В ушах тысячами огней сияли сапфиры.Досадуя, что ее застали врасплох, Зефирина не смогла удержаться, чтобы не подпустить шпильку:– Зато, сеньор, вы равны вашему сиятельству!Кортес игнорировал выпад.– Идемте, сударыня.– Но… куда мы идем? – забеспокоилась Зефирина.– Скоро увидите! Кортес подал руку.Сопротивляться было бы смешно. Конкистадор провел ее на палубу к среднему трапу.– Мы сойдем на берег? – обеспокоилась Зефирина.– Да, сударыня.– Э, нет! Не может быть и речи, я не спущусь! – сказала она, пятясь.Кортес разразился смехом.– Вы действительно поверили, что я вас оставлю?– Ну что ж! Это…Дикий смех Кортеса стал еще сильнее.– Никогда не бывает слишком осторожной в жизни, дает обещания, не сдерживает их. Потом, осмелюсь сказать, попадает в переплет… ну что ж, идите, дама моих грез.Зефирина колебалась, какую тактику ей выбрать: кричать, уцепиться за одну из мачт, закрыться в трюме, покончить с собой на носу корабля.Кортес выбрал за нее. Он толкнул ее на баланселу. В своем платье она не могла воспользоваться средним трапом. Два матроса медленно закрутили лебедку, и Зефирина, сидя, спустилась в шлюпку.Проворный Кортес уже ждал ее внизу. Он помог ей подняться на ноги.Это было прекрасное зрелище: крупный и красивый, пышно одетый мужчина и создание мечты в придворном платье, выделявшиеся на корме шлюпки в лучах заходящего солнца.Лодка снова прошла перед галерой.Как и раньше, у Зефирины было впечатление, что ее преследует чей-то взгляд. Она оглянулась, но против света увидела только огромные весла, свисающие вдоль судна.– Куда мы идем? – снова спросила она, ступая на остров Гомера.Торжественный, конкистадор повлек ее… к церкви!Судовой капеллан служил мессу для Педро де Кадикса и нескольких офицеров. Преклонив колени на плиту, Кортес с горячностью молился. Как и раньше, Зефирина была поражена. Она ожидала всего, но только не этого. Кортес бил себя в грудь, повторяя:– Vta culpa… mea maxima culpa… прости меня, Господи, ибо я грешен… Даруй нам, Святая Дева, хорошего плавания… Пошли свой свет на нашего лоцмана Педро де Кадикса.Значительно менее набожная, Зефирина старалась угадать, что будет дальше. Может быть, конкистадор удовлетворится этим назидательным вечером!После часа молитвы у Зефирины заболели ноги. Когда все вышли из церкви, была ночь.Кортес отдал несколько распоряжений Педро и его офицерам. Перед выходом их ожидали мулы, удерживаемые рабами-маврами.– Прошу вас!Кортес пригласил Зефирину сесть на мула.– Куда мы едем? – повторила молодая женщина.– Что за жизнь без сюрпризов? – таким ответом ограничился конкистадор.Слуги освещали мулам дорогу. Они поднимались по склону холма по крутой дороге, вьющейся между деревьями.Зефирине казалось, что она возвращается туда, откуда пришла с Хиерро.Всадники остановились на поляне на середине склона вулкана. Место было очаровательно. В центре просеки стояла хижина из дерева и вулканического камня. Сходство с павильоном амуров на склонах Этны пронзило сердце Зефирины.– Вам нравится это место, сеньора? – спросил Кортес, помогая Зефирине слезть с мула.– Очень красиво… – ответила молодая женщина дрогнувшим голосом.«Фульвио, любовь моя!»Кортес бросил на нее любопытный взгляд. Он ввел ее в хижину. Конкистадор хорошо приготовился к вечеру. На круглом столике их ожидал вкусный ужин. Скрытые в кустах вокруг хижины музыканты с лютнями наполнили воздух мелодиями.– Кажется, вы были уверены, что я приду, мессир? – бросила, улыбаясь, Зефирина.– Я только солдат, сударыня, и поэтому никогда не должен сомневаться, что возьму крепость…– Иногда, мессир, осада бывает долгой.– Чем дольше город заставляет ждать, тем прекраснее войти в него.Посасывая косточки куропатки и попивая малагу, Зефирина и конкистадор обменивались любезностями. Она видела отражение своей красоты в глазах Кортеса.Сам он выглядел привлекательно. Он был мужчиной. У него была власть, он мог ею злоупотребить. Разве она не была его пленницей? С деликатностью, которой Зефирина не ожидала, он прикладывал все усилия, чтобы обольстить ее. Будет ли он требовать, принуждать, применять силу, чему бы она сопротивлялась с энергией отчаяния…Обольститель, галантный и нежный, он был значительно опасней. Как сказать ему «нет»?Перед окончанием ужина Зефирина оказалась в объятьях Кортеса.«Что он делает?» – с удивлением спросила она себя.Большой кот с черными волосами, Фернан Кортес отнес улыбаясь Зефирину к широкой кровати, скрытой драпировкой. Возбужденная мужским желанием, Зефирина отвечала на ласки Кортеса с какой-то страстью. В сумерках сходство было почти полным. «Фульвио… Фульвио…» – вздыхала про себя Зефирина. Она ласкала завитую голову конкистадора, призывая всем телом и душой человека, которому отдала свою любовь и свою жизнь.