Н. захолонуло сердце - вот Она! Звезда его клуба! Упускать такую райскую - или адскую? - птичку он не имеет права!).
Несколько запотыкиваясь, даже заикаясь, В.Н. сообщил об идее клуба "БАМБИНО" и о том, что он, совершенно случайно, методом "тыка", нашел Ирину Андреевну, её дом и её подругу, равной которой...
Тут его Лина остановила: не надо! И неожиданно сказала, ребята, надо выпить, тут без поллитра не разговор.
Ирина Андреевна вскочила. - Я схожу! Владимир Николаевич ничего здесь ещё не знает, да и ты...
Они остались одни. - Вы что-то ещё хотите мне сказать, Володя? Спросила Лина, прищурившись, отчего глаза её стали двумя зелеными иглами, пронзающими человека уже не рентгеном, а лазерным лучом.
И он ухнулся, как в прорубь, понукаемый этими лазерами: Да, Лина, я не все рассказал, при Ирине... - Это и понятно, - кивнула она, давая понять, что ей все ясно. - Я не сказал, что это будет всеобъемлющий дамский клуб... Со всеми услугами, какие только будут угодны дамам.
И замолчал.
Лина усмехнулась. - Думаю, нашей милой подруге действительно пока не стоит об этом знать, она такая наивная! Ну что ж, Вы правильно мыслите, и, если только у Вас нет иных целей, - она вновь впилась в него зелеными лазерами, - то все должно получиться очень забавно.
Он понял, что она имела в виду, говоря об "иных целях": обман, фуфло. ... Наверное, надо ей показать деньги, чтобы она совсем уверилась в его надежности. - Минуточку, Лина, я сейчас, - и понесся на второй этаж, где в чемодане, в старой теткиной (почему-то) кофте лежал заветный целлофановый мешок.
Он схватил его и буквально скатился вниз. - Вот, - сказал он, протягивая ей прозрачный пакет.
Она не взяла его в руки, а улыбнулась и сказала, - Володечка, я вам верю. Унесите свои деньги, а лучше сдайте их в банк, я вам скажу, в какой, идет?
Он спросил её, уже как ученик обожаемую учительницу: а может быть, мне показать их Ирине Андреевне? И заплатить ей за комнату, так сказать, вперед? - Можно, - согласилась Лина, - это не помешает. Вы только совершенно точно должны понять, Володя, что и Ирина, и я, - приличные люди, но если с нами по-другому, то лично я становлюсь гюрзой. Но о плохом больше ни слова. Так кто я буду? Звезда? А что звезда должна делать? - Что захочет, - ответил В.Н. - Я понимаю так, что должна царить и хулиганить, и, может быть, даже петь... - А вы умеете хулиганить? - изумился В.Н. - Еще как! - ответила небрежно Лина, - А мужчин иногда можно будет приглашать на мужской междусобойчик, с дамами... Но об этом мы подумаем.
В.Н. был несколько недоволен последним её предложением, ему хотелось чистоты жанра, но, подумал он еще, ты позабудешь о мужиках, когда увидишь "гейш"... (Где и как их искать, он пока не думал, и это его несколько гвоздило: ведь нужны интеллект, воспитанность, красота и сексуальность неординарная. Слишком много претензий.)
Тут появилась запыхавшаяся Ирина Андреевна и принесла бутылку шампанского, водки "Гжелка" и ананас. - Вот это, я понимаю, - размах, сказала весело и лихо, блеснув своими зелеными лазерами, Лина, - гуляем!
И они начали "гулять".
В.Н. и Ирина Андреевна пили шампанское, Лина - водку, и не крошечными рюмочками, а стопочкой, но глаза у неё оставались ясными, не затуманились, только чуть-чуть она закокетничала с В.Н. - А теперь, - приказным тоном сказала Лина, - вы, Володя, покажете деньги Ирине, чтобы она не сочла вас обманщиком, пристроившимся к милой доброй женщине, с кучей обещаний и пустым карманом.
Владимир Николаевич вытащил почти из-под себя мешок и положил его на стол. Ирина Андреевна, как взглянула на него, так и не отводила - не восхищенного, не завистливого, нет! - испуганного взгляда.
Она не представляла себе, что въяве можно иметь столько денег!
Когда Лина уехала, В.Н. достал положил на стол перед Ириной Андреевной тысячу "зеленых". - Это Вам, Ирина Андреевна, за мое проживание... Хватит?..
Тут уж он хитранул, ясно понимая, ЧТО такое для неё тысяча зеленых.
У неё задрожали губы и из глаз дождем полились слезы, она пролепетала сквозь них. - Что вы, Владимир Николаевич, так много, за мою халупу... Вам же самому нужны... ваш Клуб... - И, не сумевши сдержаться, разрыдалась у него на плече.
