Ему непривычно было опаздывать,
дисциплина и контроль, подумал он. Это были две вещи, которые делали
человека мужчиной.
Он все еще чувствовал злость на то, что в его душевой обвалился
потолок. Позднее оказалось, что во многих местах Земляного Дома потолки и
стены дали трещины и подались. Он обращался к братьям Осли много раз, но
они сказали ему, что в отчетах строителей указано, что осадка нормальная.
Какая тут, в задницу, осадка! - сказал тогда Маклин. У нас неприятности с
откачкой воды! Вода скапливается над потолком и просачивается вниз.
- Не лезь в бутылку, полковник, - ответил ему из Сан-Антонио Донни
Осли. - Если ты нервничаешь, то и клиенты начинают нервничать, правильно?
Нет смысла нервничать, потому что гора стоит несколько тысяч лет и никуда
пока не делась.
- Дело не в горе! - сказал Маклин, сжимая в кулаке трубку. - Дело в
туннелях! Моя бригада уборщиков каждый день находит трещины!
- Осадка, в ней все дело. Теперь послушай, Терри и я вбухали больше
десяти миллионов в это место, и мы строили его надолго. Если бы у нас не
было тут дел, мы были бы там, с вами. Теперь у вас, там глубоко под
землей, осадка и протечки. И с этим ничего не поделаешь. Но мы платим вам
сто тысяч долларов в год для того, чтобы вы поддерживали реноме Земляного
Дома и жили в нем, вы - герой войны и все такое. Так что замазывайте эти
щели, и пусть все будут довольны.
- Вы послушайте, мистер Осли. Если тут не будет через две недели
специалиста-строителя, я уезжаю. Плевать мне на контракт. Я не собираюсь
воодушевлять людей жить здесь, если здесь небезопасно.
- Верю, - сказал Донни Осли, его техасский акцент стал на несколько
градусов холоднее, - но вам, полковник, лучше успокоиться. Вы что же,
хотите выйти из дела? Это непорядочно. Вы только вспомните, как Терри и я
нашли вас и приняли, до того, как вы совсем докатились, хорошо?
"Дисциплина и контроль!" - подумал Маклин, сердце его колотилось. -
"Дисциплина и контроль!" А потом он слушал, как Донни Осли говорил ему,
что пришлет специалиста-строителя в течение двух недель из Сан-Антонио,
чтобы осмотреть Земляной Дом самым тщательным образом.
- Однако, все же вы - главный босс. У вас неприятности - решайте их.
Правильно?
Это было почти месяц назад. Строитель-специалист так и не приезжал.
Полковник Маклин остановил электромобиль около пары двойных дверей.
Над дверьми была надпись "Главный Зал", выполненная вычурными буквами в
старом стиле. Прежде чем войти, он затянул ремень еще на одну дырочку,
хотя брюки успели сморщиться на животе, потом подтянул живот и, прямой и
стройный, вошел в зал.
Около дюжины людей сидели в красных виниловых креслах, обращенных к
сцене, где капитан Уорнер отвечал на вопросы и показывал на карте на стене
позади него особенности Земляного Дома. Сержант Шорр, стоявший наготове на
случай более трудных вопросов, увидел, что вошел полковник, и быстро
подошел к микрофону на кафедре.
- Извините, капитан, - сказал он, прерывая объяснение насчет
герметизации и системы очистки воздуха. - Люди, позвольте мне представить
вам того, кто на самом деле не нуждается в этом: полковник Джеймс Барнет
Маклин.
Полковник продолжал идти четким шагом вдоль центрального прохода, а
аудитория аплодировала. Он занял место позади подиума, обрамленное
американским флагом и флагом Земляного Дома, и оглядел аудиторию.
Аплодисменты продолжались, и средних лет человек в маскировочной военной
куртке встал, а за ним так же одетая его жена, потом встали все и
аплодировали. Маклин дал поаплодировать еще пятнадцать секунд, прежде чем
поблагодарил их и попросил сесть.
Капитан Уорнер, "Медвежонок", крепкий мужчина в прошлом "зеленый
берет", потерявший левый глаз от взрыва гранаты в Судане и теперь на его
месте носивший черную повязку, сел позади полковника, и рядом с ним сел
Шорр. Маклин стоял, собирая в мыслях то, что собирался сказать; он обычно
произносил приветственную речь всем новоприбывшим в Земляной Дом, говорил
им, насколько это было безопасное место и что оно будет последней
американской крепостью, когда вторгнутся русские. После этого отвечал на
их вопросы, пожимал им руки и подписывал несколько автографов. Это было
то, за что Осли платили ему.
