А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Больше всего их интересовало, смогу ли я узнать этого типа при встрече.
Боюсь, что нет, господин инспектор. Я его не разглядел: было слишком темно.
Может, вы заметили что-то необычное в его манере говорить?
Тоже нет.
— Другими словами, вы ни в чем не уверены.
— Ребята заподозрили дежурного по палубе, — вмешался помощник капитана. — Это некий Ортоли. У него есть хобби — собирать рации и радиоприемники. Однако старший радист категорически утверждает, что прибор, сделанный Ортоли, работать не может.
Вы говорите, дежурный по палубе?
Да. Палубе второго класса.
Вы его допросили?
Очень подробно. И убедился, что он тут ни при чем. К тому же он представил надежные рекомендации и не вызывает своей работой ни малейших нареканий. Вы хотели бы допросить его лично?
Мы предпочли бы сначала поговорить со старшим радистом.
Помощник капитана послал матроса за старшим радистом. Спустя несколько минут тот вошел в каюту.
— Просим извинить нас за то, что отвлекли вас от работы, — начал высокий инспектор. — Надеюсь, вас могут ненадолго подменить?
— Да, у меня есть помощник. Мы работаем вдвоем. Один из нас всегда дежурит у рации.
Конечно, так и должно быть. Я бы хотел задать вам несколько вопросов как специалисту. Можно ли перехватить радиосеанс, если он тайно ведется с борта нашего судна?
Это возможно, но крайне трудно, особенно когда мы идем вдоль берега. Чтобы засечь место, откуда ведется передача, требуется несколько пеленгаторов, а для их одновременной настройки требуется немало времени. Если же радиосвязь продолжается не более четырех-пяти минут, это практически исключается.
Весьма печально, — произнес другой полицейский. — Таким образом, у нас нет никакой возможности обнаружить рацию на борту. А вы сами не могли бы перехватить эту радиопередачу?
Диапазон волн, на которых мы работаем, не совпадает с тем, что отведен радиолюбителям. И это очень хорошо, потому что в противном случае наш эфир был бы забит помехами.
Благодарю за консультацию.
Старший радист, отдав по-военному честь, отправился на свой пост.
Как видите, определить, кто именно провел тот радиосеанс, совершенно невозможно, — обратился к полицейским помощник капитана. — Впрочем, я не уверен, что между ним и кражей драгоценностей есть какая-то связь. Может, вернемся к похищению шкатулки, если вы, конечно, не возражаете?
Как вам будет угодно. Позвольте нам задать несколько вопросов этой несчастной даме.
Инспекторы повернулись к пожилой египтянке, которая по-прежнему сидела в кресле, прижимая к себе внучку. У обеих был такой растерянный и беспомощный вид, что у нас сжалось сердце. Малышка будто спрашивала нас огромными темными глазами: «Что случилось? Почему моя бабушка такая печальная?»
— Прошу простить меня, мадам, — сказал инспектор, что был пониже. — Я постараюсь быть кратким. Что побудило вас отправиться в Египет на «Виль-дё-Нис»? Вы проживали в Каннах, не так ли? Почему же вы не пожелали полететь на самолете? Это было бы значительно быстрее, чем на теплоходе, тем более туристическом.
— У меня больное сердце. Врач запретил мне лететь на самолете.
— Где вы держали драгоценности, когда вы жили в Каннах? У себя на вилле?
В банке. Я забрала их оттуда месяц назад. Я собиралась отправиться обычным теплоходом, но рейс был отменен из-за забастовки персонала.
Кто был в курсе того, что вы перенесли свой отъезд?
— Никто… Кроме моей горничной, но она вне всяких подозрений.
— В тот день, когда вы отправились в банк, у вас не было ощущения, что за вами следят? Был ли кто-нибудь неподалеку от вас в хранилище, когда вынимали ценности из сейфа?
— Не думаю. Я… Я больше ничего не помню! Все это так ужасно! Что теперь станет с моей крошкой Уламед?! У меня нет больше сил. Разрешите мне удалиться в свою каюту.
Она с трудом поднялась из кресла и взяла внучку за руку. Когда девочка проходила мимо Мади, та, повинуясь безотчетному порыву, нагнулась к малышке и поцеловала ее. Уламед подняла голову и просияла, а уже выходя из каюты, замешкалась в дверях, оглядываясь на свою новую подругу.
