А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


— Будет жилье — будет нефть и газ,— с этой фразы начал свое выступление главный инженер.— Все мы — участники большой стройки, поэтому и к делам своим должны подходить с высокой мерой ответственности. Вести коллективный поиск резервов. Вырабатывать непримиримость к тому, что тормозит дело, мешает формированию нового человека.
Внимательно выслушали мнение каждого. Управляющий по своему обыкновению тоже говорил прямо, без обиняков. У него подход ко всему партийный. Да и то сказать: хорошую жизненную школу прошел этот человек донбасской закваски. Прямой, решительный, открытый. Познакомились мы с ним давно, еще в конце пятидесятых годов в Донбассе, когда молодой инженер строил шахты в Макеевке. Потом стал управляющим трестом, партийным секретарем, а до поездки сюда, на озеро Ханто, руководил крупным строительным комбинатом в Полтаве. Главная черта его характера — уважительное отношение к людям. Случается, оступится кто-то или незаслуженно ославят его (и такое бывает) — не спешит управляющий гнать его в шею, как это иногда делают ретивые администраторы. Разберется. Поможет. И еще — никогда не станет «тыкать» встречному-поперечному. Ох уж это одностороннее «тыканье»! Он однажды распекал такого зарвавшегося выскочку из управления: «Сейчас в армии седой, заслуженный генерал обращается к новобранцу на «вы». Прошло то время, когда брали горлом. Интеллигентность нужна и уважительность».
Приехал он на Север, собрал управленцев и начал с главного: чтобы наша ударная стройка не отличалась от остальных только табличкой; перво-наперво план, конечно, порядок во всем, четкая организация труда, бытовые условия людей.
Не надбавки людям нужны, а условия, да еще моральная удовлетворенность.
Засиделись тогда в кружке допоздна. Выслушали каждого: и автомобилиста, и монтажиста, и инженера. И посмотрели, что может сделать каждый на своем месте, чтобы с самого начала повести решительную борьбу с бесхозяйственностью, за усиление режима экономии, улучшение использования материалов.
Быть может, тогда и родилась на стройке внутренняя «Малая эстафета»: соревнование по всей технологической цепочке — от разгрузки вагонов до сдачи домов «под ключ».
Плывут лета, как вода. Так говорят на Полтавщине, откуда родом Александр Андреевич.
— А тут каждый день впору целому месяцу, а месяц — году,— улыбается он.— По размаху дел. Вот и сейчас готовлюсь к занятию.
В красный уголок собирались слушатели — кто со смены, кто после отдыха. Комсорг отделстроевцев Ира пришла прямо с собрания, настроение приподнятое. И сразу с новостями к Александру Андреевичу: важный вопрос решали — создание комсомольско-молодежного управления из восьми бригад. Большинство рабочих поезда молодежь. Вот и надо, чтобы они во всем задавали тон. А мы постараемся, чтобы комсомольско-молодежный коллектив во всем стал образцовым, откроем там школу передового опыта, будем учить других, как по-хозяйски относиться ко всему, что у нас есть.
— Вот и хорошо,— поддержал девушку Александр Андреевич,— значит, следующий реферат твой. Так и назовем: «Бережливость — черта , нравственная». С этого и начнем постигать экономику.
Поезд давно отправился от новой таежной станции Ноябрьская. За окном мелькали палаточные городки студентов; вырастали и уходили вдаль линии электропередач; рыжие пятна болот сменялись густым травостоем, белоствольными березами да темными ельниками.
По радио шла литературная передача. Сибирский прозаик размышлял о путях литературы, об отражении в ней преобразований в этих краях. Потом самодеятельные приполярные артисты читали стихи своих и московских поэтов. В эфире зазвучали строки:
Никогда ни о чем не жалейте вдогонку, Если то, что случилось, нельзя изменить.
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную ннть.
Почему-то показалось, что это читает Лена: такой же звонкий, с акающим московским акцентом голос. Да ведь и она любит эти стихи Андрея Дементьева. А может быть, это была и не она.
Никогда не жалейте о том, что случилось.
Иль о том,что случиться не может уже.
Лишь бы озеро вашей души не мутилось
Да надежды, как птицы, парили в душе...
