В пакете фотография, где он стоит с человеком, который тогда был младшим офицером. Недавно его проводили на пенсию в должности главного следователя. Мне кажется, они стоят рядом с ее могилой.
Блант фыркнул:
– Не знаю, чего я ждал от тебя, но точно не этого.
– Посмотришь на них?
– Придержи коней. У меня пара вопросов. – Я кивнул, стараясь не расплескать нетерпение. – Вопрос номер один: почему я?
– Я навел справки, у тебя чистая репутация.
Блант провел ладонью по лицу.
– И вот награда нашла героя, да? Ладно, вопрос номер два: с чего ты взял, что они стоят у могилы?
– Не знаю, мрачное место, два парня держат газету с датой исчезновения. И еще…
– Что?
– Еще коп со снимка жаждет заполучить его обратно.
– Очень мило. Доказательства есть?
– Нет.
– С чего же ты это взял?
– Я не хотел бы отвечать на этот вопрос.
– Понятно. – Он помолчал, глядя на меня, как, наверное, глядел на сотни подозреваемых в комнате для допросов. – Ладно, к этому мы еще вернемся. Почему ты не отдашь ему конверт?
– Мне кажется, он замешан в убийстве.
Блант посмотрел на мой нетронутый сок:
– Ты собираешься это пить?
Кислая жидкость в стакане казалась пластмассовой.
– Вряд ли.
– Тогда возьми себе что-нибудь нормальное и заодно принеси мне еще пива.
Я посмотрел на конверт.
– Оставь, он никуда не денется.
– Без обид, но я сам фокусник. Я знаю, как легко исчезают такие вещи.
Я протянул руку, но Блант поставил на пакет кружку пива.
– Не волнуйся. Я тебя дождусь.
Стоя у бара, я пытался разглядеть, что делает Блант, но мы выбрали надежное место.
Я вернулся с выпивкой, Блант закурил и на этот раз предложил мне сигарету.
– Где, ты сказал, пропала та женщина?
– В Эссексе, недалеко от Лондона.
– Я знаю, где находится Эссекс, а ты наверняка знаешь, что это вне моей юрисдикции. Я могу только передать дело.
– По крайней мере, будет запрос. Им придется начать расследование.
Блант сделал глоток пива.
– Может, да, может, нет. – Он вздохнул. – Я действительно чист. Меня не купишь ни деньгами, ни обещаниями. – Я посмотрел на стойку, он затянулся сигаретой. – Я отрабатываю зарплату и получаю чек каждую пятницу. Просто делаю свое дело. Кому-то нравится, кому-то нет, и посрать на них. Но я не лезу в чужие дела, и мне не нужны лишние враги. Обвинить уважаемого офицера крупнейшей национальной службы в соучастии в убийстве – это самый простой способ нажить проблемы. – Он посмотрел на меня и подставкой для кружки отодвинул от себя конверт. – Ничем не могу тебе помочь.
– Но тебе это кажется подозрительным?
– Я такого не говорил.
– Если я добуду доказательства, ты сможешь что-нибудь сделать?
Блант осушил кружку.
– Собирать доказательства – работа полиции. – Он вынул из кармана блокнот и ручку. – Как звали пропавшую женщину?
– Глория Нун.
Блант записал имя и закрыл блокнот.
– А любопытного полицейского?
– Монтгомери, Джеймс Монтгомери.
Я ждал, что он запишет, но Блант не шевельнулся.
– Ты не запишешь себе его имя?
– Думаю, что запомню. – Блант устало покачал головой. – Когда-то здесь был хороший тихий бар. – Он достал бумажник и нашел визитку. Убедившись, что на обороте нет записей, он протянул ее мне. – Звони только по делу, не суетись. Я не любитель светских бесед.
* * *
Два часа утра. Машину мы взяли напрокат. Дикс всю дорогу поглядывал на часы, и я боялся, что мы разобьемся. Ковыряясь в огромном замке на двери склада, он снова взглянул на циферблат.
Ночью особенно остро чувствуется запах сырой земли. Закрываешь глаза и оказываешься далеко от города, в саду, где только что посадили деревья, в распаханном поле, у свежей могилы.
– Кто они? – спросил я.
Сильви куталась в длинное пальто и постукивала красными босоножками по земле, чтобы согреться. Дикс бросил на нее раздраженный взгляд, повернул ключ и поднял щеколду.
– Тебе станет легче, если я назову имя?
– Может быть.
– Поздно задавать вопросы, Уильям, просто делай, как договаривались, и деньги наши.
