Например, те, кто принесёт обещанную мне еду. Пришлось немного подождать, но вскоре моё терпение было вознаграждено: дверь открылась, и два вертухая внесли обед. Я резко сорвалась с места, одним движением забросила их в камеру, другим захлопнула дверь. Снаружи. Бегом направо по коридору. Когда меня вели в комнату допросов, я заметила дверь, возле которой торчал охранник. Именно к ней я и бежала, решив, что там есть что-то важное — или выход, или командный центр. Какая разница? В первом случае вопрос решён, во втором — захвачу заложников как-нибудь. И заставлю высадить меня возле дома. А если Рино и его рогатому другу не понравится такой расклад — пусть подают на меня в суд. Московский городской, а не в галактический. Бегу. На пути два мордоворота. Не сбавляя скорости, я прыгаю, целясь сапогами им в грудь. Отскочили. Пусть живут, бегу дальше. Мордоворотов стало больше, плевать. Кулак в одну рожу, локоть в другую, каблук в третью. За поворотом лестница. Лечу по ней, как разгневанная фурия. Топот за спиной, треск. Выстрелы? Дверь, охранник с пушкой. Качусь по полу, сбиваю его с ног. Вскакиваю, дёргаю дверь. Топот ближе. Дверь не подалась, чёрт! Бью по кнопке возле двери. Топот ближе. На панельке — ладонь. Чёртова дактилоскопия! Хватаю руку охранника и к картинке. Лёгкий писк, дверь открывается. Резко втискиваюсь. Кто-то дёргает дверь снаружи. Последним усилием захлопываю, осматриваюсь. Я в небольшом тамбуре. Слава богу, вторая дверь открывается нормальной кнопкой, без этих выкрутасов. Судя по всему, открытая вторая дверь блокирует первую. Вот и хорошо, отдышимся, пока можно. За ней — не командный центр и не выход наружу. Всего лишь ангар, разбитый на боксы, в каждом из которых находился истребитель. Ну что за непруха такая! А с другой стороны, чем чёрт не шутит, раз есть эти истребители, так и дверь для них должна быть, не музей же, в конце концов! Один из них стоял с открытой кабиной. Не раздумывая, я в него прыгнула и захлопнула крышку. Тот факт, что управлять этой инопланетной техникой я не умела, меня не очень смущал. Подумаешь! У меня и на машину-то прав нет, так что теперь, и за руль не сесть? В конце — концов, единственное, что мне надо, так это эффектно вылететь и приземлиться… Хоть об дерево затормозить, хоть об дом! Лишь бы не всмятку! И я принялась изучать пульт. Рукоятка слева сомнений не вызвала. По аналогии с кабиной спортивного самолёта я сочла её сектором газа. Небольшой рычажок с кнопками мог быть штурвалом. Рукоятку под креслом я сочла катапультой, уж больно мне этого хотелось. Вопросы возникли только с зажиганием. Большая зелёная клавиша возле рычажка или большая красная рядом с ней? Сообразив, что зелёный цвет означает движение, я резко даванула зелёную клавишу. Ага, щаз… Ответом было какое-то карканье. Выругавшись, я ударила по красной. Снова что-то прокаркало, но уже по другому. Раздался тихий свист, почти сразу же стихший, медленно открылись ворота ангара, и я поняла, что никуда я не полечу… Господи, ну до чего же она прекрасна, наша Земля, если смотреть с орбиты! Прямо передо мной проплывала Америка, причём часть её попала на ночную сторону… Огни городов, рассыпанные во тьме ночной стороны, дневная половина, нависшая сверху огромной голубой чашей, покрытой инеем… Я любовалась открывшейся мне картиной, но, увы, ничего уже не могла сделать… По газам и вперёд? А дальше? Или перехватят и вернут, или сгорю в атмосфере. Может и не сгорю, может и приземлюсь на Брайтоне, ну и что? Ситуация — капитан московской милиции садится в Америке на украденном у инопланетных ментов космическом корабле. С одной стороны неплохо, Америка — тоже человечество, но шансов-то долететь нет. Вылезти наружу? А смогу ли я задержать дыхание настолько, чтобы спокойно дойти до шлюза в космическом вакууме? Вряд ли. Так я и сидела, опустив ручки и слушая ритмичный шорох систем вентиляции и писк какого-то индикатора, пока не потеряла сознание.
