Во время моего отсутствия все вещи в отеле были обысканы. Я решил уехать в тот же вечер, отложив на потом мои дела с клиентом. Мне нужно было также повидаться с польским железнодорожником, с которым уже велись переговоры, и при встрече передать деньги и зубную пасту. Только сделав это, я сел в поезд.
Устроившись в купе, внес в записную книжку несколько цифр, фиксировавших число военных поездов, прошедших за последние три дня через Братиславу. Крупный мужчина, сидящий напротив, вызывал у меня большое недоверие: казалось, он наблюдает за каждым моим жестом с неослабным вниманием. Поэтому я решил выйти на ближайшей станции и вместо того, чтобы ехать в Будапешт, отправиться в Вену. Прибыв в столицу, я завизировал свой паспорт, чтобы вернуться домой, и уже собирался покинуть гостиницу, когда в мою дверь постучались. Вошел комиссар полиции в сопровождении трех агентов и пригласил меня следовать за ними. Прибыв в комиссариат полиции, я услыхал, что меня обвиняют в шпионаже. Я резко протестовал, однако все было напрасно. Мне предъявили банковские билеты и зубную пасту, которую я передал железнодорожнику. Меня предал поляк! А мы-то работали на освобождение его страны! Вдобавок, к несчастью, в моей записной книжке обнаружили цифры, которые я внес во время отъезда из Братиславы...
Вот мои распоряжения на тот случай, если со мной произойдет что-нибудь плохое...
Я не могу раскрывать дальнейшие интимные подробности.
Услыхав содержание письма, прочитанное ему вслух мадам Циммерман, г-н Альфред был подавлен. Ликвидирована не только организация № 7, но и бедная женщина лишалась семейного очага, рушилось ее счастье. Это было печально. Разумеется, мы сделали все для спасения Циммермана: осыпали золотом одного из лучших венских адвокатов, который обеспечил великолепную защиту своему клиенту. Все было бесполезно. Наш торговец зонтиками был приговорен к расстрелу. С большим достоинством, отказавшись выдать своих агентов взамен на жизнь, он прибыл к месту казни. Однако под нацеленными на него ружьями потерял мужество, упал на колени и попросил пощады. Его мольбы были прерваны ружейным залпом.
Случайность и предательство сразили храброго друга союзников.
Львовские укрепления
Если в делах разведки и контрразведки мужчины берут на себя по большей части опасную роль, то женщины, со своей стороны, вносят утонченность, гибкость, ум, скрытность, к ним они добавляют такое грозное оружие, как личная привлекательность, красота, шарм, обволакивающий взгляд. Пожалуй, им доставляет удовольствие быть актрисами в этой великой, особенной драме и с успехом играть свою роль. К самолюбию они добавляют по большей части пылкий патриотизм, более острый и более хрупкий, нежели патриотизм сильного пола. Очевидно, многие из них ищут денег, но в целом не в силу продажности, а из желания нравиться.
Я мог убедиться в этом лучшим образом в деле Львовских укреплений.
В нашу организацию № 1 под руководством г-на Альфреда входила замечательная женщина, г-жа Б., румынка по происхождению, очень красивая, изящная и умная. Она принадлежала к высшему свету Бухареста, была вдовой, следовательно, независимой дамой. Ее услуги, хотя и совсем недавние, высоко нами ценились.
В начале марта 1915 года она блистала в высших космополитических кругах Сент-Морица, щедро окруженная поклонниками, принимала участие во всех светских забавах, спортивных праздниках, приемах. Везде румынка оказывалась на первом месте. Любезные манеры, грация, обаяние собирали вокруг нее многочисленных обожателей, которые спорили между собой за ее улыбку, общество, будь то за обедом, в дансинге, в зале для бриджа или в театральной ложе. Однако она не выказывала предпочтения никому из воздыхателей, но никого и не лишала надежды. Подобное поведение ставило ее очень высоко во мнении, весьма ценится в столь тесном кругу, где ничто не может ускользнуть от постороннего взгляда. Никто из нас не сомневался, что она была проницательной наблюдательницей, способной перехватывать нити многочисленных интриг и путем перепроверки сведений узнавать тщательно скрываемые секреты.
Однажды к ней подошел один из ее постоянных воздыхателей.