Он глядел им в глаза. Они привыкли к мягкой, чистой постели, приятно
пахнувшей ванне и ростбифу в воскресное утро. Трутни, подумал он. Они
жили, чтобы пить, есть и срать, и думали, что знают все про свободу, закон
и мужество, но им неизвестно главное в этих вещах. Он охватил взглядом их
лица и ничего кроме мягкости и слабости в них не увидел, он это были люди,
которые думали (!), что жертвуют своими женами, мужьями, детишками, домами
и всеми своими владениями ради того, чтобы держать подальше от наших
берегов русское дерьмо, но они не жертвовали, потому что их души были
слабенькие, а мозги разложились от некачественной умственной пищи. И вот
они здесь, ждут, как и все другие, что он скажет им, какие они истинные
патриоты.
Он хотел открыть рот и сказать им, чтобы они бежали подальше от
Земляного Дома, что это место спроектировано некачественно, и что они,
слабовольные проигравшие, должны уезжать по домам и трястись в своих
подвалах. Иисус Христос! - подумал он. Какого черта я здесь делаю?
Затем внутренний голос, подобно щелканью бича, произнес: "Дисциплина
и контроль! Возьми себя в руки, мистер!"
Это был голос Солдата-Тени, всегда сопровождавшего его. Маклин на
секунду закрыл глаза. Когда открыл их, то взгляд его пришелся на
костлявого, хрупкого на вид мальчика, сидевшего во втором ряду между отцом
и матерью. Хороший ветер сдует этого мальчишку с высот на землю, решил он,
но остановился, рассматривая бледно-серые глаза мальчика. Ему подумалось,
что он кое-что узнал в этих глазах - решительность, сметливость, волю -
это он вспомнил из фотографий самого себя в таком возрасте, когда был
жирным, неуклюжим жлобом, которому отец, капитан ВВС, поддавал под задницу
при каждом удобном случае.
Изо всех них, сидящих передо мной, подумал он, один только этот тощий
мальчишка может получить шанс. Остальные - собачье дерьмо. Он взял себя в
руки и начал вступительную речь с таким энтузиазмом, словно копал отхожее
место.
Пока полковник Маклин говорил, Роланд Кронингер рассматривал его с
живым интересом. Полковник был несколько полнее, чем на фотографиях в
"Солдатах удачи", и выглядел сонным и уставшим. Роланд был разочарован; он
ожидал увидеть подтянутого и бодрого героя войны, а не потрепанного
продавца автомобилей, одетого в военные отрепья. Трудно было поверить, что
это тот же человек, который сбил три МИГа над мостом Тханг Хоа, прикрывая
потерявший управление самолет товарища, а потом катапультировался из
развалившегося самолета.
Облезлый, решил Роланд. Полковник Маклин был облезлым, и он начал
думать, что Земляной Дом может быть тоже облезлым. Этим утром он
проснулся, обнаружив на подушке темное пятно от воды: потолок протекал, в
нем была трещина шириной в два дюйма. Из зонтика душа не шла горячая вода,
а холодная была полна ржавчины. Мама не могла помыть голову, и отец
сказал, что непременно доложит об этих неприятностях сержанту Шорру.
Роланд боялся подключать свой компьютер, потому что воздух в спальне
был слишком сырым, и его первое впечатление о Земляном Доме как о
чистенькой средневековой крепости постепенно угасало. Конечно, он привез с
собой книги для чтения, тома о деяниях Макиавелли и Наполеона и научные
исследования о средневековых осадных средствах, но ему очень не хватало
изучения новых подземных ходов в игре "Рыцарь Короля". "Рыцарь Короля" был
его собственным творением - воображаемый мир сотрясаемых воинами
феодальных королевств. Теперь, похоже, ему придется все время читать!
Он смотрел на полковника Маклина. Глаза Маклина смотрели с ленцой, а
его лицо было ожиревшим. Он был похож на старого быка, которого оставили
пастись на лугу, потому что он ни на что больше неспособен. Но когда
взгляд Маклина встретился с его взглядом и на пару секунд удержал его
прежде чем скользнуть дальше, Роланду вспомнилась фотография, на которой
был изображен Джо Луис, когда чемпион мира был зазывалой в отеле в
Лас-Вегасе. На той фотографии Джо Луис выглядел вялым и уставшим, но видно
было его массивную руку, охватившую хрупкую белую руку туриста, а взгляд
его черных глаз был тверд и какой-то отрешенный, словно мысленно он был
опять на ринге, вспоминая удар, прошивший пресс соперника почти до хребта.
