Конан тоже рубил и колол, пока вдруг неожиданно не остался совсем один среди стонущих изувеченных людей, корчащихся на песке. Он издал свой боевой клич, и вызов был услышан. От ближайшей группы намертво сцепившихся воинов отделился огромный шемит в разодранном халате и с громким криком бросился на киммерийца. Глаза разбойника налились кровью, изо рта текла пена и падала ему на голую грудь, разорванные полы халата, словно крылья, развивались за его широкой спиной.
Варвар отступил в сторону и нанес рубящий удар в незащищенный живот шемита. С захлебывающимся стоном разбойник перелетел через меч и неподвижно рухнул у ног киммерийца.
Следующих двоих Конан просто скосил, как траву, и замер с поднятым над головой окровавленным мечом, готовый отразить новую атаку.
Но охотников помериться с варваром силой больше не нашлось.
К великому изумлению и разочарованию киммерийца бандиты спешно отступали.
Они так торопились спастись, что готовы были бежать пешком, забыв о лошадях, которых во множестве бродило по разоренному лагерю. Но их никто не собирался преследовать, даже воинственные хауранцы. Немногие оставшиеся в живых защитники просто попадали на песок от усталости и бесчисленных ран.
Конан увидел Мерову, склонившуюся над окровавленным телом Варуха и поспешил к ним. — Жив? — еще издали спросил варвар. Варух с трудом приоткрыл один глаз и посмотрел на киммерийца, вторая половина лица была превращена в ужасное месиво. Шемит счастливо улыбался.
В это время призывно запел Товий, собирая верующих на утреннюю молитву. Шатаясь, превратившиеся в тени люди, потянулись к жрецу. Четверо подняли Варуха на руки и понесли с собой.
С ними ушла и принцесса, лишь раз оглянувшись на Конана через плечо.
Хауранцы тоже зашевелились и занялись привычным грабежом. Они не резали больше больших пальцев с рук убитых врагов, на шнурках уже не оставалось свободного места.
Киммериец подошел к сваленным в кучу тюкам с товаром. Здесь битва кипела с особой силой, тела павших громоздились друг на друга стеной. Конан видел с какой лютой ненавистью дрались за мешки разбойники и с каким упорством защищали свой груз караванщики, преимущественно шемиты. Варвар долго смотрел на тюки и, наконец, решился.
Коротко блеснул меч, и сталь распорола холщовую ткань вместе с опутавшими тюк веревками. Из рваной прорехи хлынул серым потоком песок.
Конан подставил под струю раскрытую ладонь и, набрав целую пригоршню серого вещества, поднес его поближе к глазам. То, что это была не соль, варвар увидел сразу.
«О, Кром! Да это же обычная земля!» Варвар был озадачен. Глубоко задумавшись, он медленно перевернул ладонь и, словно завороженный, смотрел, как тонкая струйка серого праха смешивалась с горячим песком, мотнул головой и решительно направился к шатру Варуха.
Пришлось немного подождать, пока не закончился молебен. Шемиты унесли вождя в его палатку, туда же ушла принцесса. Остальные расселись на корточках у входа и стали ждать.
— Конан? — Варвар и не заметил проходившего мимо Товия. Его всегда удивляло, как слепой жрец безошибочно узнавал всех по именам.
— Да, это я, — нетерпеливо буркнул он в ответ.
— Ты, кажется, чем-то встревожен? Хочешь поговорить с Варухом? — участливо спросил Товий. — Боюсь, это сейчас невозможно… Могу ли я его заменить?
— Можешь, — тут же накинулся на него варвар. — Что за дрянь вы везете в тюках? Это вовсе не соль.
— Как ты об этом узнал?! — заволновался жрец.
— Я распорол один из них и…
— Умоляю, потише! — Товий на ощупь нашел руку варвара и крепко сжал. — Не дай создатель, чтоб кто-нибудь тебя услышал. Пойдем в мою палатку и там поговорим.
Заговорщический тон жреца насторожил киммерийца и разбудил любопытство. Они прошли к шатру слепого. Жрец пропустил киммерийца вперед и плотно задернул за собой полог.
