Один колхоз чего стоит, организованный в его, лесопильщика, родной деревне.
— Наставительный друг Рамша протирает очки. Веки его полуопущены, рысьи глазки сверкают.— Расскажите, прошу вас!
Рамш рассказывает. Не вдаваясь в излишние подробности, суховато: одна восьмая часть деревенского населения уже вступила в колхоз. Что тут говорить? Так оно есть, и так будет дальше.
Мистер, ухмыляясь, не без важности:
Это не что иное, как начало конца.
Рамш теперь значительно менее чувствителен к утешениям. Кто может, пусть терпит! Картина, конечно, красивая: памятник былых времен среди бушующих красных волн, но он не высечен из гранита, нет, нет!
День тает, как шоколад на солнце. Лесопильщик разгружает свои тяжеленные чемоданы. Свежее масло домашнего изготовления и копченый шпик—подарки островитянам.
Теперь чемоданы заполняют другие товары — заморские сигареты, гвозди, нужные для производства, эластичный бинт для кухарки и цемент для искусственной челюсти старой хозяйки.
Рамш велит носильщику снести свои вещи на перрон, садится в овеянный дальними ветрами межзональный поезд и едет, джентльмен с головы до пят, по городу Берлину от Зоологического сада до Фридрихштрассе. Там он выходит.
Солнце согревает землю материнским теплом. Пускают ростки овес и яровая рожь. Оле часто приходится залезать в собственный карман и тратить прикрепленные деньги: люпин и люцерна, искусственные удобрения и подсолнечник, семена кукурузы — все на этом свете продается за деньги. Франц Буммель просит аванс на новый костюм. Не может же он весь век ходить в кучерском камзоле и, будучи членом нового крестьянского содружества, выставлять напоказ всему миру это свидетельство доброты барона.
Франц получает аванс. Оле Бинкопу надо поскорее отделаться от просителя. У него забот полон рот: запасов картофеля с бывшего его двора недостаточно для посадки на полях нового крестьянского содружества.
Картофель, эти невинно-округлые плоды земли, требует от Оле чрезвычайного умственного напряжения. Оседлав свой мотоцикл, он едет в соседние деревни. Там он машет перед носом крестьян кредитными билетами. Погреба открываются. Картошку для нового крестьянского содружества скупает также и Вильм Хольтен. Они раздобывают в одном месте пять центнеров, в другом десять, и все, конечно, по завышенным ценам. Слава тому, кто может это выдержать!
Там, где Оле обещают картошку, он прибивает к забору страничку из партийной газеты «Нойес Дойчланд». Опознавательный знак ДАЯ божьего человека и возницы Германа Вейхельта, где ему забирать посадочный материал. Крестьяне усмехаются:
— Совсем спятил!
Первые возы картофеля отправлены со двора Оле. Маленькая передышка. Пошло дело! Франц Буммель и его Софи могли бы уже начинать посадку. Но где же Франц?
Франца Буммеля след простыл, а заодно и коровы. Софи ручьем разливается. Франц, правда, терпеть не мог корову, но, как ни верти, во всем виноват Бинкоп. Он дал Францу денег на новый костюм, и у того от гордости голова пошла кругом. А кончилось все тем, что Франц бросил ее и уехал в западные страны.
Оле утешает Софи: что с ней худого случится? Она же состоит в содружестве, в крестьянском содружестве нового типа.
Но Софи мало одного содружества, а что касается типа, то он ей уж совсем ни к чему, ей нужен муж. Какой бы там ни был!
Оле обещает выколотить всю дурь из Франца, когда тот вернется. Как-никак утешение! Софи перестает плакать. Только всхлипывает. Не найдется ли у него яичек? Она еще не завтракала, потому что Франц прихватил с собой все, что было в буфете.
Он может дать ей хлеба, даже кусочек масла у него имеется в спальне под кроватью, но яйца? У Софи же есть куры! На дворе весна, им самая пора нестись.
Нестись-то они несутся, да только в лесу за кустами. Ей некогда гоняться за этими мерзавками. Насколько она понимает,! надо срочно сажать картошку. Новая, пусть второстепенная, задача для Оле: навести порядок на куриной ферме. В современном крупном хозяйстве не! станут люди заниматься поисками кур. Кроме того, хозяйство не может ждать, покуда двум или трем старым несушкам вздумается заквохтать. Следовательно, общий курятник, выращивание цыплят общими усилиями!
Оле является к Нитнагелям; они только что сели обедать.
— Теперь ты будешь заботиться о яйцах,— говорит он Нитнагелыне.
— Ты часом не спятил?
Почему это спятил? Нитнагели вступили в новое крестьянское содружество со своими двадцатью моргенами земли. Пусть Нитнагельша возьмет на себя попечение о курах и вырастит две сотни цыплят. Не так уж много.
Полчаса спустя Оле с Нитнагельшей изловили Буммелевых кур. Крик стоит такой, словно лиса сидит на яйцах вместе с наседками. Куры Франца Буммеля противятся совместному содержанию, которое ДАЯ них запланировал Оле.