Не только Сильви приоделась для шоу. Дикс проявил неожиданные организаторские способности и раздобыл мне подходящий к случаю наряд: черный костюм, разрисованный сзади и спереди светящимся в темноте скелетом, и маска в виде ухмыляющегося черепа. Маска удачно скрывала синяки, но я боялся, что мой живот изуродует образ скелета. Сильви меня успокоила:
– Уильям, ты очень аппетитно смотришься. Смерть пришла за моим юным невинным телом.
Я опустил череп на лицо, вытянул руки и гонял ее по комнате, пока она, смеясь и брыкаясь, не поддалась и мы не рухнули на диван. Я заговорил с аристократическим акцентом, как Кристофер Ли в роли Дракулы:
– Вот и смерть пришла, дорогая.
Сильви разыграла обморок, а Дикс смотрел на нас и снисходительно улыбался, как скопидом в предвкушении прибыли.
Теперь шутка не казалась уместной, и костюм для Хеллоуина не выглядел смешным. Сильви побелела, как мои фальшивые кости. Я обнял ее, но она нетерпеливо отмахнулась:
– Давай скорее покончим с этим.
– Ты можешь отказаться, если не хочешь.
Она громко и резко рассмеялась в ночной тишине.
– Скоро все кончится, – сказал Дикс. – Меньше чем через час мы выйдем отсюда с карманами полными денег.
* * *
Блант сказал, ему нужны доказательства, и я, кажется, знаю, как их получить. В основе любого фокуса лежит психология и тончайший расчет, но с хорошим ассистентом все будет просто.
Я вернулся в интернет-кафе и посмотрел расписание рейсов из Лондона. Пора войти в роль и сделать звонок. Тихий голос на том конце провода долго не хотел соглашаться, особенно с необходимостью хранить предприятие в тайне, но от моего предложения отказаться было тяжело, и мы оба понимали, что единственный, кого голос хотел посвятить в наши планы, никогда не позволит им сбыться.
Теперь оставалось только ждать и надеяться. Я вернулся к себе, налил выпить, лег на кровать и снова и снова повторял про себя каждый шаг, пока скрип вечерних автобусов не сменился дизельным рыком такси и криками ночных гуляк. Наконец и они стихли, и я лежал в тишине, глядя на пятно света от уличного фонаря за окном. Интересно, согласится ли Блант на мою затею и есть ли у нас хоть какие-то шансы на успех.
* * *
Сильви где-то по ту сторону темноты. Мы с Диксом плечом к плечу в ожидании сигнала. Я почувствовал движение, и софиты выжгли белое пятно в центре пустого склада. Из-под свода раздался голос:
– Продолжайте.
Я ожидал услышать немецкий, но голос из темноты говорил по-английски с американским акцентом. Я посмотрел на Дикса:
– Американец?
Дикс ответил с презрением:
– Они все еще уверены, что в Берлине могут получить то, чего дома не найти.
Я усмехнулся и натянул череп. Все встало на места – это лишь прихоть богатого янки, охочего до экзотики. – Что ж, не будем его разочаровывать. Дикс положил руку мне на плечо.
– Они не праздные туристы, отставшие от автобуса.
– Что ты хочешь сказать?
– Сильви знает свою роль. Ей это нужно, как и мне. Просто сделай свое дело, и все будет в порядке.
Я открыл было рот, но Дикс приложил палец к губам, и я услышал глухой стук каблуков по деревянному полу. Сильви вышла из темноты в центр освещенного круга. Моя великолепная несчастная жертва. Длинный серебристый халат переливался в лучах света, искры горели в черных как ночь волосах, а кроваво-красные губы не располагали к поцелуям.
Мы ждали десять ударов, потом Дикс закрыл лицо черным шелковым шарфом, кивнул мне и деловито вышел вперед. Он остановился в шаге от Сильви. Она смотрела сквозь него, затем скинула халат и выгнула спину, словно призывая его дотронуться до обнаженного тела, бледного и сияющего в кромешной тьме. Дикс застыл на месте еще на десять тактов, и Сильви медленно обошла его кругом, как едва прирученный хищник, знающий вкус крови. Я задержал дыхание, гадая, репетировали они эту сцену или Сильви действительно сомневалась. Она выпрямила спину, словно цирковая львица, решившая подарить укротителю еще один день, и прижалась к доске. Дикс немедленно подошел и проворно застегнул ремни на запястьях и лодыжках, потянув за концы для убедительности.
Я отогнал прочь все мысли и лишь повторял про себя мантру:
– Сконцентрируйся, сконцентрируйся, сконцентрируйся…
Настал мой черед выйти из тени.