'На некоторое время в каюте воцарилась тишина. Капитан, до этого момента сохранявший молчание, обратился к полицейским:
— Так мы можем рассчитывать на ваше содействие? Я понимаю, что вы выполняете специальное задание и для вас этот грабитель просто мелкая сошка. И все же, что бы вы могли посоветовать?
Едва ли есть смысл обыскивать пассажирские каюты. Подобная мера наверняка многих оскорбит, а результатов не принесет. Нам кажется, что единственный способ вернуть драгоценности — это тщательно обыскать каждого, кто будет выходить в Александрии. Из сочувствия к старой даме и ее внучке все согласятся на обыск. Мы тоже собираемся сойти на берег в этом порту и готовы предоставить к досмотру наш багаж, хотя в нем находятся секретные документы.
Благодарю вас, господа, — сказал капитан, протягивая руку полицейским. — Как бы ни было тяжело и неприятно, эта мера мне тоже кажется единственным выходом. — И, обращаясь к своему помощнику, спросил: — А вы что думаете?
Тот покачал головой, но было непонятно, одобряет он предложение полицейских или нет.
— Обыскивать всех пассажиров, капитан?! Ах, если бы мы только могли уладить это дело, не прибегая к крайним мерам! — Затем махнул нам рукой. — Вы свободны, молодые люди.
Мы уже собирались уходить, когда один из инспекторов обратился к Мали:
— Извините меня, мадемуазель, но, раз уж вы здесь, позвольте спросить: не у вас ли находится в настоящее время овчарка, которая упала за борт?
— Это так. Я заперла ее у себя в каюте.
— Ночью она несколько раз будила нас своим лаем. Это очень досаждает.
— В самом деле, господин инспектор? Очень странно, ведь Кафи никогда не лает, когда рядом с ним есть кто-нибудь из своих, даже если услышит подозрительный шум.
Полицейский натянуто улыбнулся.
Вероятно, вы слишком крепко спите. Что ж, в вашем возрасте это вполне естественно. — И обратился к помощнику капитана: — Не могли бы вы попросить этих молодых людей устроить свою собаку где-нибудь еще, раз уж они не хотят держать ее, что вполне понятно, в помещении для перевозки животных?
Слышите, ребята? — повернулся к нам хозяин каюты. — Ваша собака мешает этим господам. Окажите любезность и возьмите ее к себе. Тогда, если она и начнет лаять, то не причинит большого беспокойства, ведь рядом расположены каюты персонала. Заранее вас благодарю.
Мы вышли на палубу, понимая, что не слишком продвинулись в решении проблемы, и от всей души сочувствуя несчастной египтянке и ее внучке, которые лишились всех средств к существованию.
— Если бы мы только могли быть уверены, что, когда наш теплоход придет в Александрию, шкатулка обязательно найдется! — воскликнул Гий.
Не найдется, — убежденно проговорил Сапожник. — Наверняка вор примет все меры предосторожности, лишь бы не попасться. Он не полный идиот, чтобы в первом же порту попытаться покинуть корабль с украденными драгоценностями!
И как же тогда он их вынесет?
— Мне кажется, он попытается это сделать позднее, когда «Виль-дё-Нис» вернется в Марсель и все пассажиры сойдут на берег. Я ни капли не сомневаюсь, что вор — член команды. Ведь только моряк может знать на судне все укромные уголки и тайники!
— Думаешь, это дежурный по палубе?
Либо он, либо еще кто-нибудь из экипажа.
Другими словами, два этих дела связаны между собой, — подвел итог Стриженый. — Я имею в виду попытку утопить Кафи и исчезновение драгоценностей.
Точно!
Я придерживался того же мнения, хотя конкретных фактов, подтверждающих эту версию, у нас не было.
— Кто знает, а вдруг полицейские следят именно за человеком, который украл драгоценности! — предположила Мади. — Ведь они не говорили, чем занимаются на борту.
— Нам не сказали, а капитан и его помощник, конечно, в курсе дела. Специальное задание! Молчок, и больше ни слова! Может, они следят за преступником, который плывет до Александрии, и собираются продолжить слежку уже в Египте.
Но все это были только гипотезы. Мы были так увлечены разговором, что даже не заметили, как к нам приблизился Ортоли.
— Кто бы мог подумать! Я только что узнал, что вы, мадемуазель, и вы, господа, были приглашены для беседы к помощнику капитану. Могу ли я позволить себе поинтересоваться у вас, что случилось?