Фрау Нитнагель, до сих пор заправлявшая в деревенской библиотеке только красотами, вышедшими из-под пера писателей, вылезает, исцарапанная и истерзанная, из кустов крыжовника. Оле, стараясь поймать Буммелева петуха, перекувыркивается через голову, как заяц, в которого угодил заряд дроби. Петух взлетает на яблоню, бьет крыльями и гневно кукарекает на своего врага под деревом.
Подтягиваясь на руках, Оле лезет на дерево. Мимо проходит Мампе Горемыка.
— Что у тебя там с петухом вышло, Оле, голубчик? Петух, снявшись с яблони, улетает в поле. Оле хочет
соскочить, чтобы ринуться за ним, но его куртка зацепляется за сук. Он висит между небом и землей, загребая руками, наконец падает и остается лежать в некотором обалдении.
— Припадок кончился. Теперь он успокоится,— говорит себе самому Мампе Горемыка и идет дальше.
На другом конце деревни тоже орут куры. Это куры Яна Буллерта. Орут они потому, что Ян их ловит.
Весна манит несушек вдаль. Крестьяне обносят свои дворы заборами. Куры этих человеческих ограничений не признают. Искать червяков они хотят по всему свету.
Случается, что во время экскурсий по соседству курица чувствует, что приспела пора снести яйцо. Куры народ не щепетильный и кладут яйца там, где подвернется удобное местечко, нимало не заботясь о правах собственности владельцев.
Иозеф Барташ не охотник до свар. Он идет к своему соседу Буллерту.
— Гони своих кур домой, дружище!
Ян Буллерт волей-неволей отправляется к Барташу. Барташ, как человек вежливый и обходительный, помогает ему ловить кур. При этом ни слова упрека из-за разрытых грядок.
— Подумать только, птица, а друг за дружку как держатся, они, пожалуй, посмышленее нас будут.— Буллерт смотрит на соседа: уж не тронулся ли он умом?
В саду Буллерта ухоженные плодовые деревья. Поле так чисто, словно сорняки с него метлой вымели. В большой семье много прилежных рук.
У Барташа земли и леса не больше и не меньше, чем у Буллерта, но бык у него медлителен, а лошадь стара.
По утрам соседи приветствуют друг друга через забор и прикладывают руку к козырьку.
— Как дела?
— Дела идут.
— Значит, идут дела.
Барташ смело мог бы попросить соседа немного помочь ему во время весенней страды, но он не любит просить. Слишком часто приходилось ему нарываться на отказы, а он до сих пор чувствует себя чужаком, которого разве что терпят в деревне.
Ну, а Ян Буллерт — предложил он свою помощь Барташу? Только когда Оле, председатель «Крестьянской помощи», на него насел:
— Помоги Барташу хоть немножко! Вспомни о временах, когда в деревне все решалось тем, богат ты или беден.
— Богат ты или беден — это нынче зависит от характера,— отвечал Ян Буллерт.
Они препирались, точь-в-точь как в свое время на баронском пастбище, покуда Буллерт не вывел из конюшни своего коня и не отправился помогать Барташу.
А теперь Барташ помогает Яну Буллерту уносить пойманных кур. В воротах показывается В ильм Хольтен.
— Не найдется ли немного семенной картошки? Барташ охотно соглашается уступить часть своих запасов:
— Найдется, конечно.
Ян Буллерт несет кур домой. Он уже не смеется над Оле, как несколько дней назад. Этот медный лоб — чтоб ему пусто было! —
того и гляди, засадит всю очищенную землю картошкой. Вправе ли партия позволять себе такие уклоны?
Улетевшая стомарковая кредитка уготовила Мампе Горемыке дальнейшие неприятности. Толстый Серно, как это ему ни грустно, вынужден отказаться от услуг Мампе в своем христианском доме и на поле. Не может он держать у себя помощника, который обошелся с деньгами своего брата во Христе как с мусором.
— Вот тебе семь марок за проработанные дни. И катись!
У Мампе руки чешутся снести эти семь марок в кооперативную лавку и обменять на водку. Грешнику нелегко начинать новую жизнь. Он всю ночь размышляет и весь день тоже. К вечеру его мозг разъеден мыслями, как дерево червоточиной. Не выдержав, он отправляется за бутылкой водки. Сначала он выпьет этого бесцветного и жидкого огня, потом пойдет к Рамшу и выскажет все, что о нем думает. Убийца—это будет еще самое мягкое наименование, которое от него услышит Рамш.
Затем Мампе принесет из сарая толстую веревку и повесится на орешнике, что растет над могилой жены. Никто больше не станет к нему приставать, а любопытные будут шарахаться от его синего высунутого языка.
Сегодня суббота, вечерний воздух легок и отраден. Пряно пахнет расцветающая бузина. Вечер, словно созданный для того, чтобы влюбиться в землю. Кажется, сам господь бог, измученный на полях войны, прибыл к себе домой отдохнуть в воскресный день. Он хочет доставить себе праздничное удовольствие— исполнить желания маленьких людей. Вот он увидел, как зажегся красный огонек контрольной лампочки Мампе Горемыки, толстыми пальцами перебрал карточки в картотеке людских желаний, нашел желания Мампе и тотчас же направил к нему ангела-хранителя.