* * *
По традиции промочить горло перед выступлением я решил в баре под железнодорожным мостом: во-первых, он недалеко от Паноптикума, во-вторых, вряд ли сюда сунется кто-нибудь из университетских дружков Джонни, которые помогали ему с шоу. В маленьких дешевых барах всегда полно народу, но я не ожидал увидеть целую толпу в столь ранний час. Я остановился на ступеньках, разглядывая зеленый рой кельтских рубашек, шарфов, трилистников и шапочек с помпонами, и тут до меня дошло, что они празднуют День святого Патрика. Я стоял в нерешительности, сомневаясь, что в баре найдется место для еще одного страждущего, но компания вновь прибывших смела меня вниз в знакомый запах табака, пота и пива. Я заказал виски, хотя кружку «Гиннесса» подавали с трилистником в пенной шапке. Кто-то ушел, и я занял шикарное место рядом с сигаретным автоматом и поставил бокал на откидную полочку. Святой Патрик изгнал из Ирландии змей. Быть может, это знак, что все пройдет хорошо. С другой стороны, национальным праздником стала его смерть, и, может, это знак, что змеи всегда побеждают. Старик за соседним столиком затянул песню:
Я был холостой, я был один,
Работал ткачом, жил не тужил.
И только в одном я себя виню,
Что юную деву загубил.
Я лето и осень за ней ходил,
Дарил ей букеты роз.
Он счастливо улыбнулся во весь рот, и его поддержали:
И только в одном я себя виню,
Что спас ее от слез.
Получалось на удивление мелодично, притом что в половине третьего дня все присутствующие уже пьяны в стельку.
Старик смотрел незабудковыми глазами, мягкими, влажными и счастливыми от пива и воспоминаний. Он обвел посетителей взглядом.
Однажды ночью она пришла,
Склонилась ко мне на грудь,
И я пробудился ото сна,
Она зарыдала вдруг.
– Ты старый плут, Питер, – прокричал кто-то из-за столика. Старик улыбнулся, подмигнул и продолжил:
Она плакала горько, как дитя,
Что делать теперь, вопрос.
Я обнял ее, накрыл с головой,
Чтобы спасти от слез.
Я увидел, как размозженную женскую голову накрывают чистой белой простыней. Я поставил стакан, пошел в туалет и сбрызнул лицо водой. Когда я вернулся, песня закончилась и кто-то занял мое место у автомата, но стакан остался нетронутым.
Бармен с трудом протискивался в толпе, собирая пустую посуду. Он протянул старику полпинты и сказал:
– Из-за тебя меня прикроют за отсутствие лицензии на шоу-программу.
– С таким голосом нужна лицензия на пса, – сказал старый пьянчужка рядом.
Раздался смех, и кто-то прокричал из другого конца зала:
– Энн, спой нам.
Его хором поддержали остальные завсегдатаи, в конце концов втянулись даже те, кто зашел просто выпить за святого Патрика. Молодая барменша застенчиво покачала головой, но посетители настаивали, постукивая кружками по столу:
– Энн, Энн, Энн.
В итоге управляющий бросился к стойке и вывел девушку в зал. Публику призвали к тишине, началось шиканье, грозившее перерасти в драку, но стоило девушке закинуть голову, закрыть глаза и запеть, как все мигом заткнулись.
Она мне сказала: «Мама не прочь,
И папа отдаст за безродного дочь».
Потом отвернулась. «Любимый мой,
Мы скоро станем мужем-женой».
Голос был высокий и чистый. Под такой голос надо думать о зеленых холмах и пенистых солнечных водопадах, но вместо этого я вспомнил, как шел в своем костлявом наряде к распятой на доске Сильви. Она, кажется, вжалась в нее всем телом. Свет отразился в блестках ее волос, и яркая вспышка радугой мелькнула в моих глазах. Мгновенно, быстро, как пуля, она пронеслась, и осталась лишь перепуганная девушка и безликая публика в темноте.
Она растворилась средь праздных людей,
Я с нежностью вслед любимой глядел.
Лишь с первой звездой вернулась домой,
Как лебедь прекрасный в ночи под луной.
Я достал из кармана пулю, зажал между указательным и большим пальцем и поднял над головой. Из темноты появился Дикс с закрытым шарфом лицом. С ним вышел второй человек. На нем был элегантный черный костюм поверх черной рубашки и резиновая маска рыжего лиса. Лис кровожадно улыбался, глаза горели неестественно зеленым, напоминая разбитую пивную бутылку с острыми краями.
И все говорили, свадьбе не быть.
И только один не хотел говорить.
Она, улыбаясь, мимо прошла,
Я больше не видел ее никогда.
