Нам же подчинили 80-ю гвардейскую и 84-ю стрелковые дивизии, в результате общий фронт корпуса — теперь уже четырехдивизионного состава — растянулся почти на 80 километров — от Пырлицы на восток, через Нападень, до Брянова.
84-я дивизия впервые оказалась в нашем составе, но и мне и многим другим товарищам она была известна еще по боевым делам в Сталинградской битве. Это соединение имело богатые боевые традиции со времен гражданской войны и отлично воевало в эту войну. Бывший ее командир генерал П. И. Фоменко стал командиром 21-го гвардейского стрелкового корпуса. Его преемник генерал майор П. И. Буняшин также пользовался большим авторитетом и у командования и у подчиненных. Он успешно командовал дивизией, которую принял вскоре после Курской битвы.
Таковы были боевые порядки и состав корпуса перед наступлением. Все воины, от солдата до генерала, досконально изучили местность, знали противника и его оборону, подразделения заранее развернулись в боевые порядки, командиры наладили огневую систему и управление.
Наступление на широком фронте вызывалось объективной закономерностью необходимостью сосредоточить в ударном кулаке главные силы фронта. Растянутый почти на сотню километров фронт не позволял создать нужную плотность войск и соответствующее огневое обеспечение, затруднял перегруппировки, если бы они вдруг потребовались. Оставалось рассчитывать на успех соседей на главном направлении, который, несомненно, ослабит оборону противника и здесь, на этом рубеже.
Командующий армией потребовал от нас бдительно наблюдать за врагом, чтобы не просмотреть момента его отхода со своих оборонительных позиций. Практически для дивизий это означало готовность перейти в наступление или начать преследование без какой-либо предварительной перегруппировки.
Успех в этих условиях во многом будет зависеть от четкой работы средств связи. Растянутость боевых порядков по фронту и в глубину всегда создает большие трудности Для радистов и особенно для телефонистов.
Начались поиски удовлетворительного решения проблемы. И надо сказать, что благодаря инициативе и сметке начальника связи корпуса подполковника И. Г. Гинзбурга, его помощника по радио майора А. И. Преображенского и подчиненных им воинов дело быстро наладилось.
Всю связь в обороне они перевели на трофейный кабель, использовали постоянные провода гражданской связи и даже… колючую проволоку. Таким образом, наш штатный телефонный провод оставался пока в резерве — на случай перехода в наступление. Радисты, чтобы обеспечить устойчивую связь в гористой местности, заранее наметили во вражеском расположении наиболее подходящие высоты.
Повсеместно была усилена служба охранения, наблюдение и разведка. Группы офицеров круглосуточно дежурили на наблюдательных пунктах, а с 19 августа там неотлучно находились и командиры частей и соединений.
К этому времени стало известно, что перед фронтом корпуса противник имел 19 пехотных батальонов, около 180 орудий, около 150 минометов и до 700 пулеметов.
20 августа в 6.10 справа от нас раздалась мощная канонада. Она длилась ровно полтора часа. Затем пошла в дело наша авиация. А в 8 часов эхо такой же канонады донеслось до нас и со стороны 3-го Украинского фронта. Началась одна из крупнейших операций Великой Отечественной войны Ясско-Кишиневская. Артиллерия, минометы и авиация перемалывали вражескую оборону. Затем советские танки и пехота дружно атаковали передний край, прорвали его и устремились вглубь, на юг, навстречу наступающим с днестровских плацдармов соединениям 3-го Украинского фронта.
Если наступление войск 2-го Украинского фронта на главном направлении началось 20 августа, то силы, обеспечившие фланги этой группировки, в том числе наш корпус, вводились в бой постепенно. Только через двое суток двинулась вперед наша 5-я гвардейская дивизия. К этому времени войска армии генерала Коротеева освободили город Яссы.
Первыми по сигналу поднялись парторги рот А. С. Курятников и В. В. Костюченко, а вслед за ними — красноармейцы 4-й роты братья Боровиковы и братья Боровко из 6-й роты. Со всех сторон неслось мощное «ура». Гвардейцы ворвались в траншею врага, забрасывая ее гранатами. Охваченные наступательным порывом, увлеченные примером коммунистов, они неудержимо шли вперед. Противник начал отходить. Пленные показали, что солдаты и офицеры боятся окружения, потому-то и часты случаи паники.
