– Ровным счетом ничего, – заверила я. – Просто мне надо было отдохнуть, а теперь гоню роман.
Впрочем, она и дальше продолжала звонить, ежедневно информируя меня о московской жизни. Где они с Толей были, кого из общих знакомых видели, куда ходили. Этого мне было вполне достаточно для иллюзии сохраняющейся связи с миром. И книга моя успешно продвигалась все дальше и дальше.
Через неделю мне позвонил… Игорь.
– Здравствуйте, Таисия Никитична, – бодро начал он. – Что поделываете? Чем занимаетесь?
– Очень важным делом! – в тон ему откликнулась я. – Можно сказать, коммерческой важности. Изобретаю новый способ применения туалетной бумаги.
– Необычайно занимательно и высокодуховно! – Он прыснул. – Я совершенно заинтригован. Но позвольте узнать, чем вас не устраивает традиционный способ применения?
– Своей, если так можно выразиться, малой эстетичностью.
– Боюсь, не очень вас понял. Нельзя ли поподробней? А то тема уж больно интересная.
Я не выдержала и расхохоталась.
– Раз вам так уж интересно, извольте. На самом деле все очень просто. Может, конечно, я раскрываю глубокую коммерческую тайну, но вы свой человек.
– Мне, Таисия Никитична, смело можно доверить любую тайну, даже про туалетную бумагу, – раздался в трубке его заговорщицкий шепот.
– Ладно, иду с вами в разведку. «Атлантида» выдала мне наряд на «продакт плейсмент». Знаете, что это такое?
– Естественно. Эдакая ненавязчивая реклама товаров народного потребления в кинофильмах, телесериалах…
– Ага. И в книгах. Герой хватает топор, чтобы зарубить врага, но топорик у нас не простой, безымянный, а какой-нибудь известной фирмы. В кино клеймо покажут, а в книге пропишут название.
– Понятно. Тогда перед вами задачка. Туалетная бумага вещь специфическая.
– А мне, по условиям, надо упомянуть ее не меньше трех раз. Первый раз я ей промокнула кошачью лужу, второй – ребенок героини таскал бумагу в школу, нажевывал из нее шарики и плевался через трубочку в одноклассников.
– Оригинально, – одобрил Игорь. – И что, этот милый мальчик, плюясь, каждый раз восклицал: «Лучшие шарики из бумаги…» Как она у вас там называется?
– Неважно! И ничего он не восклицал, а маму попросил покупать теперь только бумагу этой марки. Другой, мол, плюется хуже.
– Чудный парень. Узнаю себя в детстве. Только я бы не стал говорить маме. Но, с другой стороны, какой же тогда «продакт плейсмент»?
– Вот вам смешно, – простонала я, – а мне еще третье появление проклятого «продакт плейсмента» изобретать.
– А если прямо по назначению? – посоветовал он.
– Дудки. В договоре прописано, что пропаганда прямого назначения настоятельно не рекомендуется.
– Таисия Никитична, зачем вы вообще на это согласились? Такой творческий человек, и занимается такой ерундой. Как-то у меня это с вами не вяжется.
– Да они пункт мне в договор внесли, не предупредив, а я не заметила и подмахнула.
– Договора, дорогая, надо читать, иначе смертный приговор себе подпишите.
– Теперь научена горьким опытом. А потом еще один немаловажный фактор, дорогой Игорь Ратмирович, за это деньги довольно приличные платят. Мне они сейчас не помешают.
– Хоть выбирайте в следующий раз для рекламы что-нибудь более приятное.
– Я выбирала, во-первых, из того, что осталось, а во-вторых, в чем была уверена. Деньги деньгами, но не желаю обманывать читательниц и навязывать им всякую гадость. Мне вот средство для похудения предлагали. Не сказать, чтобы вредное, но знакомые мои пробовали и потом из дома выйти боялись.
Игорь фыркнул:
– Что, до того исхудали, что страшно смотреть? Последняя стадия дистрофии?
– До этого не дошло, но есть им стало опасно. Любой проглоченный кусочек организм тут же перерабатывал и выбрасывал.
– Таисия Никитична, вы совершили непростительную ошибку. Реклама этого средства чрезвычайно эффектно сочетается с вашей туалетной бумагой. Правда, она бы тогда использовалась по назначению, а по контракту вам это не разрешено. И для средства для похудения вышла бы скорее антиреклама. Ой, – спохватился он. – Тема у нас с вами получается какая-то чересчур интимная. Лучше расскажите, какую продукцию вам еще предлагали? Из более интересной.
– Колбасу «Дедушкина радость».