Лис долго изучал пулю, крутил ее так и сяк, подносил к глазам, я уже потерял счет времени. Наконец он взял у Дикса ручку и написал на пуле инициалы. Я протянул Диксу револьвер, тот передал лису, который принялся изучать его с той же дотошностью. Потом он вернул мне револьвер и пулю и сквозь зеленые глаза внимательно следил, как я заряжаю оружие. Опасный момент, именно здесь я должен подменить пулю. И я справился. Я заменил настоящую пулю восковой копией и вставил ее в барабан под его подозрительным взглядом. Он отошел, и мы с Сильви остались друг против друга в ярком островке света, окруженные непроглядной космической мглой. Я повторял свою мантру.
– Сконцентрируйся, сконцентрируйся, сконцентрируйся, – твердил я, пока ее лицо не превратилось в белое размытое пятно под стеклом, похожее на мертвую бабочку с красной точкой посередине.
Сегодня она приходила ко мне,
Земли не касаясь в ночной тишине.
И призрак сказал мне: «Мой дорогой,
Мы скоро станем мужем-женой».
Бар взорвался аплодисментами, криками и звоном кружек. Девушка поклонилась и нырнула за стойку, пока ее не заставили петь на бис. Я вытер пот со лба и сделал глоток виски. Что-то заставило меня посмотреть сквозь зеленую толкотню в другой конец зала. Среди шумной попойки стоял прямой и трезвый инспектор Джеймс Монтгомери и смотрел прямо на меня.
XII
Коп в отставке неопределенно улыбнулся, кэк улыбаются незнакомому человеку со знакомым лицом. Я сохранял невозмутимость.
– Ты рано.
– Да, думал с пользой провести время, осмотреть достопримечательности. Никогда не бывал в Шотландии. – Он усмехнулся. – Не удивительно, что шотландцы едут на юг. – Монтгомери покачал головой. – Что за дыра.
– Да уж не стильное местечко, где тебя на пенсию провожали.
– Я не о баре говорю, хотя та еще помойка. Я думал, отдохну, погуляю. Без обид, но кажется, я вернулся на полвека назад.
– Без обид.
Самодеятельность на время утихла, и автомат затянул «Я маленький старый пьянчужка» голосом Дина Мартина. Он уступал в популярности барменше, но его приняли благосклонно, и несколько особо стойких певунов подхватили припев. Монтгомери засмеялся и обнял меня за плечи, словно радуясь удачной шутке. Что-то маленькое и тупое уперлось мне в спину.
– Хотя Камбернолд еще хуже. Люди живут в диких условиях, особенно старики. Честно говоря, некоторым лучше бы умереть.
Мою маску спокойствия мгновенно смыло потом.
– Ублюдок, подойдешь к моей матери, и тебе на том свете не понадобится твоя тайна, – прошипел я.
Монтгомери стер с лица брызги слюны.
– Задел за живое, да? – Он сильнее надавил на спину. – Ну точно, раз уж ты угрожаешь человеку с пистолетом в руке. – Он усмехнулся. – Сынок, ты не сможешь меня обхитрить. Просто отдай то, что мне нужно, и забудь все как страшный сон.
– При мне его нет.
– Так пойдем и заберем его. – Он снова улыбнулся. – Хочешь, открою тайну?
– Валяй.
Монтгомери приблизил ко мне лицо и прошептал:
– Тебе придется волноваться не только о матери. – Он улыбнулся мило и невинно, как купидон. – Я знаю про твою немецкую подружку.
– Откуда? – прохрипел я.
– Тридцать пять лет в полиции не прошли даром.
Я беззвучно прошептал ее имя. Сильви.
– Она задала мне жару в гостинице. Слишком хороша для тебя, честное слово.
Понимание, что Монтгомери единственный человек, который в курсе о Сильви, захлестнуло меня волной ужаса и облегчения. Знание освобождает, и я рассмеялся. С другой стороны, пугает. Теперь и выясним, как далеко я готов зайти.
Большинство посетителей были слишком заняты и не замечали, как мы с Монтгомери зажались в углу. На нас пялился только коротышка в бейсболке, я бросил на него взгляд из-за плеча Монтгомери, и он злобно спросил:
– Вы чё, пидоры?
– Я нет, приятель. – Я посмотрел на него большими честными глазами. – Но вот этот английский хрен, кажется, не оставит меня в покое.
Парень заговорил громче, чтобы его услышали за соседним столиком:
– Беда с этой пидорвой, вечно они всем хотят в глотку сунуть.
Монтгомери вытащил из кармана бумажник и показал удостоверение, закрыв большим пальцем строку с именем.
– Я инспектор лондонской полиции, этого человека разыскивают за серьезное преступление.