— Ничего интересного, — нелюбезно ответил Сапожник, которого вкрадчивые манеры палубного матроса раздражали почему-то особенно сильно. И добавил, наблюдая за реакцией собеседника: — В основном речь шла о тайных сеансах радиосвязи.
— Знаете, меня ведь тоже допрашивали по этому поводу! Помощник капитана приказал обыскать мою каюту. В ней буквально все перевернули! Я терпеть не могу подобного обращения! Представляете, я попал в подозреваемые только потому, что увлекаюсь коротко волновой связью и собираю передатчики!
Высказавшись, Ортоли отошел. Почему он вдруг решил заговорить с нами? Может, он проведал, что мы назвали его имя помощнику капитана? Может, он нам адресовал свой упрек?
— Похоже, он хотел показать нам, что обо всем знает, — предположил Стриженый.
Как чудесно было на палубе, со всех сторон обдуваемой легким ветерком! Берега скрылись из виду, со всех сторон плескались волны — и ничего больше. Мы плыли по Ионическому морю, а ночью должны были подойти совсем близко к Греции. Греция! Перед отплытием из Марселя нам не раз являлась в мечтах эта волшебная страна, посетить которую предстояло лишь на обратном пути. Однако сейчас наши мысли занимали отнюдь не Акрополь и не Парфенон.
Опускался вечер. Кафи весь день провел в помещении для перевозки животных, теперь же мы отвели его к себе в «подвал», чтобы он не беспокоил своим лаем пассажиров первого класса. Затем мы отправились на ужин. В столовой все обсуждали события минувшего дня, и даже Гий, обычно витавший в облаках, заметил, что большинство пассажиров прихватило с собой сумочки, портфели, чемоданчики. Это объяснялось очень просто: люди перестали доверять друг другу. В конце ужина в нашу столовую зашел помощник капитана, появление которого прервало все разговоры. Его обычно улыбающееся, приветливое лицо на этот раз было серьезно.
— Наши уважаемые гости! Вы, очевидно, уже в курсе того, что в двенадцать часов дня на нашем судне произошел крайне неприятный случай: у одной из пассажирок пропали драгоценности. Принимая во внимание всю значительность этой кражи — а речь идет, несомненно, о краже, — мы с капитаном провели расследование, которое, к сожалению, до настоящего времени не принесло ощутимых результатов.
Моряк сделал небольшую паузу и продолжал: '— Нам было бы весьма неприятно оскорблять пассажиров обыском. Однако, если до прибытия в Александрию драгоценности не будут найдены, мы, к своему величайшему сожалению, будем вынуждены провести досмотр членов экипажа и пассажиров, которые сойдут на берег в этом порту. В случае необходимости нам придется повторять эту процедуру во всех портах, куда мы будем заходить. Однако от этих крайних мер можно было бы и отказаться. Мы обращаемся сейчас к человеку, совершившему этот неблаговидный поступок, если, конечно, он находится здесь, в зале. Мы предлагаем ему оставить шкатулку с драгоценностями в том месте, которое он выберет сам, и известить об этом администрацию, бросив записку — разумеется, без всякой подписи — в ящик для жалоб и предложений. Этот человек, несомненно, понимает, что проскользнуть сквозь расставленную нами сеть невозможно, а потому предпочтет возвратить украденное. В этом случае мы обещаем немедленно прекратить начатое расследование.
Пока помощник капитана произносил эту речь, в зале царило полное молчание. Когда же он закончил свое обращение, одни пассажиры зааплодировали, другие же открыто выказывали неодобрение.
— Жаль помощника, ему не позавидуешь, — вздохнула Мади. — Но еще больше мне жаль пожилую даму и ее внучку. Честно говоря, я сильно сомневаюсь, что угроза обыска испугает вора.
— Мне тоже что-то не верится, — согласился Стриженый. — С такими деньжищами ворюга легко не расстанется! Наверняка найдет какой-нибудь способ вынести драгоценности и при этом не попасться. Если шкатулку украл этот матрос, он вряд ли клюнет на удочку помощника. Для этого он слишком умен.
ЗВОНОК БУДИЛЬНИКА
После ужина мы вернулись на палубу. За время нашей трапезы погода успела испортиться. Резко похолодало, а на море поднялось довольно сильное волнение.
— Пошли в каюту, — предложила Мади.
Спать ей не хотелось, и она решила проводить нас в «подвал». Кафи страшно обрадовался появлению всех шестерых. И вновь разговор вернулся к событиям уходящего дня.