Очнулась опять на койке, в лазарете, под капельницей. Рядом сидела женщина в халате цвета соломы — врач или фельдшер, не знаю. Она улыбнулась и прокаркала что-то в свой переговорник. Неужели и мне до конца жизни придётся слушать это карканье, да ещё и говорить на нём? Полежав какое-то время, я отрубилась. Когда очнулась, капельницы уже не было, зато у кровати сидели два мордоворота. Не без удовольствия отметила фингалы на их бесстрастных лицах.
— Что, несладко пришлось, зайчики? — промурлыкала я, не надеясь на ответ. Они промолчали. Один из них протянул мне мою одежду, как ни странно, выстиранную и выглаженную. «Интересно, — подумала я, — Техника стирки у них на высоте, или я очень долго была в отключке?» Поскольку просить отвернуться этих парней было бесполезно, я решила над ними поиздеваться и устроила им что-то вроде стриптиза наоборот. Лица у них остались бесстрастными, но в глазах загорелась злость. Мне это понравилось, и я даже решила, что раз не удалось убежать, то хоть жизнь им подпорчу. Придумаю на будущее что-нибудь вроде такого побега, чтобы им служба мёдом не казалась. Когда я оделась, они повели меня с собой ни больше ни меньше, как в каюту самого Рино. Небольшая такая каюта, раза в 2 больше моей камеры. Откидная койка, встроенный шкафчик не то с кассетами, не то с книгами. Письменный стол, экран на стене, здоровый такой, кухонные какие-то прибамбасы вроде микроволновок-тостеров или как там они называются. В общем, походное жилище холостяка, причём по-холостяцки запущенное. Мне даже стало его чуть-чуть жаль, и почти захотелось усыновить.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он меня.
— Спасибо, ничего. — Я нагло уселась в ближайшее кресло. — А что со мной было?
— Да сущий пустяк. Просто вы забыли перед вылетом проверить запас воздуха на истребителе, что и сказалось впоследствии на вашем самочувствии.
— Вот как? Ну что ж, в следующий раз я исправлю эту оплошность. — Я эффектно закинула ногу за ногу.
— Следующего раза не будет. Мы приняли меры. Кстати, не хотите ли выпить? — он протянул мне высокий и красивый стакан.
— Благодарю вас. Это наркотик правды или просто обыкновенный яд?
— Нет, просто алкогольный напиток, не вредящий вашему метаболизму. Врач сказал, что вам это будет полезно.
— Отлично. — Я сделала глоток, напиток по вкусу напоминал плохой бренди. Но он привёл меня в порядок, надо отдать ему должное.
— Скажите, Ирина, а на что вы рассчитывали? Нет, мне понравилось. Вы ловко притворились беспомощной дурочкой, грамотно использовали фактор неожиданности, решительно действовали. Но, как вы сами видите… — и он развёл руками.
Я тяжело вздохнула. Чего теперь было скрывать? Убежать я уже не могу, так что надо как-то вживаться. И начать лучше с правды.
— Найти или выход и убежать или центр управления и захватить заложника. А затем диктовать вам свои требования.
Рино широко улыбнулся.
— Люк просто так не открыть. Только специальной командой с пульта в боевой рубке и только по моему приказу. Это для того, чтобы посторонние не проникли на корабль.
— Полезная мера, — я глотнула ещё этого напитка. — И как, помогает?
— К сожалению, не всегда. Был один случай, буквально недавно.
— Сами виноваты, — сказала я как можно более равнодушно. — Вы бы ещё в парке Горького операцию провели, в день пограничника. Посмотрела бы я, во что зелёные шапки ваш крейсер превратили бы. По телевизору посмотрела бы, дома на диване.
