– Давай хотя бы пересчитаем для начала, – глухо произнес он.Я улыбнулся ему – нет, скорее, ухмыльнулся. Его недоверчивость забавляла меня.– Хорошо, – согласился я. – Пожалуй, это неплохая идея. 2 Темнело. Мы решили вернуться к машине и там пересчитать деньги. Пока мы пробирались к дороге, Джекоб и Лу вслух мечтали о том, как они распорядятся обретенным богатством. Джекоб хотел обзавестись аэросанями, телевизором с большим экраном и рыбацкой лодкой, которую собирался назвать «Спрятанное сокровище». Лу намеревался вложить половину своей доли в фондовую биржу, а на остальное приобрести домик на взморье во Флориде – с ванной и баром. Я шел и слушал – мне все время хотелось вмешаться, предупредить их, чтобы они пока не строили никаких планов – мало ли что могло случиться, – но я почему-то молчал.Мы с Лу несли рюкзак вдвоем, поддерживая его с обеих сторон; идти с такой поклажей было нелегко, но зато Джекоб от нас не отставал. Всю дорогу он болтал без умолку, словно ребенок. Его буквально распирало от радостного волнения, он источал его, словно запах.С закатом солнца стало заметно прохладнее, снег покрылся ледяной глазурью и звонко хрустел под нашими ногами. В лесу уже было довольно темно. Ветки деревьев, неожиданно выныривая из темноты, хлестали нас по лицам, и приходилось все время уклоняться от их ударов, лавировать – совсем как боксерам.На обратный путь ушло почти полчаса. Когда мы выбрались наконец на дорогу, Джекоб засунул ружье за спинку переднего сиденья своего грузовичка и принялся искать фонарь, а мы с Лу тем временем выгружали содержимое рюкзака на заднее сиденье. Думаю, нас обоих шокировало количество пачек, высыпавшихся из мешка. Зачарованные невиданным доселе богатством, мы даже не заметили приближения грузовичка шерифа и очнулись, лишь когда он подъехал почти вплотную. Возможно, если бы мы увидели его раньше, заметили бы светящиеся фары его автомобиля, еще когда они только замаячили на горизонте, я бы и повел себя иначе. У меня было бы время все обдумать, трезво оценить степень риска, и тогда, быть может, дождавшись, когда шериф поровняется с нами, я бы и рассказал ему о самолете. Показал бы ему деньги, объяснил, что мы как раз собирались связаться с ним, – одним словом, покончил бы с этой историей раз и навсегда, передав ему драгоценную находку и тем самым избавившись от грядущих неприятностей.Но этого не случилось. Грузовичок шерифа был уже ярдах в двухстах от нас, когда мы его заметили. Вернее, сначала расслышали – рев мотора и хруст шин, скользивших по подмерзшему шоссе. Мы с Лу одновременно взглянули на дорогу. Через какую-то долю секунды из-за спинки переднего сиденья вынырнула и голова Джекоба.– Проклятье, – расслышал я его голос.Не задумываясь, действуя чисто инстинктивно, как зверь, прячущий свою добычу, я шумно захлопнул заднюю дверцу. Деньги с мягким шорохом посыпались с сиденья на пол. Пустой рюкзак мы сбросили на землю – я наклонился, чтобы поднять его, и швырнул поверх пачек, стараясь хоть как-то прикрыть их.– Иди вперед, к Джекобу, – прошептал я Лу. – Дай мне самому переговорить с ним.Лу, пригнувшись, поспешил выполнить мое распоряжение. Вот показался и шериф – тормоза его автомобиля пронзительно взвизгнули, когда он останавливался на противоположной стороне дороги. Он перегнулся через сиденье и высунул голову в окно, а я двинулся навстречу, чтобы поприветствовать его.Формально Карл Дженкинс не был шерифом, как таковым, но все называли его именно так. Должность шерифа существовала только в масштабе округа, а Карл работал на город. Он был единственным в Ашенвиле полицейским и пребывал в этом качестве вот уже лет сорок. Люди звали его шерифом за неимением другого уважительного титула.– Хэнк Митчелл! – радостно воскликнул он, когда я подошел к его автомобилю. Лицо шерифа озаряла улыбка, словно он проделал долгий путь как раз в надежде встретить именно меня. Мы не были в приятельских отношениях – так, шапочное знакомство, – но я всегда чувствовал, что он искренне мне симпатизирует. Думаю, подобные ощущения он вызывал у многих; было в нем нечто – обезоруживающая приветливость, что ли, а может, все дело в обаянии его лучезарной улыбки.Дженкинс был невысок ростом, ниже меня. Круглолицый, с широким лоснящимся лбом и маленьким, тонкогубым ртом. Он отличался подчеркнутой элегантностью: его форма цвета хаки всегда была безупречно отутюжена, ногти подстрижены, густые седые волосы расчесаны на строгий пробор. Он часто улыбался, и от него всегда исходил запах чистоты и свежести – сладковатая смесь талька и крема для обуви.Я остановился в нескольких шагах от его машины.– Что, мотор барахлит? – справился он.– Нет, – ответил я. – Все из-за собаки.Я чувствовал себя на удивление спокойно. Мысль о деньгах на какое-то время покинула меня. Я был почти уверен, что шериф не станет выходить из машины, так что проблем у нас не возникнет. Я рассказал ему про лисицу.– Он загнал ее на дерево? – заинтересовался Карл.– Мы так думали, но не прошли по парку и ста ярдов, как он уже выскочил нам навстречу.Карл внимательно посмотрел на меня; на его лице отразилось беспокойство.– Что у тебя с головой?Я ощупал шишку на лбу и махнул в сторону леса.– Наткнулся на ветку, – сказал я. Это было первое, что пришло мне на ум.Он задержал на мне взгляд еще на секунду-другую потом переключил свое внимание на Джекоба и Лу. Когда он затормозил на дороге, они помахали ему рукой, а сейчас сидели в машине и, почти уткнувшись друг в друга, о чем-то заговорщически шептались. Лу отчаянно жестикулировал, Джекоб кивал, поддакивая приятелю. Мэри-Бет сидел у Джекоба на коленях, уставившись на нас из окна.– Они что, выпили? – тихо спросил Карл.– Нет еще, – ответил я. – Мы с Джекобом днем были на кладбище.– На кладбище? Я кивнул.– Ходили на могилы к родителям. Мы всегда навещаем их в этот день.– В канун Нового года? – просиял Карл. Казалось, идея ему понравилась.– Я взял выходной, – добавил я.Карл потянулся к приборной доске и включил обогреватель на полную мощность. В кабину шумно хлынул поток теплого воздуха.– Джекоб все еще без работы? – спросил Карл.– Ищет, – соврал я, почувствовав неловкость, как это бывало всякий раз, когда разговор заходил на эту тему.– А Лу работает?– Нет. Не думаю.Карл печально покачал головой, задумчиво глядя на них через дорогу.– Вот ведь позор какой, а? Двое взрослых мужиков, работоспособных. Эта страна… – Он не договорил, углубившись в свои мысли.– Что ж, – начал было я, – наверное, нам…– Лу, помнится, тренировал бейсбольную команду, – прервал меня Карл. – В детском спортклубе в Мичигане. Он был чертовски хорош в нападении. Ты знаешь об этом?– Нет, – ответил я. – Никогда раньше не слышал.– Глядя на него сейчас, трудно догадаться. Но было время…Со скрипом открылась дверца грузовичка Джекоба. Карл примолк: Джекоб выбрался из машины и неуклюже двигался в нашу сторону.– Привет, Джекоб, – сказал Карл. – Я уже подумал, что ты меня избегаешь.Джекоб заискивающе улыбнулся. Это была его обычная реакция при встрече с представителями власти. Я тут же вспомнил, что эта привычка живет в нем с детства. Так Джекоб смотрел на учителя, когда тот вызывал его к доске.– Я что-то замерз, – затараторил он. – Так что хотел погреться в машине.– Хэнк сказал мне, что вы сегодня навещали могилы родителей.Джекоб бросил на меня быстрый взгляд и неуверенно кивнул.– Это дело хорошее, – сказал Карл, – очень хорошее. Надеюсь, мои дети тоже не забудут меня после моей смерти.– Это была воля нашего отца, – пояснил Джекоб. – Он оговорил ее в своем завещании.Карл, казалось, не слушал его.– Я помню вашего отца, – начал было он, но вдруг запнулся, словно не был уверен в том, что не путает нашего отца с каким-нибудь другим умершим жителем Ашенвиля. Покачав головой, он добавил: – Хороший был человек. Очень хороший.Мы не нашлись с ответом. Возникла неловкая пауза, которую в конце концов нарушил Джекоб.– Ты рассказал ему про самолет? – обратился он ко мне.Я в ужасе уставился на брата. На его лице застыла глупая ухмылка, в толстых щеках прорезались ямочки, губы приоткрылись, оголив крупные зубы. Он взглянул на меня, и я вдруг испугался, что он сейчас подмигнет.– Что такое? – спросил Карл. Он перевел взгляд с Джекоба на меня.– Мы с Хэнком проезжали здесь во вторник, и нам показалось, что где-то неподалеку пикирует самолет.– Самолет?Джекоб кивнул.– Шел довольно сильный снег, и мы так и не поняли, что случилось, но звук был такой, словно у самолета отказал двигатель.