Региональный центр исследования приматов ставил своей задачей научиться создавать сразу взрослый организм. Фактически это гарантировало людям бессмертие — из любой донорской клетки, уцелевший, например, в катастрофе, можно было воссоздать того самого человека, который погиб.
Но знаменит центр стал не тем, что смог воссоздавать взрослые организмы, а тем, что демонстрируя возможности генетики, вырастили для публичной демонстрации нескольких кентавров и многоруких людей. Скандал случился столь громким, что вошел в общеобразовательный курс истории развития цивилизации.
— Вот отсюда я всегда мечтал вести свою экскурсию, если бы дожил до истинного пришествия своих сородичей. Поэтому мы и заморозились тогда... Уж и не знаю, как давно это было... И в этих же холодильниках находится весь исходный материал нашего производства, — продолжал безостановочно тараторить человек. — Именно отсюда должно начаться глобальное заселение планеты человеческим материалом. Для богомолов людей клонировать руки не поднимаются, вот и отыскали шутейные экземплярчики последних студенческих капустников и тиражируем чудо генной инженерии в утробу этим тварям! — он опять глубоко вздохнул, махнул рукой, пожал плечиками и, достав из кармашка халата «очередную дозу» впрыснул ее себе под язык и осел на пол.
Найл начал потихоньку понимать историю острова и его обитателей. Похоже, двум «умникам» из университета удалось пересидеть прилет Кометы в здешних анабиозных камерах. А потом от скуки и одиночества они стали творить всяких разных монстров, данные о которых нашли в банках данных.
Непонятно, почему оба живы до сих пор, но долгая жизнь не пошла им на пользу — они увлеклись наркотиком, потеряли разум и превратились в то, что сейчас бродит следом за Посланником Богини.
А может, наоборот — они увлеклись наркотиками, а монстров начали выращивать для защиты маковых полей.
Здешние богомолы успели хорошо развиться в изоляции от материка и заняли ту нишу, которую на остальной Земле обжили смертоносцы. Не очень понятно, договорились насекомые с людьми, или некий баланс установился естественным путем, но после того, как вечно голодные богомолы пожрали всю достаточно крупную живность, бывшие ученые начали выращивать кентавров и шестируких шив уже специально им на кормежку.
Расспросить человекоподобного обитателя лаборатории поподробнее Найлу не удалось — за окнами лабораторного корпуса тревожно заржали кентавры.
Посланник Богини вошел в контакт с Молодым и увидел, как от леса к лаборатории двигается не меньше трех десятков самцов-богомолов. Это было уже серьезно — с подобной толпой так просто не сладишь.
Правитель лихорадочно закрутил головой, надеясь найти хоть какое-нибудь оружие. У стены, в специальной стойке, стояло полтора десятка высоких толстых газовых баллонов.
—Что за газ? — повернулся Посланник Богини к бывшему ученому.
—Хороши-и-й га-аз, — ответил двуногий и с блаженной улыбкой осел на пол.
Кентавры, видя набегающих хищников, стали испуганно забиваться в лабораторию, но все не помещались. В дверях возникла пробка.
—Камни подбирайте, палки! — закричал им в окно Везав.
Некоторые из человеко-коней последовали его совету.
—Нефтис, подними его! — указал правитель на человечка. — Мне нужно задать ему несколько вопросов.
Женщина подняла очкарика за шкирку и принялась бить его по щекам.
Люди и кентавры, сплотив ряды, заняли оборону, и очень вовремя — перед ними явились многорукие мальчишки. Богомолы гнали их впереди себя. Зомбированные юноши шли в смертельный бой за своих хозяев и пожирателей.
Но вот на плечи впереди стоящего кентавра вскарабкался бывший пленник и стал что-то отчаянно кричать, жестикулировать, потом поднял высоко над головой ожерелье из челюстей богомольих личинок и загремел им.
Богомолы швырнули в него мощный пучок волевой энергии, и мальчишка упал. Найл и Молодой послали импульс парализующей воли через головы многоруких в гущу богомольей стаи. Не ожидавшие такого первые хищники запнулись, задние навалились на них. Возникла свалка.
По примеру Шиву, кентавры и люди срывали с себя такие же ожерелья и гремели ими у себя над головами.
Пока богомолы перестраивались и восстанавливали свои ряды, Молодой успел выскочить вперед, два раза пробежать перед рядами кентавров и повесил несколько толстых канатов паутины поперек тропы.