— Ну не настолько же мы идиоты, — произнёс Рино спокойным тоном, но я поняла, что его явно беспокоит такая возможность. — Да и не так беззащитны. А насчёт захвата командного центра… Вам повезло, что вы его не там искали.
— Да? — невинно спросила я. — А где же?
— Где-то в другом месте. Скажите, кем вы были на Земле?
— Вашим коллегой. — Я тяжело вздохнула. — Капитан Смирнова, оперуполномоченный мвд. Имею чёрный пояс по айкидо, несколько спортивных разрядов… Только вот истребители водить не умею.
Рино посмотрел на меня с нескрываемым восхищением. Кажется, мои шансы прибрать его к рукам резко возросли.
— Однако! А по виду не скажешь. Слушайте, а ведь у вас есть неплохие шансы… Нет, об этом позже. Сперва вам нужно дожить до вечера. Собственно, именно для этого я вас сюда и вызвал.
— А что помешает мне дожить до вечера?
— Ко’Бун. Вам ведь не известно, кто он?
— Абсолютно. Наёмный убийца? — бросила я абсолютно равнодушно.
— Хуже. Дело вот в чём. В Галактический Союз входят много рас, специализирующихся в какой-то определённой области. Некоторые из них — воины, некоторые — исследователи. Раса Та-Корн, к которой принадлежит Ко’Бун — звездолётчики. Но необычные. Многие расы специализируются на этом, но только у Та-Корн звёздоплавание стало религией.
— Ух ты! Они что, молятся своим кораблям?
— Почти. Их божество — Великий Космос. Для них полёт — служба ему, а корабль — храм. Нет большего долга для Та-Корн, чем привести корабль к месту назначения в срок. Нет большего позора, чем нарушить договор. И нет большего счастья, чем погибнуть в космосе. Звучит парадоксально, не так ли?
— Да, не то слово. Вам не страшно с ним летать? Вдруг он нарочно разобьёт корабль, ради высшего счастья? — Не скрою, такая перспектива вызвала у меня беспокойство.
— Не разобьёт. У них долг превалирует над счастьем. Если что-нибудь случится с кораблём, он первый займётся его ремонтом. И доставит его к цели, даже если остаток пути придётся тащить корабль за собой на верёвочке. Вы можете представить себе священника, ломающего церковь, чтобы попасть в рай? Кроме того, ни один Та-Корн не станет связываться с делами, которые покажутся ему недостойными полёта. Но работу на благородное дело они могут делать почти бесплатно. А служба в Галактической полиции кажется им благородным занятием. Так уж сложилось.
— То есть, иначе говоря, Та-Корн — самые надёжные и дешёвые звездолётчики. Ну и что? Это основание для моей смерти? — моё беспокойство возросло. Почему? Я не видела причин.
— Нет, конечно. Но вспомните: корабль — храм. Священный храм. И управлять им может только посвящённый человек. А вы пытались управлять истребителем. Это тоже корабль, хоть и небольшой. Среди наших лётчиков нет никого, кто не был бы низшим из посвящённых, даже если они не Та’Корн. А Ко’Бун принадлежит к третьему храму. На земле это соответствует епископу.
— Круто. И что, служащий галактической полиции убьёт меня за попытку вождения без прав? — я вложила в эту фразу ровно столько сарказма, сколько у меня было.
— Не знаю. Но до сих пор в полиции таких претендентов не было. А не в полиции — оканчивались печально. Предки Ко’Буна, например, могли накормить святотатца его же печенью.
Я поперхнулась напитком. Миленькая перспективочка! Чтобы слегка успокоиться, я снова глотнула этого «бренди».
— Ну ни фига себе! И что мне сейчас делать?
— Готовиться к обряду очищения, что же ещё. И надеяться, что вам повезёт.
— Да уж… Повезёт… — Я допила стакан одним махом. — Позвольте, я пойду в камеру?
— Да, идите. Дорогу знаете, или конвой дать?