А он гладил её по темной, с пробивающейся сединой, гладкой головке и повторял. - Ну, ну, успокойтесь, милая моя Ирина Андреевна...
А она от этих простых слов плакала ещё пуще.
И тут ему самому захотелось плакать - он так понимал ее! Ведь каких-нибудь два-три дня назад он был в таком же - нет! - худшем, положении, чем она.
Плакать хотелось ещё и от того, что вот сейчас, сию минуту, он сделал счастливой женщину, потерявшую какую-либо надежду.
Оказывается, делать добро - несравнимый ни с чем кайф! - А что, наша Лина завтра приедет? Я что-то запамятовал... Буднично спросил В.Н., чтобы разрядить обстановку.
Ирина Андреевна утерла слезы, оторвалась от его плеча, шепнула. Извините, - и тоже более бодро ответила: - Приедет. - И с некоторой опаской спросила: - Она вам понравилась?.. - И тут же быстро добавила: - Она, конечно, неординарная и нравится не всем, но я её очень люблю... - Она мне очень понравилась, - честно ответил В.Н., - именно своей неординарностью.
У Ирины Андреевны засветились радостью глаза: она счастлива была и за подругу, и за В.Н., который понял Лину!
И пришел день, когда они опять сели за стол, с бутылкой "Гжелки", шампанским и прочим, и, вздохнув полной грудью, сознались, что ни один из них не верил, что все получится. А ведь получалось!
Решили и о клубе, пока вчерне: Совет Директоров - они трое.
Но тут заартачилась Ирина. - Я не буду, я не имею права! Вы вкладывали деньги, силы, а я что? - Как это - ЧТО? - Прикрикнула на неё Лина, - да если бы не твоя хата, ничего бы не было! Ты хоть это понимаешь? Ты отдала свой дом!
Ирина Андреевна стушевалась от такого напора и примирительно пробормотала: - Ну, хорошо, хорошо, я согласна, только не кричи так, Лина, оглохнуть можно! - Оглохнешь - слуховой аппарат купим, - засмеялась Лина, и уже серьезно сказала, - теперь надо получать лицензию на нашу клубную деятельность.
Она взглянула на тихого В.Н. - А нам с вами сегодня придется посидеть ночку, надо составить четкий документ, где показать интеллектуальную и просветительскую значимость нашего детища. И чтоб - ни сучка, ни задоринки.
Ирина Андреевна ушла спать, а Лина и В.Н., устроились за столом работать.
Кстати или некстати, в минуту передыха, В.Н. рассказал Лине о мальчатах в кожанах и признался, при каких обстоятельствах привлек одного из них на работу...
Обрисовал В.Н. Стаса как можно пристойнее.
Лина поморщилась. - Это вы зря, Володечка, хотя я вас не осуждаю, наверное, сама бы так поступила. Но за этим парнишечкой - глаз да глаз. Хотя, знаете, что, - вдруг весело решила она, - пригласим, когда сладимся с ремонтом, пусть-ка побратается с рабочим классом, последит за всем. Плохо сделают - ему денег не дадим, хорошо премия. Вот и проверим его на "вшивость"!
На завтра спланировали следующее.
Лина едет к кому-то там по поводу ремонта и перестройки, это она целиком взяла на себя ( Поистине, Лина - подарок судьбы!), а он пойдет по Москве и будет присматриваться к молодым людям: не моложе двадцати и не старше двадцати пяти... - Ну, уж вы и строги! - захохотала Лина. - Давайте до тридцати хотя бы... Сошлись на двадцати шести.
Тут Лина дала ему совет - Выбирайте не красавчиков, а обаяшек, и попроще. Говорить научим, это не самое сложное, хотя, желательно, чтобы лыко вязали. И обращайте внимание на руки! Вот руки должны быть красивыми: тонкими, крепкими, с хорошими ногтями. Конечно, мне бы этим заняться... - с сожалением вздохнула Лина, - но у меня с ремонтом есть ходы... Впрочем, потом устроим просмотр, я буду председой жюри, как вы, не обидитесь?
Какая обида! В.Н. находился в полной эйфории! Не женщина, Парламент!
Часть третья. "Гейши"
Утром перво-наперво В.Н. позвонил по телефончику, оставленному Стасом. Там пропищала какая-то глупая девица, которой В.Н. втолковал, что Стас должен ждать его звонка, а зовут его - Владимир Николаевич...
Девица пообещала, но надежды на неё было мало. Потом В.Н., уже по состоявшейся привычке, сел на бульваре на скамью и стал смотреть на проходящих.