Распаленный Кортес расшнуровал платье Зефирины. Он высвободил ее круглые груди из лифа. Горячими и влажными губами он покусывал затвердевшие розовые бутоны.– Ты прекрасна, Святая Дева, спасибо, что вняла моей мольбе, ты сводила меня с ума, Зефирина. С тех пор как я увидел тебя в королевской передней, я захотел тебя. Я сказал: клянусь распятием, она будет моей… Господь Бог всемогущий, ты меня очень измучила, но… это того стоило, моя золотая лань.Наполовину раздетая Кортесом, с поднятыми юбками, обнажившими ее женские прелести, Зефирина думала: «Я должна сопротивляться». Уничтоженная, она отдалась наслаждению. Кортес был сразу везде, обнимающий, ласкающий, смешивающий религиозность со смехом и страстью, он был неутомим.Наслаждение с ним было радостным. Он смеялся, говорил, останавливался, шалил, снова начинал, разрывал юбки Зефирины, срывал с себя панталоны и камзол.Это она позвала его:– Приди!Не раздевшись до конца, Кортес раздвинул ей бедра, чтобы овладеть ею, как пират.Зефирина издала стон и унеслась в страну наслаждения.«Ночь на Канарах… я вновь нашла Фульвио». Зефирина лежит головой на мужской груди, ее влажные и нежные губы касаются его шеи. Она вдыхает запах Фульвио, это смешанный аромат амбры и мускуса. Ее голова скользит, рот слегка касается черных волос. Она прячет в них свое лицо. Она лежит обнаженной рядом с обнаженным мужчиной… Она отдается, позволяет все ласки, даже самые дерзкие… Страсть ее партнера рокочет, поднимается, крепнет… «Фульвио… Фульвио, я снова нашла тебя», – поет сердце Зефирины. Сильным коленом мужчина снова опрокидывает ее. Она открывается ему, горячая, влажная. Он давит всем весом. Сладострастные бедра Зефирины возбуждают его. В слабом свете луны он рассматривает ее великолепные формы, целует ее круглые груди, ласковый живот, ее нежное золотое руно.Опытные руки ласкают ее, достигают центра наслаждения, задерживаются там, играют, возвращаются, чтобы уступить место рту, который припадает, как птица к источнику.Наслаждение Зефирины продолжается, растет, она задыхается, шепчет, хочет возвратить наслаждение. Она опрокидывает его, катается на нем, кричит. Она хочет умереть… Умереть от любви к тебе, Фульвио…На рассвете, сраженная усталостью, Зефирина задремала в объятиях Кортеса. Проснувшись, она обнаружила, что кровать пуста.Зефирина вскрикнула. Конкистадор бросил ее. Она поспешно оделась и вышла на поляну.Фернан Кортес, в колете и штанах буфами, с бриллиантами в ушах, отдавал распоряжения Кристобалю.– Вы здесь! – выдохнула Зефирина.Она была так испугана, что даже не покраснела при виде картографа, который не мог не знать о ночи.– Вы готовы, дорогая? В таком случае, мы отплываем! – объявил Кортес, целуя руку Зефирине.– А мои люди? – спросила молодая женщина.– Они на борту.– Вы думаете обо всем.– Когда это касается тебя – да… Божественная Зефирина, ты обольстительна… я преклоняюсь! – бормотал Кортес.Не обращая внимания на Кристобаля, он поцеловал ее и поднял, как соломинку, чтобы посадить на спину мула.Зефирина с Кортесом покинули порт на последней шлюпке. Моряки церемонно приветствовали молодую женщину.Она стала официальной возлюбленной конкистадора.Хотя никто не сомневался в его победе, Кортес держал ее за руку. Это бахвальство раздражало Зефирину.Когда шлюпка проходила перед галерой «Консепсион», она резко высвободила руку. Со стороны каторжан раздавались крики и удары бича. Галера готовилась к отплытию.На галионе, как и обещал Кортес, Зефирина нашла Артемизу Плюш, уже улегшуюся, и Пикколо, играющего в кости, но не было никаких следов Гро Леона.Огорченная, она звала его, свистела. Гро Леон не появлялся.– Его величество ждет вас, сеньора, на палубе для мессы! – предупредил Кристобаль.В довольно скверном настроении Зефирина присоединилась к конкистадору, стоявшему на коленях перед экипажем.– Господи, дай нам сильного попутного ветра… Святая Дева, отведи сатану от этого корабля…Пока Зефирина повторяла слова молитв, она осматривала горизонт в поисках Гро Леона. Удивленная, она нахмурила брови. Гро Леон вылетел из бортового люка галеры «Консепсион». Во весь дух он полетел к адмиральскому кораблю.«Что он делал у каторжников?» – с тревогой подумала Зефирина.После службы она спросила птицу. Последняя отвечала только своим обычным карканьем:– Soleil! Saumon! Sornettes! Salmigondis! Sardanapal! Солнце! Киска! Вздор! Крошка! Сарданапал! (фр.).

