— Тсс. Эй, вы... Я наверху! Наверху!
Я посмотрел вверх и в конце лестницы увидел красивую молодую женщину в длинном домашнем платье. Она стояла, облокотившись на перила, декольте легкого платья открывало прекрасную грудь, руки тоже были обнажены. Указательным пальцем она приглашала меня подняться, а другим, приложенным к губам, выражала желание, чтобы это делалось тихонько.
Я еще раз оглянулся на растрепанную женщину в кресле. Убедившись, что она для меня неопасна, я на цыпочках направился к лестнице. Если внизу, у начала лестницы, воздух был обычным, то здесь, наверху, опьяняющий аромат, благоухавший вокруг красавицы, перехватывал дух. Это можно было выдержать лишь при полной отрешенности, и следующие несколько секунд я сдерживал дыхание. Неужели только запах духов был тому виной?
Пригласившая меня дама была брюнетка, не очень высокая, с большими карими глазами, нельзя сказать, чтобы худая, с сочными губами, между которыми поблескивали абсолютно белые зубы, особенно два верхних резца. Одетая в упомянутое легкое домашнее платье, вблизи она оказалась еще очаровательнее, потому что одежда эта ничего не скрывала, даже напротив. Моему взору была предоставлена даже родинка на груди, и я невольно споткнулся на предпоследней ступеньке.
Шаг мог стать роковым, но не стал. Женщина-сторож, на счастье, обладала крепким сном, и мне без особых трудностей удалось преодолеть препятствие, отделявшее меня от прекрасной незнакомки.
Она протянула мне руку, и я сжал мягкие, податливые пальцы, ладонь, запястье. Она потянула меня к себе и в то же время придвинулась сама, и мы пошли молча, даже без музыкального сопровождения, как это бывает в голливудских фильмах, к ближайшей двери. Женщина ступала плавно, неслышно, временами оглядывалась и смотрела на меня огромными глазами, что вызывало у меня сильные удары сердца, ощущавшиеся где-то возле горла, на лбу проступал пот.
Ее рука все еще была в моей, я держал ее осторожно, лишь периодически легонько сжимал, нежно и многозначительно, так, чтобы дать ей понять о своем присутствии и сопереживании.
Легко, бесшумно она опустила другую руку на ручку двери и неторопливо нажала. Дверь отворилась, и мы беззвучно вошли в просторное помещение, где царили полумрак и то же благоухание.
Это была спальня, уставленная дорогими вещами, которые можно увидеть в антикварных магазинах или привезти из-за океана; во всяком случае, они дороги и довольно неудобны. На них много позолоты, всяких завитушек, выпуклостей, формы замысловаты. По стенам развешаны картины, похоже — оригинальные, хотя авторов не назвал бы и специалист; шторы на окнах плотные и темные.
Взгляд мой остановился на кровати, и сердце снова дало о себе знать. Постель была в беспорядке — значит, ею пользовались совсем недавно, теперь ее хозяйка вернулась тайком вместе со мной в атмосферу, где дух захватывает от всевозможных услад. Я сглотнул слюну и приосанился.
Только после того, как незнакомка аккуратно закрыла за собой дверь и жестом пригласила меня сесть на кровать, она произнесла первые слова:
— Вы — сыщик?
Голос ее не соответствовал ни внешности, ни обстановке. Он был невыразительным, сиплым, словно в горле у нее что-то застряло. Хотя это можно было объяснить и деликатностью ситуации и необходимостью соблюдать абсолютную тайну, поскольку кашель мог бы разбудить цербера, спавшего внизу в кресле,— тогда все, что нас здесь ожидало, растаяло бы как дым.
Я кивнул, все еще ощущая сердце где-то возле горла.
— Он вас нанял?
— Кто? — просипел я.
— Аугусто, разумеется.
— Да, миссис Коломбо, ваш супруг попросил меня о некоторых... хм... услугах и...
Я уже несколько оправился и теперь с большим вниманием, но достаточно скромно мог заглянуть в глубину декольте домашнего платья красавицы. Ситуация не изменилась, родинка находилась на прежнем месте, видимая и доступная.
— Я не миссис Коломбо,—сказала она. Я дернулся.
— Аугусто мне не муж! — добавила она.
— Простите...
— Ладно, ладно. Не будем формалистами. Как вас зовут?
— Тэтчер. Тимоти Тэтчер!
— Тимоти? Подходящее имя для красивого молодого человека,— произнесла красавица и длинными пальцами с горящими темно-красными ногтями коснулась моего уха. Именно там, где у меня самое чувствительное место. Я инстинктивно отшатнулся.