Множество молодых людей, вообще казалось, что старики чисто повымерли, и люди среднего возраста - тоже, потому что шастала по городу только молодежь, и почему-то ни к кому из них не хотелось обращаться. И - как? Что говорить? Врать насчет киносъемок и потом, на месте, объяснять? Тупее не придумаешь, да и не такие "чудаки" теперь молодые: получишь по мордам и с концами. Сказать: можно тебя на минутку? Еще хлеще...
Нелегкую задачку он себе выбрал, наверное, придется опять обращаться к всемогущей Лине.
Но сегодня он все же попробует. Может, зайти в кафе? Подсесть там к кому-нибудь? Получить то же...
Нет! Он обязан доказать, что он и сам по себе - ценный человек! Но куда податься? И тут он вспомнил, что у тетки была подруга где-то в Лефортово, и, когда тетка к ней ездила, то всегда восхищалась районом. Что там открыли ресторанчик "АННА МОНС", что возрождают петровские дела, что Дворцовый парк восстанавливают, что... А не поехать ли ему в тот район? Зайти в эту "АННУ", поглазеть, посидеть...
В.Н. шел от метро "Авиамоторная" мимо "дикой" торговли, мимо рынка, мимо скверика, где все ещё красовалась голова ( называемая ранее - "бюст") Михаила Ивановича Калинина, Всесоюзного старосты...
И ему тут активно не нравилось. Ко всему еще, - на вопрос о ресторане "АННА МОНС", ему ответили, что ресторан давно бомбанули и теперь там что-то другое.
В.Н. собрался уже повернуть назад, к метро, но приятный дымок мангала привлек его, - он рано позавтракал и жутко хотел есть. ... Съем шашлычок и уеду отсюда. Тоже мне - шикарный район!
Он пошел на дымок.
Фасадом маленькой уличной кафешки был плетеный из прутьев заборчик, в котором была проделана калитка, и над ней красовалась надпись, намалеванная густо, от руки: "У ПЛЕТНЯ".
Ничего, симпатично.
В.Н. вошел в "ПЛЕТЕНЬ".
Там стояло всего четыре столика. За одним сидела компания, на которую В.Н. поначалу не обратил внимания, за другим коротала время блондинка с хорошеньким, но сильно потрепанным, пьяным, бессмысленным лицом - перед ней стояла неполная бутылка пива, на иное денег у девицы, видно, не оставалось.
Два пустых столика были как бы заняты: стулья опрокинуты спинками на столы.
Владимиру Николаевичу стало не по себе - он явно влез на чужую территорию. ... Ну, что ж, попросят, он уйдет, права качать не станет. Боже, каким прекрасным увиделся ему сейчас его центр, где (теперь казалось) - ходили сплошь интеллигенты-высоколобики и девицы порядочнейшего поведения! Но взял себя в руки.
Наконец, единственный здесь официант соблаговолил заметить Владимира Николаевича. Оказавшись "лицом кавказской национальности", официант гортанно и не сильно вежливо спросил. - Чего надо? - Шашлык и стакан вина, сухого, - ответил спокойно (далось ему это спокойствие!) В.Н., хотя никакого вина ему не требовалось, но так - солиднее.
Официант что-то прикидывал, глядя на него (возможно - стоит ли обслужить этого фраера или погнать, сказав, что ни шашлыков, ни вина нет...), но все же спросил. - Два шашлык?
В.Н. солидно кивнул. Пусть два...
Кавказский человек принес два шампура, соус, хлеб и зелень все выглядело вполне аппетитно, потом подошел с бутылкой "Цинандали" и спросил. - Подойдет?
Владимир Николаевич опять важно кивнул, и официант, тут же открыв бутылку, налил вино в чистый тонкий стакан.
Это показывало, что зауважал клиента. ... Черт с ними, сейчас он быстренько все сметет и уберется отсюда, чтобы больше никогда здесь не появляться.
(Но судьба рассудила иначе.)
Владимир Николаевич с удовольствием съел мягкий пахучий шашлык и странно - с таким же удовольствием выпил стакан вина.
Расслабился и вдруг захотел ещё чего-нибудь: какой-нибудь закуски, беседы, даже похвастать деньгами ему захотелось, и чтобы видела компания, состоявшая, как он разглядел, из троих: смуглого парня ( его называли "мордвином", В.Н. слышал) с прямыми черными как смоль волосами и узкими глазами, на ногах его сверкали новенькие темно-вишневые, с подковками на скошенных каблуках, ковбойские сапоги, бархатный синий пиджак был расстегнут, чтобы видна становилась розовая, в легкую красную полоску, шелковая рубашка. Здоровенного мужика постарше мордвина, с грубым, когда-то, в самой ранней юности, красивым лицом. ( В.Н. обратил внимание на его руки - это были толстенные красные колотушки, которыми мужик все время занимался, - то бил ребром ладони о край стола, то погрохивал кулаком по столешнице - нравились они ему очень.
По "навету" Лины, В.Н. посмотрел на руки мордвина. Удивительно, - они были небольшие, бледные, почти женские, с коротенькими тоненькими пальчиками и почти полным отсутствием ногтей... Ах, какая же умница эта Лина!).
Третий... Вот третий остановил внимание Владимира Николаевича.
Он был молод, очень молод, - не больше двадцати - двадцати трех, - в самый раз. Руки у него были довольно большие, за счет длинных крепких пальцев... И ногти - блестящие, розовые, с округлыми краями. Роста он, по всей видимости, был не очень высокого, но сложен хорошо: широкие мощные плечи, высокая шея, хорошей формы голова с чуть волнистыми русыми волосами, густыми и блестящими, лицо...
Вот о таких и говорила Лина: обаяшка...
Лицо его не привлекало красотой и правильностью черт: нос чуть закругленный книзу, глаза не очень большие, то ли серого, то ли зеленоватого оттенка - не разглядеть, но над ними разбросали крылья темные тонкие, будто нарисованные, брови. И, если к этому ещё прибавить смуглый свежий цвет лица, ямочки на щеках, когда он улыбался, и белоснежные ровные зубы - один к одному, на парня этого хотелось смотреть и смотреть...
Гляделся парень несколько чужаком в компании: одет бедненькосамые дешевые джинсы и белая простая майка. ... И не богатый, что тоже хорошо, подумал радостно В.Н. уже примеряя парня к Клубу, хотя двое остальных вызывали чувство страха и близкой опасности.
Но В.Н. зашелся: ему хотелось шикануть перед парнем и он достал из кошелька новенький стольник и небрежно кинул его на стол.
Компания за столом о чем-то пошепталась, и, вдруг от неё отделился тот самый мальчонка, подошел и вежливо, - странным (юным, горловым сексуальным) голосом, спросил. - Не желаете ли за наш стол? Вы один... Посидим...
Глаза у мальчонки оказались вовсе желтоватые, тигриные, и это придавало ему странно-притягательную опасность. (... ОН! ликовал В.Н. Но как все сделать? Чтобы и самому уберечься и его как-то вытащить, намекнуть, спросить, где живет, хоть что-то...)
Из-за него и согласился В.Н. пойти в малоприятную опасную компанию: взял свой стакан вина и тарелочку с зеленью.
Когда они с парнишкой подошли, мордвин, улыбнувшись золотыми зубами, предупредительно отодвинул стул - будто прибыл неведомо какой знатный гость, а "колотушка", так прозвал его В.Н., мрачно глянул и ударил ребром ладони опять о край столика.
Увидев, что В.Н. принес свое вино, мордвин тут же крикнул официанта, назвав его Рафиком, и велел принести коньяка и настоящего вина.
У Владимира Николаевича зашлось сердце - что-то будет, не уйти ему отсюда подобру-поздорову.
На столе все вмиг появилось - закуски, шашлыки, вина, коньяк, дорогие сигареты...
И, чем больше появлялось на столе всякой всячины, тем тоскливее сжимался весь организм В.Н.
Уже и найденный мальчонка не радовал его: наплевать, подумаешь, ухватился... Можно получше найти - и не в таком криминале, как здесь.
Меж тем мордвин представлял всех: "колотушка" оказался Николаем, сам мордвин - Михаилом, а парнишка - Алексеем...
Владимир Николаевич тоже назвался.
И понеслось.
Мордвин произнес витиеватый тост о госте, который - как подарок, приносит в дом радость, - видимо, он все-таки тоже восточный человек или работает под него...
В.Н. отхлебнул своего сухенького глоток, для него - это уже пьянка, но не тут-то было!
Мордвин цокнул языком и покачал головой: э, брат, так с друзьями не пьют!
И накатил в принесенный чистый стакан коньяка. У бедного В.Н. опустился желудок и вместе с тем взбунтовался.
Он твердо сказал. - Я коньяк не потребляю. - Тогда водку? - спросил веселеющий на глазах мордвин. - Э, Раф, давай "Смирнова"! - Не надо "Смирнова", - умоляюще запричитал В.Н., - я не пью крепкого, мне достаточно, - и он приподнял свой стакан с половинкой "Цинандали".
Тут громогласно встрял "колотушка. - Не будешь?! Я тебя - бук! И готов! ... Спаси и сохрани... молил про себя В.Н.. На парнишку он не смотрел, тот сидел тихо и как-то безучастно.
Но мордвин был "жантильмен". Он схватил своей маленькой ручонкой "колотушку" за его ручищу и тихо, но внятно сказал. - Это наш гость, понимаешь? Иди, Колян, спать.
