Здесь выложена электронная книга Воспоминания ветерана дивизии "Grossdeutschland" автора по имени Зальвермозер Рудольф. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Зальвермозер Рудольф - Воспоминания ветерана дивизии "Grossdeutschland".
Размер архива с книгой Воспоминания ветерана дивизии "Grossdeutschland" равняется 14.14 KB
Зальвермозер Рудольф
Воспоминания ветерана дивизии 'Grossdeutschland'
Зальвермозер Рудольф
Воспоминания ветерана дивизии "Grossdeutschland"
Рудольф Зальвермозер в 1942 г. После окончания школы, я, член "Гитлерюгенд", пошел добровольцем в Вермахт, потому что хотел сражаться за родину на великой войне. Я решил стать танкистом и был зачислен в танковое училище в Бамберге, моя военная подготовка продолжалась там почти шесть месяцев с апреля до октября 1942 г. Подготовка была разделена на два отдельных семестра, каждый из которых продолжался примерно три месяца. Первый семестр можно считать вариантом американского лагеря для новобранцев или же основного курса подготовки солдат, с в основном пехотинцев. Второй семестр был посвящен специальной танковой подготовке. Несмотря на тот факт, что мы выполнили "трудовую повинность" во время нашего пребывания в Бамберге, нас отправили в деревеньку на севере, где должны были помогать при уборке урожая. Это задание продолжалось одну-две недели, а затем мы вернулись в свой полк для продолжения обучения.
Обучение в Вермахте было очень трудное, жестко организованное и подчиненное дисциплине, оно продолжалось долгие часы, а время отдыха было очень коротким, если оно вообще было. Нам не давали отпуска в первые шесть месяцев, а затем отпуск давался только в том случае, если мы успешно проходили свое первое испытание на отдание чести. Естественно, они не хотели, чтобы мы ходили в город и представляли армию, если мы не могли должным образом приветствовать старших по званию. Другая причина, а возможно и главная, заключалась в том, чтобы ограничить число людей, выходящих в город, но, конечно, в то время мы об этом не думали.
Я очень хотел пойти в увольнение, но, когда настала моя очередь отдавать честь, угол, под которым моя вытянутая рука находилась по отношению к макушке, был на несколько градусов меньше, чем требовалось. Поэтому выходные дни я провел неподалеку от казарм.
Иногда нам выдавали сигареты, алкоголь и тому подобное, но только в очень ограниченном количестве. Если это был алкоголь, то нам разрешалось выпить в своей казарме и (можно об этом было бы и не упоминать) никому не разрешалось идти в увольнение, когда нам выдавали спиртное. Мне повезло, у меня был очень хороший взводный сержант, оберфельдфебель (старший сержант), который оказал мне честь, выбрав меня в качестве слуги. Не примите мое заявление за шутку, в тот момент это действительно была честь, для меня также, как и для других, быть выбранным для выполнения именно этого задания. Несмотря на то, что я и без того был достаточно озабочен тем, чтобы моя форма была всегда выглажена и безукоризненно чиста, а ботинки блестели а я еще должен был делать все это и для него, это означало, что он был обо мне высокого мнения (как о хорошем солдате).
Дивизия "Grossdeutschland"
В декабре 1942 некий майор из элитной дивизии СС "Grossdeutschland" ("Великая Германия") приехал в Бамберг. Нам не сказали, в чем заключалась его миссия, но все наши роты, одна за другой, должны были предстать перед ним на плацу. Майора сопровождали наши командиры рот, а затем наши фельдфебели говорили некоторым из нас, что мы должны явиться в определенную комнату этим же вечером, но позже. Когда мы явились по приказанию, нам велели заходить по одному.
Когда я вошел, то увидел сидящего здесь за столом майора. Он спросил, как меня зовут, из какой части Германии я родом, сколько я служу и что я думаю о войне и о фюрере. Мои ответы, очевидно вызвали его одобрение, потому что на следующий день мне сообщили, что я стал одним из счастливчиков, которых приняли в "Grossdeutschland".