– О-о! – восхитился он. – Чего же вы отказались?
– Как раз взяла. Ее и упомянуть-то требовалось лишь один раз. К тому же я ее пробовала. Вполне нормальная. В магазине на название купилась.
– И в вашем романе ее поедал беззубый дедушка?
– Не угадали. Кошка. Она всю ее с аппетитом съела, а потом напрудила лужу, которую моя героиня и вытерла вышеуказанной туалетной бумагой. Кстати, бумага тоже очень хорошая и мягкая.
– Да нет, колбасу лучше бы дедушке поручить, – заспорил он. – Вдруг вас теперь оштрафуют. Мол, колбаса годится только для кошек.
– Ах, Игорь Ратмирович, как далеки вы от народа. Дедушка старенький любую колбасу слопает, а избалованная домашняя кошка – только хорошую. Гадость есть не станет. Так что мой выбор точнее.
– Мудро, – признал он свое поражение. – Ну да Бог с ней, с рекламой. Что вы помимо этого-то поделываете? Понимаете, надо бы встретиться по нашему с вами будущему проекту. Возникли кое-какие вопросы.
– Встретиться с вами и с Феликсом? – Я насторожилась.
– Как раз наоборот. Я хочу предварительно с вами встретиться как раз без Феликса. Это очень важно.
– Ну вот закончу книгу, вернусь в Москву…
– А вы не в Москве?
– Скажем так, в Подмосковье.
– А-а. Медовый месяц… – Голос его поскучнел.
Сама не знаю почему, но мне захотелось немедленно его разуверить.
– Я тут совершенно одна.
– В медовый месяц! – голос его вновь обрел ехидные интонации.
– Медовый месяц давно прошел. Я тут работаю.
– Так давайте я к вам подъеду, чтоб ваше время не тратить.
– Вас Феликс ко мне подослал?
– Тася, при чем тут Феликс?
– При том, что я здесь ото всех скрываюсь. И от Феликса, и от мамы, и даже от мужа.
– Интересный поворот.
– Вы сами мне велели подумать.
– И что ты надумала?
– Пока ничего. Работаю.
– Тася, я никому не скажу ни слова, но поговорить мне с тобой надо.
Если честно, я испугалась. За последнюю неделю я почти не вспоминала о нем. Он наконец перестал мне сниться, и я подумала, что избавилась от этого наваждения. Но стоило ему позвонить, и я превратилась во влюбленную тринадцатилетнюю школьницу. Сердце бешено колотилось, руки вспотели, лицо пылало. А главное, я с ужасом сознавала, что он единственный человек, которого хочу здесь видеть. Ляльку и ту не хочу, а его хочу. Человека, с которым встречалась всего два раза в жизни, да и то мельком. Зачем, зачем мне это надо? Я только-только сумела успокоиться и прийти в себя.
В трубке послышался смех:
– Таи-исия Никитична, не бойтесь меня. Я вас не съем и даже не укушу. Приеду, поговорим, и уеду. Диктуйте адрес. Ну не узнает ваш муж, где вы прячетесь.
И я, не веря собственным ушам, словно со стороны услыхала, как мой голос диктует Игорю адрес старого дачного поселка.
– Что-нибудь привезти? – спросил он.
– Совершенно излишне, – ответила я. – У нас тут вполне приличный магазин.
Мы договорились, что, добравшись до поворота с шоссе, он позвонит, и я его встречу у въезда на территорию. Зачем ему зря плутать по поселку?
Дождавшись звонка, я вышла и встала у шлагбаума.
– Тася! – почти сразу окликнули меня. – Как же давно я тебя не видела!
Ко мне приближалась Галина Филипповна, чья дача располагалась на углу нашей улицы. Она знала меня с детства и дружила с моей бабушкой.
– Поздравляю! Говорят, ты замуж вышла? – Она пристально оглядывала меня с головы до ног.
Я кивнула.
– Давно пора. Вот бабушка бы твоя порадовалась, Царствие ей небесное. Читаем, читаем твои книжки. Очень нравится. Еще писать будешь?
– Пишу, пишу, – прокричала я ей в ухо; она еще при жизни бабушки была глуховата.
– А стоишь-то тут что? Ждешь кого-нибудь?
– Да! – снова крикнула я.
Тут у ворот остановилась машина. Из нее высунулся Игорь. Помахав ему, я нажала на кнопку. Шлагбаум поднялся. Въехав на территорию, Игорь выскочил из салона, чмокнул меня в щеку и поклонился Галине Филипповне.
– Тася, – кивнул он в сторону магазина. – Секундочку. Забегу сигарет купить, а то у меня по дороге кончились.
Галина Филипповна проводила его завороженным взглядом.
– Муж? Красавец! Правильно сделала, что за него вышла, а не за того, с которым раньше приезжала.
Бабушкина подруга скорчила брезгливую мину, и, пока я соображала, как ей потактичнее объяснить, что она все перепутала, продолжила:
– А тот-то какой прохвост оказался. Ребенка родил, а жениться не хочет.
Я обомлела.
– Вы о ком?
– Да о твоем бывшем. – Снова брезгливая мина. – Как его там звали-то? А-а, Виталий. Он аспирантке своей ребенка сделал, а как жениться – в кусты. Встречаться встречается, деньги на дочку дает, а жить вместе не хочет.
– С чего вы взяли, что это он?
– Да сама видела. У Симановских в гостях была, когда он приходил. Он-то меня не узнал, а я-то сразу. Еще думаю: «Вот Таськин бывший хахаль дает!» Ой, Таська, так уж я за тебя рада! Такого красавца оторвала. И машина хорошая, – окинула она уважительным взглядом джип Игоря.
– Когда, вы говорите, у… – Язык не поворачивался выговорить имя Виталий. – Когда у него ребенок родился?
– Да этим летом. И главное, девочка такая хорошая. Ангелочек прямо.
Вернулся Игорь.
– Тася, поехали.
– Ну, не буду, не буду вас задерживать, – заторопилась Галина Филипповна. – Езжайте, милуйтесь. Молодые ведь. Медовый месяц небось еще не кончился.
– Да, да, спасибо, – скороговоркой бросила я.
– О чем это она? – уже когда мы сели в машину, изумленно осведомился Игорь.
Я только махнула рукой.
– Глухая старая женщина. Решила, что ты мой муж.
– И как она, наш брак одобрила? – ухмыльнулся он.
– На все сто процентов, – я с трудом выдавила на лице улыбку. – Теперь весь поселок будет обсуждать моего красавца мужа на джипе.
– И как ты потом объяснишь сие своему настоящему мужу?
– Может, еще и не придется ничего объяснять.
Меня вдруг начали душить слезы. Кто мог подумать, что это окажется так больно! Я почему-то сразу поверила Галине Филипповне!
– Таисия Никитична, Тася, что с тобой? – Игорь остановил машину. – Куда ехать-то?
Голос его звучал испуганно.
– Туда, – махнула я рукой. – Сперва направо. Потом налево.
Слезы заливали мне глаза. Горло свело от спазмов.
Больше я не могла произнести ни слова. Снова тронув машину, Игорь спросил:
– Господи, что случилось?
Я лишь головой помотала.
– Ведь только что ты была совершенно нормальной. Неужели так обрадовалась моему приезду? – он попробовал пошутить, однако, глянув на мое лицо, осекся. – Так, хоть дом-то сможешь показать?
Я кивнула.
– Ну, тогда сейчас доедем, сядем, выпьем, и все мне расскажешь.
Остановив машину возле нашей калитки, Игорь вытащил из салона меня и еще кучу каких-то пакетов.
– Все-таки позволил себе чуть-чуть затовариться, – объяснил он.
Мне было безразлично.
Дома, скинув пальто, я в изнеможении плюхнулась в дедушкино кресло и теперь не знала, плакать мне или смеяться. Игорь мгновенно освоив незнакомую территорию, метался между мною и кухней. Везет же мне на хозяйственных мужиков.
– Что мы пьем? – деловито осведомился он.
– Ничего не хочу, – отрезала я.
– Раз ничего, тогда необходим коньяк, – он сходу оценил ситуацию. – Ах, какой я умненький и благоразумненький. Ведь в числе прочего и его купил.
Налив мне полную рюмку, он властно распорядился:
– Пей! Залпом. Как лекарство!
Я подчинилась. Он тоже выпил. Затем заботливо поинтересовался:
– Тебе лучше?
Я помотала головой. Он на мгновение задумался и спросил:
– Ты сегодня что-нибудь ела?
– Обедала.
– А я нет… Так. – Он наполнил обе рюмки. – Повторяем лечебную процедуру, а потом я пойду сделаю себе пожевать. С утра голодный мотаюсь.
– У меня там есть суп. Борщ. И к нему сметана, – сказала я.
– Сама делала? – Он удивленно уставился на меня.
– Кому же еще. Я тут одна. Захотелось, и сделала.
– Отлично. С удовольствием попробую борща от Евлалии Котовой. Только сперва еще выпей. Тебе необходимо.
Я опять подчинилась. В голове слегка зашумело, но я почувствовала себя куда легче.