Я приказал командирам других дивизий быть в готовности наступать, усилить наблюдение за противником и при первых же признаках его отхода немедленно начинать преследование.
Поздно вечером гитлеровцы произвели сильные огневые налеты по нашей обороне, в их расположении раздавались взрывы, взметнулось пламя пожаров. Готовясь отходить, они, как обычно, взрывали и жгли что могли.
Нам повезло — не пришлось прорывать хорошо подготовленную оборону противника, ибо он, почувствовав угрозу обхода со стороны главных сил 2-го Украинского фронта, начал поспешно отступать. В 3 часа ночи об этом доложили наблюдатели. И тут-то все дивизии корпуса пошли вперед, перехватывая пути отхода противника от Кишинева на запад.
Перешли в наступление и соседние, слева от нас, части 89-й гвардейской стрелковой дивизии 26-го гвардейского стрелкового корпуса 5-й ударной армии. Направление было одно — на Кишинев!
Заранее подготовленные для преследования отряды — но одной роте от каждого стрелкового батальона первой пинии — уже вскоре овладели населенными пунктами Синешты, Редень и некоторыми другими.
Таким образом, мы довольно легко преодолели сильно укрепленную оборону на южной гряде Бессарабской возвышенности. Этому, конечно, значительно помогли стремительные действия нашего правого соседа — 78-го стрелкового корпуса и танковых частей. У нас появилась возможность вывести одну дивизию в резерв. Ведь когда ведешь бои, рассчитанные на окружение, нужно иметь всегда под руками соответствующие резервы.
Утром 24 августа наш командный пункт переместился вперед и развернулся у подножия большой горы. Едва успели мы осмотреться, как приехал член Военного совета армии генерал-майор И. А. Гаврилов. До времени поседевший, с приветливой улыбкой — таким он запомнился мне в эту последнюю нашу встречу. Он поздравил нас с первыми успехами и попросил покормить его.
— Как-то в горячке забыл, что не ел со вчерашнего дня, — сказал он. Если можно, побыстрее.
Позавтракав, он поспешил к машине.
— Хочу, — говорит, — заехать на командный пункт одного полка.
Единственно, что мог я посоветовать, это ехать по дороге, что справа от нас, по ущелью. Она была уже проверена саперами, а там дальше, на шоссе Яссы — Кишинев, начинался участок соседа, где шел бой.
— Но ведь я тоже не первый день на фронте, — засмеялся Иван Александрович.
Машина ушла, а минут через пять он вернулся уже пешком.
— Что такое? — говорю. — Что-нибудь забыли у нас?
— Нет, — отвечает, — из вещей — ничего… Забыл, понимаешь, чокнуться с тобой за успешное завершение нашего наступления. Легкое бессарабское вино найдется?
Ведь есть сведения, что Кишинев освобожден. Будем ждать официальных сообщений об этом.
— Конечно, найдется… Радость-то какая!
Мы чокнулись, выпили за хорошее дело. Улыбаясь, он взял под козырек и уехал.
Через час-полтора, благополучно миновав ущелье, машина остановилась на шоссе Яссы — Кишинев. Адъютант показал генералу Гаврилову на таблички с надписями «Minen!». Когда водитель разворачивал машину, она наехала на мину. Произошел взрыв. Осколок мины попал Гаврилову в сонную артерию, и он скончался от потери крови. Будь поблизости хирург, жизнь ему могли бы спасти.
Безмерно жаль было Ивана Александровича — хорошего начальника, замечательного коммуниста. Многие из нас прошли вместе с ним боевой путь от стен Сталинграда…
В этот день в частях корпуса был зачитан приказ Верховного Главнокомандующего. В нем говорилось, что войска 3-го Украинского фронта при решительном содействии войск 2-го Украинского фронта в результате умелого обходного маневра и атаки с фронта 24 августа штурмом овладели столицей Молдавской ССР городом Кишиневом.
Среди отличившихся в этой операции упоминались все наши дивизии во главе с их командирами — Афониным, Цветковым, Чижовым и Буняшиным.
Дивизии корпуса, оставив позади реку Бык, пересекли дороги к югу от нее, создав таким образом угрозу на путях отхода кишиневской группировки противника.