Меня назначили руководителем группы в составе шестерых человек, которые были выбраны из бамбергского полка. Нам было приказано сначала явиться в Берлин, а затем в Коттбус, где располагалась основная часть "Grossdeutschland", а затем в Кенигсберг в Восточной Пруссии. Отсюда нас ночью на грузовиках привезли в какой-то городок в центральной части Восточной Пруссии. По прибытии нас разместили в пустых казармах. Никто из нас не знал, что происходит, и мы даже в тот момент не знали, где находимся. Обстановка таинственности усугублялась еще и тем, что никому не разрешалось покидать территорию, за исключением зала для совершения мессы, а затем мы должны были вернуться прямо в казармы. Это продолжалось несколько дней, и каждый день прибывали все новые солдаты. Естественно, что в такой обстановке возникло множество слухов и вопросов, но никто из нас не был способен пролить свет на ситуацию, в которой мы находились. Когда нас стало столько, что из нас можно было сформировать роту, нас построили, сказали, что теперь мы члены дивизии "Grossdeutschland", что это честь для нас быть принятыми, и что в короткий срок нас переведут в другое место. Как и обещали, однажды вечером нас посадили в закрытые грузовики и отправили в путь. Мы не знали, куда едем и что мы будем делать, когда туда попадем, грузовики затормозили и мы услышали как кто-то командным голосом крикнул "Хальт!" Очевидно, мы приехали к воротам КПП, потому что через несколько минут нас выгрузили перед какими-то примитивно выглядевшими деревянными казармами. Когда мы спросили старшего члена "Grossdeutschland" о том, где мы находимся, он повернулся и сказал: "Вы скоро об этом узнаете!"
И мы действительно узнали, потому что вскоре нам сказали, что теперь мы принадлежим Fuhrerbegleitbataillon (батальону сопровождения фюрера), который охраняет Гитлера и его ставку. Вместо того, чтобы чувствовать себя взволнованным и польщенным, я думал только: я здесь, все еще в Германии, и вместо того, чтобы воевать на фронте я буду всего только охранником. Я понимал, что кто-то должен это делать, но почему бы им не выбрать того, кто не может выполнять свой долг на фронте? Это было смешанное чувство, Потому что я понимал, что это честь быть выбранным для выполнения такого задания, но я в то же время был разочарован. Однако вскоре нас заверили, что мы будем служить и на фронте, что именно в этом батальоне мы будем какое-то время служить в штабе фюрера, а потом нас переведут в зону сражений. Как оказалось, в состав Fuhrerbegleitbataillon на самом деле входило два батальона один служил на фронте (обычно на Восточном фронте), а второй охранял Гитлера и его штаб. Тот батальон, который находился в бою, подчинялся непосредственно Гитлеру. Он определял, куда направить этот батальон, и сюда нас и послали. Если возникала критическая ситуация, он посылал нас туда для ее разрешения, потому что он знал, что куда бы нас не послали, нам все удавалось. Казалось, что неважно, к какому месту на Восточном фронте мы были приписаны, мы всегда сталкивались с элитной советской Красной Гвардией, а не с какими бы то ни было другими русскими подразделениями. Туда, куда Гитлер отправлял "свой" батальон, Сталин посылал "свой" как будто бы два лидера играли в солдатики!
PzKf-III дивизии СС "Grossdeutschland" возле Растенбурга.
Продвижение по службе в Fuhrerbegleitbataillon было редким из-за того, что потери среди солдат были меньше. Естественно, если кого-то отправляли в подразделение, которое оставалось на фронте, и ему удавалось выжить, то у него было гораздо больше шансов продвинуться по службе. В подразделении вроде нашего, постоянная ротация и, следовательно, меньшие потери мешали нашему продвижению. За время моей службы в Вермахте с апреля 1942 по май 1945 мне удалось достичь всего лишь чина унтер-офицера. Если бы мне удалось поступить в офицерскую школу, то я бы стал офицером. Тем не менее, мои друзья, у которых тоже были дипломы о высшем образовании, продвигались с той же скоростью, что и я.
Моей военной специальностью было обслуживание танковых орудий. Опять же во время обучения нас учили быть не только наводчиками, заряжающими, водителями, радистами или командирами танка. Каждого обучали одной и, в меньшей степени, четырем другим специальностям. Естественно, рекрут не мог надеяться сразу стать командиром танка, но его обучали командирским обязанностям, чтобы он мог с ними справиться в случае необходимости. Если солдат демонстрировал определенные способности, например: меткую стрельбу, хорошее восприятие азбуки Морзе, особые способности к вождению или наклонность к механике, то ему давали именно эту специальность.
Я продемонстрировал особые способности к артиллерийскому делу, но не просто к наведению на цель и стрельбе. Вы должны были определить тип снаряда, требуемого для того, чтобы поразить цель (фугасный, бронебойный и т.д.), оценить расстояние до цели, опередить цель, чтобы добиться соответствия по скорости и направлению, и для всего этого требовался своего рода аналитический ум. Большинство артиллеристов подбиралось с учетом их потенциальной возможности стать командирами. Я не хвастаюсь, но я был достаточно хорош для того, чтобы быть меня выбрали командиры танка, которые имели право выбирать наводчика. Конечно, если ты уже был приписан к командиру и его танку, ты обычно оставался с ним, за исключением тех случаев, когда он или ты был ранен или убит.