— Присаживайся, Конан… Раз уж ты впутался в это дело, я расскажу тебе все. Ох, лучше бы ты этого не делал. — Товий сокрушенно покачал головой, устраиваясь рядом с варваром. Они немного помолчали. — Все это связано с нашим богом Таримом, пророком огненного Эрлика, — повел Товий рассказ. — Далеко на севере Шема был когда-то красивый и богатый город Левис, жители которого поклонялись Тариму и славили его имя в прекрасных храмах. Но правитель Шема счел эту веру ложной и приказал отречься нам от своего бога. С огромной армией он подступил к стенам города и осадил его. Я говорю мы, ибо сам был свидетель тех событий. Фанатичная вера левисцев в силу и мудрость Тарима погубила нас всех. Город исчез в огне, солдаты разграбили храмы, но не смогли найти нашей главной святыни — усыпальницы Тарима, что спрятана глубоко под землей. И тогда захватчики-изуверы ослепили всех оставшихся в живых жрецов, чтобы и они никогда не нашли дорогу в святилище. И я был в числе тех несчастных. Наместник Айя погиб, храбро сражаясь за город. Его жена Раав с остатками верных людей, среди которых были женщины и дети, увела всех в пустыню. Мы долго скитались в песках, умирали от жажды и полученных ран, и только вера помогла людям выжить. В горах мы набрели на дивную долину и построили там новый город, которому дали прежнее имя. Раав стала первой нашей королевой, Мерова, кстати, ее дочь. Воздвигли храм, но чтобы Тарим обрел былую мощь и силу, нужна была священная земля из его усыпальницы. К тому времени я остался единственным служителем старого культа, и когда мне предложили принять участие в этом походе, чтобы отыскать дорогу в подземелье, то прежде чем согласиться, очень долго думал.
— Но все-таки пошел! — восхитился Конан.
— Пошел, а разве я мог отказаться, — вздыхая, подтвердил жрец. — Ты сам видел, с каким мужеством сражаются наши люди. Я пошел ради них, ради их веры… Нас было более трехсот, а сейчас осталось чуть больше десятка. Весь путь каравана устлан телами погибших левисцев, и мы вынуждены драться со своими же соплеменниками.
— Я не ослышался? Ты сказал, что пошел ради веры этих людей? — Конан кивнул в сторону входа, забыв, что говорит со слепым. — Но разве она такая же и не твоя? Ведь ты жрец Тарима?
— Ты умный человек, Конан из Киммерии, и задаешь правильные вопросы. Да, ты не ослышался. Это была моя вера, до тех пор, пока мой бог нас не предал. Они мечтают возродить его силу, но где она была, когда захватчики грабили город, резали беззащитных людей и жгли его храмы. Почему он не вмешался, не встал на нашу защиту? Один мудрец поведал мне, будто, на самом деле, Тарим вовсе не был божеством, но просто святым человеком, пророком Эрлика, и никогда не требовал кровавых жертв. И только мои соплеменники обожествили его. Может статься, под именем Тарима, они ныне поклоняются какому-то демону. Или же их Тарим — попросту жалкий идол
Внезапно снаружи налетел крутящийся песчаный вихрь, откинул полог шатра и унесся, завывая, в пустыню. Жрец поспешно нарисовал перед входом таинственный знак и снова заговорил, понизив голос до шепота:
— Мой совет тебе, Конан, беги отсюда. Беги, пока еще есть возможность. Мы все умрем в этой пустыне. Тарим будет только доволен новой жертвой. Ты достаточно уже сделал для нас.
— Значит в мешках земля из усыпальницы бога? — спросил киммериец, пропуская последние слова жреца мимо ушей.
— Да, — согласился Товий. — Был ли услышан мой совет?
— Я слышал его, жрец. Но данное мной слово, моя честь? Мне было заплачено вперед, а я привык доводить дела до конца. Ты советуешь предать людей, что честно поступили со мной и были добры?
— Упрямец! — воскликнул Товий. — Бери же свои деньги — ты их заслужил. Спасай жизнь, Конан, если она тебе хоть капельку дорога.
Снаружи послышались быстрые шаги, и в шатер, не спрашивая разрешения, вошла Мерова.
— Варух покинул нас, — бесцветным голосом объявила она с порога. — Тарим взял его душу…
Но тут девушка увидела киммерийца, и глаза ее удивленно расширились.
— Конан? Что вы здесь делаете? — обратилась она к жрецу, на лице ее явственно проступили испуг и досада.
Усталость и напряжение последних дней, как бы разом обрушились на нее и превратили в маленькую беззащитную девчонку, нуждающуюся в помощи и опеке. Непомерное напряжение и тяготы похода истощили ее силы. Конан смотрел на нее и видел только тень от человека, которого еще недавно он любил и уважал за мужество и твердость духа. Она казалась вся полупрозрачной, отсутствующий взгляд бесцельно блуждал по шатру.