Роланд подумал, что такой же отстраненный взгляд был в глазах полковника
Маклина, и точно также ясно, как то, что Джо Луис мог бы раздавить
косточки руки того туриста одним быстрым жимом, Роланд почувствовал, что
боец в полковнике Маклине еще не умер.
В то время как продолжалось выступление полковника Маклина, рядом с
картой зазвонил телефон. Сержант встал и взял трубку, несколько секунд
слушал, что ему говорили, повесил трубку и пошел назад через сцену к
полковнику. Роланд подумал, что что-то в лице Шорра изменилось, пока он
слушал телефон, сейчас он постарел, и лицо его слегка покраснело. Он
сказал:
- Извините меня, полковник! - и положил руку на микрофон.
Голова полковника дернулась, в глазах его показался гнев на
прервавшего его.
- Сэр, - тихо сказал Шорр. - Сержант Ломбард говорит, что вы нужны в
пункте наблюдения за периметром.
- Что там?
- Он не говорит, сэр. Я думаю... он говорил как-то весьма нервно.
"Говно!" - подумал Маклин. Ломбард становится нервным каждый раз,
когда радар поймает стаю гусей или лайнер, пролетающий над головой.
Однажды они запечатались в Земляном Доме потому, что Ломбард принял группу
дельтапланеристов за вражеских парашютистов. И все же Маклин должен
проверить. Он показал капитану Уорнеру следовать за ним и потом сказал
Шорру закончить вводную беседу после их ухода.
- Леди и джентльмены, - сказал Маклин в микрофон. - Мне придется
уйти, чтобы разобраться с небольшой неприятностью, но я надеюсь всех
увидеть позже днем на приеме для новоприбывших. Благодарю за внимание. -
Затем он прошел по проходу, за ним по пятам следовал капитан Уорнер.
Они поехали на электромобиле той же дорогой, которой прибыл Маклин.
Маклин всю дорогу проклинал глупость Ломбарда. Когда они вошли в помещение
наблюдения за периметром, они увидели Ломбарда, впившегося в экран, на
котором были эхо-сигналы от радара на вершине Голубого Купола. Около него
стояли сержант Беккер и капрал Прадо, оба также впились в экран. Помещение
было набито электронным оборудованием, другими радарными экранами и
небольшим компьютером, державшим в памяти даты прибытия и отбытия жильцов
Земляного Дома. С полки над шеренгой радарных экранов из коротковолнового
приемника раздавался громкий голос, совершенно искаженный треском
атмосферных разрядов. Голос звучал панически, захлебываясь, так быстро
частил слова, что Маклин не мог разобрать, что он говорил. Но Маклину
голос не понравился, и его мышцы сразу напряглись, а сердце забилось.
- Отойдите в сторону, - сказал он людям. Он стал так, чтобы можно
было хорошо видеть экран.
Во рту у него пересохло, и он услышал, как его мозговые схемы
заскрежетали от работы.
- Боже наш милостивый, - прошептал он.
Искаженный голос из коротковолнового приемника говорил:
"Нью-Йорк получил... сметен... ракеты накрывают восточное
побережье... разрушен Вашингтон... Бостон... Я вижу там огромное пламя..."
Из шторма атмосферных разрядов вырывались другие голоса, куски и обрывки
информации, свистевшие по сети от обезумевших радистов по всем Соединенным
Штатам и пойманные антеннами горы Голубой Купол. Ворвался еще один голос с
южным акцентом, кричавший: "Атланта только что перестала существовать!
Думаю, что Атланте конец!" Голоса перекрывали друг друга, возникали и
пропадали, смешивались с рыданиями и криками, слабым, обморочным шепотом,
и названия американских городов, повторялись, как причитания по мертвым:
Филадельфия... Майами... Нью-Порт Ньюс... Чикаго... Ричмонд... Питсбург...
Но внимание Маклина было приковано к тому, что было на экране радара.
Никакого сомнения в том, что происходило, быть не могло. Он посмотрел на
капитана Уорнера и начал было говорить, но на мгновение потерял голос.