— Лучше дайте, а то заблужусь. Кстати, конвой, надеюсь, не настолько же религиозен?
— Нет, тут всё в порядке. Большинство вас уважает, остальных — забудьте.
— И на том спасибо. Можно я возьму с собой бутылочку с этим напитком? Понаслаждаюсь жизнью, пока у меня есть печень.
— Пожалуйста, но не злоупотребляйте. Обряд через час, вам лучше быть трезвой. Да, и не бойтесь особенно. Ко’Бун не так ортодоксален, как его современники, он даже считается чересчур эмоциональным и легкомысленным. Возможно, он ограничится чем-нибудь менее важным. Пальцем, или там ухом.
— Вы с ума сошли. Как я буду жить без уха? Или там, носа? И как мне его разжалобить? Спеть «В лесу родилась ёлочка» или устроить стриптиз?
— Попробуйте. Может быть, это сработает. А если нет, уповайте на медицину. Мы вас положим в анабиоз, а затем, в клинике вам восстановят печень, как новенькую. Между прочим, без всех болячек.
— Издеваетесь? Ещё и в клинику! — клянусь, я уже была готова выцарапать ему глаза! С трудом удержавшись от этого, я, схватив бутылку, резко выбежала из каюты и направилась в свою камеру. Конвой топал на пару шагов сзади меня, пытаясь догнать. На полдороге я вспомнила, что не знаю куда идти, остановилась, и жестом предложила конвою идти передо мной. Оба парня слегка поклонились, затем пошли в противоположную сторону. Хмыкнув, я последовала за ними. В своей камере я, прежде всего, хорошенько напилась. Чёрт с ним, с очищением и с Ко’Буном! К тому же, мне явно понадобится обезболивающее, а как раз его-то в бутылке и было более чем достаточно.
В дверь раздался стук.
— Войдите! — Крикнула я. Вошёл Рино. Он осуждающе посмотрел на меня и вытащил из кармана маленький пузырёк.
— Выпейте это. — В его голосе звучал металл.
— С какой стати? — надеюсь, в моём тоже.
— Во-первых, это вам не повредит, во вторых, потому что иначе вас заставят это выпить, причём вы не сможете сопротивляться в таком состоянии. Думаю, для вас это будет унизительно. И не пытайтесь выбить пузырёк у меня из рук.
— Ха! Что вы знаете о моём состоянии! Да я сейчас сама могу оторвать от вашего Кабана что угодно! И незачем мне пить вашу дрянь!
— Оторвать можете. А выпить пузырёк — нет.
Ах, нет?! — схватив пузырёк, я мигом его выпила. Меня передёрнуло, и тут же, к ужасу моему, я обнаружила, что стала трезва, как холодильник.
— Скотина, — сказала я, честно пытаясь испепелить Рино взглядом. Похоже, он был сделан из асбеста.
— Благодарю, — сказал он. — Вы поймёте, что это было необходимо. А теперь я выйду, вы быстренько приведёте себя в порядок, и мы с вами направимся в рубку. Пожалуйста, не заставляйте тащить себя силой.
— Не волнуйся, красавчик, уж этой-то радости я тебе не доставлю. — Сказала я, как можно нахальнее. Рино остолбенел, к моей величайшему удовольствию. Ничего не сказав, он вышел.
И вот я в рубке. Не сказать, чтобы огромный зал, но очень большая комната. Тёмно-синие стены, более светлый потолок и почти чёрный пол. Вдоль стен стоят серебристо— голубые пульты, увешанные разноцветными экранами и огоньками, за пультами соплеменники Ко’Буна, видимо, вахтенные офицеры. Или правильнее назвать, жрецы? А посредине комнаты на полу — жёлтая восьмиконечная звезда. Всё это выглядело настолько необычно, что я даже забыла, зачем я здесь.