Обиженный Колян встал, что-то буркнул, но послушно ушел. От этого атмосфера не стала светлее и приятнее, потому что "колотушка" мог сделать только - "бук!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Несколько запотыкиваясь, даже заикаясь, В.Н. сообщил об идее клуба "БАМБИНО" и о том, что он, совершенно случайно, методом "тыка", нашел Ирину Андреевну, её дом и её подругу, равной которой...
Тут его Лина остановила: не надо! И неожиданно сказала, ребята, надо выпить, тут без поллитра не разговор.
Ирина Андреевна вскочила. - Я схожу! Владимир Николаевич ничего здесь ещё не знает, да и ты...
Они остались одни. - Вы что-то ещё хотите мне сказать, Володя? Спросила Лина, прищурившись, отчего глаза её стали двумя зелеными иглами, пронзающими человека уже не рентгеном, а лазерным лучом.
И он ухнулся, как в прорубь, понукаемый этими лазерами: Да, Лина, я не все рассказал, при Ирине... - Это и понятно, - кивнула она, давая понять, что ей все ясно. - Я не сказал, что это будет всеобъемлющий дамский клуб... Со всеми услугами, какие только будут угодны дамам.
И замолчал.
Лина усмехнулась. - Думаю, нашей милой подруге действительно пока не стоит об этом знать, она такая наивная! Ну что ж, Вы правильно мыслите, и, если только у Вас нет иных целей, - она вновь впилась в него зелеными лазерами, - то все должно получиться очень забавно.
Он понял, что она имела в виду, говоря об "иных целях": обман, фуфло. ... Наверное, надо ей показать деньги, чтобы она совсем уверилась в его надежности. - Минуточку, Лина, я сейчас, - и понесся на второй этаж, где в чемодане, в старой теткиной (почему-то) кофте лежал заветный целлофановый мешок.
Он схватил его и буквально скатился вниз. - Вот, - сказал он, протягивая ей прозрачный пакет.
Она не взяла его в руки, а улыбнулась и сказала, - Володечка, я вам верю. Унесите свои деньги, а лучше сдайте их в банк, я вам скажу, в какой, идет?
Он спросил её, уже как ученик обожаемую учительницу: а может быть, мне показать их Ирине Андреевне? И заплатить ей за комнату, так сказать, вперед? - Можно, - согласилась Лина, - это не помешает. Вы только совершенно точно должны понять, Володя, что и Ирина, и я, - приличные люди, но если с нами по-другому, то лично я становлюсь гюрзой. Но о плохом больше ни слова. Так кто я буду? Звезда? А что звезда должна делать? - Что захочет, - ответил В.Н. - Я понимаю так, что должна царить и хулиганить, и, может быть, даже петь... - А вы умеете хулиганить? - изумился В.Н. - Еще как! - ответила небрежно Лина, - А мужчин иногда можно будет приглашать на мужской междусобойчик, с дамами... Но об этом мы подумаем.
В.Н. был несколько недоволен последним её предложением, ему хотелось чистоты жанра, но, подумал он еще, ты позабудешь о мужиках, когда увидишь "гейш"... (Где и как их искать, он пока не думал, и это его несколько гвоздило: ведь нужны интеллект, воспитанность, красота и сексуальность неординарная. Слишком много претензий.)
Тут появилась запыхавшаяся Ирина Андреевна и принесла бутылку шампанского, водки "Гжелка" и ананас. - Вот это, я понимаю, - размах, сказала весело и лихо, блеснув своими зелеными лазерами, Лина, - гуляем!
И они начали "гулять".
В.Н. и Ирина Андреевна пили шампанское, Лина - водку, и не крошечными рюмочками, а стопочкой, но глаза у неё оставались ясными, не затуманились, только чуть-чуть она закокетничала с В.Н. - А теперь, - приказным тоном сказала Лина, - вы, Володя, покажете деньги Ирине, чтобы она не сочла вас обманщиком, пристроившимся к милой доброй женщине, с кучей обещаний и пустым карманом.
Владимир Николаевич вытащил почти из-под себя мешок и положил его на стол. Ирина Андреевна, как взглянула на него, так и не отводила - не восхищенного, не завистливого, нет! - испуганного взгляда.
Она не представляла себе, что въяве можно иметь столько денег!
Когда Лина уехала, В.Н. достал положил на стол перед Ириной Андреевной тысячу "зеленых". - Это Вам, Ирина Андреевна, за мое проживание... Хватит?..
Тут уж он хитранул, ясно понимая, ЧТО такое для неё тысяча зеленых.
У неё задрожали губы и из глаз дождем полились слезы, она пролепетала сквозь них. - Что вы, Владимир Николаевич, так много, за мою халупу... Вам же самому нужны... ваш Клуб... - И, не сумевши сдержаться, разрыдалась у него на плече.
А он гладил её по темной, с пробивающейся сединой, гладкой головке и повторял. - Ну, ну, успокойтесь, милая моя Ирина Андреевна...
А она от этих простых слов плакала ещё пуще.
И тут ему самому захотелось плакать - он так понимал ее! Ведь каких-нибудь два-три дня назад он был в таком же - нет! - худшем, положении, чем она.
Плакать хотелось ещё и от того, что вот сейчас, сию минуту, он сделал счастливой женщину, потерявшую какую-либо надежду.
Оказывается, делать добро - несравнимый ни с чем кайф! - А что, наша Лина завтра приедет? Я что-то запамятовал... Буднично спросил В.Н., чтобы разрядить обстановку.
Ирина Андреевна утерла слезы, оторвалась от его плеча, шепнула. Извините, - и тоже более бодро ответила: - Приедет. - И с некоторой опаской спросила: - Она вам понравилась?.. - И тут же быстро добавила: - Она, конечно, неординарная и нравится не всем, но я её очень люблю... - Она мне очень понравилась, - честно ответил В.Н., - именно своей неординарностью.
У Ирины Андреевны засветились радостью глаза: она счастлива была и за подругу, и за В.Н., который понял Лину!
И пришел день, когда они опять сели за стол, с бутылкой "Гжелки", шампанским и прочим, и, вздохнув полной грудью, сознались, что ни один из них не верил, что все получится. А ведь получалось!
Решили и о клубе, пока вчерне: Совет Директоров - они трое.
Но тут заартачилась Ирина. - Я не буду, я не имею права! Вы вкладывали деньги, силы, а я что? - Как это - ЧТО? - Прикрикнула на неё Лина, - да если бы не твоя хата, ничего бы не было! Ты хоть это понимаешь? Ты отдала свой дом!
Ирина Андреевна стушевалась от такого напора и примирительно пробормотала: - Ну, хорошо, хорошо, я согласна, только не кричи так, Лина, оглохнуть можно! - Оглохнешь - слуховой аппарат купим, - засмеялась Лина, и уже серьезно сказала, - теперь надо получать лицензию на нашу клубную деятельность.
Она взглянула на тихого В.Н. - А нам с вами сегодня придется посидеть ночку, надо составить четкий документ, где показать интеллектуальную и просветительскую значимость нашего детища. И чтоб - ни сучка, ни задоринки.
Ирина Андреевна ушла спать, а Лина и В.Н., устроились за столом работать.
Кстати или некстати, в минуту передыха, В.Н. рассказал Лине о мальчатах в кожанах и признался, при каких обстоятельствах привлек одного из них на работу...
Обрисовал В.Н. Стаса как можно пристойнее.
Лина поморщилась. - Это вы зря, Володечка, хотя я вас не осуждаю, наверное, сама бы так поступила. Но за этим парнишечкой - глаз да глаз. Хотя, знаете, что, - вдруг весело решила она, - пригласим, когда сладимся с ремонтом, пусть-ка побратается с рабочим классом, последит за всем. Плохо сделают - ему денег не дадим, хорошо премия. Вот и проверим его на "вшивость"!
На завтра спланировали следующее.
Лина едет к кому-то там по поводу ремонта и перестройки, это она целиком взяла на себя ( Поистине, Лина - подарок судьбы!), а он пойдет по Москве и будет присматриваться к молодым людям: не моложе двадцати и не старше двадцати пяти... - Ну, уж вы и строги! - захохотала Лина. - Давайте до тридцати хотя бы... Сошлись на двадцати шести.
Тут Лина дала ему совет - Выбирайте не красавчиков, а обаяшек, и попроще. Говорить научим, это не самое сложное, хотя, желательно, чтобы лыко вязали. И обращайте внимание на руки! Вот руки должны быть красивыми: тонкими, крепкими, с хорошими ногтями. Конечно, мне бы этим заняться... - с сожалением вздохнула Лина, - но у меня с ремонтом есть ходы... Впрочем, потом устроим просмотр, я буду председой жюри, как вы, не обидитесь?
Какая обида! В.Н. находился в полной эйфории! Не женщина, Парламент!
Часть третья. "Гейши"
Утром перво-наперво В.Н. позвонил по телефончику, оставленному Стасом. Там пропищала какая-то глупая девица, которой В.Н. втолковал, что Стас должен ждать его звонка, а зовут его - Владимир Николаевич...
Девица пообещала, но надежды на неё было мало. Потом В.Н., уже по состоявшейся привычке, сел на бульваре на скамью и стал смотреть на проходящих.
Множество молодых людей, вообще казалось, что старики чисто повымерли, и люди среднего возраста - тоже, потому что шастала по городу только молодежь, и почему-то ни к кому из них не хотелось обращаться. И - как? Что говорить? Врать насчет киносъемок и потом, на месте, объяснять? Тупее не придумаешь, да и не такие "чудаки" теперь молодые: получишь по мордам и с концами. Сказать: можно тебя на минутку? Еще хлеще...
