- Он никогда не узнает. Даже если он вернется, в чем я
сильно сомневаюсь, он все равно не узнает. И ведь он
действительно начал делать ошибки.
- Не такого сорта.- Рейнольдсу все еще было не по себе.
- Я прав или нет? - настаивал Гроувс.
- Я не думаю, что это имеет принципиальное значение, в
конце концов,- устало согласился Рейнольдс.- 0'кей, пусть
будет по-твоему.
Оба сержанта поспешили за Петаром и Марией.
Андреа услышал шарканье тяжелых сапог по камням, звякнул
зацепившийся за скалу автомат. Андреа затих, распластавшись на
животе и устроив свой "шмайссер". между камней. Звуки
приближавшихся людей свидетельствовали о том, что они находятся
уже не более чем в сорока ярдах от того места, где укрывался
Андреа. Он слегка приподнялся и нажал на спусковой крючок.
Ответ последовал незамедлительно. Сразу из четырех или
даже пяти автоматов, как определил Андреа. Не обращая внимания
на свистящие над головой пули, он поудобнее устроился и
выпустил вторую очередь. Один из стрелявших вздрогнул, выронил
автомат и упал в Неретву, которая, бурля и вскипая белой пеной,
унесла его прочь. Андреа выстрелил снова, и второй солдат,
конвульсивно выпрямившись, тяжело упал на камни. Внезапно
послышался резкий окрик, и стрельба затихла.
Из восьми стрелявших отделился один, показался из-за
камня, который служил ему укрытием, и осторожно пополз к
упавшему. На лице Дрошного, а это был именно он, пока он полз,
появился свойственный ему волчий оскал, но сейчас он отнюдь не
изображал улыбку. Он подполз к лежащему на камнях и перевернул
его на спину: это был Нойфельд. Кровь струилась из раны на его
голове. Дрошный выпрямился с искаженным от гнева лицом и резко
повернулся, когда кто-то из его людей тронул его за руку.
- Он мертв?
- Пока нет. Ранен. И тяжело. Он будет без сознания
несколько часов, а может быть, и дней. Я не знаю, только врач
мог бы сказать.
Дрошный повернулся к солдатам:
- Вы втроем перенесете его через брод в безопасное место.
Двое останутся с ним, третий вернется сюда. И, во имя господа
Бога, скажите остальным, чтобы поторапливались.
Не теряя злобного выражения и на мгновение забыв об
опасности, Дрошный вскочил на ноги и выпустил длинную
автоматную очередь. Андреа продолжал удобно лежать без
движения, насколько это было возможно, устроившись в своем
укрытии, и с интересом наблюдал за происходившим, не обращая
ровным счетом никакого внимания на отлетавшие рикошетом пули и
разлетавшиеся в разные стороны осколки камней.
Звуки стрельбы достигли ушей охраны на вершине плотины.
Невероятный шум, производимый стрельбой, и эхо от нее,
доносившееся со стороны ущелья и самой плотины, делали
совершенно невозможным определить, откуда она раздается на
самом деле. Но зато стало абсолютно ясно, что к привычной уже
ружейной стрельбе добавились характерные звуки автоматных
очередей. И казалось, что автоматные очереди доносятся со
стороны ущелья от подножья плотины. Один из охранников плотины
подошел к дежурному капитану, коротко о чем-то с ним
переговорил и быстрым шагом двинулся к одному из бараков,
расположенному на бетонной площадке с восточной стороны
плотины. В этом строении дверью служила полотняная занавесь. За
ней располагалась радиостанция, на которой дежурил капрал.
- Распоряжение капитана,- сказал сержант.- Свяжитесь с
мостом через Неретву и передайте генералу Циммерману, что мы,
то есть капитан, обеспокоены. Вокруг нас стреляют, и какая-то
стрельба, похоже, доносится со стороны реки.
Сержант с нетерпением ждал, пока оператор наладит связь.
Его нетерпение еще усилилось, когда в наушниках что-то крякнуло
и оператор стал записывать сообщение. Сообщение сержант отдал
капитану, и тот прочел его вслух.
- Генерал Циммерман сообщает: "Оснований для беспокойства
нет. Стреляют наши югославские друзья со стороны ущелья Зеницы,
они палят без цели, так как с минуты на минуту ожидают начала
наступления соединений одиннадцатой армии. Еще больше шума
будет позже, когда англичане начнут сбрасывать бомбы. Но вас
они не тронут, можете не беспокоиться".- Капитан опустил
листок с сообщением.- Очень 'хорошо. Если генерал говорит, что
беспокоиться не о чем,- значит, не о чем. Вы знаете репутацию
генерала, сержант?