Мы никогда не считали нашу службу "просто еще одной работой"; это был наш долг и честь быть солдатом. Мы чувствовали, что у нас нет другого выбора. В конце концов, шла война, я был как раз призывного возраста, и я чувствовал так, как большинство других молодых людей: единственный способ жить заключался в том, чтобы воевать за родину, выиграть войну, а затем вернуться с миром и восстановить свою страну. В том смысле, что мы были образованы и хорошо обучены, мы были профессионалами. Наши возможности намного превосходили возможности русских. Сама по себе наша боевая группа сама по себе была способна уничтожить пять русских танков на каждый потерянный нами, и я считаю, что этот коэффициент был таким на протяжении всей Русской кампании. Однако, к нашему сожалению, у них, возможно, было в десять раз больше танков, чем у нас.
Быстрота наведения на цель и нанесения ответного удара, а также точность стрельбы были основой нашего превосходства. Мы без сомнения были лучше обучены, и наша оптика была лучше. Но наши танки были хуже, так же, как и толщина защитной брони, двигатели были слишком малы для веса танка, также следует принять во внимание узкие гусеницы (которые не могли передвигаться по грязи или болоту). С другой стороны, благодаря нашей быстроте, хорошей подготовке и (по крайней мере, мы так думали в то время) нашему менталитету, мы всегда оказывались выше врага, с которым сталкивались. Когда я говорю "мы", я имею в виду членов элитной дивизии; это необязательно оказывалось правдой для всех остальных подразделений, воевавших на Восточном фронте или других подразделений вермахта в целом.
Восточный фронт
Когда я воевал на Восточном фронте, я был ранен четыре раза. Мои первые два ранения были получены зимой 1943-44, неподалеку от Нарвы, на российско-эстонской границе. Наш танк должен был охранять определенную зону вдоль края леса. Мы патрулировали этот сектор, в тот момент, когда в нас начала стрелять русская 152-мм артиллерия. Мы должны были перемещать свой танк после каждого второго или третьего залпа русских. Я выполнял обязанности наблюдателя (стоял, высунувшись из люка орудийной башни), когда один из их снарядов ударил прямо перед нашим танком. Взрывом вырвало каток и обездвижило танк. Спустя несколько часов нас оттащили батальонному ремонтному пункту. После того, как мы вылезли из танка и пришли в бункер, я решил выйти и забрать свои письменные принадлежности из танка, чтобы написать одно-два письма. Когда я собирался слезать с танка во второй раз, русский снаряд ударил прямо в наш танк. Шрапнель попала мне в правую сторону лица хотя и не слишком сильно. Медик в бункере просто вытащил шрапнель и забинтовал некоторые осколки я до сих пор ношу под кожей.
Рана не вывела меня из строя, и я подумал про себя: "слава богу, это совсем чуть-чуть". У меня было что-то вроде приятного предчувствия, что я могу получить нашивку за ранение, так как не собирался покидать поля боя. Кроме того, это было доказательством того, что я фронтовик.
Рудольф Зальвермозер возле своего StuG-III. Стрелкой помечен его командир, унтер-офицер Хоффман.
Во второй раз я был ранен всего несколько дней спустя. Мы участвовали в маневрах вдоль Нарвского фронта до того, как вступить в запланированное наступление к югу от Ленинграда. Во время этих маневров я был наводчиком штурмовой САУ (самоходной артиллерийской установки) это что-то вроде танка, башня которого заменена жесткой конструкцией. САУ, хотя ее орудие калибром 75 мм может поворачиваться только на 24 градуса по горизонтали, имела то преимущество, что у нее значительно меньший силуэт по сравнению с танком (САУ представляет собой небольшую цель, а так как орудие всегда смотрит вперед, то она всегда повернута к врагу наиболее укрепленной стороной).