Корпус продолжал быстро продвигаться. Позвонил командир 84-й стрелковой дивизии генерал П. И. Буняшин.
— Крупной удачей начали мы сегодняшний день, — сказал он.
— А именно, Павел Иванович?
— С утра шли как полагается — впереди отряды преследования, за ними в колоннах — главные силы с круговым охранением. Разведка обнаружила, что почти параллельно нашим войскам, по дороге Кишинев — Быковец, растянулись на четыре километра отходящие части противника. Пропустив эту колонну до развилки дорог, наши батальоны внезапно атаковали ее, окружили и взяли в плен.
— Что это за части?
— 6-й пехотный и 29-й артиллерийский полки 14-й румынской пехотной дивизии.
— Много трофеев?
— Пленено 1200 солдат и офицеров, взяли 30 орудий, 30 минометов, около 500 лошадей, много стрелкового оружия и другое имущество. Но это еще не все. Василий Иванович Чижов (командир 80-й гвардейской стрелковой дивизии) сообщил, что его солдаты тоже взяли в плен более 400 человек с оружием и различным снаряжением.
Я поблагодарил Буняшина за хорошие вести и попросил не увлекаться, смотреть, как говорится, в оба. Об инициативе и решительных действиях обоих комдивов мы с заместителем по политчасти полковником Смирновым тотчас доложили в штаб армии.
К вечеру танковые соединения 2-го и 3-го Украинских фронтов уже встретились в районе Леово, положив этим начало окружению врага. Пехота в стремительном темпе двигалась за танками, и на следующий день стрелковые войска фронтов тоже установили контакт.
Кольцо было прочно замкнуто. Вражескую группировку в составе 22 дивизий захлопнули, как в мышеловке. Первым из нашего корпуса встретился с частями 3-го Украинского фронта отряд преследования под командованием майора В. П. Самсонова из 80-й дивизии. Это произошло в 11 утра близ Бобейко. А несколько позднее 217-й полк той же дивизии вместе с 89-й гвардейской дивизией, только с другой стороны, вошел в Ульму.
Опыт других операций подсказывал, что гитлеровцы могут, не считаясь с потерями, попытаться вырваться из котла. И действительно, мы вскоре стали свидетелями подобных попыток. На следующий день уже упоминавшийся передовой отряд майора Самсонова обнаружил вражескую колонну с артиллерией, двигавшуюся на юго-запад, через Лопушно, и, перерезав ей путь, завязал бой. Когда в штаб дивизии поступило это донесение, В. И. Чижов находился в одном из полков. Решение на уничтожение противника принял начальник штаба дивизии полковник П. И. Камышников и доложил об этом по радио командиру дивизии. В. И. Чижов утвердил такое решение, и вскоре подходившие гвардейские стрелковые полки охватили село, а артиллерия поставила подвижной заградительный огонь. Командир 80-й дивизии, умело маневрируя, зажал противника в тиски и разгромил его. Только пленных захватили более 600 человек, в том числе 28 офицеров, а также 42 орудия, 87 пулеметов и 800 лошадей.
Итак, противник был окружен и расчленен. Командование 6-й немецкой армии сразу же потеряло управление войсками и, бросив их на произвол судьбы, сбежало. Импровизированные группы во главе с генералами и старшими офицерами самостоятельно пытались пробиться из окружения на запад, к Пруту, и далее, к Карпатским горам.
Наша 4-я гвардейская армия, продвигаясь вниз по течению реки Прут, должна была захватить переправы и отрезать этим группам (а некоторые из них насчитывали тысячи и десятки тысяч солдат) пути отхода.
Но до выхода частей ее правофлангового корпуса (78-го) к переправам у Немцаны одной группировке противника численностью не менее 10 тысяч удалось уйти за реку Прут, где она была частично разгромлена, а частично рассеялась по лесам.
24 августа соединения нашей армии перевалили через рубеж Немцаны, Кырлань и оказались в полосе 3-го Украинского фронта. Развивая свой успех, они вышли на следующий день на рубеж Леушены, Лопушна, значительно сузив тем самым площадь, на которой находился окруженный противник.
Однако тут произошла неувязка, в результате которой один крупный вражеский котел превратился в блуждающий, вышел в тылы 2-го Украинского фронта и едва не наделал больших бед.
Началось с того, что 25 августа командующий войсками 2-го Украинского фронта приказал 4-й гвардейской армии выйти из полосы 3-го Украинского фронта и сосредоточиться на западном берегу реки Прут в районе к северу от Бырлад (Бунешти, Куртени). Словом, наша армия должна была составить резерв командующего 2-м Украинским фронтом.
Вследствие этих вызванных формальными соображениями маневров внутреннее кольцо окружения ослабло. Противник воспользовался этим, и более чем 10-тысячная группировка вырвалась из окружения (преодолев реку Прут) на участке Леушены. Ударив по боевым порядкам 21-го гвардейского стрелкового корпуса 52-й армии и преодолев сопротивление советских войск, вражеская группировка несколько дней блуждала по тылам. Она прошла в западном направлении 100 километров, пока не была ликвидирована в лесах южнее Бакэу. Для разгрома этой группировки потребовалось выделить значительные силы, в числе которых была и наша 5-я дивизия.
Во многих случаях остатки разбитых войск противника, скапливаясь в рощах, лесах и горах, предпринимали отчаянные попытки вырваться из окружения и уйти в Карпаты, а оттуда — в Венгрию.
Передовой отряд 7-й дивизии разгромил 29 августа батальон противника численностью до четырехсот человек с четырьмя самоходными орудиями. Опросом пленных было установлено, что это подразделение, возглавляемое полковником Фельдманом, лишь часть отступающей колонны. Главные ее силы — около двух тысяч человек — были уничтожены 7-й дивизией на следующее утро.
41-я дивизия в это же время столкнулась с отрядом противника — полторы тысячи солдат и офицеров, четыре танка и восемь бронетранспортеров — и в трехчасовом бою уничтожила его.
В течение 29 и 30 августа сильный бой выдержали полки 5-й дивизии.
11-й полк у мостов, что в Бурдусачи, разгромил отряд гитлеровцев, пленив до полутора тысяч человек, захватил 180 легких и тяжелых пулеметов, 70 автомашин и много другого военного имущества. Среди убитых был найден командир 4-го армейского корпуса генерал Мит.
1-й и 16-й полки весь день 30 августа отражали сильнейшие атаки противника, пытавшегося через селения Езеру и Пуешти прорваться в юго-западном направлении. Уже в сумерках, понеся тяжелые потери, гитлеровцы отошли в горные леса, что тянутся над речной долиной, и затаились там. А наши части двинулись дальше на юг, к железной дороге.
Въезжая вечером в Пуешти, ни я, ни офицеры из штаба корпуса не предполагали, что синевшие над селом лесистые высоты набиты фашистами.
Мы перебирались на новый командный пункт — восьмой по счету за девять дней наступления. Конечно, при таких темпах продвижения проводную связь мы не развертывали, а управление осуществлялось по радио, через офицеров связи и путем личного контакта.
При въезде в Пуешти мы встретили офицера 5-й дивизии майора М. А. Мазура. Он сообщил, что тылы соединения развернуты здесь, в селе, а полки ушли вперед. Тут к нам подошел полковник из инженерного управления фронта и посоветовал не ездить дальше на ночь глядя. Он только вернулся с шоссе, ведущего на Бырлад. Там стоят три наших танка, и обстановка не совсем ясная. Я принял его совет и попросил капитана Никитина радировать в штаб корпуса, что мы переночуем в Пуешти, у заместителя командира 5-й дивизии по тылу майора Мазура.
Утром 31 августа, едва солнце показалось над горизонтом, мы были уже на ногах. Сели за стол, собираясь позавтракать, слышим, стрельба где-то совсем недалеко. Вышли на улицу и увидели довольно неприятное зрелище.
Над восточной окраиной села возвышается гора, вершина которой покрыта лесом. Из этого леса, вниз по склону, двигались к Пуешти густые цепи вражеских солдат — тысячи полторы их было, а то и больше.
— Товарищ Мазур, что у вас есть из войск? — спросил я.
— Кроме подразделения службы тыла, ничего нет.
— Как же так, тыл — и без охраны?
Он молчит, достает пистолет, досылает патрон в патронник. Всем своим видом показывает, что, дескать, мы сами себе охрана. Дома здесь стоят редко, усадьбами, и мне видна была соседняя улица. Какой-то строй солдат мелькнул меж зелени садов. Я приказал начальнику оперативного отдела штаба корпуса:
— Товарищ Морозов, догоните это подразделение и ведите сюда.
