– В последнее время дядя Кен делал гораздо больше па, чем я.
– Никто не делал никаких па, – оборвала его Эрин.
Последний раз она танцевала после родео во время медового месяца в Лас-Вегасе, если это можно было назвать медовым месяцем. История ее замужней жизни подходит к концу. Она посмотрела на стол, но не успела вовремя убрать руку, Денни накрыл ее своей ладонью, и тепло его тела согрело ее, как дровяная печь среди зимней ночи.
– Ну так что? – В его голосе звучала просьба. – Значит, все допиваем и идем танцевать.
Но он не успел встать со стула. К ним подошел еще один объездчик быков. Не дожидаясь приглашения, он уселся за стол и по очереди принялся потчевать их сперва сегодняшними веселыми историями, а потом забавными случаями с другого родео, которое Денни пропустил.
– Ты бы видел их, Синклер! – И ковбой с взлохмаченной головой, откинувшись на спинку стула, расхохотался собственному рассказу. – Парень сидит на заборе, ворота распахиваются, его бык прямо из коридора взвивается в воздух на шесть футов, у парня на лице появляется выражение: «Что еще за чертовщина?» – затем он летит со своей веревкой в руках, как с нераскрывшимся парашютом, колокольчик трезвонит, как дьявол, и он оказывается в середине круга на собственных штанах. Он и этот брахма не коснулись земли, пока его же… кхе, простите, мадам, – он посмотрел на Мег, – зад не шмякнулся в пыль.
Рука Денни вздрагивала на руке Эрин, но он смеялся вместе с Люком и Мег, а Тимми восторженно хохотал над рассказом мужчины.
– А ты где был в это время? – обратился парень к Денни.
– В Монтане… дома.
– Что же, – парень взглянул на Эрин, – время от времени женщине нужна ласка. Однако, Синклер, тебе непременно нужно позаботиться об очках, ты ведь пропустил и «Деревушку Муретты» тоже, верно?
– Верно, – тихо ответил Денни.
Калифорнийский этап был частью тура «Родео только на быках», где единственным соревнованием было укрощение быков, и для классных наездников означал упорное, захватывающее состязание и хорошие деньги.
Эрин смотрела на свою руку, накрытую дрожащей ладонью Денни. Перед отъездом с ранчо она прочитала в «Спортивных новостях профессионального родео», что сейчас Денни имеет высокий рейтинг в национальном первенстве.
– В этом году ты должен дойти до финала. Надеюсь, ты не вылетишь. – Ковбой с шумом отодвинул стул и встал.
– Надеюсь.
– Попробуй в эти дни получить золотую пряжку, Денни, если я не сделаю этого раньше тебя.
– Удачи тебе. – Денни провожал взглядом этого парня, пока он не присоединился к своим друзьям у бара, и, перестав улыбаться, поднял Эрин на ноги. – Давайте поищем танцы.
У Эрин не хватило духа отказать ему, и, когда они оказались в Пограничном парке на территории ярмарки и услышали первые звуки музыки, она шагнула в объятия Денни, как будто никогда не покидала их. Ей казалось, что она поступает неправильно, предает самое себя, но мрачное настроение Денни было невыносимо. И, медленно двигаясь в сторону маленького ансамбля, исполнявшего «Я буду твоим», она тяжело вздохнула.
– Я почему-то чувствую себя виноватой в том, что ты пропустил «Деревушку Муретты».
– Ты не виновата.
– Мне нужен был помощник в магазине, и ты остался.
– Эрин, я сам этого хотел.
Он легко повернул ее, чем вызвал море воспоминаний, от которых она хотела убежать навсегда, – о других танцах, о других песнях.
– Только на минутку, – как бы оправдываясь, сказала она и под тяжестью собственного тела прижалась к Денни. – Однако этот человек снова заставил тебя тосковать по просторной дороге, верно? По очередным восьмидесяти восьми очкам и очередному крупному чеку?
– Этим я зарабатываю на жизнь.
– Нет, суть не в этом. – Эрин подняла голову с его твердого плеча, совершенно не понимая, как она там оказалась. – Просто это твой образ жизни.
Он вернул ее щеку на прежнее место и сухо заметил:
– Значит, именно это ты ненавидишь больше всего? А совсем не то, что я постоянно занимаюсь родео, чем не многие могут похвастаться, или что я оставил вас с Тимми одних? – Он непринужденно двигался в такт песне под горько-сладкий плач далекой скрипки. – Тебе ненавистно, что я занимаюсь любимым делом, а совсем не мои успехи.