—Молодой — страхом их! — послал приказ Найл
Насекомые начали новую атаку. Посланник Богини и смертоносец немного выждали и дружно послали им навстречу импульсы ужаса, какими пауки обычно выпугивают дичь из засады. В ответ многорукие дружно легли на землю, накрыв головы руками, обнажив тем самым ряды богомолов. Тупомордые богомолы, непривыкшие на своем острове к сопротивлению, опять попятились, ощутив неодолимый беспричинный страх.
—Не надо, зачем, — захныкал в глубине лаборатории плаксивый голос.
—Пугай их, Молодой! — приказал правитель и побежал к Нефтис. Стражница продолжала усердно бить по лицу хныкающего человекообразного.
—Что за газ? — Найл повернул за подбородок его к стене. — Какой газ в баллонах.
— Все как положено, — пьяно улыбнулся наркоман. — Аргон, водород, гелий, хлор, кислород.
— Какие?! Какие баллоны с кислородом и водородом?!
—Как положено, господин начальник, второй и четвертый.
— Брось его, Нефтис, — распорядился Найл. — Берем баллоны.
Они подтащили газ к окну. Там все пока оставалось спокойно — богомолы испуганно жались к лесу, но и не уходили.
—Эй, сюда! — позвал Найл двух ближайших кентавров. — Берите баллоны и бросьте их на тропе!
Правитель лихорадочно отвернул вентили и, услышав шипение, передал газ человеко-коням.
—Нефтис, мне нужен факел.
—У меня нет, мой господин...
—Мне нужен факел. Немедленно! Стражница наклонилась к бывшему ученому, рванула ткань халата. Сильным ударом разбила о стену стул. Намотала ткань на ножку, и принялась высекать искру. Найл, принюхиваясь, пробежался вдоль стола. Схватил одну из стекляшек, пахнущих чем-то едким, плеснул на намотанную на ножку тряпку.
—Поджигай!
Искра упала на ткань, и по ней начал расползаться голубой огонек.
—Молодой, — мысленно вызвал смертоносца правитель. — Переставай пугать.
Найл взял в руку факел и подошел к окну. Богомолы, сбросив путы страха, торопливо приближались по тропе. Как раз туда, где лежали покрытые инеем баллоны, окруженные дрожащим облаком. Посланник Богини широко размахнулся и швырнул факел туда, к баллонам, тут же кинулся на Нефтис, сбил ее на пол и упал рядом.
— Что с вами... — начала было спрашивать девушка, и тут за стенами оглушительно грохотнуло, так, что сотряслись стены, а с потока стали сыпаться крупные куски бетона. В окна ворвалась огненная волна, которая тут же затихла.
Найл поднялся, перебрался через подоконник и выпрыгнул наружу.
Богомолов больше не существовало. Куски их тел валялись везде и всюду. Разметало также и почти всех многоруких мальчишек, что наступали во главе их отряда. Среди тех защитников, что стояли у лаборатории снаружи, тоже оказалось много раненых и обожженных, но самое главное, ради чего они готовились пожертвовать своей жизнью, уже произошло — хищных гигантов более не существовало.
* * *
С тяжелым сердцем возвращался Найл в лагерь, и чем ближе они подходили к своей стоянке, тем тревожнее было у него на душе. Вечерело, на побережье спускались сумерки, а со стороны их стойбища — ни сполохов от костра, ни даже дымовой струйки.
Тревога начинала оправдываться уже на подходе к лагерю. На берегу валялись окровавленная одежда Везава с явно откусанными и выплюнутыми кистями рук. Далее дрыгались в конвульсиях обглоданные лапы старого Капитана. Кентавровские копыта с длинными белыми жилами были раскиданы вдоль всего берега. Шива наклонился над одним из них. Молодой остановился рядом. Найл настроился на их мысли.
—Красные муравьи не оставляют следов, — рассуждал Шива. — Значит, на них напали богомолы. Сейчас они ушли, и ушли по нашему следу, значит именно они нас там атаковали и именно их мы уничтожили. Врага больше нет, мстить никому не нужно...
Молодой тихо спускал струйку ярости в остывающий вечерний песок.
Найл понимал, что богомолы пришли в лагерь за своими детенышами и, конечно, обнаружив их развешенные тушки с выдранными челюстями устроили кровавую бойню, разметав стойбище врага по всему побережью.