Зефирина знала Гро Леона: не было большего упрямца, когда он не хотел ничего говорить.Зефирина решила понаблюдать за ним и постараться понять, что привлекает Гро Леона на галере.Вернувшись в свою каюту, чтобы позаботиться о Плюш, Зефирина услышала шум маневров при отплытии, как всегда очень сложных. С песнями люди поднимали якоря. На рангоутах юнги выполняли приказы капралов.Два барабанщика и флейтист играли веселые марши. Кристобаль снова постучал в дверь Зефирины.– Его высочество приглашает вас, сеньора, понаблюдать за маневрами с его стороны!Зефирина набросила на плечи накидку. Она присоединилась к конкистадору, стоявшему в окружении офицеров у среднего трапа.Зефирина не пожалела, что пришла. Зрелище было великолепное. Двенадцать кораблей флотилии с парусами, наполненными ветром, идя в кильватор, оставляли розовый Канарский архипелаг.Океан чуть плескался под солнцем.– Похоже, сеньоры, у нас на борту позолоченный амулет.Офицеры поаплодировали словам Кортеса, глядя на Зефирину. Тон был задан. Зефирина поклоном поприветствовала господ.Вечером, порывшись в одном из сундуков, предоставленных ей конкистадором, Зефирина вышла к ужину в салон в платье пастельных тонов, украшенном драгоценными камнями.За адмиральский стол, кроме морского капитана, пехотного капитана, лейтенанта стрелков, лейтенанта мушкетеров, были приглашены Кристобаль и Педро де Кадикс.Зефирина оживляла беседу, улыбалась, очаровывала, в глубине души довольная единоличной властью над этой мужской породой.В одиннадцать часов офицеры встали, чтобы разойтись по своим постам.Зефирина хотела последовать за ними. Кортес схватил ее за руку и увлек к вентиляционному люку. Показывая на океан, сияющий в свете луны, он пробормотал:– Теперь, Зефирина, будет большой переход… Никто не знает, дойдем ли мы благополучно до порта. В течение дней и ночей, долгих часов нам будут угрожать бури, ураганы, кораблекрушения, пираты, корсары, цинга, малярия…Каждое свое слово Кортес отмечал поцелуем в ухо, щеку или висок Зефирины.– Это весь перечень бедствий, мессир? – не смогла удержаться, чтобы не сказать, улыбаясь, Зефирина.– Увы, нет! Так как к этому добавляется страшная драма – ты меня не любишь, моя золотая газель! – сказал он с видом наполовину безутешным, наполовину насмешливым.– Вы хотите всего! И мое тело, и мою душу! – задумчиво пробормотала Зефирина.– И сейчас же, так как я ненасытен… – проворчал Кортес.Она обвила руками его шею.– Вы мне нравитесь, Кортес, ведь мы очень похожи друг на друга. Вы уже обладаете моим телом… С остальным подождите немного.Ворча, Кортес взял ее на руки, чтобы отнести на кровать. Зефирина слышала медленный плеск весел галеры по поверхности океана. Такими же тяжелыми были удары ее сердца.Под поцелуями конкистадора она вернулась в прошлое, желая забыть угрызения совести и свое горе.Галион уходил в Сумеречное море. ГЛАВА XXIIСУМЕРЕЧНОЕ МОРЕ «Все эти моряки делают из мухи слона. В конце концов морское путешествие – не так уж страшно», – думала Зефирина.Она совершала обычную вечернюю прогулку на нижней палубе. На ней было простенькое голубое платье с фламандской юбкой и белым корсажем. Зонтик из португальских кружев защищал от лучей солнца, уже клонящегося к закату.Зеркальную гладь океана не морщила и легкая зыбь. Даже мадемуазель Плюш немного приободрилась и взяла себе за правило прохаживаться вдоль по палубе вместе с Зефириной.Моряки здоровались с молодой женщиной и дуэньей.Дул легкий нежный ветерок, и поэтому работы с парусами было немного. Мужчины рыбачили, снимая с крючков переливающихся всеми цветами радуги рыбок с незнакомым вкусом.Путешествие, таким образом, доставляло настоящее удовольствие.Зефирина размышляла о том, что прошло уже две недели, как они отплыли из Гомеры. Жизнь на борту корабля протекала самым приятным образом: три мессы в день (Зефирина свыклась с этим), ужин под аккомпанемент виолы, ночь в объятиях Кортеса.