– Денни, я…
– Что ты чувствовала сегодня днем, когда я выступал? Не тогда, когда я свалился после выстрела, а до того, когда все было выполнено совершенно правильно? Ты видела достаточно скачек на быках, разбираешься в них и можешь судить о результатах. Что ты чувствовала, Эрин?
– Мне было страшно, – тихо ответила она, подняла голову и встретилась с ним взглядом.
– Мне, черт побери, всегда страшно.
Эрин всегда считала, что ездить верхом легче, чем наблюдать за другим, но полагала, что Денни с этим не согласился бы.
– Как только я перестану бояться, я начну волноваться. Сегодня ты не просто боялась.
– Не знала, что ты умеешь читать мысли.
– Эрин.
– Все правильно, я гордилась тобой. – Она подняла голову и добавила: – Ради Тимми.
Денни только грустно улыбнулся, придвинулся еще ближе к ней, снова положил ее голову к себе на плечо и продолжал танцевать, слегка прихрамывая.
– Ты можешь рассказать гораздо больше историй, чем этот сегодняшний наездник на быках, – пробормотал он.
Как случилось, что душной летней ночью под зажигательную игру оркестра в ох-как-знакомых-руках-Денни она потеряла представление о времени, о своих планах на жизнь? Пиво в «Прицепной карете», теплый воздух конца июля, запах жареного мяса и чьих-то духов, звезды над головой, на которые она смотрела из-за плеча Денни через откинутые борта палатки, потом еще одно или два пива, снова скольжение под музыку в объятиях Денни… И Эрин неожиданно для себя выпустила из рук тонкую соломинку, за которую она до сих пор держалась, пытаясь строить свою жизнь и жизнь Тимми…
Когда Эрин в следующий раз подняла голову, было уже за полночь, и оркестр, до этого исполнявший то народные песни, то классические кантри-вестерны и веселые кадрили, которые будут повторяться каждую ночь, перешел к более спокойным, более задушевным мелодиям. Чуть поодаль Эрин, к своему удивлению, заметила Люка, танцевавшего с Мег; одна его рука лежала у нее на талии, а другую он запустил ей в волосы, глаза у обоих были за-крыты, словно они пребывали в забытьи…
– Денни, посмотри, – указала она и почувствовала, как он напрягся.
– Боже всемогущий.
– По-моему, они неплохо смотрятся вместе.
– Люк моложе ее, и он… необузданный человек.
– Если кто и может укротить его, так это Мег.
– Никому никогда не удастся стреножить Люка Хастингса, тем более моей матери, – нахмурился Денни. – Пожалуй, я должен сказать ему пару слов.
Денни решительно шагнул в сторону Люка, но Эрин потянула его обратно.
– Оставь их, это безопасно.
– Наверное, ты права. – Он снова просиял. – Завтра утром Люк снова наложит свой белый грим, засунет за щеку еще одну жвачку, из которой можно надувать пузыри, и совершенно позабудет про танцы с моей ли матерью или с кем-либо другим.
Пусть себе думает что хочет, решила Эрин, хотя, глядя на мечтательное выражение на лице Мег, на ее удовлетворенную улыбку, которая так редко появлялась у нее после смерти Хенка, совсем не была уверена в правоте Денни.
Спустя немного времени Денни большим пальцем указал в дальний угол палатки, где Тимми лежал, свернувшись в клубочек, на чьей-то куртке из оленьей кожи.
– Он устал, я должна отвезти его домой, – сказала Эрин.
– Не сейчас.
Останавливаясь время от времени, чтобы переброситься парой слов с друзьями, Денни вместе с Эрин пересек палатку, и они вышли в ночную прохладу, где среди шелестящей травы подмигивали светлячки, а вдалеке ухал одинокий филин. У Эрин вспыхнули щеки, и ей в голову пришла мысль, что неплохо было бы соблюдать дистанцию.
Обняв Эрин за плечи и неуверенно ступая, Денни повел ее к ковбойскому лагерю близ арены, где они с Люком на эту неделю получили место для своего фургончика. Эрин старалась идти в ногу с Денни, который с каждым шагом двигался все медленнее и все сильнее хромал.
– Ты ведь сильно ударился.
– Чувствую себя немного скованно. – Он улыбнулся в темноту и сжал ее плечо. – Нога тоже плохо слушается.
– Но мне нужно идти. – Эрин запнулась. – Тимми…
– Мама присмотрит за ним.
Они подошли к неосвещенному фургону, но Денни не стал открывать дверь и увлекать ее внутрь, а сел на металлическую ступеньку, тяжело вздохнув от этого движения, и притянул Эрин к себе на колени.
– Куда спешить? Возвращаться в комнату какого-то мотеля? – Он указал рукой на звезды. – Спать в такую ночь просто преступление.