– Не вопрос, старик. – Коротышка отступил на шаг. – Я просто спросил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Блант фыркнул:
– Не знаю, чего я ждал от тебя, но точно не этого.
– Посмотришь на них?
– Придержи коней. У меня пара вопросов. – Я кивнул, стараясь не расплескать нетерпение. – Вопрос номер один: почему я?
– Я навел справки, у тебя чистая репутация.
Блант провел ладонью по лицу.
– И вот награда нашла героя, да? Ладно, вопрос номер два: с чего ты взял, что они стоят у могилы?
– Не знаю, мрачное место, два парня держат газету с датой исчезновения. И еще…
– Что?
– Еще коп со снимка жаждет заполучить его обратно.
– Очень мило. Доказательства есть?
– Нет.
– С чего же ты это взял?
– Я не хотел бы отвечать на этот вопрос.
– Понятно. – Он помолчал, глядя на меня, как, наверное, глядел на сотни подозреваемых в комнате для допросов. – Ладно, к этому мы еще вернемся. Почему ты не отдашь ему конверт?
– Мне кажется, он замешан в убийстве.
Блант посмотрел на мой нетронутый сок:
– Ты собираешься это пить?
Кислая жидкость в стакане казалась пластмассовой.
– Вряд ли.
– Тогда возьми себе что-нибудь нормальное и заодно принеси мне еще пива.
Я посмотрел на конверт.
– Оставь, он никуда не денется.
– Без обид, но я сам фокусник. Я знаю, как легко исчезают такие вещи.
Я протянул руку, но Блант поставил на пакет кружку пива.
– Не волнуйся. Я тебя дождусь.
Стоя у бара, я пытался разглядеть, что делает Блант, но мы выбрали надежное место.
Я вернулся с выпивкой, Блант закурил и на этот раз предложил мне сигарету.
– Где, ты сказал, пропала та женщина?
– В Эссексе, недалеко от Лондона.
– Я знаю, где находится Эссекс, а ты наверняка знаешь, что это вне моей юрисдикции. Я могу только передать дело.
– По крайней мере, будет запрос. Им придется начать расследование.
Блант сделал глоток пива.
– Может, да, может, нет. – Он вздохнул. – Я действительно чист. Меня не купишь ни деньгами, ни обещаниями. – Я посмотрел на стойку, он затянулся сигаретой. – Я отрабатываю зарплату и получаю чек каждую пятницу. Просто делаю свое дело. Кому-то нравится, кому-то нет, и посрать на них. Но я не лезу в чужие дела, и мне не нужны лишние враги. Обвинить уважаемого офицера крупнейшей национальной службы в соучастии в убийстве – это самый простой способ нажить проблемы. – Он посмотрел на меня и подставкой для кружки отодвинул от себя конверт. – Ничем не могу тебе помочь.
– Но тебе это кажется подозрительным?
– Я такого не говорил.
– Если я добуду доказательства, ты сможешь что-нибудь сделать?
Блант осушил кружку.
– Собирать доказательства – работа полиции. – Он вынул из кармана блокнот и ручку. – Как звали пропавшую женщину?
– Глория Нун.
Блант записал имя и закрыл блокнот.
– А любопытного полицейского?
– Монтгомери, Джеймс Монтгомери.
Я ждал, что он запишет, но Блант не шевельнулся.
– Ты не запишешь себе его имя?
– Думаю, что запомню. – Блант устало покачал головой. – Когда-то здесь был хороший тихий бар. – Он достал бумажник и нашел визитку. Убедившись, что на обороте нет записей, он протянул ее мне. – Звони только по делу, не суетись. Я не любитель светских бесед.
* * *
Два часа утра. Машину мы взяли напрокат. Дикс всю дорогу поглядывал на часы, и я боялся, что мы разобьемся. Ковыряясь в огромном замке на двери склада, он снова взглянул на циферблат.
Ночью особенно остро чувствуется запах сырой земли. Закрываешь глаза и оказываешься далеко от города, в саду, где только что посадили деревья, в распаханном поле, у свежей могилы.
– Кто они? – спросил я.
Сильви куталась в длинное пальто и постукивала красными босоножками по земле, чтобы согреться. Дикс бросил на нее раздраженный взгляд, повернул ключ и поднял щеколду.
– Тебе станет легче, если я назову имя?
– Может быть.
– Поздно задавать вопросы, Уильям, просто делай, как договаривались, и деньги наши.