Зефирина позволила себе расслабиться и даже не стыдилась этой сладостной лени. Ее убаюкивало мерное покачивание судна, она забыла о прошлом, не думала о будущем, оказавшись между небом и водой. Ей казалось, что она, как Улисс, будет плавать всю свою жизнь.Будучи неопытным мореплавателем, Зефирина понятия не имела о том, что хорошо знали моряки: как обманчива эта притягательность моря, этот зов сирен.– Мессир Кортес оказался прав, сеньора, вы принесли нам счастье… Не припомню такого спокойного плавания, – заметил Кристобаль, пересекавший океан уже в третий раз.Зефирина, обменявшись несколькими фразами с картографом, беседы с которым очень ценила, отправилась вместе с Плюш в свою каюту.– Saumon! Saucisse! Sardine! Крошка! Красотка! Киска! (фр.).

Через открытый иллюминатор в каюту впорхнул Гро Леон. Перья у него на голове были взъерошены, казалось, птица чем-то очень взволнована.Зефирина заткнула отверстие промасленной бумагой, чтобы галка осталась внутри. Зефирину беспокоили эти постоянные перелеты с одного места на другое. Более того, она заметила, что Гро Леон где-то ворует пищу и носит ее в клюве на галеру.Предоставив мадемуазель Плюш приходить в себя после прогулки за бокалом токайского, по своим размерам больше напоминавшим кувшин, Зефирина постучала в дверь капитанской каюты.– Входи, моя драгоценная голубка!Кортес был один. Он протянул к ней руки. С каждым днем конкистадор, похоже, все больше терял голову, и Зефирина должна была признаться, что и сама не на шутку поддалась обаянию корсара.– Я хотела бы задать вам один вопрос, Кортес… – начала Зефирина.– Иди сюда, моя драгоценная газель. Кортес притянул ее к себе на колени.– Я хочу говорить серьезно…– А разве это не серьезно?Под юбкой Кортес нащупал ее коленку. Выскользнув из его рук, она выпрямилась и, глядя в иллюминатор на другие корабли флотилии, спросила адмирала:– Кортес, как вы узнали, что князь Фарнелло в Барселоне?Чтобы пощадить конкистадора, она не сказала «мой супруг». Но Кортес не дал ввести себя в заблуждение.Приблизившись к Зефирине, он положил ей руки на плечи, вынудив обернуться и поднять голову.– Ломбардский Леопард? Этот кривой великан? Ты все время думаешь о нем, – заявил он, всматриваясь в ее зеленые глаза.– Это мой муж, отец моих детей, – запротестовала Зефирина, не моргнув и глазом.Влюбленному мужчине никогда не доставляет удовольствия говорить о «другом».Кортес не являлся исключением. Он отвернулся и ворчливо проговорил:– Послушай, Зефирина, я не могу назвать точного источника, но такой человек, как князь Фарнелло, слишком значительная фигура, чтобы исчезнуть… – Кортес щелкнул пальцами, – вот так… Он оставляет следы. Да будет тебе известно, мои сведения идут с самого верха… из окружения императора… Словом, от одного из самых близких ему людей!– Дон Рамон? – недоверчиво спросила Зефирина.– Да, – признался Кортес. – От дона Рамона де Кальсада собственной персоной. Тебе известно, какое он имеет влияние. На дороге в Толедо, где я встретил его, возвращаясь из Мадрида, в обмен на одну небольшую услугу он мне поведал, что благодаря его заступничеству перед Карлом V смертная казнь заменена твоему супругу на пожизненные работы на галерах, а именно на «Санта Крус» из Барселоны… Ты, наверное, вскружила ему голову, этому бедному дону Рамону… уж не поужинали ли вы вместе накануне? – коварно осведомился Кортес.«Этот предатель Рамон знал и не сказал мне, опасаясь, что я брошусь разыскивать Фульвио…»– На «Санта Крус», – повторила Зефирина, оставив без внимания неприятный для нее вопрос Кортеса.Она смотрела вдаль, на галеру «Консепсион», чьи огромные весла ритмично рассекали морскую гладь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38