- Мадам, - сказал он, - я хочу попросить вас о большой милости. Молодая жена одного из моих полковых товарищей только что приехала из Вены и чувствует себя немного одинокой. Не могли бы вы принять ее в свое окружение, дать ей местечко рядом с собой? Вы - само милосердие, и я благодарю вас заранее за проявление симпатии к молодой австриячке.
Мадам Б. сразу поняла косвенную важность, которую может представить это знакомство, и ответила:
- Приглашаю вас вместе с ней завтра в 3 часа.
Сразу покоренная изысканностью мадам С., ее молодостью (той исполнилось едва двадцать лет), скромным очарованием, мадам Б. приняла свою протеже с большой любезностью.
- Отобедайте завтра со мной, - предложила она ей, - мы будем одни и сможем обсудить столько мелочей этого обособленного мирка, в котором все мы здесь вертимся. Если хотите, я буду выступать в роли вашей старшей сестры.
Польщенная этим предложением, мадам С. охотно согласилась, и за обедом они побеседовали по душам.
- Как вы добры, мадам, - сказала С., преисполненная благодарности.
- Не делайте меня лучше, чем я есть. Когда я увидела вас, совсем еще дитя, одинокую и растерянную, я не могла оставить вас в печальном одиночестве, тем более, что ваши соотечественники мне вас рекомендовали. Скажите, как вам нравится наше вавилонское столпотворение?
- Я совсем не ожидала, что в самый разгар войны встречу здесь столько бездельников.
- Согласна, они бездельники, если не считать нескольких людей, серьезно раненных и находящихся на излечении, но все они имеют свои занятия, разумеется, секретные. Каждый хочет проникнуть в душу соседа, замечает приходы и уходы, пытается понять смысл случайных слов. Что касается женщин, то все они являются объектом особого внимания. Каждая вновь появившаяся заносится в реестр Дворца правосудия, которому сообщают самые невероятные слухи о ней: шпионка, говорит один, искательница приключений, возражает другой, жертва войны, уверяет третий и т. д. и т. п. Но кем бы она ни была, все ищут ее общества, пытаются ее завоевать. Вам пока удалось избежать этого жестокого штурма, поскольку вы находитесь под покровительством австрийского офицера.
- Вы тоже, мадам, избежали...
- И я, как вы правильно сказали. Правда, здесь никто не осмеливается позволить ни малейшей вольности в мой адрес. Но скажите, почему вы уехали из Австрии? По причине здоровья или желания избежать ужасов войны?
- По причине здоровья, увы! В начале зимы я перенесла страшный насморк, доктора рекомендовали мне сменить климат и назвали Швейцарию.
В этот момент молодую женщину одолел приступ характерного сухого кашля.
- Следует хорошенько лечиться, - наставительно заметила растрогавшаяся мадам Б.
- О, это ничего. Чувствую, что здесь скоро поправлюсь. Прага для меня слишком нездорова, а Вена ничуть не лучше. Мне нужен чистый, живительный воздух.
- Прага? Ваш муж служил в гарнизоне?
- Нет, мой муж очень крупный промышленник, у него несколько заводов в Богемии, поскольку мы чехи. Так как мы несколько под подозрением, а малейшее подозрение ведет к тюремному заключению и конфискации имущества, муж пошел на военную службу. Начальство его ценит как хорошего чертежника и картографа. В настоящее время он в Вене, составляет новые карты.
- Он, должно быть, доволен своей должностью?
- Да - поскольку ему удалось сохранить наше состояние и остаться рядом со мной; нет - потому что мы чехи и надеемся на освобождение нашей Родины, рассчитывая на первую возможность, чтобы сбросить иго. Поэтому ношение мундира угнетателей причиняет ему бесконечную боль,
- Я это понимаю. Я, румынка, испытывала бы те же чувства, если бы моя страна была под иностранным господством, и сделала бы все, чтобы помочь избавиться от него.
Затем беседа перешла на менее рискованные темы, однако мадам Б. поспешила меня обо всем предупредить. Дело интересное, можно было попытаться прощупать ситуацию. Я решил немедленно направить в Швейцарию неутомимого г-на Альфреда. Если моя идея осуществима, то положение господина С., действительно, позволяло заполучить крайне важные планы, накануне подготовки к наступлению русской армии. Его целью было взятие Львова. Однако это несло в себе некоторый риск с учетом новых оборонительных работ, осуществлявшихся на подступах ко Львову. Что это были за работы? Тайна, которую мы пока не могли разгадать...