Не только Сильви приоделась для шоу. Дикс проявил неожиданные организаторские способности и раздобыл мне подходящий к случаю наряд: черный костюм, разрисованный сзади и спереди светящимся в темноте скелетом, и маска в виде ухмыляющегося черепа. Маска удачно скрывала синяки, но я боялся, что мой живот изуродует образ скелета. Сильви меня успокоила:
– Уильям, ты очень аппетитно смотришься. Смерть пришла за моим юным невинным телом.
Я опустил череп на лицо, вытянул руки и гонял ее по комнате, пока она, смеясь и брыкаясь, не поддалась и мы не рухнули на диван. Я заговорил с аристократическим акцентом, как Кристофер Ли в роли Дракулы:
– Вот и смерть пришла, дорогая.
Сильви разыграла обморок, а Дикс смотрел на нас и снисходительно улыбался, как скопидом в предвкушении прибыли.
Теперь шутка не казалась уместной, и костюм для Хеллоуина не выглядел смешным. Сильви побелела, как мои фальшивые кости. Я обнял ее, но она нетерпеливо отмахнулась:
– Давай скорее покончим с этим.
– Ты можешь отказаться, если не хочешь.
Она громко и резко рассмеялась в ночной тишине.
– Скоро все кончится, – сказал Дикс. – Меньше чем через час мы выйдем отсюда с карманами полными денег.
* * *
Блант сказал, ему нужны доказательства, и я, кажется, знаю, как их получить. В основе любого фокуса лежит психология и тончайший расчет, но с хорошим ассистентом все будет просто.
Я вернулся в интернет-кафе и посмотрел расписание рейсов из Лондона. Пора войти в роль и сделать звонок. Тихий голос на том конце провода долго не хотел соглашаться, особенно с необходимостью хранить предприятие в тайне, но от моего предложения отказаться было тяжело, и мы оба понимали, что единственный, кого голос хотел посвятить в наши планы, никогда не позволит им сбыться.
Теперь оставалось только ждать и надеяться. Я вернулся к себе, налил выпить, лег на кровать и снова и снова повторял про себя каждый шаг, пока скрип вечерних автобусов не сменился дизельным рыком такси и криками ночных гуляк. Наконец и они стихли, и я лежал в тишине, глядя на пятно света от уличного фонаря за окном. Интересно, согласится ли Блант на мою затею и есть ли у нас хоть какие-то шансы на успех.
* * *
Сильви где-то по ту сторону темноты. Мы с Диксом плечом к плечу в ожидании сигнала. Я почувствовал движение, и софиты выжгли белое пятно в центре пустого склада. Из-под свода раздался голос:
– Продолжайте.
Я ожидал услышать немецкий, но голос из темноты говорил по-английски с американским акцентом. Я посмотрел на Дикса:
– Американец?
Дикс ответил с презрением:
– Они все еще уверены, что в Берлине могут получить то, чего дома не найти.
Я усмехнулся и натянул череп. Все встало на места – это лишь прихоть богатого янки, охочего до экзотики. – Что ж, не будем его разочаровывать. Дикс положил руку мне на плечо.
– Они не праздные туристы, отставшие от автобуса.
– Что ты хочешь сказать?
– Сильви знает свою роль. Ей это нужно, как и мне. Просто сделай свое дело, и все будет в порядке.
Я открыл было рот, но Дикс приложил палец к губам, и я услышал глухой стук каблуков по деревянному полу. Сильви вышла из темноты в центр освещенного круга. Моя великолепная несчастная жертва. Длинный серебристый халат переливался в лучах света, искры горели в черных как ночь волосах, а кроваво-красные губы не располагали к поцелуям.
Мы ждали десять ударов, потом Дикс закрыл лицо черным шелковым шарфом, кивнул мне и деловито вышел вперед. Он остановился в шаге от Сильви. Она смотрела сквозь него, затем скинула халат и выгнула спину, словно призывая его дотронуться до обнаженного тела, бледного и сияющего в кромешной тьме. Дикс застыл на месте еще на десять тактов, и Сильви медленно обошла его кругом, как едва прирученный хищник, знающий вкус крови. Я задержал дыхание, гадая, репетировали они эту сцену или Сильви действительно сомневалась. Она выпрямила спину, словно цирковая львица, решившая подарить укротителю еще один день, и прижалась к доске. Дикс немедленно подошел и проворно застегнул ремни на запястьях и лодыжках, потянув за концы для убедительности.
Я отогнал прочь все мысли и лишь повторял про себя мантру:
– Сконцентрируйся, сконцентрируйся, сконцентрируйся…
Настал мой черед выйти из тени.