Перестукивали на стыках рельсов колеса. А мы словно видели перед собою миниатюрную девушку. И ее большую мечту о счастье. О празднике души. И еще вспомнились люди, с которыми повстречались в городе близ озера Ханто. А вода там такая светлая-светлая, что отражается в ней, как в зеркале, вся Волчья высота. Озеро, в котором отражают светлые души взошедших на эту высоту людей.
Стучат колеса.
А где-то, на 63-й параллели, между двумя северными автономными округами — Ямало-Ненецким и Ханты-Мансийским — остался позади совсем юный приполярный город.
Небольшой город на огромной земле.
И ЕЩЕ РАЗ — О НАСЛЕДНИКАХ ЗЛА
Размышления во время и после поездки в центр Европы
Случилось так, что во время работы над политическим романом «Полынь чужбины» у нас возникла необходимость снова побывать в Чехословакии: надо было еще и еще раз пересмотреть эмигрантские архивы, пройти по следам героев книги — Прага, Хеб, Соколово, Карловы Вары, пограничные
районы ЧССР.
Перед самой поездкой в Чехословакию один из авторов, находясь в Нью-Йорке, записал в свои американские тетрадки беседу с одним из бывших судетских немцев, так сказать, злобно-классическим эмигрантом, которого пригрела Америка. Встреча произошла совершенно случайно, в кулуарах очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН (подробно о ней рассказано в книге «Свобода для волка»). Однако
эта случайная встреча имела непосредственное отношение к нашему предполагаемому путешествию по Чехословакии для сбора материалов об эмиграции.
Думается, стоило напомнить о ней, но, главным образом, вспомнить о том, что было позже - во время и после поездки в центр Европы.
Решив снова вернуться к событиям, о которых шла речь в предыдущем политическом романе, авторы хотят, не по вторяясь, дополнить свое повествование ставшими известными некоторыми историческими фактами.
Итак, с одним из сотрудников Секретариата ООН, киевлянином, который уже несколько лет провел в Америке, мы любовались замечательными произведениями искусства разных стран, присланными в подарок штаб-квартире Организации Объединенных Наций. В одном из холлов — скульптура бога Посейдона, найденная археологами на земле древней Эллады; на стене, слева от центрального входа,— самый большой в мире ковер ручной работы «Мир», подаренный народом Бельгии; а справа — два панно кисти бразильского художника К- Портинари «Война и мир»... Живописные полотна, древние скульптуры, уникальные фарфоровые вазы
Уже был первый час ночи, и Анатолий (так звали сотрудника Секретариата ООН) предложил подняться на второй этаж в салон для делегатов.
Там и состоялось, как помнит читатель, наше случайное знакомство с нацистом, бывшим гейнленовцем господином Гауптманом. И разговор с этим престарелым нацистом в Нью-Йорке всплывал в памяти, когда мы в Чехословакии (точнее — в Западночешской области) еще раз пошли, так сказать, по следам герра Гауптмана.
Скажем сразу: помнят там до сих пор черные дела и гитлеровцев, и гейнленовцев.
Фашисты терроризировали край. На чешской земле чехам запрещали говорить по-чешски. Немецких коммунистов гейнленовцы похищали и через границу передавали гестапо Одна провокация сменяла другую. Вскоре гитлеровцы, которым мюнхенское предательство развязало руки, прирезали Судеты к рейху. Западные союзники, как они сами тогда писали, не собирались ради чехов «пожертвовать хотя бы одним солдатом». От помощи Советского Союза буржуазная Чехословакия сама отказалась. И этим поставила крест на своей государственной и национальной независимости. Через полгода гитлеровцы «проглотили» то, что оставалось от страны.
После разгрома фашизма этот исконно чешский край — в соответствии с Потсдамским соглашением — был возвращен Чехословакии, а коллаборационисты, фашистские пособники, выселены.
Есть у пограничников такое профессиональное выражение —«напряженная граница». Так вот, эта граница никогда не была спокойной. Через нее пытались и пытаются прорваться диверсанты и агенты. Над ней были проведены бандитские операции «Просперо» и «Вето», в ходе которых западные спецслужбы забросили в Чехословакию армады воздушных шаров с миллионами листовок. Через эту границу и сегодня пытаются провезти эмигрантскую и реваншистскую литературу, порнографию, контрабанду.
Командир КПП майор Карел Жит показал целый склад: эмигрантские журналы, реваншистские газеты, клерикальные издания...