Карл, взметнув брови, выжидательно уставился на него. Я лихорадочно соображал, как сменить тему разговора, но безуспешно. Мне ничего не оставалось, как только молить Бога о том, чтобы Джекоб наконец заткнулся.– Не было никаких сообщений о пропавшем самолете? – спросил Джекоб.– Нет, – медленно, нараспев, произнес Карл, всем своим видом показывая, что напряженно думает, – Что-то не припоминаю.Он вновь взглянул на меня.– Так вы слышали только рев двигателя? Но ничего не видели?Я силой заставил себя кивнуть.– Тогда это могло быть и что-то другое. Мотоцикл, аэросани или цепная пила. – Он жестом показал на юго-восток. – Может, Дуайт Педерсон что-нибудь ремонтировал.Мы развернулись и бросили взгляд через поле, пытаясь рассмотреть ферму Педерсона. В нижних этажах дома горел свет, но сарай и другие надворные постройки уже затерялись в темноте.– Если что-нибудь услышите, – проговорил Джекоб все с той же шутовской улыбкой на лице, – обязательно дайте нам знать. Мы могли бы показать место, где мы находились в тот момент.– Я уверен, что такого рода информация уже давно просочилась бы, – сказал Карл. – Самолеты бесследно не исчезают, наверняка кто-нибудь заметил падение, если оно было.Я посмотрел на часы, пытаясь завершить беседу, прежде чем Джекоб скажет еще хоть слово.– Наверное, вам не терпится побыстрее добраться до дома, Карл. Уже шестой час.Вздохнув, он покачал головой.– Мне сегодня допоздна работать – канун Нового года и все такое. Раздолье для нетрезвых водителей. – Он взглянул на Джекоба. – Надеюсь, ты не из их числа.Улыбка исчезла с лица Джекоба.– Нет. Вам не стоит беспокоиться на мой счет.Карл задержал на нем взгляд, словно ожидая услышать еще что-то. Потом повернулся ко мне.– Как самочувствие Сары? Она ведь скоро должна родить, если я не ошибаюсь?– В конце января, – ответил я. Жена моя была на восьмом месяце беременности нашим первым ребенком.– Передавайте ей мои поздравления с Новым годом. – Карл начал закрывать окно. – И скажите Лу, чтобы в следующий раз не был таким робким. Я не кусаюсь.
Пока мы садились в машину, Карл уже отъехал. Он продолжил путь на запад, удаляясь от Ашенвиля.– Надо немного выждать, Джекоб, – сказал я. – Не стоит следовать за ним. Поворачивай обратно, в город.Джекоб завел двигатель. Ему не сразу удалось развернуться на узком шоссе.– Езжай медленно, – проговорил я, опасаясь, что, если мы поедем быстро, пачки денег вылетят через дыру, что зияла у нас под ногами.Все какое-то время молчали, но, когда грузовик выбрался на нашу дорогу и мы уже ехали по мосту через речку Андерс, я не выдержал:– Чья это была идея? Спросить про самолет?Я подался вперед, чтобы видеть их лица. Лу сидел посередине, у него на коленях устроилась собака. Он обхватил ее обеими руками и прижал к груди. Ответа я так и не дождался.– Твоя идея, Лу? – Я хотел задать вопрос как можно тише и спокойнее, чтобы они прочувствовали весь ужас того, что натворили, но голос выдал меня, прозвучав резко и злобно.Лу пожал плечами.– Мы вместе придумали.– Зачем? – спросил я.– Чтобы выяснить, разыскивают ли самолет, – выпалил торжествующим тоном Джекоб, явно уверенный в том, что переплюнул меня в ловкости и находчивости. – И не только поэтому. Теперь, если начнутся поиски, Карл в первую очередь обратится к нам. А мы уже будем во всеоружии.– Вы только что решились украсть три миллиона долларов и первое, что делаете, – бежите с расспросами к шерифу. Неужели вам это не кажется, мягко говоря, глупостью?– Зато мы выяснили, что самолет никто не ищет, – сказал Джекоб. – А если бы не спросили, так никогда бы и не узнали этого.– Эх Джекоб, ну как ты не понимаешь, что идея ваша – дурацкая. Если самолет найдут сейчас и выяснится, что пропали деньги, шерифу не составит труда вычислить, чьих это рук дело.– Но в том-то и заключается наш расчет. Если бы мы взяли деньги, то ни за что не стали бы заводить с ним разговор о самолете – это же логично!– Обещай мне, что больше подобных экспромтов не будет.Он улыбнулся.– Неужели ты не оценил, как тонко мы все обыграли? Ведь, задав ему вопрос о самолете, мы стали его помощниками.– Это было очень рискованно, – не унимался я. – И глупо.