- Я знаю репутацию генерала, сэр.- С неопределенного
расстояния, откуда-то снизу, опять донеслись звуки автоматной
очереди. Сержант с недовольным и обеспокоенным видом замер.
- Вы все еще беспокоитесь? - спросил капитан.
- Простите, герр капитан. Я, конечно, знаю репутацию
генерала и полностью ему доверяю.- Он помолчал и продолжил: -
И все-таки, даю голову на отсечение, что последняя автоматная
очередь была из ущелья.
- Поберегите свою голову, сержант,- добродушно сказал
капитан.- Лучше обратитесь к нашему полковому врачу и
проверьте слух.
На самом деле слух у сержанта был в полном порядке в
отличие от капитана. Последняя автоматная очередь, как
совершенно справедливо отметил сержант, действительно была
произведена со стороны ущелья.
Именно там Дрошный и его люди, число которых теперь
удвоилось, продвигались вперед, парами или в одиночку, резкими,
очень короткими бросками, стреляя на ходу. Стрельба их была
абсолютно беспорядочна, так как они все время спотыкались и
скользили на камнях. Андреа им не отвечал, вопервых, потому,
что не хотел до поры до времени обнаруживать себя, во-вторых,
потому, что берег патроны. Вторая причина была существенно
важней, так как Андреа уже отбросил свой "шмайссер" в сторону и
теперь с интересом изучал гранату, которую только что снял с
пояса.
Дальше вверх по реке сержант Рейнольдс стоял на восточном
конце деревянного шаткого мостика, который соединял стороны
ущелья в самой узкой его части. Беснующиеся под ним воды
Неретвы не оставляли никакой надежды тому, кто случайно или по
неосторожности свалился бы с этой шаткой конструкции. Рейнольдс
смотрел в ту сторону, откуда доносились автоматные очереди, и в
десятый раз решал вопрос:
может быть, рискнуть, перейти мост и прийти на помощь
Андреа? При всем его возникшем в последнее время уважении к
этому человеку он, как и Гроувс, не мог себе представить, чтобы
Андреа в одиночку смог справиться с двадцатью вооруженными до
зубов врагами. С другой стороны, он клятвенно обещал Гроувсу
оставаться с Марией и Петаром. Еще одна автоматная очередь
донеслась со стороны ущелья. Рейнольдс, наконец, сделал выбор.
Он оставит свой пистолет Марии на случай, если это вдруг
понадобится, и покинет ее на время, которое потребуется, чтобы
оказать помощь Андреа.
Он обернулся, чтобы сказать Марии о своем решении, но ни
ее, ни Петара не было поблизости. Рейнольдс с ужасом огляделся
вокруг. Его первой мыслью было, что они упали в реку, но он
сразу отмел это нелепое предположение. Машинально посмотрел в
сторону берега у подножья плотины и сразу, хотя луна в это
время скрылась, увидел их обоих, пробирающихся к железной
лестнице, где стоял Гроувс. Сначала он удивился, что они пошли
туда, не предупредив его, а потом вспомнил, что ни он, ни
Гроувс просто не сказали им, чтобы они оставались у моста.
"Спокойно,- подумал он про себя,- Гроувс скоро вернет их
обратно к мосту, и тогда будет возможность сказать им о своем
решении". Он даже немного успокоился. Не потому, что боялся
идти к Андреа и встретиться лицом к лицу с Дрошным и его
людьми, а потому, что, хоть и ненадолго, откладывалась
необходимость принимать решение, в правильности которого он
все-таки до конца не был уверен.
Гроувс изучал нескончаемые зигзаги зеленой железной
лестницы, казалось, намертво сросшейся со скалой, и вдруг
застыл от удивления, увидев Марию и Петара, бредущих, как
обычно, взявшись за руки. Он вспылил:
- Что это вы здесь делаете, дорогуши? Вы не имеете
никакого права здесь находиться. Разве вы не понимаете -
охрана только взгляд бросит вниз, и вас не будет в живых.
Возвращайтесь обратно к сержанту Рейнольдсу. Да поскорее!