— За год мы задерживаем более двух с половиной тысяч печатных материалов, на полтора-два миллиона крон контрабанды.
В обычных конвертах, обычным путем из-за границы идут довольно странные письма. Одно из них в двух экземплярах, на чешском и немецком языках, отправил некий Карл Дитц — Д 8000, Мюнхен-60. Ответ, как сообщила разноязычная надпись на конверте, был заранее оплачен.
Само письмо представляет собой типографский бланк («формуляр В») с разными вариантами послания. Варианты берут в расчет возраст отправителя письма.
«Я был вынужден (мои родители были вынуждены) в 1945 году покинуть наш дом». Слова «я был вынужден» в этом письме вычеркнуты. На свободной строке вписан адрес.
Далее опять идет типографский текст: «При этом я должен был оставить дома все свое имущество. Главное: мебель, музыкальные инструменты, домашний инструмент, оборудование мастерской». Вычеркнув из стандартки все, кроме мебели, Карл Дитц сообщил, что мебель досталась ему по наследству от родных — Карла и Марии Дитц. И Национальный комитет обязан, дескать, беречь оставленное имущество, уведомить, в каком состоянии оно находится и как он, Карл Дитц, может своим добром воспользоваться.
Такого рода письма зачастили в города Западной Чехии. И не только письма. Иной «наследник», приехав в Чехословакию как турист (а западногерманских туристов здесь считают на сотни тысяч), набирается наглости заявиться в чу-
жой дом собственной персоной. Чтобы обойти хозяйство, посмотреть, как содержится «его дом», пообещать, что «скоро вернется насовсем». И хотя настоящие хозяева все чаще указывают незваным гостям на дверь, визиты не прекращаются. «Наследники» пытаются, как они пишут сами, «утвердить правовые требования на родину (читай: на земли Польши, Чехословакии, Советского Союза) и ее возвращение».
Очередная реваншистская акция открыто рекламируется как «новые усилия по обеспечению германской собственности на Востоке». Когда же представители общественности Западной Германии указали «профессиональным изгнанникам» на противозаконность их действий, те незамедлительно сослались на специальное решение конституционного суда ФРГ, согласно которому (цитируем дословно) «бывшие немецкие территории, находящиеся под управлением Польши, ЧССР и Советского Союза, сохраняют статус оккупированных областей, а так называемые восточные договоры, подписанные в 1970 году, не ликвидируют суверенитета Германии на этих территориях».
Таковы аппетиты «наследников». Какое же наследство они оставили и чешском пограничье? Совершим небольшой экскурс и близкое прошлое.
В редакции хебской районной газеты «Граничар» ее редактор Вацлав Кроупа предложил перелистать подшивку сорок пятого года: открыта первая школа на чешском языке, организована ячейка Союза дружбы с СССР, найдена еще одна братская могила советских военнопленных...
Даже сейчас, десятилетия спустя, нельзя без содрогания читать свидетельства очевидцев: «На полосатом тряпье сохранились большие буквы К». «Значит, это наши солдаты, томящиеся в фашистском плену. Имен их никто никогда не узнает. Трупы обозначают цифрами: первый, пятый, восьмой...» «Я видел много смертей,— пишет один из членов следственной комиссии.— Но сейчас не могу удержать слезы, не могу найти слова, которыми мог бы рассказать об этих варварских убийствах. Черепа пленных расколоты каким-то тяжелым предметом. Вскоре мы находим его: четырех-пяти-килограммовый слиток железа...»
От крайних домов одного из пограничных сел буквально десяток шагов до братских могил. Что знают о них в селе? «Нас поразило отношение жителей к трагедии, разыгравшейся буквально у них на глазах,— отмечают авторы отчета.— Никто ничего не помнил, никто ничего не видел, никто
ничего не слышал. Верим! Что стоила чья-то жизнь для гитлеровских прислужников, тем более жизнь военнопленного, да еще русского».
Память...
— А что вы помните?! Мальчишки!— зеленел тогда в Нью-Йорке от ярости престарелый наци Гауптман. Что мы помним?