— Есть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
84-я дивизия впервые оказалась в нашем составе, но и мне и многим другим товарищам она была известна еще по боевым делам в Сталинградской битве. Это соединение имело богатые боевые традиции со времен гражданской войны и отлично воевало в эту войну. Бывший ее командир генерал П. И. Фоменко стал командиром 21-го гвардейского стрелкового корпуса. Его преемник генерал майор П. И. Буняшин также пользовался большим авторитетом и у командования и у подчиненных. Он успешно командовал дивизией, которую принял вскоре после Курской битвы.
Таковы были боевые порядки и состав корпуса перед наступлением. Все воины, от солдата до генерала, досконально изучили местность, знали противника и его оборону, подразделения заранее развернулись в боевые порядки, командиры наладили огневую систему и управление.
Наступление на широком фронте вызывалось объективной закономерностью необходимостью сосредоточить в ударном кулаке главные силы фронта. Растянутый почти на сотню километров фронт не позволял создать нужную плотность войск и соответствующее огневое обеспечение, затруднял перегруппировки, если бы они вдруг потребовались. Оставалось рассчитывать на успех соседей на главном направлении, который, несомненно, ослабит оборону противника и здесь, на этом рубеже.
Командующий армией потребовал от нас бдительно наблюдать за врагом, чтобы не просмотреть момента его отхода со своих оборонительных позиций. Практически для дивизий это означало готовность перейти в наступление или начать преследование без какой-либо предварительной перегруппировки.
Успех в этих условиях во многом будет зависеть от четкой работы средств связи. Растянутость боевых порядков по фронту и в глубину всегда создает большие трудности Для радистов и особенно для телефонистов.
Начались поиски удовлетворительного решения проблемы. И надо сказать, что благодаря инициативе и сметке начальника связи корпуса подполковника И. Г. Гинзбурга, его помощника по радио майора А. И. Преображенского и подчиненных им воинов дело быстро наладилось.
Всю связь в обороне они перевели на трофейный кабель, использовали постоянные провода гражданской связи и даже… колючую проволоку. Таким образом, наш штатный телефонный провод оставался пока в резерве — на случай перехода в наступление. Радисты, чтобы обеспечить устойчивую связь в гористой местности, заранее наметили во вражеском расположении наиболее подходящие высоты.
Повсеместно была усилена служба охранения, наблюдение и разведка. Группы офицеров круглосуточно дежурили на наблюдательных пунктах, а с 19 августа там неотлучно находились и командиры частей и соединений.
К этому времени стало известно, что перед фронтом корпуса противник имел 19 пехотных батальонов, около 180 орудий, около 150 минометов и до 700 пулеметов.
20 августа в 6.10 справа от нас раздалась мощная канонада. Она длилась ровно полтора часа. Затем пошла в дело наша авиация. А в 8 часов эхо такой же канонады донеслось до нас и со стороны 3-го Украинского фронта. Началась одна из крупнейших операций Великой Отечественной войны Ясско-Кишиневская. Артиллерия, минометы и авиация перемалывали вражескую оборону. Затем советские танки и пехота дружно атаковали передний край, прорвали его и устремились вглубь, на юг, навстречу наступающим с днестровских плацдармов соединениям 3-го Украинского фронта.
Если наступление войск 2-го Украинского фронта на главном направлении началось 20 августа, то силы, обеспечившие фланги этой группировки, в том числе наш корпус, вводились в бой постепенно. Только через двое суток двинулась вперед наша 5-я гвардейская дивизия. К этому времени войска армии генерала Коротеева освободили город Яссы.
Первыми по сигналу поднялись парторги рот А. С. Курятников и В. В. Костюченко, а вслед за ними — красноармейцы 4-й роты братья Боровиковы и братья Боровко из 6-й роты. Со всех сторон неслось мощное «ура». Гвардейцы ворвались в траншею врага, забрасывая ее гранатами. Охваченные наступательным порывом, увлеченные примером коммунистов, они неудержимо шли вперед. Противник начал отходить. Пленные показали, что солдаты и офицеры боятся окружения, потому-то и часты случаи паники.
Я приказал командирам других дивизий быть в готовности наступать, усилить наблюдение за противником и при первых же признаках его отхода немедленно начинать преследование.