Прибыв в Сент-Мориц, г-н Альфред был зван на чай к г-же Б., которая пригласила и свою молодую подругу. Мой сотрудник с видом бонвивана, любящего при случае блеснуть красноречием и удачным каламбуром, сразу сумел растопить лед.
- Вы, однако, ничего не говорите о войне, которая всех беспокоит, настойчиво вопрошала мадам Б.
- Я, знаете, привык давать событиям идти своим чередом, если ничего не могу в них изменить.
- Как много философии, даже слишком. Мадам С. - чешка и, без сомнения, думает так же, как и я.
- Ах, мадам, так вы уроженка прекрасной страны, которую я не один раз исколесил во всех направлениях? Каждый год я ездил в Карлсбад и пользовался этими случаями, чтобы познакомиться с чешскими Соколами. Считаю, что чехи должны быть независимыми. Я этого желаю от всего сердца. Война плохо кончится для тех, кто ее спровоцировал, и это будет освобождением угнетенных народов.
- Ваши слова, сударь, доставляют мне величайшую радость, - живо откликнулась мадам С.
- Извините, мадам, за то, что я предался воспоминаниям. Мне следует быть уравновешенным. Этого требует моя торговля. Но уже поздно, и я вас покидаю.
- Приходите снова к нам, сударь. Я так счастлива, когда говорят о моей Родине. Да, мы, чехи, ненавидим Австрию и наших хозяев.
И молодая женщина с большим чувством продолжала эту тему.
Г-н Альфред обещал зайти к мадам Б. на следующий день, однако не застал ее. Под предлогом, что Сент-Мориц ее утомляет, она уехала на Женевское озеро. Этот отъезд был согласован со мной. Если мадам С. окажется скомпрометированной, то мадам Б. любой ценой должна оставаться вне всяких подозрений.
Встреча между г-ном Альфредом и мадам С. протекала весьма интересно; мой агент раскрыл свои карты и объяснил, что ему нужно.
- Я согласна, - ответила в лихорадочном возбуждении г-жа С. - Я поеду к мужу, а австрийским властям я скажу, что мне надо урегулировать с ним кое-какие семейные дела. Вернусь скоро. Нисколько не сомневаюсь в помощи М., ведь он патриот.
- Не позволите ли мне возместить вам расходы, связанные с этой поездкой?
- Мы очень богаты, сударь, но поскольку я не планировала эту внезапную поездку, то принимаю ваше предложение при обязательном условии, что верну деньги.
Было условлено, что как только паспорт мадам С. завизируют, она известит об этом некоего доктора в окрестностях Женевы, с которым у меня была специальная договоренность, встретится с ним накануне отъезда и получит от него, как руководителя организации, последние указания. Не стоит и говорить, что я заменял доктора, выдавая себя за его ассистента. Получив известие о выдаче визы, я выехал поездом в Женеву. Оттуда на автомашине доктора прибыл в Сент-Мориц повидать больную.
Мадам С., очень взволнованная, горячо пожала мне.
- Я счастлива, счастлива больше, нежели ожидала, доктор, - призналась она мне. - С тех пор, как г-н Альфред предложил мне поездку, я не могу усидеть на месте. Быть полезной своей стране - высшая радость. А возг можность оказать услугу русским увеличивает мое счастье.
- Благодарю от имени моей страны, мадам, однако успокойтесь. Вам это необходимо. Прежде всего, излишняя экзальтация может усугубить вашу болезнь, а это нежелательно. Тем самым вы нанесли бы вред и Чехии, и нам. Послушайтесь врача.
Мадам С. опустила голову, словно провинившийся ребенок.
- Я буду придерживаться ваших предписаний, доктор.
- Хорошо. Затем необходимо следить за каждым своим поступком, за каждым словом. То, что вы предпринимаете, очень важно, однако может привести к скверным последствиям для вас и вашего мужа. Возвращаясь, не берите с собой ни одного компрометирующего документа, поскольку вас могут и обыскать. В дороге могут оказаться любезные спутники, которые попытаются вас разговорить. С этого момента вашей инструкцией будет "осторожность". Я ухожу, поскольку слишком долгий визит врача может показаться странным. Мой номер на той же лестничной площадке, что и ваш. Я зайду ночью сообщить все необходимое для вашего задания.
- Приходите, доктор, я жду.