И как бы в подтверждение собственной правоты он прижался губами к ее рту, но не резко и не грубо. Его горячие губы нежно и мягко двигались по губам Эрин, пока она не решила, что он, возможно, все-таки имеет на это право. Она приоткрыла рот, и его язык тут же коснулся ее языка. А вслед за этим – она даже не заметила как – его рука скользнула к верхней пуговице ее жакета и пробралась внутрь к теплому телу, потом еще ниже к нежной груди. В то же мгновение в ответ на это ее соски набухли, и она застонала, не отрываясь от его губ.
Завладев инициативой, Денни сжал ее лицо в ладонях и начал осыпать его поцелуями, которые становились все горячее с каждым его прикосновением к ее губам, с каждым новым наклоном его головы, с каждым все более глубоким проникновением его языка, как бы имитирующим акт любви, столь долго отсутствовавший в ее жизни.
Еще две пуговицы, пряжка бюстгальтера – все препятствия устранены, и большие пальцы его рук ласкают ее соски, ставшие твердыми, как нерасстегнутые пуговицы жакета.
– Денни…
Чуть отстранившись, чтобы заглянуть ей в глаза, он, хрипло дыша, продолжал круговыми движениями больших пальцев поглаживать ее грудь.
– Скажи мне, что тебе это неприятно, что этого нельзя делать. Скажи, если сможешь. Скажи, что забыла это, что, черт побери, больше этого не хочешь.
Она сидела у него на коленях, прижавшись к его бедрам, и под собой чувствовала, как наливается его плоть.
– Не могу, – шепнула Эрин, прижавшись лбом к его шее.
– Не можешь – что?
– Сказать.
– Что сказать? – добивался Денни.
– Что я… не хочу тебя.
– Тогда скажи об этом, – пробормотал он между поцелуями.
– Мама? Папа? – Сонный голос Тимми, раздавшийся из темноты, напугал Эрин, и она вскочила на ноги. – Где же вы? Вы в фургоне?
– Здесь, моя радость. – Она протянула дрожащую руку, а другой торопливо запахнула расстегнутый жакет. – Я здесь.
– И я тоже. – Денни с усилием поднялся с металлической лесенки и подхватил сына на руки, чтобы не дать ему заметить растрепанный вид Эрин. – Ты проснулся в одиночестве и удивился, что никого нет?
– Нет, я проснулся, и бабушка с дядей Люком сказали, что нужно вас найти. Танцы окончились. Мы что, все будем ночевать в фургоне?
– Ни в коем случае. – Смех Денни был больше похож на стон.
– Мы с тобой возвращаемся в мотель. – Эрин погладила Тимми по головке, и ее рука встретилась с рукой Денни на затылке сына. – Давай найдем бабушку и поедем, иначе завтра ты будешь не в настроении.
– Я хочу снова смотреть папино выступление.
– Хорошо. – Эрин взглянула на Денни.
Ничто у нее не получается так, как она планирует. Она решила излечиться от Денни и его мечтаний, а теперь чувствовала лихорадочное возбуждение, смятение, тоску, голод.
Из темноты медленно появился Люк.
– Мы чему-то помешали?
– Всему, – ответил Денни поверх головы Тимми.
На шаг позади Люка шла Мег, ее волосы блестели в свете звезд. Когда она взглянула на Эрин, глаза ее широко раскрылись.
– Не пора ли в постель? Я хочу сказать, пора отправляться в мотель.
Эрин могла бы поспорить, что будь здесь побольше света, было бы видно, как пылают щеки Мег. Конечно, между ней и Люком ничего не могло произойти, ведь с ними был Тимми. Она похлопала по карману своей коричневато-желтой юбки и достала ключи от автомобиля, но Денни отобрал их у нее и протянул Мег.
– Вы с Тимом разыщете джип, – сказал он. – Люк проводит вас через парковочную площадку, а Эрин останется здесь.
Мег пристально посмотрела на невестку, и Эрин все еще трясущейся рукой пригладила волосы, растрепанные Денни.
– У нас две комнаты, – напомнила Мег.
– Бабушка, – сидя на руках у отца, Тимми наклонился к ней с видом заговорщика, – ты сказала, что сегодня я могу спать с тобой, сегодня твоя очередь. – Первую ночь он спал в комнате Эрин. – Помнишь? Ты обещала.
– Да, помню.
– Вы раздобыли две комнаты? – улыбнулся Люк.
– Ну да, – ответила Мег.