Поздно вечером гитлеровцы произвели сильные огневые налеты по нашей обороне, в их расположении раздавались взрывы, взметнулось пламя пожаров. Готовясь отходить, они, как обычно, взрывали и жгли что могли.
Нам повезло — не пришлось прорывать хорошо подготовленную оборону противника, ибо он, почувствовав угрозу обхода со стороны главных сил 2-го Украинского фронта, начал поспешно отступать. В 3 часа ночи об этом доложили наблюдатели. И тут-то все дивизии корпуса пошли вперед, перехватывая пути отхода противника от Кишинева на запад.
Перешли в наступление и соседние, слева от нас, части 89-й гвардейской стрелковой дивизии 26-го гвардейского стрелкового корпуса 5-й ударной армии. Направление было одно — на Кишинев!
Заранее подготовленные для преследования отряды — но одной роте от каждого стрелкового батальона первой пинии — уже вскоре овладели населенными пунктами Синешты, Редень и некоторыми другими.
Таким образом, мы довольно легко преодолели сильно укрепленную оборону на южной гряде Бессарабской возвышенности. Этому, конечно, значительно помогли стремительные действия нашего правого соседа — 78-го стрелкового корпуса и танковых частей. У нас появилась возможность вывести одну дивизию в резерв. Ведь когда ведешь бои, рассчитанные на окружение, нужно иметь всегда под руками соответствующие резервы.
Утром 24 августа наш командный пункт переместился вперед и развернулся у подножия большой горы. Едва успели мы осмотреться, как приехал член Военного совета армии генерал-майор И. А. Гаврилов. До времени поседевший, с приветливой улыбкой — таким он запомнился мне в эту последнюю нашу встречу. Он поздравил нас с первыми успехами и попросил покормить его.
— Как-то в горячке забыл, что не ел со вчерашнего дня, — сказал он. Если можно, побыстрее.
Позавтракав, он поспешил к машине.
— Хочу, — говорит, — заехать на командный пункт одного полка.
Единственно, что мог я посоветовать, это ехать по дороге, что справа от нас, по ущелью. Она была уже проверена саперами, а там дальше, на шоссе Яссы — Кишинев, начинался участок соседа, где шел бой.
— Но ведь я тоже не первый день на фронте, — засмеялся Иван Александрович.
Машина ушла, а минут через пять он вернулся уже пешком.
— Что такое? — говорю. — Что-нибудь забыли у нас?
— Нет, — отвечает, — из вещей — ничего… Забыл, понимаешь, чокнуться с тобой за успешное завершение нашего наступления. Легкое бессарабское вино найдется?
Ведь есть сведения, что Кишинев освобожден. Будем ждать официальных сообщений об этом.
— Конечно, найдется… Радость-то какая!
Мы чокнулись, выпили за хорошее дело. Улыбаясь, он взял под козырек и уехал.
Через час-полтора, благополучно миновав ущелье, машина остановилась на шоссе Яссы — Кишинев. Адъютант показал генералу Гаврилову на таблички с надписями «Minen!». Когда водитель разворачивал машину, она наехала на мину. Произошел взрыв. Осколок мины попал Гаврилову в сонную артерию, и он скончался от потери крови. Будь поблизости хирург, жизнь ему могли бы спасти.
Безмерно жаль было Ивана Александровича — хорошего начальника, замечательного коммуниста. Многие из нас прошли вместе с ним боевой путь от стен Сталинграда…
В этот день в частях корпуса был зачитан приказ Верховного Главнокомандующего. В нем говорилось, что войска 3-го Украинского фронта при решительном содействии войск 2-го Украинского фронта в результате умелого обходного маневра и атаки с фронта 24 августа штурмом овладели столицей Молдавской ССР городом Кишиневом.
Среди отличившихся в этой операции упоминались все наши дивизии во главе с их командирами — Афониным, Цветковым, Чижовым и Буняшиным.
Дивизии корпуса, оставив позади реку Бык, пересекли дороги к югу от нее, создав таким образом угрозу на путях отхода кишиневской группировки противника.
Корпус продолжал быстро продвигаться. Позвонил командир 84-й стрелковой дивизии генерал П. И. Буняшин.
— Крупной удачей начали мы сегодняшний день, — сказал он.