В боевом отделении самоходки становилось жарко, поэтому я открыл маленькую стальную заслонку, закрывающую отверстие, через которое наводится орудийная оптика. Я это делал раньше много раз, чтобы подышать свежим воздухом, но внезапно я услышал пулеметную стрельбу и почувствовал теплое онемение в своей голове. Мой заряжающий наверное это увидел, потому что он закричал: "В Руди попали!" Командир приказал водителю сразу же развернуться и ехать назад. Позже, в разговоре с друзьями, я услышал от них - когда они меня увидели, подумали, что моя макушка оторвана, столько было крови. Однако, удивительно, что я был ранен, в то время как САУ не причинили никакого ущерба. Сначала мы подумали, что это снайперский снаряд, который рикошетом отскочил внутрь самоходки, но позже я узнал что один из наших пехотинцев, которые ездили на нашей САУ, начал стрелять по русским из своего MG-34, но соскользнул с брони и выпустил несколько пуль, попавших в нашу оптику и в наше боевое отделение. Еще хуже то, что мне сделали два противостолбнячных укола вместо одного, потому что врач не знал, что мне делали укол всего несколько дней назад. Моя реакция на вторую инъекцию была болезненной. Все мое тело начало чесаться, у меня появились рубцы, и было такое чувство, что по всему телу ползают мурашки. За эту вторую рану я получил удостоверение, несмотря на то, что оно не было вызвано вражеским огнем. Мне опять повезло, потому что через несколько дней после этого мой танк подорвался на мине во время "реального" сражения. Моя третья рана была получена во время моего второго фронтового дежурства, незадолго до покушения на жизнь Гитлера 20 июля 1944 г. Это было трагическое событие, потому что оно также не было вызвано вражеским огнем. Мы участвовали в сражении где-то в Литве, когда один из наших снарядов остался в стволе - он оказался бракованным. Когда снаряд застревает в стволе, по инструкции надо подождать, по крайней мере, семь секунд, извлечь дефектный снаряд и продолжать стрельбу. После того, как мы выждали достаточно времени, командир нашей самоходки приказал извлечь снаряд из казенника это заряжающий сделал вручную. Все что я помню о дальнейшем это то, что я увидел яркое иссушающее пламя. Я ничего не слышал, я не почувствовал взрыва, и честно говоря, не понял, что произошло. Я посмотрел назад на командира и увидел, что он упал мертвым. Водитель вылезал из своего отсека, который был под моим, говоря мне: "Вылезай! В нас попали!"
Я слез с брони так быстро, как только мог, и спрятался под самоходкой, за мной последовали заряжающий и водитель. У заряжающего была оторвана рука (прямо ниже плеча, и когда я попросил водителя, нет ли у него чего-нибудь, чтобы остановить кровотечение, раненый осознал свое положение и начал кричать: "Моя рука, моя рука, моя рука!". Потом я слышал, что он временно ослеп от вспышки при взрыве. Мне повезло больше. Хотя меня и отправили в полевой госпиталь на несколько дней, мои раны заключались только в нескольких попаданиях осколков в лицо (самый большой кусок был под правым глазом) и ожогов на правой руке и на правой стороне лица но не очень серьезных. Наш командир (обер-лейтенант) был сразу убит при взрыве. И опять, мы не понимали, что произошло, но позднее следствие установило, что это был наш дефектный снаряд. Видимо, когда заряжающий открыл камеру, чтобы извлечь его, медленно работавший запал поджег снаряд, и он взорвался внутри САУ.
В Литве. 1944 г.
Мое четвертое и последнее ранение произошло 8 августа 1944 г. прекрасным летним днем примерно в двух милях от Расейнена в Литве. Наше штурмовое орудие, как ведущая САУ роты, было отправлен в наряд, чтобы изучить действия русских в окрестностях Райсенена. Когда мы спрятались за кустами на холме, я увидел русский танк Т-34, который по диагонали пересекал долину прямо перед нами. Я сделал свой первый выстрел по русскому танку, и в этот момент увидел, как к нам на огромной скорости приближается сверкающий предмет с направления на одиннадцать часов.
Было бы хорошо, чтобы книга Воспоминания ветерана дивизии "Grossdeutschland" автора Зальвермозер Рудольф дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Воспоминания ветерана дивизии "Grossdeutschland" у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Воспоминания ветерана дивизии "Grossdeutschland" своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Зальвермозер Рудольф - Воспоминания ветерана дивизии "Grossdeutschland".
Если после завершения чтения книги Воспоминания ветерана дивизии "Grossdeutschland" вы захотите почитать и другие книги Зальвермозер Рудольф, тогда зайдите на страницу писателя Зальвермозер Рудольф - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Воспоминания ветерана дивизии "Grossdeutschland", то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Зальвермозер Рудольф, написавшего книгу Воспоминания ветерана дивизии "Grossdeutschland", к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Воспоминания ветерана дивизии "Grossdeutschland"; Зальвермозер Рудольф, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн