Некоторое время царило молчание, и в этой тишине кто-то сказал:
— Пришел злой демон и живет в горе. Он воет, как волк, но волки никогда не приходят в такую стужу.
Сердце Оайве почти остановилось.
— Да, — вмешался другой. — В новолуние я видел, как в горе горел огонь. Когда я подошел ближе, это оказался не огонь, а голубой свет в пещере. У входа кто-то сидел. Он взглянул на меня, но не пошевелился. Его лицо было белым, как мел. Это был настоящий Хозяин Смерти — я так думаю.
Оайве задержала дыхание.
Нивус последовал за ней!
Она должна была это предвидеть. А почему, собственно, он должен ждать? Чтобы захватить волшебные Силы, надо всего лишь выследить ее и держать под наблюдением. Только почему он сидел в горе, вместо того, чтобы спуститься сюда? Но, может быть, он еще сделает это, если она не придет сама? Возможно, он накажет этих людей, принявших ее, так же, как расправился с семьей Седого и его людьми. Да, должно быть, так. Нивус устроил так, чтобы его увидели местные жители и чтобы она узнала об этом. Теперь он был одержим жгучим желанием уничтожить ее так же страстно, как жаждал обладать костью.
Все присутствующие взглянули на нее. Одна из женщин спросила:
— Это правда? Это настоящий Хозяин Смерти? Кого из нас он хочет забрать?
«Меня», — горько подумала Оайве, но успокаивающе ответила:
— Нет, это только Демон Зимы. Он ничего от вас не хочет, но я пойду и проверю это.
Они обрадованно переговаривались между собой. Кажется, она не могла сделать ничего другого, как спросить напрямик:
— Чтобы я могла выступить против Демона, мне понадобится ваша помощь. Нет ли у вас каких-нибудь священных предметов?
Они снова заговорили друг с другом, но на этот раз в явном замешательстве. Оайве ожидала самых разных возражений и объяснений, но не такого. Теперь она была разочарована и подавлена.
Сын Старейшего наморщил лоб.
— Нет, Леди, ничего такого.
— Если не здесь, то, может быть, у алтаря? — Ее взгляд блуждал по лицам. — Я должна это узнать. Я ваша жрица.
— Поверьте нам, Леди. Мы сказали бы, будь у нас хоть что-нибудь, что может оказаться Вам полезным…
— Кольцо из зеленоватого металла, — перечислила Оайве. — Сверкающий драгоценный кристалл, косточка?
Глаза, в которых отражался отсвет пламени, были искренни. Они охотно помогли бы ей, будь это в их силах.
Реликвии только найдутся в веке, в который она попала. Она не совсем правильно переместила себя или, скорее, ее Магия немного не удалась. Теперь придется выступать против Нивуса без помощи святынь.
«Я сильнее, чем была, — говорила Оайве себе. — Я должна доверять себе, верить в себя!»
— Я пойду туда завтра! — объявила она.
На сердце у нее было тяжело.
В это утро облака медленно плыли по небу, как акулы с разинутыми пастями. Перед хижиной целительницы стояла маленькая девочка с куском хлеба и кувшинчиком пива.
— Ты вернешься или Демон убьет тебя? — спросило дитя без душевного волнения, хладнокровно, но и без злости.
— Если он сделает это, я возьму его с собой в Царство Смерти.
— Хорошо, — девочка довольно кивнула.
— Если я не вернусь, ты будешь помнить все, чему я тебя учила?
— Да, я помню — о травах и растениях в воде, о коре, о заклинаниях и обо всем. Я даже знаю, что ты говоришь камню на утесе. Я шепчу это с тобою каждый день.
— Когда ты подрастешь, то, может быть, станешь жрицей.
— Может быть, — задумчиво пробормотала девочка. — Тогда мне тоже дадут собственную хижину.
Не многие вышли помахать вслед Оайве, боясь, что это принесет несчастье. И, кроме того, они чувствовали непонятную вину за то, что не могли дать колдунье те таинственные предметы, о которых она расспрашивала.
Глубокий по колено снег покрывал ровный и гладкий наст, который проламывался под каждым шагом. Идти было неприятно и тяжело. Оайве думала: «Однажды я уже уходила отсюда по этой тропе или, вернее, я пойду отсюда по этой же тропе в будущем. Странно, сегодня я, возможно, умру, и все же через много столетий, далеко от этого времени я буду жива» Но сейчас не было времени разгадывать загадки.
Добравшись до подножия гор, она оглянулась через плечо и увидела, что вслед за ней сломя голову бежит маленькая девочка. Оайве остановилась и подождала ее.
Девочка вскарабкалась к ней и уверенно посмотрела в ее глаза:
— Ты не вернешься домой. Попрощайся со мной!
Оайве похолодела и не только от леденящей стужи.
— Откуда ты это знаешь?
— Я чувствую это — так, как ты говорила, как будто крошечные ножки бегают под кожей.
У ребенка явно был Дар, далеко выходящий за пределы того, чему обучала ее Оайве. Жрица сглотнула горький комок в горле и улыбнулась маленькой колдунье.
— Прощай! А когда вырастешь, оберегай доверившихся тебе.
— Лучше бы я пошла на Ту Сторону Тумана, как ты, — сказала с тоской девочка.
Оайве удивленно заморгала.
— Ты хочешь пойти в глубь страны?
— Нет. Когда к нам пришла ты, в воздухе появилось темное пятно. Я стояла на утесе и все видела. Это было как открытая дверь в осеннем тумане. Из смешного тумана выпрыгнула ты. Потом дверь закрылась. Да, это было очень смешно!
Маленькая девочка забавно сморщила нос и хихикнула, и потом повернулась и проехала часть склона, как с ледяной горки. Ее светлые волосы цвета бронзы подпрыгивали за спиной как дымное пламя.
«Ее волосы совсем как мои», — внезапно подумала Оайве. Она почувствовала гордость и одновременно огорчение. В этот короткий миг она вдруг поняла все, и это поразило ее, как удар грома.
Солнце уже зашло, и впереди на горе вспыхнул голубой свет. Пещера должна быть там.
Снег был скован льдом, она больше не проваливалась, поэтому быстрее продвигалась вперед. Вход в пещеру — неровную широкую расселину, из которой на снег падал голубой свет, уже нельзя было не заметить. Она казалась пустой, но когда Оайве подошла ближе к горной стене, она увидела мужчину, сидящего на камне у самого входа. Это был Седой.
Пещера позади него была освещена призрачным синим светом, словно составленном из светящихся штрихов и точек, сложенных вместе. Голубыми казались волосы Седого, его кожа, белки его глаз и драгоценные камни на плаще из волчьей шкуры.
— Добро пожаловать, Оайве! — поприветствовал ее Седой.
— Вы стоите ему большого волшебного труда. Вы доставили ему массу неприятностей.
— Вы имеете в виду Нивуса? — Но это не было вопросом.
— Да, Нивуса. И я хочу сказать, что он желает вашей смерти.
— Я знаю.
— Вот эта прелестная пещера предназначена для того, чтобы заманить вас.
— Я это тоже знаю.
— Почему же тогда вы пришли, Оайве? Почему делаете ему одолжение?
— Я потеряла кость, — ответила она. — Теперь и он, и я должны искать ее, не так ли? Возможно, мы будем искать ее вмести, а когда найдем, поборемся за нее.
— Он выиграет сражение.
Седой презрительно взглянул на нее.
— Вы всего-навсего жалкая колдунья! Я ожидал от вас большего! Я думал, вы сможете справиться с волшебником. Но вы лишь глупая маленькая колдунья с Побережья, с горсточкой трюков, которые могут произвести впечатление, самое большее, на деревенских простаков!
Его слова причиняли боль, как удары плети по лицу. Она вздрогнула от их обжигающей силы. С мучительной яростью отчаяния Оайве воскликнула:
— А вы? Кто вы? Его раб, полуживотное, лишенное разума… Вы ходите как человек и носите на боку меч воина, но еще не отважились ни на один геройский удар и не сделали ничего, чем могли бы гордиться! И, несмотря на все ваше бессилие, у вас хватает наглости и нахальства оскорблять меня! И со всей своей неописуемой глупостью вы осмеливаетесь обзывать глупой меня!
Седой издал лающий смех и спрыгнул с камня. Он подошел прямо к ней. Она думала, что он ударит ее, и ее руки были готовы дать сдачи. Вместо этого он схватил ее за плечи.
— Оайве, — прошептал он. — Отлично, Оайве! — Выражение его лица изменилось. Со страстью в голосе он прошептал: — Одолей его!
— Не пытайтесь еще раз устраивать мне испытание! — предупредила она. — Вы не имеете на это права!
— Я смиренно прошу прощения, Леди. — Он явно был в высшей степени доволен ею.
— Где Нивус?
— Здесь. Вы так страстно желаете умереть?
— Где он?
— В пещере. Я должен привести вас к нему. Что вы будете делать, Оайве, когда он поднимет руку, чтобы убить?
— Возможно, всего лишь умру, а вы до конца жизни останетесь его рабом.
Оайве шагнула в пещеру, потолок которой поднимался вверх огромным сводом.
— Я привел ее, Повелитель! — крикнул Седой.
— Да, — ответил голос изнутри. — Я слышал вас. Каждое опасное слово.
В дальнем конце пещеры вспыхнул огонь — шипящее темно-синее пламя. Рядом с ним на каменном карнизе сидел Нивус.
Оайве ненавидела его бескровное лицо, его высохшие руки, она ненавидела кольцо, которое он носил, она ненавидела в нем все. У нее подкашивались ноги, когда она встала напротив него перед огнем.
— Значит, ты потеряла кость у людей Медного века? — язвительно сказал он. — Мастерски сделано, Оайве!
— Послушайте! — сказала она. — Я уже прошла сквозь время и могу сделать это снова. Долго вы собираетесь меня преследовать?
— До скончания веков, если понадобится.
— Тогда, конечно, мне лучше показать вам, где найти кость.
— Покажи мне это!
— Она — только одна из трех реликвий, — спокойно сказала она.
— Ну? Я жду!
— Седой, — позвала Оайве. — Обнажи меч!
После минутного молчания Седой вскользь заметил:
— Зачем мне меч, если я нахожусь под защитой моего доброго Повелителя?
— Седой, — приказала она. Дар в ней сейчас был могуществен, как никогда, а голова была ясной и легкой. — Сделай это!
Он положил руку на эфес. С легким скрежетом клинок скользнул из ножен.
— Ведьма, — предупредил Нивус, — подумай о моих Силах и остерегись!
— Нивус, — возразила она. — Я покажу, как вы можете найти кость. Если вы слишком глупы, чтобы понять это, значит, вы также слишком глупы, чтобы принимать всерьез наши глупые угрозы.
Наводящие ужас глаза колдуна, как глаза ящерицы, обратились на клинок Седого. Оайве подошла к Нивусу. «Огонь не обжигает!» Без колебаний она шагнула сквозь пламя, протянула руку и ловким движением сдернула кольцо с пальца волшебника.
— Кольцо, драгоценный камень, кость! — воскликнула Оайве. — Вот это кольцо! Его найдут в Голубой пещере — может быть, завтра, может быть, через год. Металл покроется паутиной и со временем станет зеленоватым. Ваше кольцо останется здесь, потому что вы здесь умрете.
Она указала на черную волчью шкуру на плечах Седого и на глаза из драгоценных камней на голове волка.
— Один из этих самоцветов, не знаю, который, станет второй святыней — драгоценным камнем. Люди Медного века найдут здесь и его. Правда, он потеряет свою белизну, но не утратит своего блеска. Он будет выбит из глазницы в последней схватке, когда Седой убьет вас своим мечом, Нивус.
Оайве снова услышала шипение огня. Пламя колыхалось, пылая вокруг ее ног и ее юбки, но даже не согревало ее.
— Ловкое сплетение лжи, ведьма, — сказал Нивус. — Но ты не испугала меня.
— Я рада, — ответила она. — Мне бы не хотелось пугать. Я просто хочу вашей смерти.
Она в упор взглянула на Седого:
— Вы считаете меня волшебницей. Делайте, что я скажу, а там посмотрим.
Лицо Седого было хмурым и смущенным, но он кивнул. Она чувствовала, что его сердце билось также сильно, как и ее.
— Седой! — приказал Нивус. — Слушайся меня!
Внезапно Оайве положила руки на лоб колдуна и крепко прижала пальцы к его вискам.
— Седой! — крикнула она. — Покончи с этим!
Однако Нивус уже изогнулся и забился как в припадке. Он скорчился, и мир перед ним скорчился тоже. Пещера охнула, с потолка и стен посыпались обломки скал.
Нивус выкрикнул слово, которое изменило образ и форму.
Седой бросился к нему, и тогда Сила слова схватила его. Его швырнуло в сторону и он вскрикнул.
В круге света взметнулся волк, и его тень плясала за ним на стене пещеры. Радужные оболочки глаз стали бледными безжизненными штрихами.
Когда Седой — волк, то он и думает по-волчьи.
Волк крался вокруг огня, вдоль границы света и тьмы, его тень следовала за ним и выдавала то, что он собирался сделать. Он пригнулся. Его кожа скользнула по ребрам, как будто он глубоко затаил дыхание. И вот уже готов к огромному прыжку через пламя, чтобы разорвать ей горло.
Казалось, Оайве задерживает мгновения между пальцами. Она видела, как волк повис в воздухе, бросившись на нее. Она остановила его и так же отчаянно она закляла Нивуса, плоть которого стала подобной замерзшему звуку и все равно что мертвой. Когда — бесконечное время назад — колдун дал на время Седому свою Магию, — Седой превратился в зверя, но поступал, как человек, как мужчина, а не как волк. И на корабле он сказал: «Я назову вам свое имя… Однажды мне может понадобиться, чтобы вы назвали меня этим именем..»