Для нас, например, кадры из «Неизвестной войны», которая демонстрировалась и там, в Америке, и здесь, в центре Европы, не просто исторический фильм. Не в кино, а наяву мы, дети войны, видели, как фашистские головорезы выполняли и у нас, в Донбассе, садистский приказ Гитлера: не жалеть ни женщину, ни ребенка. Пепелища, смрадные дымы над копрами, тела, сброшенные в глубокие шахтные шурфы... Мы помним застывший ужас в глазах матерей, стариков, когда фашисты пускали пулеметные очереди по мальчишеским головам, выглядывающим из укрытия. Не вы ли это были, герр Гауптман,— такой высокий и подтянутый, в черных перчатках и со стеком в руках?
И если бы герр Гауптман посмотрел «Неизвестную войну» по девятому каналу в Америке, может, кое-что и вспомнил бы. Да, господин Гауптман, мы видели в Карловых Варах на кладбище могилу, на памятнике был портрет кайзеровского офицера с такими же, как у вас, усами и с такой же, как у вас, фамилией. Возможно, это ваш близкий родич, получивший ордена за карательные акции против парижских коммунаров. Нр мы видели и братскую могилу замученных советских солдат, фамилии которых до сих пор не удалось установить, и чехословацкий патриот, шахтер Зденек Павлик двадцать лет разыскивает их имена. В его картотеке три с половиной тысячи имен...
Мы смотрели в кинозале музея Лидице — деревни, уничтоженной дотла фашистами,— снятые гитлеровцами кадры, от которых стыла кровь. Рядом сидел кубинец Виктор Суа-рес, сын героя штурма казармы Монкада, спортсмен, приехавший в Чехословакию на соревнования. Он сказал: «Этого нельзя никогда забывать».
Там, в Лидице, на месте пепелища вырос шиповник, огромные плоды которого, кажется, набухли кровью.
Мы идем по улице имени 10 июня 1942 года (дата, когда свершилась лидицкая трагедия). Здесь живет Мария "Яро-шева, председатель Комитета чехословацких женщин. Она давно могла бы переехать в Прагу. Но держат ее эти места не только тем, что она родом отсюда.
— Это святое место,— говорит она.— Я встречаю здесь женщин из разных стран, которые приезжают к нам в гости. Смотрите, на том месте, где пролилась кровь невинных ли-дицких детей и женщин, поднялся розарий. А женщины умеют тонко чувствовать красоту жизни. Я уверена: стоит один раз побывать здесь — и каждая наша подруга, в каком бы уголке планеты она ни жила, всегда будет пламенно бороться за мир и счастье на земле. Тут не надо слов, тут говорит само сердце.
И каждый год в Лидице идут необычные посылки: из многих уголков мира женщины присылают новые сорта роз, которые прорастают алым цветом на месте пролитой крови...
Однажды в Праге мы ранним утром поднялись на Градча-ны, чтобы полюбоваться оттуда городом-красавцем, сверкающим золотыми куполами под лучами восходящего солнца. Наша добрая спутница, пражанка, милая Магда Ролинкова, влюбленная в Прагу и вызвавшаяся добровольно сопровождать нас по родному городу, глядя вдаль, задумчиво говорила:
— Злата Прага, как и Рим, на семи холмах. И красоты ее ни в сказках сказать, ни пером описать. Посмотрите на чудо рук человеческих: Карлов мост, соединяющий берега Влта-вы; на корпуса Карлова университета; на нашу центральную площадь с Орлоем и памятником Яну Гусу. Я уже не говорю о знаменитом кабачке «У чаши», где Гашек писал своего «Швейка» и куда стремится попасть каждый турист, дожидаясь часами своей очереди, чтобы получить шутливое звание «доцент швейкологии». Но всего этого не было бы, если бы не те советские парни, которые отдали свои жизни в борьбе с фашизмом...
Мы видели в Освенциме и Майданеке, господин Гауптман, газовые печи, в которых фашисты сжигали ни в чем не повинных людей, видели виселицы, горы детской обуви, человеческих волос, очков, костылей, аккуратно собиравшихся убийцами. И слышали, как ребята из ФРГ и Америки говорили экскурсоводу: «Это все коммунистическая пропаганда. Когда эти коммунисты успели все понастроить, создать такой камуфляж?»
Камуфляж ли?
Вернемся в музей Лидице, где хранят память о жителях этого села и где немало документов свидетельствуют о чудовищных зверствах фашистов.
«Жизнь на Востоке лишена всякой ценности»,— читаем циничное высказывание Геринга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45