— Не бойся, госпожа моя, я рассказал ему о нас и нашей вере, — успокоил ее Товий. — Конан нам друг. И будет верен данному им слову.
Слова жреца вернули ее к жизни. Принцесса долго и с недоверием вглядывалась в глаза киммерийца, словно пыталась заглянуть ему в душу. Варвар не отвел взгляда и честно выиграл поединок. Девушка тяжело вздохнула, как бы смирившись с непоправимым и присела напротив мужчин.
— Прости, Конан, но наша вера вне закона в Шеме. Мы вынуждены скрываться. Я верно поняла, что ты не намерен бросать нас в беде?
— Так поступил бы всякий честный человек, — с достоинством ответил киммериец. — Мой долг — довести караван до цели.
Принцесса с благодарностью улыбнулась ему грустными глазами.
— Я так устала, особенно сейчас, когда погиб Варух, — призналась она, но неожиданно глаза девушки полыхнули огнем, преобразив ее в ту самую Мерову, которой восхищался варвар. — Послушай, Конан, ты лучший воин из всех, кого я когда-либо знала. Тебя уважают наши люди и хауранцы, прими командование над караваном, стань нашим вождем. Все пойдут за тобой.
— Прекрасный выбор, госпожа, — подал голос Товий. — Конан, в самом деле, лучше тебя с этим делом никто не справится.
Киммериец, не ожидавший такого поворота в разговоре, слегка растерялся. Но долго думать он не мог, от него ждали немедленного ответа.
А эти черные глаза, смотревшие на него с немой мольбою…
— Ты можешь рассчитывать на меня, госпожа. — Варвар слегка поклонился, тут же встал и покинул шатер.
Через миг снаружи раздался его громкий голос, отдающий первые распоряжения.
Киммериец со свойственной ему предусмотрительностью взялся за неотложные дела, главным из которых, как он считал, было избавиться от преследователей.
Вызвав к себе проводников, Конан подробно расспросил их обо всех колодцах, впереди по маршруту. Затем он приказал шить меха, много новых мехов для воды и готовить караван к походу, намереваясь выступить уже сегодня.
На военном совете он изложил план, который возник у него в голове. Суть его казалась очень проста, но, в случае удачи, обещала караванщикам избавление от бед, связанных с их гонителями.
Увеличив запас воды, достаточный для двух-трех дней, за счет свободных лошадей, Конан намеревался сделать крюк по самым безводным местам, где нет ни источников, ни родников.
Преследователям придется искать воду, а это расстояния, равные нескольким дневным переходам, либо они попытаются отобрать ее у каравана. Вопрос в том, хватит ли у них для этого сил?
Как раз это Конан и собирался выяснить. Ночью они выступают, с караваном пойдет не более десяти человек. Он с остальными воинами навестит лагерь шемитов.
— Но это же безумие! — возразил один из левисцев, заменивший погибшего помощника Варуха.
— Возможно, да. Но этого от нас они не ждут. Разбойники привыкли к роли охотника, считая нас беспомощной дичью. Пришла пора и нам показать свои когти.
— Бесспорно, риск велик. Но я согласна с командиром, — поддержала киммерийца принцесса. — Удивительно, что Варух, такой опытный воин не догадался о столь простом решении раньше, когда нас было в три раза больше.
— Он, несомненно, поступил бы так, — заступился Конан за своего предшественника. — Но вынужден был ждать, приучая преследователей к мысли о своей неуязвимости. Я уверен, что благодаря его «бездействию» их бдительность ослабла, и мы возьмем их голыми руками. Уважаемый Варух просто не успел довести этот план до конца. Печально… Ну что ж, мы сделаем это за него.
Доводы киммерийца убедили даже самых осторожных маловеров, и на этом совет был закончен. В лагере закипела работа.
Под покровом темноты караван выступил в путь. Конан подождал, пока он не скроется в ночи. И только после этого во главе небольшого отряда направил коня совсем в другую сторону. Еще днем разведчики отыскали разбойничий лагерь в нескольких лигах к северу.
Все было спокойно. Отправленные вперед хауранцы подтвердили, что лагерь охраняют всего шестеро человек и не слишком усердствуют на своих постах. Лучше напасть на них с запада, там, где содержатся кони и верблюды, и попытаться угнать животных.
Хауранцы, в предвкушении схватки, не могли усидеть в седлах от возбуждения. Варвар похвалил их за удачную мысль и принял решение. Он разделил отряд и объяснил людям свой новый план. Сам Конан с десятком шемитов нападет первым с востока, чтобы привлечь внимание к себе. Поднявшийся в лагере шум послужит сигналом для хауранцев. Их задача — увести животных, но гнать табун через лагерь, чтобы усилить сумятицу в стане врага. Клич киммерийца — сигнал к общему отступлению, место сбора здесь же, на этом месте. Конан выждал какое-то время, пока не уверился, что хауранцы не вышли на исходную позицию и отдал команду к атаке…
Еще звезды перемигивались на небе и растущий серп луны воровато выглядывал из-за туч, а варвар со своим отрядом уже догнал караван. Хауранцы и шемиты все еще были возбуждены ночным набегом и, не стесняясь, бахвалились перед товарищами своими подвигами. Почти полсотни лошадей и столько же верблюдов привели они с собой и при этом потеряли лишь двух человек. Караванщики застали лагерь разбойников врасплох: словно смерч пронесся между палаток и догорающих костров, сея смерть и ужас на своем пути. Люди весело обсуждали события ночи, шутили над беспечность бандитов и громко смеялись над неправдоподобными рассказами своих товарищей.
Конан остался доволен. Пустив лошадь шагом, он ехал рядом с принцессой и Товием во главе каравана. Ему было приятно видеть восхищение и благодарность в глазах Меровы и слушать хвалебные речи жреца. Он уверился в мысли, что отвел беду от каравана.
Прошло четыре трудных дня — о разбойниках уже никто и не вспоминал. Караван достиг предгорий и теперь шел гораздо медленнее, огибая невысокие холмы голого камня. Внезапно изменилась погода: порывистый ветер с севера принес низкую свинцовую облачность, и солнце целыми днями пряталось за тучами, но облегчение людям и животным это не принесло. Жара не спала, зато усилилась духота, и все живое усыхало на глазах. Тяжелые грозовые тучи проносились над головами путников в образе фантастических чудовищ, а за ними налетали песчаные бури, и приходилось надолго останавливаться, пережидая стихию.
Теперь они шли хорошо знакомой шемитам дорогой, отмеченной выбеленными солнцем и ветром скелетами погибших во время скитаний левисцев.
Ураган ушел на юго-восток, снова появилось солнце, и стало еще жарче, чем прежде.
Конан с проводником поднялся на вершину плоского гранитного холма. Едва кони остановились, как палящий зной окутал всадников. Отсюда открывался вид на тихую широкую долину. В глубокой межгорной впадине, огражденной голыми неприступными хребтами, у подножия отвесных скалистых круч стоял прекрасный белокаменный город, обнесенный крепкой крепостной стеной. В центре города, прячась в зелени пирамидальных тополей, блестело искусственное озеро, окруженное высокой насыпной дамбой. От озера во всех направлениях разбегались тонкие нити акведука, поддерживаемые ажурными арками.
Маленькие одноэтажные домики из желтой глины с плоскими крышами теснились вдоль узких улочек, по спирали огибающих город. С высоты холма город напоминал большую желтую черепаху с круглым глиняным панцирем. Только два дома резко отличались от остальных: один — здание дворца, хоть и был одноэтажным, но зато гораздо больших размеров, с невысокими круглыми башенками по углам; и другой — с двумя этажами, круглым основанием, поддерживаемым мощными колоннами, и небольшим домиком, поставленным на него сверху.
Но Конан смотрел на долину и не мог понять, что происходит с городом. Он мерцал — то вдруг бесследно исчезая вместе со стенами и домами, то появлялся снова, как будто и не пропадал. Прямо на глазах варвара город менял очертания, словно его накрывало палящее марево, формы домов искажались, стены становились прозрачными и, наконец, он совсем растворялся прямо в воздухе, чтобы возникнуть вновь через какое-то время во всей своей белокаменной красе.
Сперва варвар принял его за мираж и даже потер глаза, чтоб разогнать видение. Но видение не исчезло — город прятался и появлялся, словно жил сам по себе. Киммериец вопросительно обернулся к своему спутнику, серьезно за себя опасаясь — уж не слишком ли перегрелся он на солнце. Конан открыл было рот, намереваясь задать терзающий его вопрос, но шемит опередил киммерийца.
1 2 3 4 5 6