— А именно, Павел Иванович?
— С утра шли как полагается — впереди отряды преследования, за ними в колоннах — главные силы с круговым охранением. Разведка обнаружила, что почти параллельно нашим войскам, по дороге Кишинев — Быковец, растянулись на четыре километра отходящие части противника. Пропустив эту колонну до развилки дорог, наши батальоны внезапно атаковали ее, окружили и взяли в плен.
— Что это за части?
— 6-й пехотный и 29-й артиллерийский полки 14-й румынской пехотной дивизии.
— Много трофеев?
— Пленено 1200 солдат и офицеров, взяли 30 орудий, 30 минометов, около 500 лошадей, много стрелкового оружия и другое имущество. Но это еще не все. Василий Иванович Чижов (командир 80-й гвардейской стрелковой дивизии) сообщил, что его солдаты тоже взяли в плен более 400 человек с оружием и различным снаряжением.
Я поблагодарил Буняшина за хорошие вести и попросил не увлекаться, смотреть, как говорится, в оба. Об инициативе и решительных действиях обоих комдивов мы с заместителем по политчасти полковником Смирновым тотчас доложили в штаб армии.
К вечеру танковые соединения 2-го и 3-го Украинских фронтов уже встретились в районе Леово, положив этим начало окружению врага. Пехота в стремительном темпе двигалась за танками, и на следующий день стрелковые войска фронтов тоже установили контакт.
Кольцо было прочно замкнуто. Вражескую группировку в составе 22 дивизий захлопнули, как в мышеловке. Первым из нашего корпуса встретился с частями 3-го Украинского фронта отряд преследования под командованием майора В. П. Самсонова из 80-й дивизии. Это произошло в 11 утра близ Бобейко. А несколько позднее 217-й полк той же дивизии вместе с 89-й гвардейской дивизией, только с другой стороны, вошел в Ульму.
Опыт других операций подсказывал, что гитлеровцы могут, не считаясь с потерями, попытаться вырваться из котла. И действительно, мы вскоре стали свидетелями подобных попыток. На следующий день уже упоминавшийся передовой отряд майора Самсонова обнаружил вражескую колонну с артиллерией, двигавшуюся на юго-запад, через Лопушно, и, перерезав ей путь, завязал бой. Когда в штаб дивизии поступило это донесение, В. И. Чижов находился в одном из полков. Решение на уничтожение противника принял начальник штаба дивизии полковник П. И. Камышников и доложил об этом по радио командиру дивизии. В. И. Чижов утвердил такое решение, и вскоре подходившие гвардейские стрелковые полки охватили село, а артиллерия поставила подвижной заградительный огонь. Командир 80-й дивизии, умело маневрируя, зажал противника в тиски и разгромил его. Только пленных захватили более 600 человек, в том числе 28 офицеров, а также 42 орудия, 87 пулеметов и 800 лошадей.
Итак, противник был окружен и расчленен. Командование 6-й немецкой армии сразу же потеряло управление войсками и, бросив их на произвол судьбы, сбежало. Импровизированные группы во главе с генералами и старшими офицерами самостоятельно пытались пробиться из окружения на запад, к Пруту, и далее, к Карпатским горам.
Наша 4-я гвардейская армия, продвигаясь вниз по течению реки Прут, должна была захватить переправы и отрезать этим группам (а некоторые из них насчитывали тысячи и десятки тысяч солдат) пути отхода.
Но до выхода частей ее правофлангового корпуса (78-го) к переправам у Немцаны одной группировке противника численностью не менее 10 тысяч удалось уйти за реку Прут, где она была частично разгромлена, а частично рассеялась по лесам.
24 августа соединения нашей армии перевалили через рубеж Немцаны, Кырлань и оказались в полосе 3-го Украинского фронта. Развивая свой успех, они вышли на следующий день на рубеж Леушены, Лопушна, значительно сузив тем самым площадь, на которой находился окруженный противник.
Однако тут произошла неувязка, в результате которой один крупный вражеский котел превратился в блуждающий, вышел в тылы 2-го Украинского фронта и едва не наделал больших бед.
Началось с того, что 25 августа командующий войсками 2-го Украинского фронта приказал 4-й гвардейской армии выйти из полосы 3-го Украинского фронта и сосредоточиться на западном берегу реки Прут в районе к северу от Бырлад (Бунешти, Куртени). Словом, наша армия должна была составить резерв командующего 2-м Украинским фронтом.