Мария мягко перебила его:
- Очень любезно с вашей стороны, сержант Гроувс, что вы
так о нас беспокоитесь. Но мы не хотим уходить. Мы останемся
здесь.
- А какого черта вы будете здесь делать? - грубо
поинтересовался Гроувс. Он помолчал, потом продолжил уже мягче:
- Я теперь знаю, кто вы, Мария. Я знаю все, что вы сделали и
как прекрасно справились с делом. Но это не ваша работа. Прошу
вас.
- Нет,- она упрямо покачала головой.- Я тоже могу
стрелять.
- У вас не из чего стрелять. Кроме того, здесь Петар.
Какое право вы имеете рисковать им? Он знает, где находится?
Мария заговорила со своим братом посербскохорватски. Он
отвечал ей, как обычно, извлекая из горла какие-то странные
звуки. Когда он закончил, Мария повернулась к Гроувсу.
- Он сказал, что этой ночью готов умереть. У него есть
то, что вы называете шестым чувством, и он говорит, что не
видит будущего за этой ночью. Он говорит, что устал убегать. Он
сказал, что будет ждать здесь, пока не пробьет его час.
- Из всех упрямцев...
- Пожалуйста, сержант Гроувс,-ее голос, по-прежнему
тихий, звучал уже тверже.- Он уже сделал свой выбор, и вы его
не переубедите. Гроувс кивнул:
- Но, может быть, я все-таки смогу переубедить вас.
- Я не понимаю.
- Петар не может нам помочь. Слепой не может ничего. Зато
вы сможете. Если захотите.
- Говорите.
- Андреа сдерживает отряд, состоящий как минимум из
двадцати четников и немецких солдат.- Гроувс криво
усмехнулся,- Я не сомневаюсь в том, что Андреа нет равных в
таком деле. И все же один человек не может справиться с
двадцатью. Если его убьют, то Рейнольдсу придется охранять мост
в одиночку, А если убьют Рейнольдса, то Дрошный со своими
людьми подоспеют как раз вовремя, чтобы предупредить охрану,
как раз вовремя, чтобы спасти плотину, как раз вовремя, чтобы
послать сообщение генералу Циммерману, чтобы тот также вовремя
отвел танки в безопасное место. Я думаю, Мария, Рейнольдсу
может потребоваться ваша помощь. Здесь ваша помощь не нужна
совсем, а от вашего присутствия там может зависеть успех всего
дела. Тем более что вы умеете стрелять.
- Но, как вы справедливо заметили, у меня нет оружия.
- Верно. Теперь оно у вас будет.- Гроувс протянул ей
свой "шмайссер", потом обойму.
- Но...- Мария с сомнением приняла оружие.- Теперь у
вас нет автомата.
- Не волнуйтесь, у меня есть пистолет,- Гроувс показал
ей свой "парабеллум".- Другого оружия мне этой ночью не
понадобится. Я не могу себе позволить шуметь в неположенное
время.
- Но я не могу оставить брата.
- Я думаю, можете. Скорее, должны. Никто больше не сможет
помочь вашему брату. Тем более, теперь. Пожалуйста, поспешите.
- Ну что ж.- Она сделала несколько шагов, остановилась и
вновь повернулась к нему.- Мне кажется, вы слишком много на
себя берете, сержант Гроувс.
- Я не понимаю, о чем речь,- ответил Гроувс ледяным
тоном. Она посмотрела на него долгим взглядом, повернулась и
пошла вдоль берега вниз по реке.
Гроувс удовлетворенно улыбнулся самому себе в темноте.
Улыбка сходила с его лица по мере того, как лунный диск
медленно выплывал из своего очередного укрытия. Гроувс
прошептал вдогонку Марии:
- Ложитесь лицом вниз на камни и молчите.
Он проследил, как она немедленно исполнила его приказ, и
обратил взгляд вверх на лестницу. Его лицо в этот момент
отражало крайнюю степень напряжения.
Окунувшись в разлившийся лунный свет, Меллори и Миллер,
как могли, теснее прижались к одной из опор лестницы. К этому
моменту они проделали уже три четверти пути. Лестница,
казалось, вросла в скалу, стала ее частью. Их неподвижный
взгляд был устремлен в одну и ту же точку.
Они смотрели наверх, где приблизительно в пятидесяти футах
над ними, чуть левее, двое любопытных охранников облокотились
на парапет наверху плотины. Их взгляд был устремлен в ущелье,
откуда доносились звуки стрельбы. Им достаточно было перевести
взгляд чуть ниже, и Мария с Гроувсом были бы обнаружены. Им
достаточно было перевести взгляд чуть правее, и были бы
обнаружены Меллори и Миллер. Для тех и других это было бы
равносильно смерти.