Постепенно стало темнеть, одновременно заиграла странная музыка, величественная и печальная. Она звучала всё громче, темнело, и я заметила, что вокруг меня зажигаются звёзды. Не только сверху, со всех сторон, снизу, вокруг меня! Я висела внутри бесконечной сферы, наполненной звёздами! Не существовало вокруг ничего, кроме меня, звёзд и Млечного Пути, лежащего далеко внизу подо мной. Казалось, что меня окружает бесконечная пустота, заполненная то ли драгоценными камнями, то ли искрами костра, неподвижно висящими в воздухе. Удивительное ощущение. Никакого страха, никаких волнений, только покой, как будто я вернулась домой из долгого путешествия. И ещё какое-то странное ощущение свободы от всего, что меня сковывало.
Передо мной откуда-то возник Ко’Бун, похожий на слиток света. Сейчас он не казался мне напыщенным и уродливым, как в первую встречу. И эти его рога, гордо устремлённые в пространство, они уже не были чем-то угрожающим. Он молча протянул мне руку, держа за лезвие хрустальный нож. Я вспомнила, что от меня что-то требуется, взяла нож, и не долго думая, отхватила прядь волос и протянула её Ко’Буну. Он принял её, положил на висящий в пространстве алтарь, и моя прядка вспыхнула и тут же сгорела. Алтарь исчез. Музыка резко изменилась. Теперь казалось, что это не просто музыка, а песня вселенной, всех её звёзд и галактик! Внезапно я почувствовала, что меня нет. Я подняла руку к лицу и не увидела её. Мне стало страшно, но вдруг я поняла, что я есть, просто я растворилась во вселенной. Я сама стала ею, каждой звёздочкой, каждой галактикой, пылинкой, планетой, всем сразу! Я чувствовала всё, что происходило во вселенной, вспышки новых, угасание умерших звёзд, вихри энергии вокруг чёрных дыр, медленное урчание миллионов солнц, приливные волны на мириадах планет, всё это было мной, и я была всем этим! Не знаю, с чем это сравнить, я никогда не испытывала ничего подобного, ни до, ни после.
Когда всё закончилось, в рубке осталась только я и Ко’Бун, по-прежнему величественный, но какой-то свой, почти родной. В неподвижных его глазах я увидела затаенную улыбку, приветливую, как весеннее солнце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Очнулась опять на койке, в лазарете, под капельницей. Рядом сидела женщина в халате цвета соломы — врач или фельдшер, не знаю. Она улыбнулась и прокаркала что-то в свой переговорник. Неужели и мне до конца жизни придётся слушать это карканье, да ещё и говорить на нём? Полежав какое-то время, я отрубилась. Когда очнулась, капельницы уже не было, зато у кровати сидели два мордоворота. Не без удовольствия отметила фингалы на их бесстрастных лицах.
— Что, несладко пришлось, зайчики? — промурлыкала я, не надеясь на ответ. Они промолчали. Один из них протянул мне мою одежду, как ни странно, выстиранную и выглаженную. «Интересно, — подумала я, — Техника стирки у них на высоте, или я очень долго была в отключке?» Поскольку просить отвернуться этих парней было бесполезно, я решила над ними поиздеваться и устроила им что-то вроде стриптиза наоборот. Лица у них остались бесстрастными, но в глазах загорелась злость. Мне это понравилось, и я даже решила, что раз не удалось убежать, то хоть жизнь им подпорчу. Придумаю на будущее что-нибудь вроде такого побега, чтобы им служба мёдом не казалась. Когда я оделась, они повели меня с собой ни больше ни меньше, как в каюту самого Рино. Небольшая такая каюта, раза в 2 больше моей камеры. Откидная койка, встроенный шкафчик не то с кассетами, не то с книгами. Письменный стол, экран на стене, здоровый такой, кухонные какие-то прибамбасы вроде микроволновок-тостеров или как там они называются. В общем, походное жилище холостяка, причём по-холостяцки запущенное. Мне даже стало его чуть-чуть жаль, и почти захотелось усыновить.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он меня.
— Спасибо, ничего. — Я нагло уселась в ближайшее кресло. — А что со мной было?