* * *
По традиции промочить горло перед выступлением я решил в баре под железнодорожным мостом: во-первых, он недалеко от Паноптикума, во-вторых, вряд ли сюда сунется кто-нибудь из университетских дружков Джонни, которые помогали ему с шоу. В маленьких дешевых барах всегда полно народу, но я не ожидал увидеть целую толпу в столь ранний час. Я остановился на ступеньках, разглядывая зеленый рой кельтских рубашек, шарфов, трилистников и шапочек с помпонами, и тут до меня дошло, что они празднуют День святого Патрика. Я стоял в нерешительности, сомневаясь, что в баре найдется место для еще одного страждущего, но компания вновь прибывших смела меня вниз в знакомый запах табака, пота и пива. Я заказал виски, хотя кружку «Гиннесса» подавали с трилистником в пенной шапке. Кто-то ушел, и я занял шикарное место рядом с сигаретным автоматом и поставил бокал на откидную полочку. Святой Патрик изгнал из Ирландии змей. Быть может, это знак, что все пройдет хорошо. С другой стороны, национальным праздником стала его смерть, и, может, это знак, что змеи всегда побеждают. Старик за соседним столиком затянул песню:
Я был холостой, я был один,
Работал ткачом, жил не тужил.
И только в одном я себя виню,
Что юную деву загубил.
Я лето и осень за ней ходил,
Дарил ей букеты роз.
Он счастливо улыбнулся во весь рот, и его поддержали:
И только в одном я себя виню,
Что спас ее от слез.
Получалось на удивление мелодично, притом что в половине третьего дня все присутствующие уже пьяны в стельку.
Старик смотрел незабудковыми глазами, мягкими, влажными и счастливыми от пива и воспоминаний. Он обвел посетителей взглядом.
Однажды ночью она пришла,
Склонилась ко мне на грудь,
И я пробудился ото сна,
Она зарыдала вдруг.
– Ты старый плут, Питер, – прокричал кто-то из-за столика. Старик улыбнулся, подмигнул и продолжил:
Она плакала горько, как дитя,
Что делать теперь, вопрос.
Я обнял ее, накрыл с головой,
Чтобы спасти от слез.
Я увидел, как размозженную женскую голову накрывают чистой белой простыней. Я поставил стакан, пошел в туалет и сбрызнул лицо водой. Когда я вернулся, песня закончилась и кто-то занял мое место у автомата, но стакан остался нетронутым.
Бармен с трудом протискивался в толпе, собирая пустую посуду. Он протянул старику полпинты и сказал:
– Из-за тебя меня прикроют за отсутствие лицензии на шоу-программу.
– С таким голосом нужна лицензия на пса, – сказал старый пьянчужка рядом.
Раздался смех, и кто-то прокричал из другого конца зала:
– Энн, спой нам.
Его хором поддержали остальные завсегдатаи, в конце концов втянулись даже те, кто зашел просто выпить за святого Патрика. Молодая барменша застенчиво покачала головой, но посетители настаивали, постукивая кружками по столу:
– Энн, Энн, Энн.
В итоге управляющий бросился к стойке и вывел девушку в зал. Публику призвали к тишине, началось шиканье, грозившее перерасти в драку, но стоило девушке закинуть голову, закрыть глаза и запеть, как все мигом заткнулись.
Она мне сказала: «Мама не прочь,
И папа отдаст за безродного дочь».
Потом отвернулась. «Любимый мой,
Мы скоро станем мужем-женой».
Голос был высокий и чистый. Под такой голос надо думать о зеленых холмах и пенистых солнечных водопадах, но вместо этого я вспомнил, как шел в своем костлявом наряде к распятой на доске Сильви. Она, кажется, вжалась в нее всем телом. Свет отразился в блестках ее волос, и яркая вспышка радугой мелькнула в моих глазах. Мгновенно, быстро, как пуля, она пронеслась, и осталась лишь перепуганная девушка и безликая публика в темноте.
Она растворилась средь праздных людей,
Я с нежностью вслед любимой глядел.
Лишь с первой звездой вернулась домой,
Как лебедь прекрасный в ночи под луной.
Я достал из кармана пулю, зажал между указательным и большим пальцем и поднял над головой. Из темноты появился Дикс с закрытым шарфом лицом. С ним вышел второй человек. На нем был элегантный черный костюм поверх черной рубашки и резиновая маска рыжего лиса. Лис кровожадно улыбался, глаза горели неестественно зеленым, напоминая разбитую пивную бутылку с острыми краями.
И все говорили, свадьбе не быть.
И только один не хотел говорить.
Она, улыбаясь, мимо прошла,
Я больше не видел ее никогда.