ГЛАВА 11. СУББОТА. 01.20-01.35

Гроувс, так же как и Меллори с Миллером, заметил двух
немецких охранников, вглядывающихся сверху в то, что творилось
внизу, у подножья плотины. У Гроувса было ощущение полной
незащищенности. Что же должны были испытывать в этой ситуации
Меллори и Миллер, прижимаясь к лестнице всего в нескольких
метрах от охранников? У них обоих, и Гроувс это знал, были с
собой "парабеллумы" с глушителями. Но пистолеты были в карманах
мундиров, а мундиры - под водолазными костюмами. И достать их
сейчас не представлялось возможным. Ясно, что если бы только
они начали двигаться, пытаясь достать оружие, то были бы
мгновенно обнаружены. Гроувсу было непонятно, как их вообще до
сих пор не обнаружили: луна так ярко освещала и плотину, и
ущелье, что было светло, почти как в облачный полдень. Трудно
было поверить в то, что у солдат вермахта настолько плохое
зрение. Гроувсу оставалось только предположить, что солдаты не
столько всматривались, сколько вслушивались в звуки стрельбы,
постоянно доносящиеся снизу. С чрезвычайной осторожностью
Гроувс вытащил свой "парабеллум". Даже принимая во внимание все
возможности этого оружия, шансы Гроувса попасть в одного из
охранников с этого расстояния были весьма проблематичными. Так
что в данной ситуации пистолет мог оказать ему только моральную
поддержку. Просто сжимать его в руках уже было лучше, чем
ничего.
Гроувс оказался прав. Прав в том, что два охранника,
совсем не успокоенные заверениями генерала Циммермана,
напрягали в основном не зрение, а слух, пытаясь определить
характер и направление огня, звуки которого доносились со
стороны реки и становились постепенно все отчетливей.
Во-первых, потому, что они простонапросто приближались,
во-вторых, потому, что отвлекающий огонь партизанских
защитников ущелья Зеницы слабел из-за недостатка патронов.
Гроувс был прав и в том, что ни Меллори, ни Миллер не
предприняли даже попытки дотянуться до своего оружия. В первую
минуту Меллори, как и подумал Гроувс, боялся пошевелиться,
чтобы не привлечь внимания. Потом, опять-таки одновременно с
Гроувсом, пришел к мысли, что охранники больше напрягают слух,
чем зрение, и не стоило им в этом мешать. А еще через минуту
Меллори пришел к выводу, что вообще ничего не надо
предпринимать, так как со своего наблюдательного поста он видел
то, что никак не мог видеть Гроувс: очередная громадная черная
туча вот-вот готовилась накрыть лунный диск. И мгновение спустя
тень наплывающей траурной завесы перекрасила зеленые воды
Неретвы в цвет индиго, накрыла стену плотины, поглотила
лестницу с прижавшимися к ней людьми и повергла ущелье в
темноту. Гроувс вздохнул с облегчением и опустил "парабеллум".
Мария поднялась и продолжила путь к мосту. Петар повел своим
невидящим взглядом, как это обычно делают слепые. Меллори и
Миллер в тот же момент продолжили свой путь наверх.
Меллори уже покинул лестницу на очередном ее повороте и
поставил ногу на один из тех немногочисленных выступов, которые
предлагала почти вертикальная скала опытному скалолазу. Почти
не за что было держаться, почти что некуда было встать. Если бы
Меллори мог пользоваться своим альпинистским снаряжением -
крючьями и молотком, которые были прикреплены у него на поясе,
то это восхождение он мог бы считать, исходя из своей практики,
средним по трудности. Но о том, чтобы воспользоваться этими
столь необходимыми в подобной ситуации предметами, не могло
быть и речи. Меллори находился как раз напротив стены плотины и
не более чем в тридцати футах от охранников. Незначительный
металлический лязг, который мог быть произведен молотком, вряд
ли привлек бы слух не очень внимательного человека, но именно в
этом пороке - невнимательности - никак нельзя было обвинить
охранников. Таким образом, Меллори пришлось полагаться только
на свой природный талант и многолетний альпинистский опыт, что
он и делал, истекая потом под своим водолазным костюмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24