а затем обращает к королю несмелый упрек, потому что из-за этой дерзкой выходки ее ждет бесчестие. Король уверяет, что никто ничего не узнает; он клянется, что отныне все будет делаться лишь с согласия мадемуазель де Лавальер; затем спрашивает, как она относится к нему. В этом признании ему с твердостью отказывают, тогда он объявляет, что слышал разговор в роще. Мадемуазель де Лавальер, закрыв лицо руками, начинает плакать. Людовик ведет себя столь деликатно и почтительно, что ему удается немного ее успокоить. Мадемуазель д'Артиньи является с напоминанием, что близится рассвет, и король тут же исчезает".
После этой ночи король стал настойчиво ухаживать за Луизой. Генриетта по-прежнему ничего не подозревала, полагая, что король просто хороший актер и с удовольствием играет свою роль. Тем более что их свидания продолжались.
Однажды вечером король пригласил Мадам, а с ней и фрейлин, в числе которых была Луиза, прогуляться в рощу и привел их на то место, где состоялся разговор девушек, такой важный для Людовика. Все деревья на этой полянке были украшены гирляндами из лилий и освещены множеством свечей. Фрейлины и Генриетта восхитились фантазии короля, расхваливая его утонченный вкус, и только Луиза была до глубины души потрясена таким знаком внимания, который был понятен только ей и Людовику.
В эту ночь она впустила короля в свою постель. И сразу же каким-то образом об этом узнала Мадам. Почувствовала ли она своим женским чутьем, что любовник изменил ей, или донесли шпионы? Значения это не имело. Рано или поздно она узнала бы о новой любви короля, поскольку к Генриетте он заметно охладел и с каждым днем все больше и больше показывал свои чувства к Луизе.
От расстройства она заболела. Король навестил ее. Людовик был с ней ласков, как бывают ласковы вежливые дети с больной матерью.
- Увы, мадам, мы затеяли опасную игру. Кто-то в ней мог проиграть. Проиграли вы, - спокойно сказал король, целуя руку бывшей любовнице.
Никаких особенных сожалений и извинений. Генриетта поняла, что роман с королем окончен. Но она была женщина сильная и вскоре утешилась в объятиях самого красивого юноши из любовников своего мужа - Армана де Грамона, графа де Гиша. Таким образом, герцогу Орлеанскому изменили с двух сторон - его любовник стал спать с его женой. Де Гиш был насквозь испорченным молодым человеком, в котором изящество и элегантность облика сочетались с крайней грубостью. Он проявлял интерес и к женщинам, и к мужчинам. При дворе про него говорили, что он зажигает свечку с обоих концов.
Король Людовик XIV решил покрыть свои отношения с Луизой непроницаемой тайной. На людях король не позволял себе проявлять особых знаков внимания Луизе, зато ночью в парке Фонтенбло или же в комнате графа Сент-Эньяна любовники отводили душу в бурных ласках. Забавный эпизод сделал их связь доступной общественному мнению, то есть придворным.
Они гуляли по парку, как вдруг начался сильный ливень. На глазах у всего двора король вывел фаворитку из леса, снял шляпу и надел ее на голову Луизы. Так, под руку с ней он направился во дворец.
Осенью 1661 года самой главной темой для светских бесед двора была связь Людовика XIV и мадам де Лавальер. А королева в то время готовилась стать матерью. Мария-Терезия любила Людовика, обожала его. И она, одна из немногих, ничего не подозревала об интимной связи короля и его фаворитки. Она разговаривала с Луизой очень приветливо и держалась совершенно спокойно. В то время как та краснела от смущения и опускала глаза. И страдала от этого. Будучи человеком религиозным, она понимала, что совершает страшный грех, и думала о том наказании, которое готовит ей Небо.
Но отказаться от короля она не могла, она не представляла себя без его любви. Когда ее особенно мучила совесть, как правило, это бывало после милых бесед с королевой, она пыталась отказывать Людовику, ссылаясь на недомогание. Но король все равно находил тысячи способов увидеться с ней. Ничто не могло ему помешать, никакие недомогания, никакие даже чисто женские проблемы.
Луиза вызвалась сопровождать Генриетту в Сен-Клу. Таким образом, она надеялась укрыться от беспрестанных ухаживаний Людовика. Но она еще плохо знала короля. Под предлогом того, что хочет осмотреть строительные работы, он за один день домчался верхом до Сен-Клу.
Когда король появился в замке и увидел, что его приезд был как гром среди ясного неба, он рассмеялся:
- Что вы так удивились? Я приехал просто поужинать с вами.
А после десерта тут же прошел вслед за Луизой в ее комнату.
Этот приезд короля в Сен-Клу долго вспоминали современники Людовика как один из самых безрассудных в его жизни поступков.
Мария-Терезия должна была вот-вот родить, и Луиза, слегка испуганная страстью пылкого Людовика и по-прежнему страдающая от того, какое зло она наносит королеве, надеялась, что король станет благоразумнее и все-таки больше внимания будет уделять своей жене. Но этого не произошло. И тому была причина.
В Лондоне в начале октября эскорт испанского посла не пожелал уступить дорогу посланнику Людовика XIV. Последовала вооруженная стычка. Шестеро французов в ней были убиты. Король был возмущен. Он считал, что Франции принадлежит первенство во всем мире, и за обедом позволил себе несколько нелицеприятных высказываний в адрес своего испанского тестя. У Марии-Терезии задрожал подбородок. Король заметил это и вместо того, чтобы успокоить жену, разозлился на нее.
- Я запрещаю вам сноситься с Мадридом! - безапелляционно заявил он.
Королева пыталась возражать, пыталась защищать отца, но король распалялся еще больше. Тогда королева встала и вышла из-за стола.
Супруги не разговаривали несколько дней, и все эти дни король полностью посвятил Луизе, считая, что руки у него развязаны, хотя их ему никто никогда и не связывал.
Первого ноября Мария-Терезия родила, и в отношениях супругов наступило потепление. Луиза надеялась, что король даст ей отдохнуть. Но отдых продолжался недолго. Окрестив маленького Людовика, большой Людовик снова вернулся в ее постель. Сгорая от страсти и стыда, Луиза не признавалась себе в том, что все ее желания остаться одной - самообман. Она боялась божественного гнева, но больше боялась потерять своего любовника и не могла представить, что будет делать, если он ее бросит.
Тайным свиданиям Луизы и короля способствовала та самая мадемуазель д'Артиньи, устроившая их первую встречу. У нее был свой маленький интерес она с такой страстью подглядывала за Луизой и королем в спальне, как будто сама в это время занималась любовью.
Луиза была молодой женщиной и не могла не иметь подруг. Ей надо было с кем-то делиться своей бурной жизнью. А в таких делах лучше всего помогает близкая подруга. Она может выслушать, посочувствовать, дать совет, который необязательно будет выполнен. Такой подругой Луизы была фрейлина мадемуазель де Монтале. Когда король возвращался в Лувр, покидая спальню Луизы, она запиралась в своей комнате с де Монтале и, краснея, рассказывала подробности свидания. Та в свою очередь посвящала ее в детали романа Генриетты с графом де Гишем. Тема адюльтера была самой популярной при дворе, в отсутствие войны адюльтер был главным событием.
Не могла Луиза не намекать и королю о рассказах подруги, ведь они с Людовиком были так близки. Но только намекать, в подробности Луиза посвящать короля боялась. Интуиция подсказывала ей, что лучше этого не касаться, это может задеть королевскую гордость. Да и подруге она обещала хранить тайну.
Но разве может молодая женщина полностью сохранить тайну, если она касается любви? И король уцепился за намек Луизы.
- Расскажи мне поподробней о встречах этого миньона с Генриеттой, попросил король, когда ласки были окончены и он лежал расслабленный, а на его локте покоилась голова Луизы.
- Мне нечего особенно рассказывать, а если бы и было, я не смогла бы этого сделать, это не моя тайна, - гладя Людовика по ладони, сказала Луиза.
- А чья это тайна? И что это за тайна, о которой все знают, кроме меня? - Король начинал злиться.
- Я не могу, я не...
Но король не слушал. Он резко встал с кровати, молча оделся и хлопнул дверью.
Как-то влюбленные договорились, что если вдруг когда-нибудь поссорятся (тогда они в это не верили, и их уговор напоминал обоим фантазию), то ни один из них не ляжет спать, не написав письма и не сделав попытки примирения.
Всю ночь прождала Луиза весточки от короля, но не дождалась. Она даже забыла, что решение было обоюдным, что она с таким же успехом могла послать письмо королю. Письма от короля не было, и Луиза поняла: Людовик не простил обиды.
Это была трагедия. Луиза немедленно завернулась в старый плащ, собрала немного вещей и покинула Тюильри, направясь в монастырь Шайо.
Настоятельница с первого взгляда на девушку поняла, что дело в сердечной драме, а такое, как правило, быстро проходит. Поэтому она попросила Луизу остаться пока в прихожей. Пусть остынет. Луиза, обессилевшая от бессонной ночи, села на полу, прислонилась к стенке и стала тихонько плакать, пока не уснула. Через час за ней пришли монахини и проводили в комнату для гостей.
На следующий день король занимался текущими государственными делами он принимал в Лувре испанского посла. Внезапно из группы придворных донеслось:
- Что вы говорите! Лавальер ушла в монастырь!
Людовик услышал только имя. В сильном волнении он воскликнул, обратясь к придворным и забыв об этикете переговоров:
- Что с Лавальер?
К счастью, переговоры с послом были закончены. К королю подошел его брат и полушепотом сказал, что Луиза укрылась в монастыре Шайо. Король тут же велел подать карету. Его глаза встретили встревоженный взгляд королевы-матери.
- Вы совершенно не владеете собой, ваше величество! - сказала Анна Австрийская.
- Ах, мадам! - воскликнул разъяренный король. - Пусть я не владею собой, но сумею владеть теми, кто бросает мне вызов!
Он выбежал на двор и, не дожидаясь, пока подадут карету, вскочил на лошадь, вонзил шпоры и галопом помчался в Шайо.
Приезд короля всполошил монастырь. Луиза тут же выбежала ему навстречу. Король заключил ее в объятия.
- Почему вы не думаете о тех, кто вас любит? - с нежным укором сказал Людовик.
Луиза хотела было что-то ответить, но заплакала и не смогла. Вся эта сцена происходила на глазах монашек, которые, наблюдая за ней, достали носовые платки.
Людовик привез Луизу в Тюильри в карете и поцеловал при всех. А вечером, как всегда, посетил ее в ее покоях и преподнес ей "меру вкусного овса", как называл он свой акт любви.
В Париже в то время находился испанский посол, и своим поведением Людовик не мог порадовать не только его, но и всех, кто думал о хороших отношениях двух стран. Ну а королева была в очередной раз оскорблена. С королем надо было что-то делать, нужно было его перевоспитывать, дать ему понять, что не только инстинктами должен жить глава государства.
Вскоре в королевской часовне к Людовику XIV подошел аббат и обратился к нему с невиданно смелым увещеванием. Еще никто не говорил так с королем Франции. Но почему-то Людовик не остановил его, и более того - он слушал священника, ловя каждое его слово. Аббат Боссоэ, о котором Франция еще услышит не раз, говорил:
- Пусть ложные любезности и трепетные желания, получившие названия пороков, разобьются о готовность следовать слову Божьему. Оно обретет спасительную ярость. И сокрушит всех идолов, и опрокинет все ложные алтари, на коих приносятся ложные жертвы обожаемому созданию.
Но проповедь аббата впечатлила Людовика ненадолго. В жизни двадцатичетырехлетнего короля появилось новое увлечение - он строил Версаль. С помощью архитекторов Лебрена и Ленотра он хотел возвести самый красивый в мире дворец. Он был очень увлечен своей новой работой, и вместе с молодыми архитекторами король не знал отдыха. Когда же такие минуты все же наступали и чертежи отодвигались в сторону, он садился писать нежное письмо Луизе.
Когда возвращался в Париж, тут же бросался к ней, и любовники испытывали такую радость, что забывали о всякой осторожности. Результат этих встреч ждать себя не заставил - вскоре Луиза обнаружила, что беременна. Не сказать королю она не могла и в слезах призналась. Реакция короля приятно ее удивила - Людовик XIV пришел в полный восторг. И с этих пор отбросил всякую осторожность. Он стал прогуливаться по Лувру со своей подругой на глазах у всех, как бы желая показать, кто его истинная жена.
Несчастная королева, казалось, по-прежнему ничего не замечала. Анна Австрийская старалась изо всех сил поддерживать реноме своего сына, фрейлинам Марии-Терезии под страхом смерти был отдан приказ ограждать молодую королеву от любой информации на тему короля и Луизы. И вроде бы все удавалось. Королева вела себя так, как будто ничего не происходит, как будто она ничего не знает. Но один эпизод дал понять, что это видимость, что она мужественно терпела поведение Людовика, и обо всем если не была осведомлена, то догадывалась.
Однажды вечером дверь в ее комнату оставалась открытой, и мимо нее по коридору прошла Луиза. Королева подозвала мадам де Мотвиль и спокойно сказала ей:
- Вот эту девушку с бриллиантовыми серьгами любит король.
Ее слова были для фрейлины как удар молнии. Она попыталась успокоить Марию-Терезию.
- Ваше величество, нынче такая мода, что мужьям приходится изображать неверность. Увы, это так, - сказала мадам де Мотвиль.
- Да, мода, я понимаю, - грустно вздохнула Мария-Терезия, - но очень жаль, что эта мода заставляет его любить другую женщину.
Королева была очень грустна, и многие при дворе искренне жалели молодую женщину.
Но о ребенке Лавальер королева, слава Богу, не знала. Не узнала даже и тогда, когда Луиза уже не могла это скрывать. Король в то время вернулся во главе победоносной армии после войны с герцогом Лотарингским. Кампания прошла успешно, и Людовик в приподнятом настроении поспешил к своей любовнице. Ее вид не очень вдохновил короля. Тут же было решено подыскать ей какое-нибудь неприметное жилище, чтобы не вызывать излишних пересудов. Совсем недавно король как будто нарочно выставлял Луизу напоказ, но теперь, когда ее живот округлился до неприличных размеров, он понимал, что станет всеобщим посмешищем, и поэтому готов был спрятать ее как можно дальше от двора.
Луизе подыскали небольшой двухэтажный домик недалеко от Пале-Рояля. Она без сожаления рассталась с мансардой, которая была собственностью Генриетты. Теперь она обрела самостоятельность, у нее появились слуги. Обо всем позаботился королевский министр Кольбер. Вот что сам он говорит об этом периоде в своих мемуарах:
"Чтобы ухаживать за ребенком при полном сохранении тайны, как и было приказано королем, я нанял некоего Бошана с женой. Они прежде находились в услужении в моей семье и проживали на улице Урс. Я объявил им, что один из моих братьев сделал ребенка даме, занимающей видное положение в обществе, и что ради спасения чести их обоих я вынужден позаботиться о новорожденном, а потому доверяю его их попечению, на что они с радостью согласились".
Кольбер нашел для Луизы и акушера. 19 декабря в четыре часа утра Кольбер получил от акушера записку: "У нас мальчик, сильный и здоровый. Мать и дитя чувствуют себя, слава Богу, хорошо. Жду распоряжений".
Распоряжения, как и следовало ожидать, оказались для Луизы жестокими. Ей позволили побыть с сыном только три часа. В шесть часов, еще до наступления рассвета, акушер забрал ребенка, пронес его через Пале-Рояль и согласно полученным инструкциям передал Бошану с женой, которые ждали на лугу, прямо напротив Буйонского дворца. В тот же день новорожденного отнесли в Сан-Лe. По тайному приказу короля он был записан как Шарль, сын г-на де Ленкура и мадемуазель Елизаветы де Бe.
Вскоре, конечно, по Парижу поползли слухи, что у короля родился незаконный ребенок. Луизе, как ей этого ни хотелось, нельзя было отсиживаться в своем убежище. Нужно было показаться публике как ни в чем не бывало. Она пришла в собор и с трудом отстояла полуночную мессу. Придворные смотрели на нее с усмешкой. Ей не удалось скрыть свое состояние и свою тайну, не удалось никого обмануть. И от этого она пришла в еще большее отчаяние.
Король не отвернулся от Луизы, не разлюбил ее. Весной он привез ее в почти достроенный Версаль. Теперь она занимала официальное положение фаворитки. А в апреле 1664 года Людовик решил устроить в ее честь празднество невиданной красоты, включающее музыкальные и театральные представления, балет и феерию, фейерверк. Король в честь Луизы де Лавальер танцевал главную партию в балете, а 13 мая на сцене была сыграна премьера шедевра драматурга Мольера "Тартюф", поставленного в ее честь.
Но Луиза не умела быть счастливой, ценить драгоценные мгновения счастья, которые дарит жизнь, и все время впадала в меланхолию, часто плакала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34