Оайве постаралась внутренне освободиться. Боль была ужасной, как при смерти или при рождении. И тогда Магия наполнила ее до краев. Нивус стал маленьким. У него больше не было Силы. Она могла без труда победить его. Дар, вспыхнув, разгорался в ней.
— Сирдин! — позвала она. — Сирдин, ты — человек! Верь моим словам!
Волк рухнул. Его лапы рассыпали снопы голубых искр. Он прерывисто дышал.
— Сирдин, люди не могут превратиться в настоящих волков!
Волк встряхнулся, напрягся, сделал усилие, чтобы встать на задние лапы. Низкий стон вырвался из его груди.
— Ты — человек, а не зверь, Сирдин!
Сила стала такой огромной, что у Оайве появилось чувство, что она полностью поглощена ею. Нивус бормотал заклинания, но они отскакивали от Силы и гасли.
— Сирдин. Человек! Не волк!
Тут Оайве поняла, что свершила это. Сила струилась из нее, вмещая в себя все.
Нивус бился в ее объятиях и жадно хватал ртом воздух, будто его душили.
Седой поднялся над огнем. Он был человеком! Подняв руку, он прыгнул вперед. Меч сверкнул, как тысячи пойманных звездочек. Когда в тело Нивуса вонзился клинок, Оайве отняла руки.
Оайве закричала и упала навзничь. Неописуемая боль охватила ее бок, начавшись от основания пальцев.
Когда меч убивал Нивуса, он отрубил верхнюю часть ее правого указательного пальца — как она и предвидела! Она снова обрела кость! Позднее люди Медного века найдут ее в пещере вместе с остальными реликвиями. Косточка принадлежала ей, она всегда принадлежала ей!
Тело Нивуса рассыпалось в прах, став кучкой серой муки. Искрошились даже его кости. Не осталось даже запаха. Разумеется, ведь тело, в которое перешел Нивус, было мертво уже шесть лет. Прах его теперь не отличался от пыли, покрывавшей пол пещеры.
Оайве сидела, прислонившись к стене, и смотрела на все большими глазами, а Седой в это время останавливал кровь и перевязывал ей руку.
Седой опустил голову. Лицо его горело от стыда. Закончив с ее рукой, он опустился рядом с Оайве в круге голубого света. Волчья голова на его плаще, казалось, подмигивала. Ее левый глаз из драгоценного кристалла выпал.
— Я никогда не думал, что это может быть так легко, — признался он. — Я всегда был уверен, что его может забрать только сама преисподня. Пока он сидел у меня на шее, я думал, что никогда не избавлюсь от него. И вдруг это оказалось так просто. Сейчас у меня такое чувство, что я должен был догадаться об этом и убить его давным-давно, без вашей помощи. Тогда бы с вами не случилось этого…
— Вы слишком сильно зависели от него, чтобы справиться с этим в одиночку, — успокоила Оайве. — Я тоже едва не попала в его сети. Вы были правы: я должна верить в себя, но и вы должны поверить в себя. Вы научили меня тому, что было нужно, а я — вас.
— Ваша рука…
— Моя рука заживет.
— Я не сомневаюсь. Но что же дальше?
— Я обдумываю… — пробормотала Оайве. Она была спокойна и грустна. Я размышляю об этом уже давно. Когда мы уйдем, в пещеру придут люди Медного века, наверное, когда стает снег. Они будут почитать их и поклоняться им, и особенно, пожалуй, потому, что я рассказала им об этом прежде, чем покинула деревню.
Люди будут рассказывать, что я победила злого Демона. Но они так мало знают меня, а еще меньше Демона, и не смогут связать события в правдоподобную легенду. Поэтому историю реликвий забудут. Воздвигнут Храм, жрицей которого станет маленькая девочка, которую я научила врачеванию. Вокруг Святилища возникнут обычаи и нравы, Вера и Магия, и семена Дарования. Наконец, в далеком будущем появлюсь на свет я и стану Посвященной Ордена, не зная, что дала ему начало.
— Значит игра, которой мы должны были следовать, была вовсе не игрой Нивуса, — сказал Сирдин. — Вы думаете, это Бог играет с нами? Какое-нибудь божество?
— Может быть, — проговорила она. — А может быть, и нет.
— Но сейчас это закончилось?
— Нет, — ответила она.
— Этого я и боялся.
— Будущее остается, — объяснила она. — Несмотря на то, что Нивус умер в прошлом, он еще должен появиться в будущем. Блуждающий дух перейдет в тело мертвого священника, подчинит вас своей воле и проклянет ваш род.
1 2 3 4 5 6 7 8 9