Мне кажется, — начал Гий, — что все: капитан, помощник и полицейские — подозревают дежурного по палубе, хотя помощник и старается выгородить его перед нами. Как знать, может, после нашего ухода капитан попросил инспекторов приглядеться к нему поближе.
Вполне возможно, — согласился Стриженый. — Не исключено, что полицейские устроят ночью засаду у его каюты, чтобы проследить, не отправится ли он снова на верхнюю палубу.
Другими словами, господа из сыскной полиции решили перейти нам дорогу, — обиженно заключил Сапожник. — Скажу вам честно: терпеть не могу, когда кто-то пытается водить меня за нос. Впрочем, я вовсе не уверен, что у них что-нибудь получится. Как-никак их всего лишь двое, а нас — шестеро. И это не считая Кафи!
Он яростно разворошил свою черную шевелюру и воскликнул:
— Кафи! Черт побери! Как это нам раньше в голову не пришло?! Мы могли бы сами распутать все дело, если бы догадались дать ему понюхать что-нибудь из вещей этого Ортоли. Кафи провел бы нас по его следам по всему судну. И мы бы уже знали, поднимался ли он на верхнюю палубу, в помещение для животных. Сегодня уже поздно, но вот завтра утром… — И, повернувшись ко мне, спросил: — Не понимаю, Тиду, как это ты сразу не подумал о своей собаке?
Вообще-то я о ней думал, но после всего происшедшего боялся подвергать ее чрезмерному риску. Ведь преступник, кто бы им ни оказался, был способен на все, он уже доказал это. Однако спорить с Сапожником не приходилось: только необыкновенный нюх Кафи мог бы помочь обнаружить его мучителя и, вполне возможно, привести к вору, обокравшему несчастную египтянку.
Мои друзья были того же мнения. Мы решили раздобыть утром какую-нибудь вещь, принадлежащую палубному матросу, и пустить Кафи по его следу.
Приближалось время сна. Гий время от времени бросал красноречивые взгляды в сторону своей койки. Между тем теплоход все сильнее раскачивался на волнах.
— Погода совсем испортилась, похоже, без шторма не обойдется, — сказала Мади. — Одной, без Кафи, мне будет страшно.
Видно было, что она и в самом деле встревожена. Я сказал, что могу перебраться в ее каюту и переночевать на свободной кровати. Мади облегченно вздохнула. Когда мы уже выходили, Кафи просунул голову в полуприкрытую дверь, провожая нас умоляющим взглядом. Бедняга тоже не находил себе места из-за сильной качки, ему явно хотелось пойти вместе со мной. Вид у него был такой жалостный, что я не смог устоять.
— Как, ты берешь его с собой? — воскликнула Мади. — А если он будет лаять, как прошлой ночью? Мои соседи снова будут недовольны.
— А ты уверена, что он и вправду лаял?
— Я ничего не слышала. Вообще-то у меня чуткий сон, но раз полицейские пожаловались…
— Думаю, им просто не хотелось всякий раз сталкиваться в коридоре с огромным псом. Во всяком случае, Кафи никогда не лает, когда я рядом, так что тебе нечего бояться.
Мади успокоилась и повела меня в каюту. Правда, прежде чем свернуть в свой коридор, она осторожно выглянула из-за угла, проверяя, нет ли там кого.
Добравшись, наконец, до кроватей, мы, не снимая одежды, растянулись на них, а Кафи устроился на коврике между нами. Спать совсем не хотелось, и мы вновь принялись за разговоры.
Говори потише, — посоветовала Мади. — Полицейские за стеной пока еще не улеглись. Мне слышно, как они уходят, приходят, о чем-то вполголоса разговаривают. Наверное, строят планы слежки. Все-таки интересно, за кем это они охотятся? Кстати, прошлой ночью я слышала, как они выходили из каюты.
Прошлой ночью? То есть перед кражей драгоценностей? Почему же ты ничего об этом не сказала?'
А я ничего и не знаю. Просто слышала, как открылась и закрылась дверь их каюты.
Когда это было?
— Я только что задремала. Не смотрела на часы, но думаю, что было около двух часов ночи. По правде говоря, особенно тут удивляться нечему: мало ли какие дела могут быть у полицейских!
Я задумался. Неужели это было обыкновенным совпадением?! В два часа ночи неизвестный пробрался в помещение для перевозки животных, чтобы связаться с кем-то по рации. На следующую ночь, тоже около двух часов, кто-то сбросил за борт Кафи. А сейчас оказалось, что и полицейские выходили из своей каюты в это же самое время!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10