Ангел-хранитель в черном воскресном костюме идет по деревенской улице и, не доходя до кооперативной лавки, вовлекает в разговор Мампе Горемыку. Ангел, поземному зовущийся Германом Вейхельтом, направляется на субботнее чтение Библии. Герман, божий человек, не в силах пропустить падшего Мампе, чтобы немного не поагитировать в пользу заоблачного рейха и его диктатора—господа бога.
— Куда ты идешь?
— Одному бог} известно! Да, богу это известно, но не хуже и его наместнику на земле
Герману: Мампе Горемыка идет за субботней порцией водки.
— Я тебе советую опьяняться словом божиим!
Против ожидания Мампе ему не возражает. Бывший портной Шливин считает небесполезным, перед тем как порешить себя, примириться с богом. Может быть, его обращение и раскаяние тронут сердце пастора, и он не станет хоронить Мампе, как других самоубийц, без надгробной речи и прочих церемоний.
Мампе Горемыка идет вместе с Германом на чтение Библии. Пастор слегка фантазирует на тему известного места из Библии: «Если тебе досаждает твой глаз, вырви его...» Мампе Горемыка думает: только бы лавка не закрылась раньше, чем пастор управится с вырыванием глаза. Без водки он не найдет в себе сил повеситься: глаз—это что, глаз, так сказать, находится на поверхности, а вот Мампе пришлось бы себе глотку вырвать. А это ведь все равно что себя на куски разрезать. Самые подходящие мысли при чтении Библии!
Но господь в тот день прямо-таки транжирит свою доброту. По окончании чтения Герман не отпускает от себя Мампе и устраивает так, что тот довольно спокойно проходит мимо лавки. Мампе Горемыке следует вступить в содружество справедливых, а это не что иное, как новое крестьянское содружество, изобретенное Оле. Там Мампе будет получать марку в час, если, конечно, рук не пожалеет. Целую марку, можно сказать, из божьего кармана.
Герман и Мампе ищут Оле. Его нет ни дома, ни у Эммы Дюрр, ни в поле, ни в сарае — утек, как вода из решета. Наконец они обнаруживают его в курятнике.
Герман недоволен: в святой субботний вечер директор святотатственно трудится!
Оле огрызается:
— Разве мы для ТОГО живем, чтобы брюхо нагуливать? Герман тоном ученого толкователя Библии:
— Ни один из пророков не высказывался против толстого брюха!—В Библии говорится только о грехе чревоугодия. Оле тощает, потому что вечно торопится. А торопливый не дает богу времени угнездиться в нем. Торопыги упускают осмотрительное господне благословение. Членам нового крестьянского содружества плохо придется, когда будущей весной они станут взвешивать своего директора.— Какой в тебе будет вес? Не больше, чем в кузнечике. Мы еще будем таскать тебе шпик да колбасу, чтобы ты отъелся!
С улыбкой выслушивает Оле субботнюю проповедь Германа. Всему свое время. Зимой он жирку нагуляет, но чего надо Мампе Горемыке, который почтительно стоит в отдалении со смиренно открытым ртом? Мампе Горемыка хочет вступить в содружество святых. Герман готов за него поручиться, старый портной Шливин обрел спасение и возвращен в небесное лоно.
Оле знает, Мампе Горемыка будет не более как гастролером в новом содружестве, но ему смерть как хочется доставить себе такое развлечение и взбесить своего врага — лесопильщика.
Вот какими окольными путями вынужден идти господь бог, когда он всерьез намеревается спасти одно из своих созданий от неправедной смерти.
Итак, Оле были суждены не одни труды и заботы, но и маленькие радости. В воскресенье домой возвратился Франц Буммель. Свою корову он сменил на лошадь. Буммель добрался до самого Мекленбурга, и ему понадобилось немало времени, чтобы, ведя лошадь на поводу, вернуться домой.
Софи не запрыгала от радости. Что это за лошадь? Кожа да кости; на вертлюге можно шляпу вешать, не белая и не черная, а словно засиженная мухами кляча, лет эдак двадцати, не меньше. А Франц на что похож? Куда он подевал новый костюм?
— Да вот же он, на мне!
Софи смотрит на лохмотья, едва прикрывающие ее супруга.
— Ты что, совсем ума решился?
Ладно, решился так решился. Он сделает все, что Софи хочет, но ни слова о лошади. Франц добыл ее превеликими трудами и лишениями. Чистокровная арабская кобыла, вот ее столетняя родословная.
Софи с горя плюет на бумагу. Все ложь и обман!
— Как бы не так! — Франц начинает злиться. Разве по ней не видно, что черт сидит в этой лошади? Благородная кровь, такого коня никакими силами не удержишь, если он разойдется. Краса пустыни эта кобылка! А в конюшне до чего смирная и доверчивая! Пусть Софи ляжет на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41