Они бы все равно когда-нибудь пришли, и побоище все равно бы состоялось...
Многорукие братья Шивы молча собирали останки на расстеленный лист гигантского папоротника. Клонированные мальчики, никогда не знавшие родительской ласки, готовили самый древний ритуал прощания живых с мертвыми.
Удалившиеся в чащу кентавры принесли огромный хитиновый щит, на который вместе с папоротниковым листом водрузили останки погибших.
Щит с останками отнесли к морю и опустили на волны. Оттолкнули...
Найл невольно нарушил торжественность траурного настроя простым и совершенно не ритуальным вопросом:
—Где вы взяли такой корабль?!
— Не волнуйся, повелитель, там их много и хватит на всех, но пусть продлят наши боги твою драгоценную жизнь.
Найл молча оседлал своего собеседника и волевым потоком энергии послал галопом снова в чащу, откуда был принесен этот похоронный корабль.
Перед ним огромной горой лежали большие хитиновые панцири водяного клопа-белостома. Кло-повье «кладбище», вероятно, осталось после многовекового пиршества муравьев.
«Если наложить щиты на пробоины и приклеить паутиной, может получиться хорошая заплата... — подумал Найл. — За пару дней мы сможем отремонтировать корабль!»
Проблема с судостроением решилась сама собой. Жаль только Наура не дожила до этого часа...
Вернувшись к товарищам, Найл отправил Молодого и Шиву с его еще тремя соплеменниками и тремя кентаврами посмотреть, что делается возле разбитого корабля.
Усталость и последние потрясения валили с ног посланника Богини, но мозг работал отчетливо. Найл теперь знал, что они на острове, и единственный путь отсюда лежит по морю.
Но оставить детей человеческого интеллекта, братьев по разуму на произвол судьбы он уже не мог. Необходимо было в ближайшее же время прочесать остров и обеспечить безопасность кентаврам и многоруким.
Ученого-наркомана и блуждающего где-то его коллегу и, наверняка такого же безмозглого наркомана, профессора Краузе придется оставить, но как можно скорее добиться их излечения. Или просто уничтожить, чтобы они не вовлекли в увеселительный процесс своих детушек. И пора бы наконец взглянуть на маковое поле.
Мысленный поток Шиловых рассуждений прервали радостные возгласы Нефтис и ее стражи.
Со стороны разоренного лагеря скакали навьюченные кентавры, за ними бежали многорукие, замыкал шествие Молодой, а впереди, на белом кентавре, гарцевала чудом спасенная Наура!
Как оказалось, днем дул северо-западный ветер, нагоняя прилив, и когда в лагерь ворвались богомолы, Наура как раз сидела внутри разбитого корабля и собирала утварь для следующего гужевого рейса с кентаврами. Богомолы ворвались в лагерь, как раз тогда, когда кентавры разгружали принесенный груз и собирались идти за следующим. Наура, сидя на корабельном киле видела, как бесчинствуют в лагере богомолы. Но мчаться на помощь уже не имело смысла. Когда, после расправы над лагерем, часть богомолов рванула по следу в сторону корабля — прилив уже затопил берег настолько, что она стояла на корабельном киле по щиколотку в воде. Богомолы ее видели, но в воду не сунулись. Выжидать, когда спадет вода, у них не хватило ни ума, ни терпения, и они вместе с остальными самцами удалились в погоню за Найлом и его отрядом.
Следующим утром Найл, шестирукий и несколько кентавров отправились еще раз осмотреть остров. На маковой плантации они застали несколько многоруких, которых бывший пленник увел за собой. Наконец, на одной душистой клеверной поляне нашли профессора Краузе, пасущего кобылиц-кентавров. Шестирукие со зловещими улыбками быстро его связали, и Найл подумал, что вопросов с лечением наркомании у него, скорее всего, не возникнет.
Вернулся отряд только через три дня, так и не встретив больше ни одного смертоносца. В лагере Найл обнаружил, что корабль уже повернут на киль, а пробоины заклеены хитиновыми щитами клопов-белостомов. Молодой прислал импульс сожаления, но сделать работу быстрее он не мог. Паутину для приклеивания выделял он один, а его возможности не беспредельны.