— Меня зовут Долорес,— сказала она и приблизилась ко мне. Наши колени соприкасались. Ее колени были обнажены, и не только они.
— Долорес? Интересно...
— Что интересного в моем имени?
— Ну... Долорес, это мне напоминает Дорис, а Дорис...
— Разве это не одно и то же? Долорес, Дорис, Долли...
Она пристально смотрела мне в глаза, облизывая кончиком языка свои пухлые губки. Я почувствовал, что пора протереть стекла очков, хотя она еще и не призывала меня. Однако я не рискнул пошевелиться, чтобы не разъединить наши колени.
— О какой Дорис идет речь? Неужели в вашей жизни есть девушка с таким именем?
Этого я не мог допустить. Долорес—-это... но Дорис?
— Нет,— решительно сказал я.— Дорис, которую я вспомнил, не знаю как это имя пришло мне в голову, ее на самом деле вообще не существует, вернее, больше не существует. А я ее и раньше не знал. Только слышал о ней, так, пустяки... слышал и забыл, ха-ха-ха!
Смех оказался, откровенно говоря, слишком громким и странно прозвучал в комнате, где царила интимность, только она этого не заметила. Улыбнулась и нашла мою руку.
— Кто знает, сколько Дорис на свете,— мудро изрекла она, а я снова сжал ее ручку. Она же обе — мою и свою — переместила к себе, чуть повыше колена, на роскошную, гладкую, тронутую солнцем кожу, которая хранила его тепло. Мои пальцы попытались проверить, такая ли кожа и в других местах. Она не пустила меня дальше бедра, однако без признаков гнева в смеющихся глазах.
— Значит, Тимоти!..
— Да, Долорес,— выдохнул я.
Я опустил голову, но не дотянулся до нее. Поэтому сполз с кровати и стал на колени у ее ног, у ее красоты и прильнул к обольстительному бедру. Да так сильно, что прижал очки и приплюснул нос, однако это стоило того! Я вдыхал аромат ее тела, касался губами ее кожи, ощущал ладонями ее тепло.
Она меня не ударила и не оттолкнула. Напротив, положив обе руки на голову, притянула ее к себе, желая близости. Я поцеловал ее, не поворачивая головы. На большее я еще не решался. У каждой игры есть свои правила, и у любовной тоже, не правда ли?
Она стала накручивать мои волосы на свой палец. Мне приятна была эта ее ласка, и я мычал от удовольствия.
— Значит, вручил тебе задаток?
— Что ты говоришь? — Я поднял голову, совсем немного, чтобы на мгновение освободить рот.— Кто вручил задаток?
— Аугусто!
— Ах да, какую-то мелочь!..
— Он по крайней мере хорошо заплатил тебе, этот жадина?
Я потянулся губами к ее губам, приоткрыв рот, Я смотрел ей в глаза весьма красноречиво.
— Разреши! — проговорил я, потому что она не собиралась ко мне приближаться.
Еще недавно мое положение меня устраивало, но теперь, когда я устремился вперед, стало сложнее. Я поднимался, упираясь локтями в ее колени. А это было не очень удобно, особенно ей.
— Ой,— вскрикнула она и опустила меня снова на колени. Ладонью потерла ногу в том месте, где я упирался.
— Я тебя кое о чем спросила,— сказала она.
— Я тебя кое о чем просил,— ответил я и двусмысленно засмеялся.
— Сколько он тебе заплатил? — повторила она.
Я выпрямился и, оставаясь на коленях, вытащил из кармана носовой платок. Очки у меня слишком запотели, и я опасался, что это помешает мне разглядеть подробности, которые мне не хотелось бы упускать.
— Итак?
— Семьсот пятьдесят!.. Мой обычный тариф!
Не знаю, поверила ли она в последнее сообщение, потому что я с некоторым запозданием возвратил очки на нос и не увидел выражения ее лица. По голосу мне не удалось этого определить.
— Насколько я его знаю,— сказала Долорес и погладила меня по щеке,— за пустяки он не дал бы и десяти долларов. Значит, наклевывается большое дело.
Я не мешал ей некоторое время гладить меня по щеке, и, когда она снова коснулась кончиками пальцев мочки уха, я застонал, а когда она медленно и, я бы сказал, нежно положила руку мне на шею, где кончаются волосы, я задохнулся.
— Что?
Я подставлял ей лицо, губы, всего себя.
— Что?
Она стала приближаться ко мне и тем самым избавила от заботы о том, как мне добраться до нее, не меняя положения. Я лишь вытягивал шею, все больше и больше выпячивал губы навстречу ей и ждал.