Игорь за обе щеки уплетал мой борщ, и меня вдруг как прорвало. Я начала ему рассказывать про Виталия; о том, как внезапно заметила, насколько он изменился; как почувствовала, что мне необходимо от него уехать, и насколько мне стало легче, когда я очутилась здесь. И, наконец, Игорь узнал, о чем поведала мне Галина Филипповна возле шлагбаума.
Вероятно, все это звучало крайне бессвязно. Ведь в моей сбивчивой истории отсутствовала одна очень важная составляющая – мое отношение к Игорю, мои сны о нем и мои мечты. Про это я никак не могла ему рассказать.
Когда я умолкла, Игорь задумчиво откусил кусок черного хлеба, закинул в рот последнюю ложку борща и, прожевав, осведомился:
– А на кой фиг ты вообще выходила за него замуж?
Я ожидала всего, что угодно, кроме подобного вопроса. Однако честно попыталась ответить:
– По-моему, это вполне естественно. Мы столько лет были вместе, два года прожили под одной крышей, как муж и жена.
– Это еще не причина, – не сводя с меня глаз, веско изрек он. – Скажи, почему вы поженились именно сейчас, а не сразу после его развода?
– Да как-то не хотели…
– Вот именно! – в глазах его вспыхнули веселые искры. – Что же теперь изменилось, и что послужило толчком?
Я пожала плечами.
– Ну, он сделал мне предложение, и в издательстве как раз захотели… Мне показалось, глупо отказываться. Для меня-то штамп в паспорте ничего не менял, а Виталия бы обидела. Он так старался. Кольцо купил. Теперь я вообще ничего не понимаю. Зачем ему это понадобилось, если у него от другой женщины ребенок родился? Может, Филипповна все же ошиблась?
– Это не она, а ты ошибаешься по всем направлениям, – уверенно произнес Игорь. – То есть насчет ребенка я лично ничего определенного сказать не могу. Свечку не держал. Сама у него выясняй. А вот по поводу свадьбы могу тебя просветить. Только пойми меня правильно. Если бы не сегодняшняя ситуация, лучше бы тебе от кого-нибудь другого узнать. Иначе выходит, будто я на соперника подло лью грязь, а это не в моих правилах.
«На соперника! Ничего себе! – пронеслось у меня в голове. – Значит, он на меня всерьез претендует». И несмотря на ужасное состояние, в котором я находилась, мне стало приятно.
– Твой Виталий продал вашу свадьбу. Это я точно знаю.
Я остолбенела.
– Продал? Кому, когда? Откуда ты знаешь?
– Продал «Атлантиде». Они там что-то вроде полубартера устроили. Виталий уламывает тебя на свадьбу, а они ему взамен – большой контракт на серию научно-популярных книг по физике. Между прочим, с нехилым авансом. Чтобы на все хватило – на кольцо тебе, на свадьбу, ну и, судя по всему, ему, любимому, и его многочисленному потомству. Информация стопроцентная. Сам Феликс похвастался. Мол, авторы – существа капризные, а мы – через родственников. Вон Таисия Никитична замуж не собиралась, а мы ее выдали. И, в общем-то, за ее же счет. Да и контракт с ее мужем совсем не убыточный. Мы уже с его проектом в госзаказ влезли. А хорошо пойдет – вообще прямая прибыль. Считай, двух зайцев убили.
– Какая мерзость! – воскликнула я и закрыла лицо руками.
Игорь тем временем продолжал:
– Знаешь, мне одно в твоих словах странно. Ты чем угодно мне объясняла, почему согласилась выйти за него замуж, но не сказала самого главного. Что ты его любишь.
– Это как раз самое простое и одновременно самое сложное, – устало откликнулась я.
– Это как раз самое естественное! – воскликнул он. – И ничего тут сложного нет. Просто ты его совсем не любишь. Может, раньше когда-то любила, но сейчас точно нет. И он, по всему судя, тоже тебя не любит. Ты вышла за него из каких угодно соображений. Из благодарности, из чувства долга. Не было только самого главного, из-за чего, собственно, и стоит выходить замуж или жениться. Любви, Тася. Ты его не любишь! – уверенно повторил он. – Но это не меняет того, что он мерзавец. Он не имел права так поступать с тобой!

Глава X

Игорь утешал меня словами. Долго и терпеливо. И я ему верила. Верила каждому его слову. Потом он утешал меня губами, долго и жарко. И я отвечала ему тем же. Слова уже были не нужны. Мы оказались в спальне. Когда последний барьер, еще разделявший нас, готов был рухнуть, я, отпихнув его от себя, спросила:
– А ты женат?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14