– Что касается меня, не беспокойтесь, я не лунатик. – Он окинул взглядом Денни с головы до ног, задержавшись пониже ремня, потом посмотрел на Эрин, и она могла поклясться, что сквозь жакет он видел ее расстегнутый бюстгальтер. – Мег с Тимом могут расположиться в ее комнате, а я в комнате Эрин. – Он замолчал и посмотрел на Денни. – Если только ты сам не предпочитаешь поехать.
– Я не могу.
– Простыни на кровати чистые, – усмехнулся Люк.
Эрин собиралась было возразить, но Денни закрыл ей рот поцелуем.
– Ты останешься здесь.
Прежде чем она что-либо предприняла, Денни передал Тима Люку на руки, чтобы он донес мальчика до джипа, и открыл дверь фургона. Эрин и Мег обменялись взглядами, после чего Мег, как предатель, повернулась спиной, взяла Люка под руку и скрылась в темноте.
– Мамам и папам полагается спать вместе, правда, бабушка?
– Несомненно, дорогой малыш.
Эрин, потеряв дар речи, стояла у задней двери фургона. Она ни с чем не согласилась, за нее все решили другие – Мег, Люк и даже ее семилетний сын.
– Входи. Женщине нужна ласка, – процитировал Денни сказанное недавно другим ковбоем и сделал жест рукой в сторону открытой двери. – Дует приятный ветерок, здесь не очень жарко, к тому же можно оставить открытыми дверь и окна.
Он старался продемонстрировать смелость, свойственную укротителю быков, как в первую ночь в Суитуотере. Ей хотелось снова повторить ему, что все тщетно, что она слишком давно и слишком хорошо его знает. Но именно в этом и было все дело. Она привычно преодолела эти три ступеньки и так же привычно, войдя в фургон, оказалась в объятиях Денни и нашла его желанный рот своими губами.
– Что здесь происходит? – спросила она, когда поцелуй наконец прервался, но Денни только швырнул шляпу на стол и снова приник к ее губам.
– Ты знаешь, что, – наконец ответил он.
– Пожалуй, знаю. – Эрин напряглась в его объятиях. – Полагаю, это всегда происходит на родео по ночам. Я чувствую себя похожей на одну из этих кудрявых кисок.
– Эрин, ты же знаешь, почему оказалась здесь – в Шайенне, на танцах, в этом фургоне. И пока ты не дала мне очередную пощечину, знай, что я не имею в виду один только секс.
– Ох, – только и смогла произнести Эрин.
Едва дыша, она снова поцеловала его, а потом еще и еще. В следующие мгновения они вместе расстегнули перламутровые пуговицы на синей полосатой рубашке Денни и сбросили ее, а потом сняли с Эрин полурасстегнутый зеленый вязаный жакет, затем по очереди избавились от его черных сапог и ее светло-бежевых лодочек, его синих «ренглеров» и ее коричневато-желтой юбки, бюстгальтер отправился на скамейку в кухоньку вместе с его плавками и ее трусиками. И тогда одно горячее душистое тело встретилось с другим горячим душистым телом. Эрин прижала свою грудь к груди Денни, свой живот к его животу, свои бедра к бедрам Денни и почувствовала, как его мужская плоть приняла свое законное положение.
– Эрин, Эрин…
В плотно обступавшей их темноте, в маленьком замкнутом пространстве, где только мягкий полуночный ветерок играл его и ее волосами, Денни провел рукой по телу Эрин, сперва чуть касаясь его, затем со всевозрастающей страстью, задержался на груди, лаская сосок, погладил бедра и скользнул вверх к более нежной внутренней стороне; его мозолистые руки касались ее кожи нежно, как крылышки бабочки. «Один-единственный мужчина в моей жизни, – подумала Эрин, – и никто больше не нужен».
– Ты все та же, – прошептал Денни, не в силах оторваться от ее губ.
– И ты тоже, – чуть слышно ответила она, – но, Денни, мы не…
– Во всех отношениях мы все те же.
Целуя и лаская ее, Денни подвел Эрин к койке и подсадил на широкий матрац в алькове; запахи ночных цветов смешивались с запахами душистого летнего воздуха, свет луны сливался с сиянием звезд. Денни последовал за ней, не отрывая от нее глаз и перебирая пальцами ее волосы.
– Теперь ты ласкай меня.
Они вместе опрокинулись на постель, улеглись посередине лицом друг к другу, и Эрин выполнила его просьбу. Ее пальцы, едва касаясь его гладкой кожи, двигались вниз по твердым мускулам, как теплая вода через пороги, она поцеловала его плечо, его грудь, плоский сосок, который тут же приподнялся под ее губами.
– О Боже, – выдохнул Денни.
Как говорится, отдал пенни – отдай фунт; теперь она не будет сомневаться в правильности решения, которое еще не до конца приняла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40