Она приблизилась к моему приоткрытому рту, устремленной к ней голове. Руками обхватила за шею и привлекла к себе, грудь к груди, рот ко рту. Мы поцеловались, сначала нежно, затем более страстно, смачно, задохнулись, и моя рука стала шарить но шелку, пока не обнаружила непокрытую кожу, нащупала крепкую грудь...
Очки у меня снова съехали, колени потеряли опору, я напрягся и поднялся, чувствуя ее движения, следуя за ними, склонился над ней, попытался укротить ее неугомонное тело, сгусток мышц и страсти, которое жаждало моей любви.
— Ой,—вдруг вскрикнула Долорес, отталкивая меня. Я не сразу среагировал и продолжал свою возню, очки висели на одной дужке поперек лица.
— Не-ет, пусти!—крикнула красавица довольно внятно.
Я посмотрел на нее, ощущая, как пот струится по моей спине. Она уперлась мне в грудь руками, и наши тела разъединились.
— Что ему надо от тебя?
— Что надо? — Я еще не вернулся в реальный мир.— Кому?
— Аугусто! Аугусто Коломбо!
— Ему?
Я сел рядом с ней на кровать, хмельной, и с сожалением наблюдал, как она прикрывала платьем обнажившуюся грудь.
— Говори! — торопила она меня охрипшим голосом.
— Он хочет, чтобы я выслеживал некую особу,— пробормотал я, пытаясь нащупать ботинок, который сбросил.
— Кого? — продолжала выспрашивать Долорес как автомат.
Я пожал плечами, одергивая пиджак.
— Понятия не имею. Он мне не сказал кого. Потребовал, чтобы я отказался от всех моих многочисленных клиентов и посвятил себя только этому делу. Сказал, что имя, адрес и прочие подробности доставит прямо в агентство.
— Когда?
— Очень скоро, я полагаю. Если уже не доставил. Чего ему иначе так торопиться? Пригласил к себе, точно у него пожар.
— Может, и пожар! — засмеялась наконец красавица.— Выходит, ты еще не знаешь, за кем будешь следить?
Я покачал головой и устремился к женщине, которая была от меня на расстоянии вытянутой руки.
— Дорис! — шепнул я страстно.
Она поднялась, поправила прическу и двинулась в поисках сигареты.
— Но почему? — проговорил я печально и тоже встал. Натянул на лицо самое влюбленное выражение, самое сентиментальное, самое обольстительное. Сам Омар Шариф позавидовал бы мне!
Долорес не реагировала. Долорес? Минуту назад я назвал ее Дорис! Забавно! К счастью, она не рассердилась. Или игнорировала мою ошибку, как это принято в высшем свете.
— Другой раз! — Она все-таки улыбнулась в облаках дыма.— Встретимся наедине. Не волнуйся, я позабочусь, чтобы мы встретились!
Она взглядом указала мне на дверь, и я со вздохом вышел. Возбуждение еще не прошло, пот еще не высох. Мне нужна была женщина, но не та, что ждала меня под лестницей.
— Вы здесь?—недовольно процедила старуха. Она стряхнула с себя сои, который я, очевидно, прервал, спускаясь неверными шагами по лестнице.
— Боже милостивый, как долго задержал вас мистер Коломбо! Это не в его правилах!
Мысль о человеке, который раньше или позже станет рогоносцем, вызвала у меня улыбку.
— А что в его правилах? — спросил я, поправляя прическу.
— Его интересуют только деньги! Сольди! И это его проклятое золото! Дорогуша! — расхныкалась женщина.— И это чудовище наверху!
— Чудовище? — воскликнул я.—'Да это ангел! Старуха поморщилась.
— Вам-то откуда знать? Никто ничего о ней не знает, а тут является какой-то олух и называет ее ангелом! Проваливай!
Брюзга, наверное, еще долго бормотала, когда я уже покинул дом и шел меж кустов и цветов, направляясь к воротам.
Двигаясь по усыпанной галькой дорожке, я за каменной статуей налетел на человека. Виной тому была Долорес, потому что в тот момент я глядел на окна второго этажа, надеясь еще разок увидеть ее, и не смотрел перед собой, из-за чего задел человека, шедшего мне навстречу.
— Простите,— произнес я машинально, когда до меня дошло, что случилось. Но он не принял моего извинения. Реагировал довольно странно: быстро повернулся и, прежде чем я успел разглядеть его лицо, поспешно удалился.
На мелкой гальке белел конверт, который, по-видимому, выпал из рук незнакомца. Я поднял его и помахал им вслед человеку, свернувшему к зарослям из кустарников, невысоких деревьев, цветов и статуй.