Вследствие этих вызванных формальными соображениями маневров внутреннее кольцо окружения ослабло. Противник воспользовался этим, и более чем 10-тысячная группировка вырвалась из окружения (преодолев реку Прут) на участке Леушены. Ударив по боевым порядкам 21-го гвардейского стрелкового корпуса 52-й армии и преодолев сопротивление советских войск, вражеская группировка несколько дней блуждала по тылам. Она прошла в западном направлении 100 километров, пока не была ликвидирована в лесах южнее Бакэу. Для разгрома этой группировки потребовалось выделить значительные силы, в числе которых была и наша 5-я дивизия.
Во многих случаях остатки разбитых войск противника, скапливаясь в рощах, лесах и горах, предпринимали отчаянные попытки вырваться из окружения и уйти в Карпаты, а оттуда — в Венгрию.
Передовой отряд 7-й дивизии разгромил 29 августа батальон противника численностью до четырехсот человек с четырьмя самоходными орудиями. Опросом пленных было установлено, что это подразделение, возглавляемое полковником Фельдманом, лишь часть отступающей колонны. Главные ее силы — около двух тысяч человек — были уничтожены 7-й дивизией на следующее утро.
41-я дивизия в это же время столкнулась с отрядом противника — полторы тысячи солдат и офицеров, четыре танка и восемь бронетранспортеров — и в трехчасовом бою уничтожила его.
В течение 29 и 30 августа сильный бой выдержали полки 5-й дивизии.
11-й полк у мостов, что в Бурдусачи, разгромил отряд гитлеровцев, пленив до полутора тысяч человек, захватил 180 легких и тяжелых пулеметов, 70 автомашин и много другого военного имущества. Среди убитых был найден командир 4-го армейского корпуса генерал Мит.
1-й и 16-й полки весь день 30 августа отражали сильнейшие атаки противника, пытавшегося через селения Езеру и Пуешти прорваться в юго-западном направлении. Уже в сумерках, понеся тяжелые потери, гитлеровцы отошли в горные леса, что тянутся над речной долиной, и затаились там. А наши части двинулись дальше на юг, к железной дороге.
Въезжая вечером в Пуешти, ни я, ни офицеры из штаба корпуса не предполагали, что синевшие над селом лесистые высоты набиты фашистами.
Мы перебирались на новый командный пункт — восьмой по счету за девять дней наступления. Конечно, при таких темпах продвижения проводную связь мы не развертывали, а управление осуществлялось по радио, через офицеров связи и путем личного контакта.
При въезде в Пуешти мы встретили офицера 5-й дивизии майора М. А. Мазура. Он сообщил, что тылы соединения развернуты здесь, в селе, а полки ушли вперед. Тут к нам подошел полковник из инженерного управления фронта и посоветовал не ездить дальше на ночь глядя. Он только вернулся с шоссе, ведущего на Бырлад. Там стоят три наших танка, и обстановка не совсем ясная. Я принял его совет и попросил капитана Никитина радировать в штаб корпуса, что мы переночуем в Пуешти, у заместителя командира 5-й дивизии по тылу майора Мазура.
Утром 31 августа, едва солнце показалось над горизонтом, мы были уже на ногах. Сели за стол, собираясь позавтракать, слышим, стрельба где-то совсем недалеко. Вышли на улицу и увидели довольно неприятное зрелище.
Над восточной окраиной села возвышается гора, вершина которой покрыта лесом. Из этого леса, вниз по склону, двигались к Пуешти густые цепи вражеских солдат — тысячи полторы их было, а то и больше.
— Товарищ Мазур, что у вас есть из войск? — спросил я.
— Кроме подразделения службы тыла, ничего нет.
— Как же так, тыл — и без охраны?
Он молчит, достает пистолет, досылает патрон в патронник. Всем своим видом показывает, что, дескать, мы сами себе охрана. Дома здесь стоят редко, усадьбами, и мне видна была соседняя улица. Какой-то строй солдат мелькнул меж зелени садов. Я приказал начальнику оперативного отдела штаба корпуса:
— Товарищ Морозов, догоните это подразделение и ведите сюда.
— Есть!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32