Когда все в отеле уснули, я зашел к мадам С. и, развернув карту окрестностей Львова, заставил ее выучить наизусть все вопросы, на которые нужны ответы. Я вновь заглянул в полдень, прочел новую лекцию о Галиции и пожелал доброго пути. Накануне возвращения она должна будет написать письмо одной даме в Цюрихе и предупредить ее о приезде, не добавляя ничего лишнего.
В первой половине апреля дама из Цюриха передала мне почтовую карточку, только что полученную:
"Я очень счастлива, что повидалась с мужем. Хотя мое здоровье улучшилось, врачи настаивают на возвращении в Сент-Мориц, в горы. Надеюсь скоро увидеться с Вами".
Прошел апрель, настал май, но от С. не было никаких известий. Это меня обеспокоило. Кроме того, я был в отчаянии по поводу нашего будущего вступления в кампанию. Приказав навести справки, я узнал, что наша корреспондента из Цюриха арестована швейцарскими властями по подозрению в шпионаже в пользу одной из враждующих стран. Поскольку я верил в сообразительность нашей корреспондентки, то не сомневался, что она вскоре будет выпущена, и попросил моего агента предупредить меня, как только дама вернется в Сент-Мориц. Получив через несколько дней весточку о ее прибытии, я выехал в Швейцарию и навестил мадам С.
- О, доктор, какая радость вновь видеть вас! Очень сожалею, что опоздала. Меня ненадолго арестовали, и я не знала, как сообщить вам о моем приезде. Я проследовала через Цюрих, однако ваша корреспондентка уехала, не оставив адреса. Вы не советовали мне писать вам, и я была в растерянности.
- Все хорошо, что хорошо кончается. Швейцарские власти были слишком назойливыми?
- Нет, небольшие формальности и только. Я оставалась двое суток под наблюдением.
- Каков же результат вашей поездки?
- Вы будете довольны.
- Поздравляю вас, мадам, и благодарю! Расскажите все поподробнее.
Мадам С. сообщила мне, что ее муж, немедленно извещенный ею о задании, с энтузиазмом согласился. Однако несколько дней размышлял, понимая, какой серьезной опасности подвергается его жена, и не зная, как ей помочь. Кроме деталей, которые можно передать устно, существовали другие тонкости - планы укрепленных вооружений, которые требовали изложения на бумаге. Проверки на границах были такие строгие, что тайно провезти даже малейший клочок бумаги казалось невозможным. Сожалея о своем бессилии, муж мадам С. собирался уже отказаться от предложенного дела. Но однажды утром после очередного разговора с женой ему пришла в голову гениальная идея. Попросив мадам С. собраться в дорогу, он за два часа до отъезда нарисовал на подошвах ее ступней план укрепления Львовских оборонительных линий.
- На границе, - продолжала мадам С., - меня раздели, были проверены даже пуговицы моего манто, всю обыскали, но я стояла на ногах и никому в голову не пришло посмотреть на мои подошвы.
Громко смеясь над тем, как ловко она провела противника, мадам С. сказала мне, сняв туфли и чулки и обнажив прекрасные ноги:
- Снимите этот чертеж, а я дам вам дополнительные разъяснения.
Разъяснения были необходимы, поскольку рисунок немного стерся. Мне удалось идеально воспроизвести шедевр великого картографа.
- Теперь, - попросила мадам С., - оставьте меня, доктор. Мне необходимо в ванну: уже целую неделю я ее не принимала, боясь что-нибудь смыть.
Во второй половине дня изысканный ужин и прекрасно проведенный в беседах вечер позволили нам забыть все переживания. Поскольку мне было нужно уезжать рано утром, я распрощался с очаровательной женщиной, которая настояла на возвращении выданного ей денежного аванса.
Уезжая на рассвете, я был ошеломлен известием о ночном обыске в номере мадам С. и о передаче ее в руки швейцарского правосудия. Я уехал, не теряя ни минуты, поскольку документ в моем портфеле, необходимый моей стране, ни в коем случае не должен попасть в чужие руки. Безусловно, за мной следили германские агенты, которые не преминули бы выдать швейцарским властям любого из тех, кого я навещал.
Едва прибыв в Париж, я отправил шифрованную телеграмму начальнику Генштаба России. От него она поступила генералу Дитерихсу в Бердичев, который нанес на карте точные сведения, добытые мной Через две недели наши войска начали наступление на Львовские оборонительные линии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31