Наура хлопотала на палубе, следя за тем, как многорукие ставили в гнездо новую мачту. Древесина на нее пошла, правда, сырая. Но на несколько дней перехода до материка ее должно было хватить.
—Завтра сможем отплыть, — с гордостью сообщила морячка. — Дождемся прилива и снимем его с мели.
Отплытие прошло на удивление спокойно. Когда вода поднялась на уровень человеческого роста, корабль облепило полсотни кентавров — поднатужились, пронесли на несколько десятков метров вперед, туда, где уже им самим было по горло. Судно качнулось на глубокой воде.
—Поднять парус! — звенящим от радости голосом приказала Наура.
—Ты хоть примерно представляешь, где мы находимся? — спросил правитель.
—Только примерно, мой господин.
—Ты должна доставить меня в Провинцию, — напомнил Найл. — Ты понимаешь? В Провинцию! Мы и так потеряли слишком много времени.
—Да, мой господин.
К вечеру выяснилось, что все далеко не так хорошо, как они рассчитывали. Заплата текла. Текла с такой силой, что вставшие цепочкой и непрерывно вычерпывающие ее матросы не успевали, и корабль с каждым часом погружался все глубже и глубже в волны.
—Работайте, работайте! — время от времени покрикивала на них Наура, лично вставшая к рулю. — Нужно продержаться до утра! Утром земля будет!
С рассветом еле шевелящиеся моряки разразились радостными криками, указывая на горизонт впереди. По каким-то только им известным приметам они определили близость материка.
Судно сидело в воде уже почти по самую палубу, когда хозяйка корабля под всеми парусами врезалась в песчаное дно в полусотне метров от поросшего кустарником берега. Отпустила руль, подошла к Найлу и опустилась перед ним на колени:
—Простите меня, мой господин, я нарушила ваш приказ.
—Какой приказ?
—Это не Провинция, мой господин. Я знаю эти места. Это заросли неподалеку от устья городской реки. Если идти влево, то до нее примерно два-три часа пешего ходу.
—Прикажете убить ее, мой господин? — спокойно поинтересовалась Нефтис, достав свой нож.
Найл молчал. Он пытался определить, куда теперь идти. Берегом до Провинции — дня три, если не четыре. Если вверх по реке — к завтрашнему утру должен добраться до города. Там можно попытаться найти какое-нибудь средство передвижения.
—Убить ее, мой господин? — нетерпеливо переспросила стражница.
—Нет, — покачал головой Найл. — Мы возвращаемся в город.
* * *
В город они вошли на рассвете, изможденные, голодные, в рваных туниках. Не смотря на усталость Посланник Богини быстрым шагом направился в свой дворец. С Симеоном он столкнулся прямо в дверях дворца, и не поздоровавшись, сразу спросил:
—Как он?
—Хуже, — признался медик. — Заметно хуже. Временами, правда, бывают улучшения, он узнает сестер, мать, пытается встать. Они надеются, что самое страшное уже позади, но... Но каждый раз после этого он проваливается во все более глубокое беспамятство, моменты улучшения становятся короче. А как ты? Ты нашел Мага?
—Нет, — понуро покачал головой Найл. — Мы потерпели кораблекрушение, нас выбросило на какой-то остров. Чтобы вернуться, пришлось чинить корабль. А все это дни, дни. Я даже потерял счет времени. Сколько еще у нас в запасе?
—Прошло, — медик бесшумно зашевелил губами. — Прошло двадцать три дня. Значит, у нас в запасе семь. Теперь ты никуда не успеешь...
Правитель, не отвечая, направился мимо него во дворец, поднялся в спальню брата. Рядом с постелью сидела Дона. Она подняла глаза на Посланника Богини, и они моментально наполнились слезами. Найл кивнул, подошел ближе. За прошедшие дни Вайг заметно похудел, кожа его посерела, стала похожа на промасленный пергамент. Глаза ввалились.
Посланник остановился рядом и прикоснулся кончиками пальцев к руке. У него возникло ощущение, что он дотронулся до сухой деревяшки. Найл резко развернулся и выскочил из комнаты. Не потому что не хотел видеть своего брата, а потому, что таким видеть его не мог.
До отмеренного Магом срока оставалось всего семь дней. На то, чтобы пересечь пустыню, нужно как минимум пять. На кораблях переправиться в Провинцию, к Серым горам можно и за два дня — но этот путь он уже опробовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31