— Эй! — крикнул я.— Эй, вы!
Он не остановился, и я поспешил за ним. Когда я оказался на прямой дорожке, он был уже в двух десятках шагов от меня.
— Эй, остановитесь!
Он ускорил шаг, я тоже. Он свернул с дорожки на лужайку и скрылся среди деревьев. Тут во мне проснулся инстинкт сыщика, взыграла неистраченная энергия, обратившаяся на иную сферу деятельности.
Дальнейшее напоминало детскую игру в прятки и догонялки—с перебежками, поисками, выглядыванием и погоней. Иногда я приближался к нему совсем близко, но он снова исчезал, скрываясь за какой-нибудь Венерой, будто его и не бывало. Я замирал, тогда меня выдавало громкое дыхание, нарушавшее тишину парка.
Я стоял, притулившись к какому-то стволу, и собирался с силами, чтобы продолжить погоню. Конверт я уже спрятал в карман, чтобы он не мешал мне бежать. С ветки запищала невидимая глазу птица.
Он появился неожиданно. Шел осторожно, на цыпочках. Хотя довольно странно—задом, спиной вперед, уверенный, что уходит от опасности, а на деле идя прямо мне в руки.
Я пошел ему навстречу, тоже на цыпочках, затаив дыхание, пристально глядя ему в спину, различая сильные плечи, черные длинные волосы. Нас разделяло всего несколько шагов, он был уже на расстоянии вытянутой руки, но все еще не догадывался, что я рядом.
В это время раздался выстрел. Потом еще один.
Первая пуля сорвала лист примерно на половине расстояния между моей головой и его плечами. Вторая сломала веточку чуть ниже, примерно на уровне сердца.
Я замер, подобно статуе Меркурия, в тени которого оказался. Ждал третьего выстрела.
— Ох,— вскрикнул незнакомец и побежал, но теперь вперед, удаляясь от меня.
Я тоже не стал дожидаться, пока следующая пуля сорвет очередной лист—у меня не было желания увидеть это. Я повернулся и помчался изо всех сил в противоположную сторону.
С травы я попал на усыпанную галькой дорожку, с узкой тропки выскочил на широкую, ведущую к выходу из парка или к дому, в зависимости от того, куда повернуть.
Я повернул к дому, потому что у ворот остановился автомобиль, из которого вышел человечек с неторопливыми движениями.
— Только его мне и недоставало! — пробормотал я, узнав в нем сержанта Клея из Отдела по расследованию убийств.
Итак, я побежал в сторону дома, однако не стал подниматься вверх по направлению к входу, а свернул на тропинку, огибавшую величественное здание. Мне казалось, что впереди кто-то бежит, хотя я в этом не был уверен, поскольку за каждым поворотом путь оказывался свободным.
Внезапно до меня дошло, что кто-то напал на меня — ударил твердым плоским предметом, который, соприкоснувшись с моей головой, издал громкий треск. Я потерял равновесие и упал. Подняв голову, я увидел хмурое лицо домоправительницы мистера Коломбо.
— Эй,— воскликнул я сердито,— разве так поступают с гостями мистера Коломбо?
Угрюмая старуха смотрела на меня с ненавистью. В руке у нее была большая сковорода, однако теперь ей не удалось бы меня стукнуть, если бы ей этого захотелось. Я сидел на земле, а она почти наполовину высовывалась из окна, откуда при всем желании не могла до меня дотянуться.
— Я сильная! — заявила она с гордостью.
— При чем здесь моя голова? — спросил я.
Из-за ее спины появился еще кто-то. Из окна с тыльной стороны дома Дорогуши меня разглядывали мрачная домоправительница и красавчик мистер Альберто Росси, тот самый неприятный молодой человек, который, надо признаться, оплатил наше пребывание в баре на пляже и затем повез нас в город, скорее всего чтобы приударить за моей секретаршей, мешая ей исполнять свои служебные обязанности.
— А, мистер Тэтчер! — воскликнул удивленно Альберто Росси, поправляя галстук, который, надо признать, отлично шел к его шикарному светлому костюму, тому самому, какой я видел в непосредственной близости совсем недавно, там, в саду.— Что вы здесь делаете? — спросил ' он меня. Носовым платком он утирал лоб, притворяясь удивленным.— Неужели вы не нашли более удобного места посидеть?
— Эта мадам съездила мне по голове! — сердито ответил я и посмотрел на домоправительницу.— А раньше кто-то стрелял в меня!
— В вас? Но почему? Кому это понадобилось? — удивлялся Росси.
— Кому?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14