— Да сущий пустяк. Просто вы забыли перед вылетом проверить запас воздуха на истребителе, что и сказалось впоследствии на вашем самочувствии.
— Вот как? Ну что ж, в следующий раз я исправлю эту оплошность. — Я эффектно закинула ногу за ногу.
— Следующего раза не будет. Мы приняли меры. Кстати, не хотите ли выпить? — он протянул мне высокий и красивый стакан.
— Благодарю вас. Это наркотик правды или просто обыкновенный яд?
— Нет, просто алкогольный напиток, не вредящий вашему метаболизму. Врач сказал, что вам это будет полезно.
— Отлично. — Я сделала глоток, напиток по вкусу напоминал плохой бренди. Но он привёл меня в порядок, надо отдать ему должное.
— Скажите, Ирина, а на что вы рассчитывали? Нет, мне понравилось. Вы ловко притворились беспомощной дурочкой, грамотно использовали фактор неожиданности, решительно действовали. Но, как вы сами видите… — и он развёл руками.
Я тяжело вздохнула. Чего теперь было скрывать? Убежать я уже не могу, так что надо как-то вживаться. И начать лучше с правды.
— Найти или выход и убежать или центр управления и захватить заложника. А затем диктовать вам свои требования.
Рино широко улыбнулся.
— Люк просто так не открыть. Только специальной командой с пульта в боевой рубке и только по моему приказу. Это для того, чтобы посторонние не проникли на корабль.
— Полезная мера, — я глотнула ещё этого напитка. — И как, помогает?
— К сожалению, не всегда. Был один случай, буквально недавно.
— Сами виноваты, — сказала я как можно более равнодушно. — Вы бы ещё в парке Горького операцию провели, в день пограничника. Посмотрела бы я, во что зелёные шапки ваш крейсер превратили бы. По телевизору посмотрела бы, дома на диване.
— Ну не настолько же мы идиоты, — произнёс Рино спокойным тоном, но я поняла, что его явно беспокоит такая возможность. — Да и не так беззащитны. А насчёт захвата командного центра… Вам повезло, что вы его не там искали.
— Да? — невинно спросила я. — А где же?
— Где-то в другом месте. Скажите, кем вы были на Земле?
— Вашим коллегой. — Я тяжело вздохнула. — Капитан Смирнова, оперуполномоченный мвд. Имею чёрный пояс по айкидо, несколько спортивных разрядов… Только вот истребители водить не умею.
Рино посмотрел на меня с нескрываемым восхищением. Кажется, мои шансы прибрать его к рукам резко возросли.
— Однако! А по виду не скажешь. Слушайте, а ведь у вас есть неплохие шансы… Нет, об этом позже. Сперва вам нужно дожить до вечера. Собственно, именно для этого я вас сюда и вызвал.
— А что помешает мне дожить до вечера?
— Ко’Бун. Вам ведь не известно, кто он?
— Абсолютно. Наёмный убийца? — бросила я абсолютно равнодушно.
— Хуже. Дело вот в чём. В Галактический Союз входят много рас, специализирующихся в какой-то определённой области. Некоторые из них — воины, некоторые — исследователи. Раса Та-Корн, к которой принадлежит Ко’Бун — звездолётчики. Но необычные. Многие расы специализируются на этом, но только у Та-Корн звёздоплавание стало религией.
— Ух ты! Они что, молятся своим кораблям?
— Почти. Их божество — Великий Космос. Для них полёт — служба ему, а корабль — храм. Нет большего долга для Та-Корн, чем привести корабль к месту назначения в срок. Нет большего позора, чем нарушить договор. И нет большего счастья, чем погибнуть в космосе. Звучит парадоксально, не так ли?
— Да, не то слово. Вам не страшно с ним летать? Вдруг он нарочно разобьёт корабль, ради высшего счастья? — Не скрою, такая перспектива вызвала у меня беспокойство.