Нелегкую задачку он себе выбрал, наверное, придется опять обращаться к всемогущей Лине.
Но сегодня он все же попробует. Может, зайти в кафе? Подсесть там к кому-нибудь? Получить то же...
Нет! Он обязан доказать, что он и сам по себе - ценный человек! Но куда податься? И тут он вспомнил, что у тетки была подруга где-то в Лефортово, и, когда тетка к ней ездила, то всегда восхищалась районом. Что там открыли ресторанчик "АННА МОНС", что возрождают петровские дела, что Дворцовый парк восстанавливают, что... А не поехать ли ему в тот район? Зайти в эту "АННУ", поглазеть, посидеть...
В.Н. шел от метро "Авиамоторная" мимо "дикой" торговли, мимо рынка, мимо скверика, где все ещё красовалась голова ( называемая ранее - "бюст") Михаила Ивановича Калинина, Всесоюзного старосты...
И ему тут активно не нравилось. Ко всему еще, - на вопрос о ресторане "АННА МОНС", ему ответили, что ресторан давно бомбанули и теперь там что-то другое.
В.Н. собрался уже повернуть назад, к метро, но приятный дымок мангала привлек его, - он рано позавтракал и жутко хотел есть. ... Съем шашлычок и уеду отсюда. Тоже мне - шикарный район!
Он пошел на дымок.
Фасадом маленькой уличной кафешки был плетеный из прутьев заборчик, в котором была проделана калитка, и над ней красовалась надпись, намалеванная густо, от руки: "У ПЛЕТНЯ".
Ничего, симпатично.
В.Н. вошел в "ПЛЕТЕНЬ".
Там стояло всего четыре столика. За одним сидела компания, на которую В.Н. поначалу не обратил внимания, за другим коротала время блондинка с хорошеньким, но сильно потрепанным, пьяным, бессмысленным лицом - перед ней стояла неполная бутылка пива, на иное денег у девицы, видно, не оставалось.
Два пустых столика были как бы заняты: стулья опрокинуты спинками на столы.
Владимиру Николаевичу стало не по себе - он явно влез на чужую территорию. ... Ну, что ж, попросят, он уйдет, права качать не станет. Боже, каким прекрасным увиделся ему сейчас его центр, где (теперь казалось) - ходили сплошь интеллигенты-высоколобики и девицы порядочнейшего поведения! Но взял себя в руки.
Наконец, единственный здесь официант соблаговолил заметить Владимира Николаевича. Оказавшись "лицом кавказской национальности", официант гортанно и не сильно вежливо спросил. - Чего надо? - Шашлык и стакан вина, сухого, - ответил спокойно (далось ему это спокойствие!) В.Н., хотя никакого вина ему не требовалось, но так - солиднее.
Официант что-то прикидывал, глядя на него (возможно - стоит ли обслужить этого фраера или погнать, сказав, что ни шашлыков, ни вина нет...), но все же спросил. - Два шашлык?
В.Н. солидно кивнул. Пусть два...
Кавказский человек принес два шампура, соус, хлеб и зелень все выглядело вполне аппетитно, потом подошел с бутылкой "Цинандали" и спросил. - Подойдет?
Владимир Николаевич опять важно кивнул, и официант, тут же открыв бутылку, налил вино в чистый тонкий стакан.
Это показывало, что зауважал клиента. ... Черт с ними, сейчас он быстренько все сметет и уберется отсюда, чтобы больше никогда здесь не появляться.
(Но судьба рассудила иначе.)
Владимир Николаевич с удовольствием съел мягкий пахучий шашлык и странно - с таким же удовольствием выпил стакан вина.
Расслабился и вдруг захотел ещё чего-нибудь: какой-нибудь закуски, беседы, даже похвастать деньгами ему захотелось, и чтобы видела компания, состоявшая, как он разглядел, из троих: смуглого парня ( его называли "мордвином", В.Н. слышал) с прямыми черными как смоль волосами и узкими глазами, на ногах его сверкали новенькие темно-вишневые, с подковками на скошенных каблуках, ковбойские сапоги, бархатный синий пиджак был расстегнут, чтобы видна становилась розовая, в легкую красную полоску, шелковая рубашка. Здоровенного мужика постарше мордвина, с грубым, когда-то, в самой ранней юности, красивым лицом. ( В.Н. обратил внимание на его руки - это были толстенные красные колотушки, которыми мужик все время занимался, - то бил ребром ладони о край стола, то погрохивал кулаком по столешнице - нравились они ему очень.
