– Извините меня. Я отлучусь на минуту. Мне нужно проверить, как она там.
Бадди вскочил с кушетки и повернулся к двери.
– Мы лучше пойдем. Ведь мы зашли, только чтобы…
– …принести вам запеканку, – закончила за него Джоди и тоже встала. – Спасибо за водичку.
– Куда вы торопитесь? Останьтесь.
Бадди вытянул свою длинную костлявую руку.
– Выкиньте эти мысли из головы. Как мужчина, я прекрасно понимаю вас. А на нее, – он кивнул головой на Джоди, – не обращайте внимания. Мы лишаем ее возможности удовлетворить любопытство. Вот она и ехидничает, но вообще она ничего, не вредная.
Джоди ткнула брата в бок.
– Нечего наговаривать на меня. Я просто хотела удостовериться, что у них все хорошо.
– Я очень признателен вам обоим, что заглянули. – Алекс пожал юноше руку и повернулся к Джоди: – А что касается перспектив на семейную жизнь, то на этом фронте пока без перемен. Похоже, на меня нет спроса.
Девушка посмотрела на Алекса с недоверием и одновременно с огорчением, но больше ничего не сказала, за что он в душе поблагодарил ее.
Он запер дверь и пошел на кухню ставить чайник, радуясь, что ему не придется беспокоиться по поводу ленча. Запеканка из тунца. Должно быть, это вкусно. Кэтрин будет довольна. Он приподнял крышку. Выглядело аппетитно. Может быть, в поваренной книге сказано, как ее разогревать? Или ее едят в холодном виде?
Черт возьми, ведь она же ждет, когда он принесет одежду! Он бегом помчался в ее комнату. Выдвинул верхний ящик туалетного столика и увидел аккуратные стопки с панталонами, крошечными трусиками и бикини всех сортов и цветов. Он сгреб их одной рукой и сунулся в следующий ящик. Раньше он никогда не обращал внимания на дамское белье, можно сказать, вообще не замечал его, за исключением тех минут, когда оно начинало ему мешать. Сейчас же от одного вида этих финтифлюшек у него кровь начинала быстрее течь в жилах. Давно у него не было женщины!
Отнеся одежду, он оставил Кэтрин одну и присел на ступеньках.
Спустя пару минут он перегнулся через перила. Через открытую дверь была видна часть спальни: Кэтрин переодевалась. Он принялся громко насвистывать. Как хорошо, что у него больше нет никаких важных дел. Нет, кое-что еще есть, засомневался он, вспомнив о тунце. Но до второго завтрака было еще далеко.
Прошло еще несколько минут, прежде чем он сообразил, что откуда-то еще доносится свист. С руганью он бросился вниз и подскочил к плите с чайником. Воды в нем было настолько мало, что ее едва хватило бы на одну чашку. Что она велела делать? Залить кипятком, оставить на три минуты и добавить чайную ложку меда? Он в состоянии сделать это. Здесь нет ничего сложного.
Он налил чашку и включил таймер. Подождал три минуты. Добавил еще четыре секунды – на извлечение пакетика. Положил чайную ложку клеверного меда, поставил чашку на поднос и пошел наверх.
Постучал в дверь ногой.
– Входите.
Каким чудом ему удалось открыть дверь и при этом не расплескать чай?
Кэтрин уже удобно устроилась в постели, подложив под спину подушки и закатанное стеганое одеяло. Ей очень шла салатного цвета ночная рубашка, по цвету чуть светлее ее глаз.
Он поставил поднос на постель.
Она взяла чашку и сделала глоток. Потом похлопала глазами несколько раз, как будто впервые в жизни пробовала чай.
– Вкусно?
– Не могу поверить, но действительно вкусно.
– Слава Богу. Хоть раз оправдал доверие.
Он сел на подоконник напротив кровати и посмотрел вниз, на кактусы, пряча довольную улыбку.
– Скоро уже надо будет готовить что-нибудь на ленч. Я хочу сделать запеканку.
– Замечательно. Если, конечно, не из тунца. Терпеть не могу этой рыбы.
Он едва не чертыхнулся вслух.
– Нет-нет, разумеется, не из тунца. Я хотел приготовить ее из… Нет, пока не могу сказать из чего. Еще не придумал. А вы какую запеканку любите?
– Из макарон. Могу рассказать, как ее готовить. Это очень просто и довольно быстро. Не хотите?
– Не надо. – Он покачал головой. – Я сам справлюсь. А вы тем временем попытайтесь заснуть. Отдыхайте. О, забыл вам сказать. Знаете, кто заходил? Бадди. Вместе со своей двоюродной сестрой. Справлялись о вашем самочувствии.
Она покраснела и тут же отругала себя. Ну почему она каждый раз теряется из-за таких элементарных вещей? Друзья и знакомые должны навещать друг друга. Что в этом особенного?
– Спасибо, что быстро отправили их, – сказала она спокойно.
– Жаль, так нескладно получилось. Они милые ребята. Я думаю, что в следующий раз мы сможем принять их по-человечески.
У нее расширились глаза.
– В следующий раз?!
– Угу. Я полагаю, вы не будете возражать, если они снова заглянут сюда? Если бы вы рискнули хоть немного пообщаться с новыми людьми, вы получили бы удовольствие. Уверяю вас, в большинстве своем они добрые и симпатичные.
Алекс видел, что она задумалась над его словами и готовится к ответу. На ее лице больше не было ни растерянности, ни испуга.
– До сих пор я этого не замечала, – сказала она с отзвуком металла в голосе.
– Не понимаю! Кто же вас так обидел, что вы возненавидели весь род человеческий? – Он слез с подоконника и подошел к кровати. – Вы так и не рассказали мне до конца, что с вами случилось.
Кэтрин сидела будто окаменевшая и смотрела на него глазами солдата, оказавшегося лицом к лицу с вооруженным противником.
– Не могу. – Ее глаза наполнились слезами, но она сдержалась и не заплакала. – Я устала и хотела бы поспать.
– Хорошо, – сказал он, вставая. – Не буду вас мучить. Отдохните. Поговорим в другой раз.
– Макки!
Алекс обернулся.
Ком, сидевший у нее в груди, с каждой секундой становился объемнее и тяжелее. Стоило Алексу снова присесть на край постели, как слезы, с которыми она долго боролась, хлынули сплошным потоком, заливая ей щеки.
– Я не знаю, что со мной случилось. Я уже много лет не плакала.
Через минуту к ней вернулось самообладание. Похоже, она была готова к откровенному разговору. Почему не рассказать ему всю правду?
– Я уже говорила вам, что мой отец был пьяницей. Когда он напивался до чертиков, мы ужасно его боялись. Я не хочу наговаривать на него лишнее: не каждый раз дело доходило до драк, но мы никогда не могли заранее предвидеть, как он будет вести себя. То много говорил и смеялся, то внезапно становился злобным. Из троих детей мне, как самой старшей, попадало больше всех. Худо-бедно я терпела его выходки, но, когда он начинал приставать к остальным, мне становилось невмоготу. Я устала плакать и однажды дала себе клятву, что больше не позволю ему видеть моих слез. Мне тогда было восемь лет. Он еще долго пытался сломить меня, но у него ничего не вышло. – Она наконец посмотрела на Алекса. – Я сдержала свою клятву – этот ублюдок не победил меня. Он больше ни разу не заставил меня плакать.
Если бы она только могла взглянуть на себя теми глазами, какими он видел ее! Сильная, независимая и умная, обладающая множеством других достоинств, она могла бы обеспечить себе прочное и достойное положение.
Он привлек ее к себе и обнял. Сначала она слегка отстранилась, но через секунду расслабилась и положила голову ему на грудь. В комнате наступила полная тишина. Он бездумно поглаживал ее нежную руку, вдыхал сладкий запах ее волос и чувствовал ее теплое дыхание у себя на шее. Как ему хотелось избавить ее от страданий! Если бы ее боль могла перелиться в него!
– Самое страшное началось позже, – продолжила она, – когда… – Она говорила настолько тихо, что Алекс едва слышал ее. – …когда он ушел из дома. Я думала, что всем нам станет лучше. Но когда мать осталась одна, она совсем потеряла голову. Говорила, что… что это я виновата в том, что он бил нас. Она проклинала меня за то, что я не могла повлиять на него и разрушила ее жизнь. Моя вина была и в том, что он умер.
Она замолчала и расплакалась. Она плакала так, как плачут дети, – громко, навзрыд, от всего сердца. Он не мешал ей, просто обнимал и держал за руки. Чего ей сейчас по-настоящему не хватает – так это любви.
* * *
Алекс не шевельнулся до тех пор, пока не удостоверился, что она уснула. Он осторожно переложил ее на подушки и отошел на несколько шагов.
В некотором роде Алекс пожалел, что вынудил ее рассказать. Он взял на себя ответственность, решив помочь ей, но не знал, как это сделать. В случае неудачи ему придется держать ответ перед самим собой.
Он вышел из спальни и закрыл за собой дверь.
Прежде чем спуститься вниз, Алекс заглянул к себе и взял телефон. Придя на кухню, он связался с Манхэттеном.
– Будьте любезны: «Четыре времени года» на Пятьдесят второй авеню.
Телефонную трубку снял управляющий.
– Это говорит Александр Макки. Я хотел бы поговорить с Кристианом Элбином.
– Одну минуту, мистер Макки. Я только узнаю, на месте ли шеф.
Алекс подождал около минуты.
– Макки?! Ты откуда? Как поживаешь?
– Привет, дружище. Сейчас я в Нью-Мексико. Я нуждаюсь в твоей помощи. Мне поручено приготовить блюдо из макарон, какую-то запеканку. А я не имею ни малейшего представления, как это делается.
– Понял. У тебя есть под рукой карандаш и бумага?
Алекс придвинул стул к прилавку, оторвал клочок от бумажной салфетки и разыскал ручку.
– Я готов. Диктуй.
– Даже не верится, – сказала Кэтрин, вытирая рот. – Вкуснее этого блюда я, наверное, ничего не ела. Кто его готовил?
Алекс картинно сложил руки на груди.
– Вы оскорбляете меня. Я полдня трудился, как раб на галерах, торчал возле горячей плиты, и что я слышу вместо благодарности?
– Шутками вам не отделаться. Говорите, откуда эта пища богов?
Он двинулся к ней с притворно-угрожающим видом.
– Вы недооцениваете меня, девушка. Я намного смышленее, чем это может показаться на первый взгляд.
Кэтрин засмеялась. Хорошо, что у нее, наконец, отлегло от души. Она сыта, и нога не болит так сильно, как прежде. И Алекс не возвращается к ее исповеди, ведет себя так, будто между ними не было никакого разговора. Она никогда не могла представить себе, что сможет поделиться с кем-нибудь своими печалями.
– Хватит пытать меня, – сказал он. – Ложитесь поудобнее и закройте глаза. Сейчас я буду вам читать. Кто еще доставит вам такое удовольствие? То-то же. Цените.
– У-у. У меня нет слов. Сначала божественная пища, а теперь такой десерт. Я буду чаще падать с лестницы.
Он подсунул подушку себе под спину, скинул ботинки и сел по-турецки.
– Книга называется «Сердце охотника», – начал он, покачивая босыми ногами. – Итак, слушайте. «Джек переменил положение и тыльной стороной ладони вытер потный лоб. Езда вконец измотала его, а ему предстояло еще добрых шесть часов трястись в седле. Но он ни за что не остановится, прежде чем не доскачет до города. Он истосковался по ласке и мечтал упасть в объятия женщины».
– Ой! – воскликнула Кэтрин и повернула голову. Теперь они оба смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами.
– Фи, – сказал Алекс, – какая скучная книжка. – Он соскочил с постели и выбежал из комнаты. Минуты через две он вернулся. Как и прежде, устроился на подушках и открыл новую книгу. – «Ученым известно огромное количество подобных веществ. Они встречаются в природе в разных формах и обладают столь же разнообразными свойствами. Согласно современным классификациям, субстанции, объединяемые общим названием «силиконы», включают…»
Кэтрин давилась от смеха. Он был великолепен в роли чтеца.
После предисловия последовало пространное объяснение термина «полимер». Алекс продолжал читать с насмешливым энтузиазмом, то возвышая, но понижая свой сочный баритон. Однако смысл произносимых им слов оставался для нее темен, она слушала только тембр его голоса.
В эту минуту она поняла, как сильно любит его. Хотя это чувство не родилось в одно мгновение и сейчас не воспринималось ею как открытие, она не переставала удивляться себе. Как она могла допустить, чтобы это случилось?
– Так и быть. Один круг по комнате – и снова в постель.
– Спасибо. А теперь отойдите в сторону.
Она спустила ноги на пол и медленно выпрямилась. Колено болело, но это была уже не та острая боль. Больше она уже не раздумывала – пора вставать на собственные ноги. Это настоящее безобразие – оставаться прикованной к постели целых шесть дней. Даже если это постель Алекса Макки.
Она прошла по мягкому ковру к окну, затем повернула назад, обогнула кровать и подошла к туалетному столику на другой стороне комнаты. В сотый раз она смотрела на прислоненную к стене фотографию в небольшой серебряной рамке. Это была фотография его жены. Улыбается. Хорошенькая. И любимая. В ней вспыхнуло знакомое чувство зависти, но через секунду на смену ему пришло ощущение вины.
– Макки!
– Да?
– Мне нужно кое-что сообщить вам.
– Я слушаю.
– Сейчас мы будем переселять меня вниз.
– О нет. Только не…
Она повернулась так резко, что он не успел закончить фразу.
– Я не спрашиваю у вас разрешения. Мне будет трудно спуститься с лестницы, но, если вы отказываетесь помочь мне, я справлюсь сама.
– Ну что вам неймется? Скажите откровенно, почему вы так рветесь вниз?
Кэтрин не могла удержаться от улыбки.
– Вам объяснить? Да?
Она едва удержалась от вздоха.
– Можете гадать целый день, все равно не догадаетесь. Я хочу посмотреть, во что вы превратили кухню.
– Нет! – Он одним прыжком загородил дверь. – Дайте мне один час. Нет, два. Ну пожалуйста! У меня были планы на домашнее печенье.
Она замотала головой.
– Лучше сознавайтесь, что вы там натворили. Вы из-за этого меня не пускаете?
У него был настолько виноватый вид, что ей и так все было ясно.
– Нет. Там все в порядке. Разве что несколько немытых тарелок в раковине. И больше ничего. Кроме…
Она рассмеялась:
– Дайте мне пройти.
Он повиновался.
– Напрасно вы упорствуете. Вы будете огорчены.
– Я в этом не сомневаюсь.
Алекс помог ей спуститься по лестнице и потом след в след побрел за ней в гостиную.
– Почему вы не хотите, чтобы я приготовил вам чай?
В коридоре она резко повернулась, так что он едва не столкнулся с ней.
– Сядьте. – Она указала ему на кушетку. – Пойдите вон туда и сядьте.
Он понурил плечи.
– Прекрасно. Идите. Смотрите.
Чего он так боялся? Что она могла увидеть? Закопченные кастрюли, липкий пол и почерневшие жирные пятна на стенах? Дверь была слегка приоткрыта, и Кэтрин сначала попыталась заглянуть в щелочку. Однако ничего особенного она не увидела. Тогда она толкнула дверь. Кухня была в безукоризненном состоянии. Первое, что ей бросилось в глаза, – это огромный букет полевых цветов и вьющихся растений, каскадом спускавшихся из хрустальной вазы. Стены, прилавок и пол – все сияло чистотой. Она чувствовала себя посрамленной. В сравнении с этим порядком ее собственная уборка выглядела жалкой пачкотней. Она резко повернулась к нему:
– Вы…
Он стоял, прислонившись к двери, скрестив руки на груди. У него был самодовольный и задиристый вид, как у петуха, который того и гляди закукарекает.
– Ну, что вы теперь скажете, мисс Кэтрин?
– Ничего. Хорошая кухня.
– Только и всего? – Он вскочил с кушетки и стал медленно приближаться к ней. – Так, иду. Еще ближе. Считаю до трех. Жду. Раз. Два.
– Сдаюсь, сдаюсь, – сказала она, когда он начал теснить ее к холодильнику. – После ваших кулинарных подвигов я не должна была сомневаться в ваших способностях. Кухня действительно выглядит превосходно.
– Это уже лучше. – Он демонстративно опустил руки, но не отступил. Алекс находился так близко, что ей была видна каждая насмешливая искорка в его глазах.
Если она так и будет стоять, он поцелует ее. Она хотела этого. Безумно хотела. И не только этого.
Она быстро повернулась к холодильнику, чтобы достать газированную воду, и остановилась, заметив записку на дверце.
* * *
«Дорогой Алекс,
коврик из кухни я вынесла во двор. Пусть повисит на заборе, пока не просохнет. Вам нужно докупить яиц, молока и сливочного масла. Будете в городе, возьмите побольше мастики для пола.
Позвоните, когда прийти в следующий раз. До скорой встречи.
С приветом,
Никки».
Глава 10
Она чувствовала, как жар от пальцев ног быстро распространяется кверху. Еще минута, и от ярости она поднимется в воздух, как сдобное тесто в духовке после долгого пребывания под прессом.
– Что это? – Она вырвала клочок бумаги из-под маленького магнита в форме яблока. – Я вас спрашиваю, что это такое? – повторила она и сунула записку ему в лицо. – Вы лжец! И не просто лжец, а чудовище. Вы присвоили себе чужие заслуги, лишь бы вас похвалили. Это отвратительно. – Ей показалось, что она задела его за живое, и была уверена, что он сейчас закричит на нее. Вместо этого Алекс разразился хохотом.
Скажите какой весельчак! Она сама с удовольствием посмеялась бы вместе с ним, если бы это был кто-то другой, только не Никки. Лучше уйти и запереться в своей комнате.
Кэтрин захлопнула дверь, упала на кровать и зарылась лицом в подушку.
Стук в дверь разозлил ее еще больше.
– Уходите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15