Лис долго изучал пулю, крутил ее так и сяк, подносил к глазам, я уже потерял счет времени. Наконец он взял у Дикса ручку и написал на пуле инициалы. Я протянул Диксу револьвер, тот передал лису, который принялся изучать его с той же дотошностью. Потом он вернул мне револьвер и пулю и сквозь зеленые глаза внимательно следил, как я заряжаю оружие. Опасный момент, именно здесь я должен подменить пулю. И я справился. Я заменил настоящую пулю восковой копией и вставил ее в барабан под его подозрительным взглядом. Он отошел, и мы с Сильви остались друг против друга в ярком островке света, окруженные непроглядной космической мглой. Я повторял свою мантру.
– Сконцентрируйся, сконцентрируйся, сконцентрируйся, – твердил я, пока ее лицо не превратилось в белое размытое пятно под стеклом, похожее на мертвую бабочку с красной точкой посередине.
Сегодня она приходила ко мне,
Земли не касаясь в ночной тишине.
И призрак сказал мне: «Мой дорогой,
Мы скоро станем мужем-женой».
Бар взорвался аплодисментами, криками и звоном кружек. Девушка поклонилась и нырнула за стойку, пока ее не заставили петь на бис. Я вытер пот со лба и сделал глоток виски. Что-то заставило меня посмотреть сквозь зеленую толкотню в другой конец зала. Среди шумной попойки стоял прямой и трезвый инспектор Джеймс Монтгомери и смотрел прямо на меня.
XII
Коп в отставке неопределенно улыбнулся, кэк улыбаются незнакомому человеку со знакомым лицом. Я сохранял невозмутимость.
– Ты рано.
– Да, думал с пользой провести время, осмотреть достопримечательности. Никогда не бывал в Шотландии. – Он усмехнулся. – Не удивительно, что шотландцы едут на юг. – Монтгомери покачал головой. – Что за дыра.
– Да уж не стильное местечко, где тебя на пенсию провожали.
– Я не о баре говорю, хотя та еще помойка. Я думал, отдохну, погуляю. Без обид, но кажется, я вернулся на полвека назад.
– Без обид.
Самодеятельность на время утихла, и автомат затянул «Я маленький старый пьянчужка» голосом Дина Мартина. Он уступал в популярности барменше, но его приняли благосклонно, и несколько особо стойких певунов подхватили припев. Монтгомери засмеялся и обнял меня за плечи, словно радуясь удачной шутке. Что-то маленькое и тупое уперлось мне в спину.
– Хотя Камбернолд еще хуже. Люди живут в диких условиях, особенно старики. Честно говоря, некоторым лучше бы умереть.
Мою маску спокойствия мгновенно смыло потом.
– Ублюдок, подойдешь к моей матери, и тебе на том свете не понадобится твоя тайна, – прошипел я.
Монтгомери стер с лица брызги слюны.
– Задел за живое, да? – Он сильнее надавил на спину. – Ну точно, раз уж ты угрожаешь человеку с пистолетом в руке. – Он усмехнулся. – Сынок, ты не сможешь меня обхитрить. Просто отдай то, что мне нужно, и забудь все как страшный сон.
– При мне его нет.
– Так пойдем и заберем его. – Он снова улыбнулся. – Хочешь, открою тайну?
– Валяй.
Монтгомери приблизил ко мне лицо и прошептал:
– Тебе придется волноваться не только о матери. – Он улыбнулся мило и невинно, как купидон. – Я знаю про твою немецкую подружку.
– Откуда? – прохрипел я.
– Тридцать пять лет в полиции не прошли даром.
Я беззвучно прошептал ее имя. Сильви.
– Она задала мне жару в гостинице. Слишком хороша для тебя, честное слово.
Понимание, что Монтгомери единственный человек, который в курсе о Сильви, захлестнуло меня волной ужаса и облегчения. Знание освобождает, и я рассмеялся. С другой стороны, пугает. Теперь и выясним, как далеко я готов зайти.
Большинство посетителей были слишком заняты и не замечали, как мы с Монтгомери зажались в углу. На нас пялился только коротышка в бейсболке, я бросил на него взгляд из-за плеча Монтгомери, и он злобно спросил:
– Вы чё, пидоры?
– Я нет, приятель. – Я посмотрел на него большими честными глазами. – Но вот этот английский хрен, кажется, не оставит меня в покое.
Парень заговорил громче, чтобы его услышали за соседним столиком:
– Беда с этой пидорвой, вечно они всем хотят в глотку сунуть.
Монтгомери вытащил из кармана бумажник и показал удостоверение, закрыв большим пальцем строку с именем.
– Я инспектор лондонской полиции, этого человека разыскивают за серьезное преступление.
– Не вопрос, старик. – Коротышка отступил на шаг. – Я просто спросил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26