По "навету" Лины, В.Н. посмотрел на руки мордвина. Удивительно, - они были небольшие, бледные, почти женские, с коротенькими тоненькими пальчиками и почти полным отсутствием ногтей... Ах, какая же умница эта Лина!).
Третий... Вот третий остановил внимание Владимира Николаевича.
Он был молод, очень молод, - не больше двадцати - двадцати трех, - в самый раз. Руки у него были довольно большие, за счет длинных крепких пальцев... И ногти - блестящие, розовые, с округлыми краями. Роста он, по всей видимости, был не очень высокого, но сложен хорошо: широкие мощные плечи, высокая шея, хорошей формы голова с чуть волнистыми русыми волосами, густыми и блестящими, лицо...
Вот о таких и говорила Лина: обаяшка...
Лицо его не привлекало красотой и правильностью черт: нос чуть закругленный книзу, глаза не очень большие, то ли серого, то ли зеленоватого оттенка - не разглядеть, но над ними разбросали крылья темные тонкие, будто нарисованные, брови. И, если к этому ещё прибавить смуглый свежий цвет лица, ямочки на щеках, когда он улыбался, и белоснежные ровные зубы - один к одному, на парня этого хотелось смотреть и смотреть...
Гляделся парень несколько чужаком в компании: одет бедненькосамые дешевые джинсы и белая простая майка. ... И не богатый, что тоже хорошо, подумал радостно В.Н. уже примеряя парня к Клубу, хотя двое остальных вызывали чувство страха и близкой опасности.
Но В.Н. зашелся: ему хотелось шикануть перед парнем и он достал из кошелька новенький стольник и небрежно кинул его на стол.
Компания за столом о чем-то пошепталась, и, вдруг от неё отделился тот самый мальчонка, подошел и вежливо, - странным (юным, горловым сексуальным) голосом, спросил. - Не желаете ли за наш стол? Вы один... Посидим...
Глаза у мальчонки оказались вовсе желтоватые, тигриные, и это придавало ему странно-притягательную опасность. (... ОН! ликовал В.Н. Но как все сделать? Чтобы и самому уберечься и его как-то вытащить, намекнуть, спросить, где живет, хоть что-то...)
Из-за него и согласился В.Н. пойти в малоприятную опасную компанию: взял свой стакан вина и тарелочку с зеленью.
Когда они с парнишкой подошли, мордвин, улыбнувшись золотыми зубами, предупредительно отодвинул стул - будто прибыл неведомо какой знатный гость, а "колотушка", так прозвал его В.Н., мрачно глянул и ударил ребром ладони опять о край столика.
Увидев, что В.Н. принес свое вино, мордвин тут же крикнул официанта, назвав его Рафиком, и велел принести коньяка и настоящего вина.
У Владимира Николаевича зашлось сердце - что-то будет, не уйти ему отсюда подобру-поздорову.
На столе все вмиг появилось - закуски, шашлыки, вина, коньяк, дорогие сигареты...
И, чем больше появлялось на столе всякой всячины, тем тоскливее сжимался весь организм В.Н.
Уже и найденный мальчонка не радовал его: наплевать, подумаешь, ухватился... Можно получше найти - и не в таком криминале, как здесь.
Меж тем мордвин представлял всех: "колотушка" оказался Николаем, сам мордвин - Михаилом, а парнишка - Алексеем...
Владимир Николаевич тоже назвался.
И понеслось.
Мордвин произнес витиеватый тост о госте, который - как подарок, приносит в дом радость, - видимо, он все-таки тоже восточный человек или работает под него...
В.Н. отхлебнул своего сухенького глоток, для него - это уже пьянка, но не тут-то было!
Мордвин цокнул языком и покачал головой: э, брат, так с друзьями не пьют!
И накатил в принесенный чистый стакан коньяка. У бедного В.Н. опустился желудок и вместе с тем взбунтовался.
Он твердо сказал. - Я коньяк не потребляю. - Тогда водку? - спросил веселеющий на глазах мордвин. - Э, Раф, давай "Смирнова"! - Не надо "Смирнова", - умоляюще запричитал В.Н., - я не пью крепкого, мне достаточно, - и он приподнял свой стакан с половинкой "Цинандали".
Тут громогласно встрял "колотушка. - Не будешь?! Я тебя - бук! И готов! ... Спаси и сохрани... молил про себя В.Н.. На парнишку он не смотрел, тот сидел тихо и как-то безучастно.
Но мордвин был "жантильмен". Он схватил своей маленькой ручонкой "колотушку" за его ручищу и тихо, но внятно сказал. - Это наш гость, понимаешь? Иди, Колян, спать.
Обиженный Колян встал, что-то буркнул, но послушно ушел. От этого атмосфера не стала светлее и приятнее, потому что "колотушка" мог сделать только - "бук!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31