— Не разобьёт. У них долг превалирует над счастьем. Если что-нибудь случится с кораблём, он первый займётся его ремонтом. И доставит его к цели, даже если остаток пути придётся тащить корабль за собой на верёвочке. Вы можете представить себе священника, ломающего церковь, чтобы попасть в рай? Кроме того, ни один Та-Корн не станет связываться с делами, которые покажутся ему недостойными полёта. Но работу на благородное дело они могут делать почти бесплатно. А служба в Галактической полиции кажется им благородным занятием. Так уж сложилось.
— То есть, иначе говоря, Та-Корн — самые надёжные и дешёвые звездолётчики. Ну и что? Это основание для моей смерти? — моё беспокойство возросло. Почему? Я не видела причин.
— Нет, конечно. Но вспомните: корабль — храм. Священный храм. И управлять им может только посвящённый человек. А вы пытались управлять истребителем. Это тоже корабль, хоть и небольшой. Среди наших лётчиков нет никого, кто не был бы низшим из посвящённых, даже если они не Та’Корн. А Ко’Бун принадлежит к третьему храму. На земле это соответствует епископу.
— Круто. И что, служащий галактической полиции убьёт меня за попытку вождения без прав? — я вложила в эту фразу ровно столько сарказма, сколько у меня было.
— Не знаю. Но до сих пор в полиции таких претендентов не было. А не в полиции — оканчивались печально. Предки Ко’Буна, например, могли накормить святотатца его же печенью.
Я поперхнулась напитком. Миленькая перспективочка! Чтобы слегка успокоиться, я снова глотнула этого «бренди».
— Ну ни фига себе! И что мне сейчас делать?
— Готовиться к обряду очищения, что же ещё. И надеяться, что вам повезёт.
— Да уж… Повезёт… — Я допила стакан одним махом. — Позвольте, я пойду в камеру?
— Да, идите. Дорогу знаете, или конвой дать?
— Лучше дайте, а то заблужусь. Кстати, конвой, надеюсь, не настолько же религиозен?
— Нет, тут всё в порядке. Большинство вас уважает, остальных — забудьте.
— И на том спасибо. Можно я возьму с собой бутылочку с этим напитком? Понаслаждаюсь жизнью, пока у меня есть печень.
— Пожалуйста, но не злоупотребляйте. Обряд через час, вам лучше быть трезвой. Да, и не бойтесь особенно. Ко’Бун не так ортодоксален, как его современники, он даже считается чересчур эмоциональным и легкомысленным. Возможно, он ограничится чем-нибудь менее важным. Пальцем, или там ухом.
— Вы с ума сошли. Как я буду жить без уха? Или там, носа? И как мне его разжалобить? Спеть «В лесу родилась ёлочка» или устроить стриптиз?
— Попробуйте. Может быть, это сработает. А если нет, уповайте на медицину. Мы вас положим в анабиоз, а затем, в клинике вам восстановят печень, как новенькую. Между прочим, без всех болячек.
— Издеваетесь? Ещё и в клинику! — клянусь, я уже была готова выцарапать ему глаза! С трудом удержавшись от этого, я, схватив бутылку, резко выбежала из каюты и направилась в свою камеру. Конвой топал на пару шагов сзади меня, пытаясь догнать. На полдороге я вспомнила, что не знаю куда идти, остановилась, и жестом предложила конвою идти передо мной. Оба парня слегка поклонились, затем пошли в противоположную сторону. Хмыкнув, я последовала за ними. В своей камере я, прежде всего, хорошенько напилась. Чёрт с ним, с очищением и с Ко’Буном! К тому же, мне явно понадобится обезболивающее, а как раз его-то в бутылке и было более чем достаточно.
В дверь раздался стук.
— Войдите! — Крикнула я. Вошёл Рино. Он осуждающе посмотрел на меня и вытащил из кармана маленький пузырёк.
— Выпейте это. — В его голосе звучал металл.
— С какой стати? — надеюсь, в моём тоже.
— Во-первых, это вам не повредит, во вторых, потому что иначе вас заставят это выпить, причём вы не сможете сопротивляться в таком состоянии. Думаю, для вас это будет унизительно. И не пытайтесь выбить пузырёк у меня из рук.
— Ха! Что вы знаете о моём состоянии! Да я сейчас сама могу оторвать от вашего Кабана что угодно! И незачем мне пить вашу дрянь!
— Оторвать можете. А выпить пузырёк — нет.
Ах, нет?! — схватив пузырёк, я мигом его выпила. Меня передёрнуло, и тут же, к ужасу моему, я обнаружила, что стала трезва, как холодильник.
— Скотина, — сказала я, честно пытаясь испепелить Рино взглядом. Похоже, он был сделан из асбеста.
— Благодарю, — сказал он. — Вы поймёте, что это было необходимо. А теперь я выйду, вы быстренько приведёте себя в порядок, и мы с вами направимся в рубку. Пожалуйста, не заставляйте тащить себя силой.
— Не волнуйся, красавчик, уж этой-то радости я тебе не доставлю. — Сказала я, как можно нахальнее. Рино остолбенел, к моей величайшему удовольствию. Ничего не сказав, он вышел.
И вот я в рубке. Не сказать, чтобы огромный зал, но очень большая комната. Тёмно-синие стены, более светлый потолок и почти чёрный пол. Вдоль стен стоят серебристо— голубые пульты, увешанные разноцветными экранами и огоньками, за пультами соплеменники Ко’Буна, видимо, вахтенные офицеры. Или правильнее назвать, жрецы? А посредине комнаты на полу — жёлтая восьмиконечная звезда. Всё это выглядело настолько необычно, что я даже забыла, зачем я здесь.
Постепенно стало темнеть, одновременно заиграла странная музыка, величественная и печальная. Она звучала всё громче, темнело, и я заметила, что вокруг меня зажигаются звёзды. Не только сверху, со всех сторон, снизу, вокруг меня! Я висела внутри бесконечной сферы, наполненной звёздами! Не существовало вокруг ничего, кроме меня, звёзд и Млечного Пути, лежащего далеко внизу подо мной. Казалось, что меня окружает бесконечная пустота, заполненная то ли драгоценными камнями, то ли искрами костра, неподвижно висящими в воздухе. Удивительное ощущение. Никакого страха, никаких волнений, только покой, как будто я вернулась домой из долгого путешествия. И ещё какое-то странное ощущение свободы от всего, что меня сковывало.
Передо мной откуда-то возник Ко’Бун, похожий на слиток света. Сейчас он не казался мне напыщенным и уродливым, как в первую встречу. И эти его рога, гордо устремлённые в пространство, они уже не были чем-то угрожающим. Он молча протянул мне руку, держа за лезвие хрустальный нож. Я вспомнила, что от меня что-то требуется, взяла нож, и не долго думая, отхватила прядь волос и протянула её Ко’Буну. Он принял её, положил на висящий в пространстве алтарь, и моя прядка вспыхнула и тут же сгорела. Алтарь исчез. Музыка резко изменилась. Теперь казалось, что это не просто музыка, а песня вселенной, всех её звёзд и галактик! Внезапно я почувствовала, что меня нет. Я подняла руку к лицу и не увидела её. Мне стало страшно, но вдруг я поняла, что я есть, просто я растворилась во вселенной. Я сама стала ею, каждой звёздочкой, каждой галактикой, пылинкой, планетой, всем сразу! Я чувствовала всё, что происходило во вселенной, вспышки новых, угасание умерших звёзд, вихри энергии вокруг чёрных дыр, медленное урчание миллионов солнц, приливные волны на мириадах планет, всё это было мной, и я была всем этим! Не знаю, с чем это сравнить, я никогда не испытывала ничего подобного, ни до, ни после.
Когда всё закончилось, в рубке осталась только я и Ко’Бун, по-прежнему величественный, но какой-то свой, почти родной. В неподвижных его глазах я увидела затаенную улыбку, приветливую, как весеннее солнце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31