Потом произнес:
- Поставьте охрану повсюду. Запечатайте ворота. Нас атакуют.
Действуйте.
Уорнер вытащил портативную радиостанцию и стал энергично раздавать
команды.
- Вызовите сюда Шорра, - сказал Маклин, и сержант Беккер, верный и
надежный человек, служивший с Маклином в Чаде, немедленно сел к телефону и
стал нажимать кнопки. Из коротковолнового приемника говорил дрожащий
голос:
- Это ККТИ из Сент-Луиса! Кто-нибудь, отзовитесь! Я вижу огонь в
небе! Он повсюду! Боже всемогущий, я никогда не видел...
Сверлящий вой атмосферных помех и других далеких голосов заполнили
провал, оставшийся после сигнала из Сент-Луиса.
- Вот оно, - прошептал Маклин. Глаза его блестели, на его лице была
тонкая пленка пота. - Готовы мы к этому или нет, вот оно! - И глубоко
внутри его, в колодце, куда долго не проникал луч света, Солдат-Тень
кричал от восторга.

9. ПОДЗЕМНЫЕ ПАРНИ
10 часов 46 минут до полудня (центральное дневное время).
На Межштатном шоссе номер 70. Округ Элсворт, штат Канзас
В двадцати четырех милях к западу от Салины потрепанный старый
"Понтиак" Джоша Хатчинса издал хрип, как старик страдающий от пневмонии.
Джош увидел, что стрелка термометра резко подпрыгнула к красной черте.
Хотя все стекла в машине были опущены, внутри автомобиля было как в
парилке, и белая хлопковая рубашка и темно-синие брюки Джоша приклеились к
его телу от пота.
- О, Господи! - подумал он, глядя на то, как ползла вверх красная
стрелка. Радиатор вот-вот взорвется. Спасение приближалось с правой
стороны, где виднелось выгоревшая надпись "Поу-Поу. Бензин!
Прохладительные напитки! Одна миля!" и нарочито смешная картина старого
чудака, сидящего на муле и курившего трубку.
- Надеюсь, что смогу протянуть еще милю, - подумал Джош, направляя
"Понтиак" по спасительному уклону. Автомобиль продолжал содрогаться, а
стрелка зашла уже на красное, но радиатор пока не взорвался. Джош правил к
северу, следуя надписи Поу-Поу, и перед ним, простираясь до горизонта,
лежали тучные поля кукурузы, выросшие в рост человека и поникшие от
июльской жары. Двухрядная проселочная дорога пролегла прямо через них, и
не было ни дуновения ветра, чтобы колыхнуть колосья; они стояли по обеим
сторонам дороги как неприступные стены и могли, насколько было известно
Джошу, тянуться на сотню миль к востоку и западу.
"Понтиак" захрипел, и его встряхнуло.
- Давай, - просил Джош, по его лицу стекал пот. - Давай, не
отыгрывайся на мне сейчас. - Ему не улыбалось шагать целую милю по
сорокаградусной жаре, его тогда найдут растаявшим на асфальте, похожим на
чернильную кляксу. Стрелка продолжала карабкаться, и красные аварийные
лампочки замигали на щитке.
Вдруг послышался хрустящий звук, напомнивший Джошу рисовые хлопья,
которые он любил в детстве. И затем, в одно мгновение, лобовое стекло
покрылось какой-то ползущей коричневой массой. Прежде, чем Джош сделал
удивленный вдох, коричневое облако ворвалось через открытое окно с правой
стороны "Понтиака", и его накрыли ползущие, трепещущие, ворошащиеся
существа, которые лезли за ворот рубашки, в рот, ноздри и глаза. Он
выплевывал их, сбрасывал с век одной рукой, а другой при этом сжимал руль.
Это был самый тошнотворный звук шуршания, какой ему приходилось слышать,
оглушительный шум скребущих крыльев. Когда глаза у него освободились, он
увидел, что лобовое стекло и внутренность автомобиля покрыты саранчой,
лезущей через него, пролетающих сквозь его автомобиль на левую сторону. Он
включил стеклоочистители, но вес огромной массы саранчи не дал им
сдвинуться с места.
Через несколько секунд они начали слетать с лобового стекла, сначала
по пять-шесть штук за один раз, и вдруг вся масса поднялась винтовым
коричневым торнадо. Стеклоочистители заскрипели туда-сюда, раздавливая тех
неудачников, которые слишком задержались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16