– Но сработало же. Мы выяснили…– Это не игра, Джекоб. Мы совершили преступление. За свой сегодняшний поступок мы можем угодить за решетку.– Хватит тебе, Хэнк, – вмешался Лу. – Никто не собирается отправлять нас за решетку. Все мы чисты перед законом, криминала ни за кем не числится. Любой на нашем месте поступил бы точно так же.– Ты хочешь сказать, что мы не совершили преступление?– Я хочу сказать, что за это нас никто не упрячет в тюрьму. Даже если нас обвинят в краже, приговор будет условным.– Особенно если учесть, что мы пока еще не истратили ни цента, – подхватил Джекоб. – Я думаю…– Меня не интересует, что ты думаешь, – сорвался я на крик. – Если только я заподозрю, что вы предпринимаете какие-то рискованные шаги, деньги тут же сожгу. – Я перевел взгляд с Джекоба на Лу. – Поняли?Они промолчали.– Я не собираюсь отправляться в тюрьму из-за глупостей двух идиотов.Они оба уставились на меня, ошарашенные моей бурной реакцией. Мэри-Бет жалобно заскулил. Я посмотрел в окно. Мы двигались на юг по Бернт-роуд; по обе стороны дороги тянулись бескрайние поля.Я глубоко вздохнул и попытался успокоиться.– Прошу вас лишь об одном: будьте осторожны, – сказал я.– Мы будем осторожны, Хэнк, – заверил меня Джекоб. – Конечно, а как же иначе.Лу промолчал, но, даже отвернувшись к окну, я мог с уверенностью сказать, что он сейчас ухмыляется.– Останови машину, – попросил я. – Мы можем пересчитать деньги здесь.
Джекоб притормозил у обочины, и мы выбрались из машины, окунувшись в холодную тьму. Мы находились милях в трех к западу от города. Заснеженные поля простирались по обе стороны дороги, и вокруг не было видно ни домов, ни огней. Приближавшуюся к нам машину мы смогли бы заметить на расстоянии мили.Джекоб и Лу считали деньги, я стоял за их спинами с фонарем в руке. Мэри-Бет остался в пустом грузовике, заснув на сиденье. Джекоб и Лу разложили пачки по стопкам, в каждой – по десять пачек. Казалось, потребуется вечность, чтобы все это пересчитать. Я попеременно смотрел то на деньги, то на дорогу, готовый тотчас же подать сигнал тревоги, если вдруг увижу приближающиеся огни.Вечер был очень тихим. Лишь слегка посвистывал ветер, гоняя по голым полям, да кое-где, поскрипывая, оседал у обочины снег; и в это безмолвие вторгался мягкий, но настойчивый шорох – такой обычно сопровождает раздачу карт в казино – это Джекоб и Лу отсчитывали пачки денег.Результатом их кропотливого труда были сорок четыре стопки, вытянувшиеся в линию вдоль борта грузовичка. В них было четыре миллиона четыреста тысяч долларов.Осознать это удалось не сразу. Какое-то время мы молча стояли, уставившись на деньги. Лу вновь пересчитал стопки, дотрагиваясь до верхушки каждой из них указательным пальцем.– И сколько же выходит на брата? – прошептал Джекоб.Мне пришлось на секунду задуматься.– Почти по полтора миллиона.Ошарашенные, мы все никак не могли оторвать взгляда от денег.– Убирай, – сказал я наконец, поежившись от холода. Я вручил Джекобу рюкзак и стал наблюдать, как он постепенно разбухает, наливается тяжестью своего ценного содержимого. Когда все деньги были сложены, я втащил рюкзак в машину.
Лу жил на юго-западе Ашенвиля, в прямо противоположном моему районе, – мы отправились сначала туда. Становилось все холоднее, на лобовом стекле уже проступали ледяные узоры. Порванный целлофан, некогда служивший задним стеклом, яростно трепыхался на ветру, пропуская в кабину мощный поток морозного воздуха. Мэри-Бет, которому отвели место сзади, зябко жался к нам, и я чувствовал, как он дышит мне в ухо. Мешок с деньгами лежал на полу, я крепко сжимал его ногами. А для пущей сохранности придерживал еще и рукой.Когда мы подъехали к дому Лу, было без четверти семь.Машина Ненси стояла во дворе, в доме горел свет. Дом был большой, но ветхий – один из самых старых в округе. Лу и Ненси арендовали его у Сонни Мейджора, чей дед когда-то владел всеми окрестными угодьями, выращивая на них кукурузу и капусту; в лучшие времена, до Великой депрессии, он был одним из представителей окружного джентри. Но потом дела пошли худо. За несколько лет отец Сонни продал почти все свои земли, оставив лишь пару узких полос, что тянулись вдоль дороги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42